Город потерянных

−А может не надо? – жалобно проскулил Женя, как-то сразу проваливаясь в не такое уж далекое прошлое. −Надо. – сурово отрезала Агата. – А будешь вертеться – будет больно. Женя послушно затих и зажмурился, хотя смотреть, кроме скучной стенки, и так было некуда. Прошлое хищно подбиралось со спины, вооруженное жутковатого вида раскаленной штуковиной. Уж слишком отчетливо Жене помнились собственные тринадцать и неудачная попытка побега от Агаты, возжелавшей переплести ему немыслимо спутанную косу. Вырваться от Вавиловой оказалось не проще, чем из лап демона. Сидевшая на тумбочке Вилена звонко хихикнула и чем-то загремела. −Жень, ты сам попросил у нас помощи. Так что теперь не вздумай возражать. Все равно уже поздно поворачивать. Женя хотел было кивнуть, но Агата предупреждающе потянула его за волосы, и пришлось ограничиться согласным мычанием. Действительно, сам попросил у девчонок помощи. Теперь остается только терпеть. Собственно, выбранными совместно с Агатой и Виленой вещами он был вполне доволен и очень себе нравился в узких голубых джинсах с художественно обтрепанными коленями и облегающей черной майке. Но Агатины манипуляции с волосами вызывали у него страшные подозрения. Тем более по ее приказу к небольшому зеркалу он сидел спиной. Очень долго уже сидел. Даже задремать поначалу успел. Сейчас по ощущениям процесс явно близился к концу, но увидеть его результат Женя был как-то не готов. −Вилен. – Агата не сказала ничего больше, но Вилена явно ее поняла. Женя открыл глаза и боковым зрением разглядел, как Соколова вытряхнула на его кровать целую батарею каких-то баночек и коробочек. Смотреть дальше опять стало страшно, и он поспешно зажмурился. −Ой, Женька, какая ты принцесса. – весело фыркнула над головой Агата, со стуком отложив одну раскаленную штуковину и явно вооружаясь второй. – Бедный Петр Петрович прямо на пороге упадет. А потом встанет. Весело прыснула Вилена, Женя только дернул уголками губ. Ему уже часа полтора было не до смеха. Тем более Вилена принялась щекотно водить ему по лицу какой-то большой пушистой кисточкой. А Агата опять потянула за волосы, накручивая их на щипцы. У самого уха Женя почувствовал подозрительный жар и тихонько ойкнул. За что тут же получил щипок за это самое ухо и счел за благо терпеть молча. Вилена, по своему обыкновению приговаривая всякую ласковую чепуху, как над раненым в лазарете, оставила свою щекотную кисточку и теперь водила по лицу чем-то другим. Потом заставила открыть глаза и уставиться на потолок. Женя стиснул зубы. В опасной близости от глаза мелькнул острый грифель карандаша. −Может не надо? – уже в который раз за всю экзекуцию проскулил Женя. −Надо. – твердо оборвала паническую атаку Вилена. – Агата что сказала? Петр Петрович не устоит. −Он не устоит, а у него встанет. – отрешенно дополнила Агата, возясь с Жениной шевелюрой. Женя счел за благо от любых комментариев по поводу стояния и нестояния воздержаться. И вообще лишний раз проклял свою неспособность спорить с женщинами. Особенно такими, как эти две. Если Агатка была шумной, напористой и всегда четко обозначающей, чего она хочет от людей – не путаться под ногами, нефилимов – делать, как она велела, демонов –сдохнуть уже, Разиэля ради, то Вилена была иной. Внешне мягкая и нежная, внутри она была несгибаемой, как сталь. И горе тому несчастному, кто встанет у нее на пути. Так что Женя все-таки наскреб в себе достаточно смирения, чтобы просто им довериться. С одеждой ведь неплохо получилось. Значит, и с остальным должно сойти гладко. Правда, счет времени он уже давно потерял. И едва не воспарил над стулом, когда Агата, наконец, облила ему голову лаком из огромного баллона и объявила: −Готово, принимай работу. Женя одним прыжком вскочил на ноги, обернулся к зеркалу и замер, изумленно разглядывая совершенно незнакомого нефилима. Волосы, по настоянию Агаты недавно слегка