Город потерянных

Выслеживать перевертыша в сумерках было нудно и утомительно. Но при свете дня эти твари обычно спали где-нибудь у себя в логове. Нет, солнечного света, как вампиры, они не боялись. Просто ритм жизни у них был такой, чтоб им провалиться. Саша мягко, крадучись, выскользнул из-за трубы и осторожно двинулся по краю крыши, краем глаза следя за неспешно идущей внизу по улице женской фигуркой в светлом плащике. Смотреть прямо и неотрывно было чревато. Такой взгляд чувствовали даже люди, не говоря уже о нефилимах и демонах. Крыша одного дома закончилась. Дальше начиналась следующая – почти на два метра выше. Саша, не сбавляя шаг, подпрыгнул. Руна у сгиба локтя потеплела. Приземление вышло мягким и совершенно бесшумным. Перевертыш внизу ничего не заметил. Он иногда оглядывался, но явно больше по привычке, и голову не задирал. Присутствие Агаты на соседней улице Саша ощущал почти так же отчетливо, как прикосновение ее руки к своему плечу. Еще немного, и перевертыш выйдет на проспект. Потом, судя по его обычным перемещениям, свернет в арку, ведущую к небольшому подпольному клубу без вывески. Вот в этой арке его можно и прищучить. Соваться за ним в клуб бессмысленно и опасно. Там отирался всякий сброд Нижнего мира – никогда не знаешь, на кого напорешься и с какими последствиями придется разбираться. Как любит говаривать уважаемый Кир Борисыч. Смеркалось не просто быстро, а по-осеннему стремительно. Крыша у Саши под ногами была мокрой и скользкой. Идти по ней быстро, ловко и бесшумно помогала даже не столько выучка, сколько нанесенные на обувь руны. Вот сейчас перевертыш свернет, а Саше надо будет выждать за небольшой декоративной башенкой. Дать твари несколько минут, чтобы ее перехватила Агата. И только потом выдвинуться подстраховкой. И в четыре глаза следить, чтобы перевертыш не решил вдруг сменить облик. Мысль была прервана самым возмутительным образом – подозрительным свистом. Сообразить, что происходит, Саша не успел. Зато тело оказалось быстрее разума. Нефилим подпрыгнул, и зачарованная веревка с утяжелителями пронеслась под ним и упала куда-то на дорогу. Вторую, полетевшую следом за первой, но уже на уровне корпуса, Саша легко перерубил мечом. Кошкой метнулся в сторону с линии атаки, под защиту какой-то непонятной ерунды, вроде вентиляционного короба. Нападавшего не было ни видно, ни слышно. Словно веревки сами собой из воздуха прилетели. Саша отступил на шаг, перенося вес тела на отставленную назад ногу и готовясь к прыжку. Шеи коснулось ледяное узкое лезвие. −Что-то ты совсем мышей не ловишь, папа-кот. – насмешливо проговорили из-за спины. – Или со своими котятами совсем высыпаться перестал? −Полагаешь, с тобой высплюсь лучше? – сквозь зубы процедил Саша, замирая и прикидывая, насколько далеко от него стоит эта невозможная язва. Катана касалась шеи самым кончиком, бритвенно-острый край плотно прилегал к коже, но рука у Пармонова была твердой, и пореза пока еще не случилось. По всему выходило, что до него самого больше полуметра. Не слишком удачная расстановка. −Конечно, нет. – невозмутимо ответил Пармонов. – Мой тебе совет. Оставь перевертыша в покое и ступай баиньки. Это моя добыча. И меч убери. −Опять твои темные делишки. – прошипел Саша, медленно убирая меч в ножны на поясе. – Нигде от них покоя нет. Как и от тебя. Позади негромко хрипло засмеялись, но катана у шеи по-прежнему не дрожала. Потом исчезла вовсе. Саша покосился через плечо, прикидывая расстояние. Пармонов тоже убрал клинок в ножны на спине, но позу – напряженную, как взведенная пружина – так и не изменил. Прекрасно знал, что сейчас произойдет. Саша не стал его разочаровывать. Развернуться прыжком и броситься на эту заразу было даже почему-то приятно. Пармонов в принципе мог успеть отшагнуть в сторону и ударить в спину. Но не стал. Зато вполне отчетливо позволил сбить себя с ног и повалить на мокрую крышу. Перехватил нацелившийся ему в зубы Сашин кулак, вполсилы ткнул локтем в живот – так, чтобы только слегка перехватило дыхание, а не вовсе вышибло дух. Саша в долгу не остался, заехав Пармонову ребром ладони по шее. Сцепившись, как два кота, они покатились по крыше, обмениваясь не ударами даже, а тычками, как на тренировке. Саше калечить Пармонова всерьез как-то не очень хотелось, да по сути и не за что было. Разве что за общую вредность характера. А сам Ромка… У Саши давно скреблось смутное подозрение, что ему эти стычки нравятся. Как Саша очутился на спине, а эта ехидна оказалась сверху, Рычков не очень понял. Торопливо оттолкнулся лопатками от крыши, сбрасывая Пармонова с себя и вскакивая на ноги. Тот тоже успел оттолкнуться ладонью и оказаться на ногах почти одновременно. Волосы у Ромки растрепались. Глаза поблескивали в темноте, как у кота. Саша мысленно понадеялся, что пока он тут разбирается с нежданной напастью, Агата все-таки прищучила перевертыша. −Пармонов, свали отсюда, русским языком прошу. – процедил Саша, касаясь ладонью кинжала на бедре. В