Город потерянных

Смотреть на гостью и подмечать разные мелочи было… Обычно забавно. Но сейчас привычная манера Верховного Мага все замечать отдавала горечью на языке. Бокал вина Асса держала левой рукой. Правая хоть и двигалась свободно, но пальцы сжимались медленно и явно с большим усилием. Такой рукой не удержишь ложку, не то что клинок серафима. Охотничью куртку, которую Женя всегда скидывал с непомерной радостью, гостья сняла, чуть помедлив, и теперь едва заметно сутулила плечи, будто ей без куртки было холодно. Вряд ли холодно. Скорее, страшно неуютно. Под курткой у Ассы оказалась белая рубашка с расстегнутым воротом. Под воротник убегал обнимающий шею красный шелковый шарф, закрывая руну Уклонения. С белизной рубашки спорили белые волосы. −Крепко тебе досталось со дня нашей последней встречи. – все-таки нарушил стройный поток пустого светского разговора Мелисов. – С волосами что случилось? −«Кресты». – пожала плечами Леденева. – Это седина такая. −И долго ты там просидела? Асса пожала плечами и сделала глоток. Она уже полвечера цедила один бокал по крохотному глотку и каждый раз прикрывала глаза, смакуя. −Не знаю. Показалось, что долго. −Почему не позвала на помощь? Темные глаза внимательно прищурились. Асса отставила бокал на деревянную ручку кресла, хмыкнула негромко и перевела взгляд на портрет Алисы на стене гостиной. −А кто бы меня спас? Уж точно не Конклав и не Кирилл. Беспокоить вас я сочла… Излишним. −И все-таки кто-то тебе помог. – задумчиво проговорил Мелисов, не сводя глаз с прямых совершенно белых волос. Асса пожала плечами. −Человек. Семен Тимошенко. Он потом стал маршалом. А тогда он спас комкора Рокоссовского. И заодно поручился за меня. Разиэль знает, почему. Мне он никогда не говорил. Верховный Маг промолчал. Ему ни о чем не говорили эти имена. Слышать хриплый сорванный голос Ассы было почти физически тяжело. А говорить с ней… Мелисов уже почти забыл, каково это – говорить с сумеречным охотником из старшего поколения. Все они отмеряли слова тщательно, как заморский яд на весах. Асса тоже этому быстро научилась. Играть словами, складывать из них комбинации, чтобы больнее ужалить, больше выпытать, изящнее обмануть. −Зачем ты вернулась? −Потянуло на родину. – тонкие узловатые пальцы нефилима скользили по изящной ножке бокала. Леденева смотрела Мелисову в глаза без страха. Пугающая других синева не вызывала у нее ни малейшего трепета. −Почему именно сейчас? Когда ваш Конклав зашевелился, как потревоженные мыши. Асса негромко хрипло засмеялась. −Верховному Магу, как всегда, ведомы дела нефилимов. Значит, Верховный Маг знает, что происходит с тканью миров. Тон Леденевой и манера разговора неожиданно задели. −Верховный Маг знает больше, чем кажется Вознесенной. – с легким упором на последнее слово проговорил Мелисов. – А потому Вознесенной следует быть очень внимательной и осторожной. Асса прищурилась и слегка подалась вперед. Платок на шее пополз вниз, открывая черную линию руны. −Вы хотите меня о чем-то предупредить? – проговорила Леденева, сжимая пальцами резные подлокотники. Мелисов усилием воли заставил себя сидеть спокойно и расслабленно, хотя ужасно хотелось вскочить на ноги, сплетая вокруг себя кокон заклинания. Или вовсе выкинуть гостью из дома. Нет, скорее не следовало ее вообще пускать. Но любопытство оказалось сильнее. И удивление, пожалуй, тоже. Он-то полагал, что Леденева больше не переступит порог его дома. Однако же явилась. С визитом вежливости. Перед этим почти демонстративно переговорив о чем-то с Алабай. Впрочем, тут и без Алабай все было понятно. Одно выступление на собрании Конклава чего стоило. −Голос, что сумеет залатать ткань бытия. – Верховный Маг скривил губы, повторяя ее слова. – Ты пытаешься сотворить в умах нефилимов мессию. Послушай доброго совета, Асса. Уезжай к себе в степи и думать об этом забудь. −Вы выбрали на удивление сильное слово. – медленно проговорила Асса, словно на вкус пробовала. – Мессия. Я вовсе не… −Именно это ты и делаешь. – отрезал Мелисов, все-таки выпрямляясь в кресле. – Поверь, Асса, попытки сотворить мессию из нефилима ничем хорошим не заканчиваются. Даже если он и правда способен на многое. Так было во все века. −Во все века? – губы Ассы дрогнули, и маг слишком поздно осознал свою ошибку. – Так значит, это правда? Леденева гибко поднялась на ноги, позабыв про свой недопитый бокал. Широко раскрытые темно-карие глаза