подстриженные, завивались красивыми крупными кудрями, почему-то на пару тонов темнее, чем обычно. Эти кудри причудливой рамкой обрамляли лицо – насмерть перепуганное и совершенно незнакомое. Не помнил Женя за собой так четко очерченных скул, таких изящных линий бровей и таких глаз. Голубых-голубых, подчеркнутых темной подводкой и такими же темными тенями. По губам Вилена тоже прошлась какой-то штукой, и они теперь соблазнительно блестели. −Губы облизывать не вздумай. – строго заявила Вилена, складывая на груди руки. – Пусть хоть до поцелуя доживет. −Нравится? – требовательно спросила Агата, угрожающе покачивая все еще горячими щипцами. −Очень. – не отводя глаз от зеркала, выдохнул Женя. Глубоко вдохнул, шумно выдохнул, взглянул на себя снова. Выражение паники с лица ушло, и теперь Женя казался себе взрослее, спокойнее. Красивее. Как Петя. −Спасибо, девчат. Агата все-таки отложила свое орудие пытки, прижалась к Жене боком и уложила голову ему на плечо. С другой стороны точно так же пристроилась Вилена. Улыбались они вдвоем совершенно одинаково. −Ты у нас самый красивый на свете. – заверила Вилена, на ощупь находя Женину руку и переплетая пальцы. −Да-да-да. – подхватила Агата. – Так что надевай куртку, чтобы никто лишний этой красоты не увидел, и самыми темными коридорами шагом марш. Мы, пожалуй, проводим немного. А то опять… Агата все-таки не удержалась и хихикнула, явно припомнив, что случилось в прошлый раз. Женя закатил глаза, чувствуя, как теплеют уши и щеки. Агата, конечно, не так уж много успела увидеть. Основной удар принял на себя Кирилл Борисович. Бр-р, даже вспоминать жутко. Но в этот раз все должно пройти гладко. Не может же снаряд угодить второй раз в одну и ту же воронку. Примерно эту мысль Женя крутил в голове, пробираясь по самому дальнему от комнаты Саши коридору. Девочки все-таки увязались следом и теперь шли, как на охоте. Чуть впереди Агата с зажатым в ладони тускло светящимся ведьминым огнем. Вилена замыкающей, то и дело оглядываясь назад. И в середине Женя, все пытаясь одновременно и убедить себя, что дойдут они без приключений, и отрепетировать… А Разиэль знает, что он там старался отрепетировать. Своими размышлениями Женя увлекся так, что совершенно проворонил, когда открылись двери малой библиотеки, где посреди ночи вообще не должно было никого быть. Агата уже ушла вперед, а Вилена отставала, а потому с вышедшим в коридор Кириллом Борисовичем Женя столкнулся нос к носу. В руках глава Института держал какой-то древний талмуд и большую зачарованную лампу, а потому Женино лицо он явно разглядел во всех подробностях. Талмуд с грохотом упал на пол. Немую сцену расколол художественный визг Агаты. Следом завизжала Вилена. Ведьмин огонь в руках у Вавиловой погас. Девчонки, оттеснив Женю, с двух сторон бросились на Кирилла Борисовича и принялись беспорядочно верещать: −Кир Борисыч! Кир Борисыч! Там! Там! −Белое! −Жуткое! −Точно призрак! Женя попятился, не сводя глаз с повисших на Гордееве девчонок, спиной вперед завернул за угол, развернулся уже нормально и бросился прочь что было сил. Даст Разиэль, Агата с Виленой так Гордеева заболтают, что он подумает – Женя ему примерещился. Еще и в таком виде. До Петиной комнаты Женя долетел вихрем. Только перед поворотом в нужный коридор остановился, уперся ладонями в колени, выдохнул, восстанавливая дыхание, поправил на ощупь волосы и двинулся уже спокойным шагом. Негромко постучал условным стуком. Дверь скрипнула, открываясь, и Женя, вовремя вспомнив наказ Вилены, еле удержался, чтобы не облизать по привычке нижнюю губу. Рубашкой Петя не озаботился, а джинсы сидели так преступно низко, что казалось, вот-вот совсем упадут. Горевшая в комнате лампа превращала Петины светлые волосы в светящийся нимб. Петя чуть помедлил, разглядывая Женю и словно не очень веря собственным глазам, а Женя как-то разом позабыл все, что собирался сказать. Осталось