***
— Простите, сэр. Я не расслышал, что вы сказали. Кэп оттолкнул стакан с водой, который приложил к его губам Дэн, и несколько секунд дико озирался. Но от тени не осталось и следа. Вот чертовщина. — Должно быть, я заснул. — Нет, сэр, ваши глаза были открыты, — покачал головой Дэн. — Значит, говорил сам с собой, — отговорка прозвучала неловко, поэтому Кэп решил поменять тему. — Который час? — Два двадцать одна. Последнее переливание закончено восемь минут назад. — Хорошо, Дэн. Дай ещё воды. Кэп почувствовал, как зубы стукнули о край стакана, по губам забегала мелкая противная дрожь. Ему едва удалось сделать пару глотков, а потом вода потекла по подбородку. Брезгливо поморщившись, он откинул голову обратно на подушку и тихо выругался — от отвращения к самому себе. — Всё хорошо, сэр, — Дэн быстро и аккуратно промокнул ему лицо салфеткой. — То есть, вы очень хорошо держитесь. — Держусь… — Кэп отвёл глаза. — Я даже стакан воды не могу удержать. Даже голову, как какой-то младенец. Тут из своего угла подал голос давно молчавший Перкинс: — Неудивительно. Это адинамия. Кроме того, ваше давление и частота пульса почти сравнялись с показателями Райта. Ещё немного, и вы его обойдёте. Пора бы вам прекратить безумствовать. Кэп не стал тратить силы, чтобы с ним препираться. Даже не посмотрел в его сторону — пусть себе болтает. К тому же его начало ощутимо мутить, в желудке будто ворочалось что-то холодное, а во рту появился металлический привкус. — Сэр, давайте, я попробую напоить вас через трубочку, — предложил Дэн. Кэп ответил ему уставшим взглядом, в котором ясно читалось «Оставь меня в покое». — Ну, может быть, — продолжал упорствовать Дэн, — вам нужно что-нибудь другое? Единственное, что было бы нужно сейчас Кэпу, так это немедленно поехать домой и увидеть Бенджи. Но он уже решил, что даже звонить мальчишке не стоит. Рассказать о том, что случилось и что с ним происходит теперь, значило не только подвергнуть малыша риску, но и — пожалуй, это даже больше страшило Кэпа — обнаружить свою слабость. Бенджи непременно разыщет его, явится сюда, увидит его вот таким. Жалким, немощным, полураздавленным червяком, намертво прикованным к дурацкой каталке. «Нет, не бывать этому, — твёрдо сказал себе Кэп. — Если… если у меня ничего не выйдет, пусть запомнит меня нормальным. Для него же будет лучше. Чем вот это вот… всё. И для меня лучше не увидеть его больше никогда, чем увидеть ужас и жалость его глазах. Особенно жалость. В таких красивых». — Дэн, ты… знаешь, почему молодые звёзды голубого цвета? Не ожидавший такого вопроса телохранитель чуть приподнял брови: — Нет, сэр. Я думал, они все одинаковые. Кэп довольно выдохнул. Сейчас он был как никогда расположен поговорить на темы вечности. — Нет, они разные. Ведь звезда, Дэн, это тот же самый взрыв. Просто длящийся миллиарды лет. И цвет звезды зависит от скорости её термоядерной реакции и температуры. Самые древние — красные, они уже почти сожгли сами себя. Средние — жёлтые, у них ещё есть запас топлива. А молодые — самые горячие. В них кипит энергия, которую они сжигают безжалостно, не заботясь о том, что… в общем, о будущем. — Это потрясающе, сэр. — Вдруг Дэн изменился в лице, отодвинулся куда-то и секунду спустя снова начал бережно промокать лицо Кэпа салфеткой. — Вам лучше беречь силы. — В чём дело? — спросил Кэп без особого интереса. Дэн приподнял салфетку, давая возможность рассмотреть её, и Кэп увидел, что вся она пропитана тёмной, почти чёрной кровью. — У вас, похоже, тоже проявился ДВС-синдром. — Как у Джона, — спокойно согласился Кэп. — Да! — внезапно и как будто с радостью вставил Перкинс. — У вас явные симптомы ДВС. Это свидетельство патологии в системе свертывания крови. Вам следует ждать как тромбозов, так и кровотечения. Тромбы могут возникать даже в самых мелких сосудах, что приведёт к сбою работы