темноте сверкнула быстрая белозубая улыбка. −Плохо просишь. Можешь лучше. Выражаться нецензурно Саша не любил, но, как любой уважающий себя сумеречный охотник, умел. Просто почему-то именно этот язык одинаково хорошо понимали и вампиры, и оборотни, и зарвавшиеся маги, и демоны, и даже фэйри. Пармонов был немного ниже ростом, немного быстрее и ловчее, но поймать его шею в захват, зафиксировав локтем, все-таки удалось. −Что тебе в этом перевертыше? – тяжело дыша, выговорил Саша Пармонову на ухо. −А как же мой долг сумеречного охотника? Пармонова, судя по всему, ни капли не смущало, что одного Сашиного движения хватит, чтобы свернуть ему шею. −В жизни не поверю, что ты охотишься за ним без выгоды. – процедил Саша, чуть сгибая локоть. Пармонов кашлянул, когда хватка на горле стала сильнее, но голос у него остался таким же ровным и насмешливым, разве что слегка сдавленным. −Опять-таки должен я на что-то жить? Тебе Институт твое жалование в любом случае выдаст. А мне гонорар терять не резон. −Кто тебе платит? Пармонов промолчал. От него – даже сквозь его собственную и Сашину кожанки – шло ровное сильное тепло. Мокрые от дождя волосы, щекотавшие Саше щеку, пахли чем-то горьковато-пряным, незнакомым. −Или ты меня уже отпустишь, или я начинаю думать что-то не то. – голос у Пармонова все-таки изменился, сделавшись низким и вкрадчивым. – Например, что тебе нравится меня душить. −Разиэль, как же соблазнительно. – Саша тоже понизил голос, добавив в него мурлыкающих интонаций, с которым любила говорить подбивающая парабатая на какую-нибудь авантюру Агата. – Придушить тебя сейчас и никогда больше не мучиться. −Врешь, тебя совесть замучает. Пармонов, судя по всему, о том, что такое совесть, представление имел весьма смутное. Потому что его руки, расслабленно опущенные до этого вдоль тела, пришли в движение. Раскрытые ладони легли Саше на бедра и поползли вверх. Правая накрыла ножны и с шелестом потянула из них кинжал. Как этот ловкач умудрился перевернуть оружие в обратный хват, Саша не понял. Зато прикосновение острия к своему бедру почувствовал даже сквозь плотные джинсы. −Ну что, опять боевая ничья? – буднично поинтересовался Пармонов. – Или мне с тебя еще что-нибудь снять? Отвратительно было признавать, но этот гад был прав. Будь на его месте кто угодно другой, любой враг, Саша давно бы уже без колебаний свернул ему шею. Но Пармонов-то врагом не был. Себе на уме заразой был. А врагом не был, даже покинув Институт. Пармонов как-то непонятно дернулся, то ли проверял, не ослабил ли Саша захват, то ли наоборот – устраивался поудобнее. Сцена затягивалась уже просто до неприличия. −Господи. – раздалась вдруг над головой совершенно людская присказка, сказанная на южный манер, с мягкой «г». – Да снимите вы уже квартиру и потрахайтесь. Только, ради Разиэля, подальше от Института. Мне ваши брачные танцы с мордобоем уже вот где сидят. Агата ловко спрыгнула с башенки, на которую невесть когда успела залезть, совершенно обыденно кивнула Пармонову и смерила своего парабатая внимательным насмешливым взглядом. −Сашенька, ты вроде бы взрослый мальчик. – вкрадчиво начала она. – Должен знать, что уж если начал дело, его надо доводить до конца. А вообще лучше пусти его. Пока он прямо тут не… − под Сашиным взглядом Агата слегка запнулась и закончила явно не так, как хотела. – Закончился как личность. Саша все-таки разжал руки и толкнул Пармонова в спину, смутно надеясь, что тот грохнется. Конечно, не грохнулся. Еще и успел во время Агаткиного монолога вернуть кинжал на родину. То есть в ножны у Саши на бедре. Пармонов отвесил Агате ироничный поклон. Вавилова фыркнула и протянула ему небольшой мешочек. Требовательно подставила щеку. Пармонов скорчил непередаваемую физиономию, но послушно поцеловал, куда указали, и, не прощаясь, сиганул прямо с крыши. −И как это понимать? – поинтересовался Саша, складывая руки на груди. Агата вскинула на него совершенно честные глаза. −Пока вы тут обжимались, всю грязную работу пришлось делать мне. −Что ты ему отдала? −Клыки. – невозмутимо ответила Агата. Саша закатил глаза. Ну да, ну да… Нет клыков – нет гонорара. −Только не говори, что ты ради вымученного поцелуя старалась. – фыркнул он. Теперь глаза закатила уже Агата. −К Ромке нужен правильный подход. При правильном подходе он добрый, ласковый и вообще просто душка. Даже достал мне вот эту штучку. Саша добросовестно изучил круглый, похожий на коготь, клинок, выскользнувший из рукава Агаты, как тот же самый коготь из кошачьей лапы, и тяжело вздохнул. −Меркантильная твоя душа. – беззлобно попенял он. −Тормоз трамвайный. – не осталась в долгу парабатай. – Пошли домой, дождь собирается. Саша тяжело вздохнул и позволил сгрести себя под руку и под ворчание о всяких дураках, тормозах и почему-то темных аллеях потащить прямо по крышам прочь. Под ногами жил своей жизнью и переливался тысячами огней Петербург, в котором без следа затерялся Пармонов с трофейными клыками. Вот же зараза.