только одно желание – прямо здесь, на пороге, опуститься на колени, провести ладонями по Петиным бедрам, цепляя эти чертовы штаны, стягивая их вниз… Додумать Женя не успел. Петя медленно, как во сне, потянул его за запястье, заставив все-таки переступить порог. Закрыл за ним полыхнувшую сложным узором рун дверь. Женя, не сводя глаз с Петиных удивленно приоткрывшихся губ, медленно потянул вниз молнию куртки. Так же неспешно стащил ее с плеч, уронив на пол с глухим стуком. Петя шумно выдохнул. Его взгляд – горячий, такой же отчетливый, как прикосновения рук – скользил по Жениному лицу, по обнаженным, исчерченным рунами, рукам, спускался ниже, к массивной пряжке ремня. −Женя. – всегда чистый и ясный голос как-то разом стал хриплым и низким. – Какой ты… −Какой? – улыбнулся Женя, склоняя голову к плечу и давая кудрям скользнуть свободным водопадом. −Очень красивый. – совершенно серьезно выговорил Петя, рассматривая его, как экспонат в музее. – И очень горячий. Все инкубы Петербурга сдохли от зависти. −Какой изысканный комплимент. – фыркнул Женя, встряхнув волосами, и все-таки шагнул ближе, опускаясь на колени. Стоять дальше перед полураздетым Петей становилось уже физически сложно. Ноги подкашивались слишком отчетливо. Женя, как только что мечталось, опустил раскрытые ладони Пете на бедра. Неспешно провел вниз, чувствуя, как напрягаются от его движения крепкие мышцы. Расстегнул болт, вжикнул молнией, потянул вниз жесткую ткань и шумно выдохнул, не обнаружив под ней белья. −Надеюсь, на охоту ты так не ходишь. – фыркнул Женя, устраиваясь удобнее. −Надейся-надейся. – хмыкнул над головой Петя и коснулся ладонью Жениных волос. – Ужасно не хочется портить тебе прическу. −Не волнуйся, она для того и сделана. – успокоил его Женя, подаваясь вперед и касаясь губами пока еще мягкого невозбужденного члена. Петя выдохнул сквозь зубы и явно страшным усилием воли заставил себя стоять прямо и неподвижно. Женя проследил языком рисунок проступивших вен, скользнул вкруговую, с восторгом ощущая, как плоть под губами становится тверже. Провел ладонями Пете по бедрам, сжал задницу, все-таки втянул в рот обнажившуюся головку, чувствуя тяжелый солоноватый вкус на языке. Петина ладонь все-таки опустилась ему на голову, зарылась в старательно накрученные Агатой кудри, руша прическу. Но от этой властной уверенной руки в волосах хотелось застонать. Женя только шире приоткрыл рот, принимая глубже, помогая себе рукой. Поднял на Петю глаза. Один Разиэль знает, что Петя увидел в Женином лице. Потому что глаза у него вспыхнули двумя ведьмиными огнями. Елфимов подался назад, отстраняясь, дернул Женю за плечи, поднял на ноги и впился поцелуем, таким голодным и жадным, словно тысячу лет во льдах проспал, а теперь вдруг проснулся. Женя как-то запоздало осознал, что Виленино средство до поцелуя все-таки не дожило, но губы, надо думать, и так блестели. А еще явно начинали слегка припухать, теряя приличные очертания. Поцелуй вынимал душу, а заодно все мысли и желания. Оставляя только одно. Чтобы Петя не останавливался. За спиной каким-то образом оказалась стена, а Петины руки – как-то везде и сразу. Гладили плечи, с силой сжимали узкую талию, вытаскивали майку из-под ремня. Женя кое-как протолкнул ладонь между их телами, на ощупь одной рукой расправляясь с собственной пряжкой и застежкой джинсов. Петя, оторвавшись на мгновение от его губ, сверкнул глазами, перехватил Женины руки и впечатал их в стену по бокам от растрепанной головы. −Женя-Женечка… − все так же хрипло выговорил Елфимов. – Что ж ты за торопыга такая? −Я не торопыга, а принцесса. – собственный голос тоже прозвучал хрипло и гораздо ниже, чем обычно. Петя улыбнулся этой своей невозможной улыбкой и, не отпуская Жениных рук, спустился поцелуями ниже – на шею. Прикусил нежную кожу под челюстью, оставил смачный засос, легкая боль от которого камнем рухнула вниз, в пах, заставив