жизненно важных органов. Начнётся полиорганная дисфункция. Следующий этап — это новые массивные кровотечения, только теперь уже внутренние, гипоксия, ну и конечно геморрагический синдром. А я ничем, абсолютно ничем не могу вам помочь. Во время этой речи Дэн медленно поднялся, распрямил плечи, не спуская с врача глаз, так что тот поспешил изменить выражение лица на более подобающее и прибавил: — Ну, разве что могу отключить Райта от аппарата ИВЛ и организовать вентиляцию легких вам, чтобы компенсировать падение уровня кислорода в артериальной крови. Но препаратов больше никаких не осталось. И брать мне их негде — вы же держите меня тут в заложниках. Не считаясь с моим положением и… Угрожаете расправой. Угрожаете моей семье, моим ни в чём не повинным де…. — Молчать. Это слово и угрожающий взгляд стали единственным ответом Дэна на всю тираду Перкинса. Дальше он обращался только к боссу. — Сэр, дело становится слишком серьёзным. Разрешите мне покинуть вас на несколько минут. Не может быть, чтобы во всей больнице не нашлось никаких поддерживающих препаратов. Я раздобуду их. Наверняка мэтр Менакер уже уладил все вопросы относительно нашего здесь присутствия. — Ладно, — просто, не задумываясь, согласился Кэп. Дэн снова поднёс ему стакан с водой: — Скоро у нас будет трубочка. А пока попейте так. Но Кэп не пошевельнулся. Отвратительный вкус крови во рту и жуткая тошнота перебили всякое желание даже пытаться пить. — Как вы? — насторожился Дэн. — Что беспокоит? — Холодно, — нехотя признался Кэп. — Накрой меня чем-нибудь. Дэн оглядел палату. Одним одеялом был укрыт Джонни, во второе он сам укутал босса примерно час назад. Других одеял не было. — Хорошо, сэр. Одеяло тоже принесу. Здесь меня заменит Нишимару, — сказал он быстро. Но, хотя Кэп был уже почти в полной власти вялого сонного безразличия к происходящему вокруг, ещё не всё утратило для него значение. По крайней мере три вещи первостепенной важности он намеревался сохранить во что бы то ни стало — жизнь Джона, безопасность и спокойствие Бенджамина, и наконец — собственное достоинство. — Стой, — тихо приказал он. — Нет. Ни Нишимару, ни кто-либо другой не должен сюда войти. Только ты. И Шмуэль. Он заверит бумаги. Больше никто. Ясно? — Да, сэр. Но как же, — Дэн незаметным жестом указал в сторону Перкинса. — Оставь мне пистолет, — велел Кэп. И добавил одними губами, — я сумею постоять за себя. И Джона. — Но, сэр, как вы удержите… — Вложи в руку, — так же беззвучно приказал Кэп. Дэн, хотя и с заметным сомнением, извлёк из кобуры на лодыжке компактный Глок 19, который носил как запасной, и пристроил боссу в ладонь. Страшный, противоестественный холод бледной кожи отозвался в сердце тревожным эхом. «Наверное, всё гораздо хуже, чем кажется внешне, — подумал он. — Надо спешить». — Что-нибудь ещё, сэр? Не услышав ответа, он уже взялся за ручку двери, как вдруг раздался сиплый, бесцветный звук, так непохожий на голос его босса: — Постой, Дэн! Те… — Дэн вернулся и склонился к самому лицу Кэпа, иначе расслышать обрывочные слова и фразы было бы невозможно. — Те цветы, Дэн. Синие. Они для Бенджамина. Если я… Я, похоже, здесь застрял. Отошли их. Ему. С кем-нибудь. Из ребят. Жаль будет. Если завянут. — Конечно, сэр. — Дэн вполголоса произнёс несколько слов в микрофон и кивнул Кэпу, — передам ключ Вильяму, чтобы он забрал букет из машины.***