крючьями впились магу в лицо. На высоких скулах выступил едва заметный под загаром румянец. −Он действительно был нефилимом. – Асса говорила отрывисто, словно гвозди в дерево вколачивала. – И он был Голосом. Он мог залатать ткань бытия еще две с лишним тысячи лет назад. Но не успел. Его казнили раньше. А в памяти людей он остался не потомком Разиэля… − Леденева помедлила и закончила уже шепотом. – А сыном божьим. Значит, все это было. −Было. – Мелисов оттолкнулся ладонями от подлокотников и тоже поднялся на ноги. – Люди правильно запомнили его судьбу. Блеснули на дне памяти ясные светло-голубые глаза, глядящие пристально и внимательно из-под спутанных потемневших от пота кудрей, упавших на высокий чистый лоб. Дитя Разиэля – он принимал свою муку кротко, без единой жалобы или просьбы. И так же кротко и спокойно нес потом свой крест. Подбородок был вымазан кровью, сочившейся из уголков зашитого палачом рта. −Любопытно, какое участие в его судьбе приняли вы. – лицо Ассы как-то разом обернулось каменной маской, без тени хоть какого-нибудь живого выражения. – И запомнили ли люди одно из ваших имен? −Нет, не запомнили. – твердо отрезал Мелисов. Люди запомнили того, кто отдал приказ. Того, кто стоял потом на открытой всем ветрам террасе дворца, под проливным дождем, вглядывался до боли в глазах в пришедшую со Средиземного моря тьму и слишком отчетливо сомневался в правильности того, что сделал. −Значит, вы стояли в тени, но не в стороне. – тихо резюмировала Леденева. – Как и всегда. Чем же вам так не угодил этот Голос? Неужели вы и правда хотели, чтобы ткань миров однажды порвалась и в наш мир хлынули демоны? Мелисов стиснул кулаки. Пальцы часто и больно закололо разбушевавшейся силой. Голос со своими последователями был угрозой с таким трудом устроенному государству. Впрочем… Верховный Маг Петербурга мысленно горько усмехнулся. Создавать государства было интересно только тот – первый – раз. Потом оказалось, что и они такие же недолговечные и непрочные, как все в этом мире. Они тоже однажды канут в бездну, и люди забудут даже их названия. А ткань миров… Что ж… Если бы он тогда знал, что все-таки доживет до дня, когда эта угроза станет реальной. До дня, когда девчонка-нефилим, игравшая в детстве с Алисой, посмотрит на него стылыми неживыми глазами и своим навеки искалеченным голосом заговорит о невозможном. Когда это невозможное будет спать с ним в одной кровати, с руганью расчесывать по утрам спутанные кудри и сиять своим собственным мягким светом… Тогда, две с лишним тысячи лет назад, он бы себе зашил рот, лишь бы не нашептать прокуратору Иудеи этот проклятый приказ. −Убирайся, Леденева. – глухо и страшно выговорил Верховный Маг. – Уходи из моего дома и никогда больше не переступай этот порог. И даже думать забудь о Голосе. Асса не дрогнула. И даже головы не опустила. Только перевела взгляд на стену за спиной хозяина. Туда, где улыбалась с холста Алиса. −Меня можете гнать сколько угодно. – проговорила Асса. – Все равно это ничего не изменит. Она подхватила свою куртку, бросила еще один взгляд на портрет, коротко склонила голову перед ним, а вовсе не перед Мелисовым, и так же тихо вышла. Верховный Маг обернулся, до боли вглядываясь в синеву глаз дочери. Гордеев тогда явился к Верховному Магу за какой-то своей надобностью. И привел с собой свою воспитанницу из Видящих, еще не прошедшую Вознесение. Тринадцатилетняя смертная оказалась почти ровесницей Алисе, которая, как все маги, взрослела медленно. Мелисов дружбе девочек препятствовать не стал, хотя прекрасно знал, что будет дальше. Сперва смертная девочка вырастет. Потом наверняка погибнет. А Алиса будет расстраиваться, как над очередной умершей от старости кошкой. Кто бы мог подумать, как фатально он ошибется. Алисы больше нет, а смертная девочка живее всех живых. Эсперансы тоже нет больше. А он сам стоит посреди их дома, из последних сил сдерживая крик. Потому что очередная драгоценная жизнь грозится утечь песком сквозь пальцы. Воистину река времен беспощадна. Особенно, теперь, когда мир застыл на тонкой грани. Мелисов прижал ладонь ко лбу и зажмурился. Не имеет значения, права Леденева в своих намеках или ошибается. Когда в этот мир придет беда, а она уже на пороге, Голос Петербурга не останется в стороне. И даже у Верховного Мага не хватил сил, чтобы ему помешать. Если бы только хоть кто-нибудь во всех мирах знал, хватит ли сил у Голоса. У Жени…