застонать и притереться к устроившемуся между ног крепкому бедру. В майке становилось безумно жарко, но снимать ее с Жени Петя почему-то не торопился. Как и избавлять его от ставших разом тесными джинсов, о которые наверняка неприятно терся сам. −Вот же чудо питерское. – хрипло шептал Петя в горячую влажную от выступившей испарины кожу. – Как же ты такой вообще получился. Женя и хотел бы что-нибудь ответить, но не сумел, запрокинув голову на стену и застонав, когда Петя прямо сквозь тонкую ткань прихватил зубами сосок. Потом, выпустив Женины руки, провел ногтями длинную черту от груди по животу до расстегнутого ремня. Женя вплел пальцы в легкие светлые волосы, не очень понимая, что хочет сделать. То ли приласкать, то ли направить Петину голову ниже, туда, где все горело и пульсировало, неудобно зажатое узкими джинсами. Петя ловко вывернулся, вернулся к губам, проникая языком в послушно открывшийся рот, почти трахая. Женя судорожно подался бедрами вперед, пытаясь хоть так немного унять это сумасшедшее напряжение, притерся как можно ближе к сильному мускулистому и такому же раскаленному телу. Петя оставил в покое его рот, снова вгляделся в лицо, провел большим пальцем по щеке – от уголка глаза к подбородку – стирая одинокую слезу. −А хорошая подводка. – со знанием дела одобрил он. – Водостойкая. Посмотрим, что придется сделать, чтобы ее все-таки размазать. От этого тона, от прозвучавшего между строк обещания Женя как-то совсем потерялся в накатившем жаре и очнулся только на кровати, уже без всего. Осталась только длинная серебряная подвеска, похожая на коготь. Агата в последний момент нацепила. Петя задумчиво покрутил в пальцах блеснувший в свете лампы кулон и острым краем медленно повел черту Жене по груди, кольнул по очереди соски, заставив выгнуться и почти закричать от контраста ощущений. Наигравшись, отбросил кулон в сторону, вновь мельком глянул Жене в лицо и торопливо сжал собственный член у основания. −Разиэль, Женя… − со стоном вырвалось у Елфимова. – Да на тебя можно просто смотреть и… Он не договорил, одним уверенным движением разводя Жене колени. Все-таки сжалился, широко облизал ладонь и двинул пару раз по члену, вырвав не стон даже, а судорожный вскрик. Потянулся за смазкой. Медленные и бережные прикосновения влажных пальцев, Петино лицо с глубокой складкой между бровей, словно он делал важную и серьезную работу на благо всех сумеречных охотников мира, негромкий голос, шепчущий нежную ерунду, будили где-то глубоко внутри странное незнакомое чувство. Женя понятия не имел, как его обозвать. Но это чувство хотелось выплеснуть, выкричать, чтобы перестало так больно и сладко колоться под ребрами. Пока удавалось только комкать в пальцах и так сбитую горячую простынь, подаваться вперед на каждое осторожное движение и коротко то ли всхлипывать, то ли постанывать. Женя честно старался быть потише. Но получалось плохо. Зато в последний момент получилось опрокинуть Петю на спину, устроиться сверху и, закусив от напряжения губу, медленно опуститься на потемневший, перевитый венами член до самого конца, застонав с Петей в унисон. Первое движение вышло не очень ловким, почти болезненным. Но Петя не отрывал от Жени глаз и не двигался, позволяя задавать ритм. Приноровиться к непривычной позе получилось на удивление быстро, будто тело само знало, что ему делать. Женя понемногу расслабил напряженные руки, которыми упирался Пете в грудь, изогнулся, когда Петины ладони скользнули по его бокам, и задвигался, постепенно ускоряясь. Петя лишь слегка подавался бедрами ему навстречу, не подгоняя и ни к чему не принуждая. Глаза сами собой закрывались, но Женя сейчас не зажмурился бы ни за что на свете. Слишком прекрасным зрелищем было Петино лицо. Влажное от пота, то и дело искажавшееся гримасой мучительного удовольствия. И этот взгляд… Разиэль, кончить хотелось от одного Петиного