Бенджамин стоял у окна и тоскливо глядел в метель. К двум часам дня он уже вдоволь насмотрелся на снежный вихрь за окном, перемерил шагами каждую из комнат второго этажа, как по прямой, так и по диагонали, запомнил количество ступенек на лестнице. Спустившись на первый, поинтересовался у единственного охранника, оставленного Кэпом в доме, нет ли новостей — их не оказалось. Тогда он повторил те же самые измерения в холле, кухне и большой гостиной, прошёл по коридору, старательно игнорируя дверь той спальни, в которой вчера Кэп столько времени провёл с тем мальчишкой, и очутился в другой гостиной, меньшей по размерам, но более уютной. Здесь он быстро выяснил, что расстояние от стены до стены по прямой составляет восемнадцать шагов, а по диагонали двадцать пять с половиной. На этом занятия, способные отвлечь от нестерпимого ожидания, закончились. Он немного постоял посредине комнаты, потом рассеянно подошёл к окну. «Как долго. Суд должен был закончиться до полудня, а уже половина третьего. Конечно, на дорогах сейчас заносы, но ведь Вильям поехал вместе с ними на вранглере, этому зверю любой снег нипочём. Мог бы пересесть на него и вернуться, если бы хотел». Если бы хотел. После десятиминутного наблюдения за стремительным полётом снежных полчищ у него начала кружиться голова. Но снег и не думал иссякать, наоборот, казалось, он намерен валить вечно. Тут Бенджамин заметил, что от его дыхания на стекле образовалось лёгкое туманное облачко. Печально улыбнувшись, он принялся выводить по нему имя — человека, которого уже так долго нет дома. Того, который совсем не спешит возвращаться к нему. Если бы хотел. Мог хотя бы просто позвонить. Но телефон молчал. Несмотря на то, что два часа назад Бенджамин сам набрал ему, нарушая негласное правило «не беспокоить дэдди, когда тот занят». Больше звонить было нельзя — за нарушение этого правила недолго и всерьёз схлопотать. В общем, за пять лет Бенджи успел свыкнуться с постоянными отлучками Кэпа, часто внезапными, часто происходившими в самое неподходящее время суток. Научился провожать и встречать, не задавая никаких вопросов, а долгие периоды абсолютной неизвестности пережидать относительно спокойно. Но сегодня, после того, что произошло накануне, его сердце было не на месте. Охваченное необъяснимой, но очень колкой тревогой, оно словно плавало по груди в невесомости, то и дело больно ударяя то в рёбра, то в ямку между ключицами. Во-первых, конечно — из-за того вчерашнего мальчишки-оборванца, чёрт знает откуда вдруг свалившегося ему на голову. По непонятной причине Бенджамин был почти уверен, что Кэп с этим калекой сейчас где-то там вместе. Но что бы они ни делали вместе, хотя Бенджи жутко терзала ревность, это ещё полбеды. Куда больше его волновали предсказания карт. Слишком однозначные, слишком много раз повторенные, чтобы оказаться совпадением, пусть даже самым невероятным. И, что было уж совсем невозможно объяснить, — страшные предсказания каждый раз оказывались тесно сплетены с появлением этого парня. Как долго. Из-за бесконечного сверкающего потока за окном уже давно рябило в глазах. Наконец Бенджамин сдался — опустил голову и отвернулся от окна. Где-то с пару минут он почти ничего не видел, пришлось добираться до кресла наощупь. А когда пятна перед глазами рассеялись, первым, что попалось ему на глаза, оказалась колода карт, забытая вчера ночью на маленьком столике под лампой. В душе тут же взметнулась безмолвная, но мучительная борьба. Бенджи даже дыхание затаил в ожидании, кто победит — благоразумие или порыв. Он искренне, очень хотел оставаться благоразумным. Но Кэпа не было слишком долго. И ещё тот мальчишка… чтоб его. — Один раз, и всё. Честное слово, — шепнул Бенджи и протянул руку к колоде. На этот он раскладывал, всеми силами стараясь настроиться на хорошее, и упорно заставлял себя не смотреть на карты. Наконец, последняя тройка легла на стол. Бенджи провёл подрагивающими от волнения пальцами над раскладкой. Вздохнул, решился, посмотрел — и, тихо охнув, быстро прижал к губам ладонь. Карты показали то же, что и ночью. С одним только отличием. Та комбинация, что вчера много раз ложилась в зону будущего, сегодня легла в самом центре. Бенджи съёжился в кресле, даже ноги невольно подобрал с пола. Будущее пришло. Надвинулось. Стало настоящим. И это снова была смерть.