взгляда. Светлого, пронзительного. Любующегося. Небольшая институтская комната подернулась туманом и отошла на второй план. Осталось только парное шумное дыхание, перемежающееся короткими полустонами-полувсхлипами, совершенно непристойные влажные шлепки, раскаленная твердость, так правильно задевающая внутри… Женя все-таки сорвался на стон, когда Петя вдруг приподнялся, меняя позу, крепко обхватывая его за пояс и двигая бедрами сильнее и резче. Перед глазами фонтаном взорвались белые искры. Прикоснуться к себе хотелось мучительно, но Петя его опередил. Женя вздрогнул от прошившей все тело долгой мучительной судороги. Запрокинул голову, прогибаясь в спине и захлебываясь не стоном уже, а криком. Петин голос красиво сплелся с его. И стало выматывающе-хорошо. В себя Женя пришел от прикосновения Петиной руки, осторожно убирающей прилипшие ко лбу волосы, и улыбнулся. Они лежали рядом – лицом к лицу – и Петя улыбался так тихо, светло и довольно, что замирало сердце. −Какой ты все-таки невероятный. – прошептал Петя, поглаживая Женину щеку. Женя улыбнулся в ответ. Говорить не хотелось. Тело ощущалось совсем ватным, только приятно пульсировал растянутый вход и безумно горели губы и шея. Петя большим пальцем провел Жене по выступающей линии скулы и вдруг спросил: −Так где ты подводку взял? −Вилена поделилась. – язык тоже был вялый-вялый, едва шевелился. −Надо будет спросить, что за фирма. – улыбнулся Петя. – Все-таки не размазалась. Женя тихонько засмеялся и пока придержал замечание о том, что кто-то недостаточно старался. Еще чуть-чуть отдыха, и тогда можно будет сказать. До утра еще много времени. −Знаешь. – продолжал Петя, так и не убрав руку от Жениного лица. – Я думал, что все самое развратное в жизни уже видел. Ан нет. Знал бы ты, как смотришься на коленях, – большой палец скользнул по Жениным саднящим губам. – принимающим меня. Еще и глядя снизу вверх, и с этой подводкой. Нет, надо быть атлантом, чтобы сразу не кончить от такого зрелища. Женя улыбнулся и потерся щекой о ласкающую руку. −У нас еще вся ночь, чтобы проверить Виленину подводку на… Как ты там сказал? Влагостойкость? В Петиных глазах мелькнула быстрая хищная искорка. Как у почуявший добычу рыси. −Смотри, Женечка, светает нынче поздно. Женя с улыбкой закусил губу, уже зная, как это действует. Со стопроцентной гарантией.

***

Отделаться от двух спятивших девиц оказалось едва ли не сложнее, чем от стаи голодных демонов. Кое-как отмахавшись от Соколовой и Вавиловой, Кирилл подхватил книгу, почти выхватил из рук Агаты лампу и широкими шагами двинулся прочь от этих хулиганок. Завернув для верности за два угла, даже головой потряс, выкидывая из нее их несвязные вопли. Перед глазами упорно маячило вытянувшееся от изумления лицо. Вроде бы Женино. А вроде бы и нет. Кирилл как-то сразу даже и не сумел подобрать слов, точно описывающих увиденное. Почему-то врезался в память влажный блеск полных полураскрытых губ и ровные черные линии подводки вокруг широко распахнувшихся голубых глаз. Да было это вообще или причудилось? Судя по сумасшедшей выходке Вавиловой и Соколовой, было. И направлялся Женя в таком виде явно не на охоту. Вернее, не на ту охоту. Гордеев снова тряхнул головой, пытаясь выбросить из нее уже другое воспоминание. Разметавшегося по кровати Женю – взлохмаченного, раскрасневшегося, широко раскинувшего ноги, напряженного, как перетянутая струна. Ритмично двигающуюся между его ног светловолосую голову Елфимова. Всего за одно мгновение до того, как всполошенный грохотом распахнувшейся двери Голос Минска выпрямился и вскочил на ноги, закрывая Женю собой. Кирилл шумно выдохнул и бросил взгляд в окно – на темный внутренний двор. Разиэль, как же это все… Не Институт, а… И где-то на самом дне сознания укусила подленькая мыслишка. Как Жене идет быть… Таким. −Разиэль, дай мне сил. – шепотом проговорил Кирилл, страшно сомневаясь, что ангелы ему хоть чем-нибудь помогут.