Альянс непримиримых

POV Лаванда Отчаянно хватаю Грейбэка за руку, а он даже шага не сбавляет, будто я… — Кукла, прибавь ходу. Мы так до утра протелепаемся, — рычит раздраженно, словно якорем на нем вишу. Ну да, так и есть — как кукла без воли и голоса. Шаг у волчары широкий, за ним и мадам Хуч не поспеет. Уже не забочусь о туфлях — скорее всего, сбила носы так, что никакой Репаро не поможет — и не глядя переставляю ноги с максимальной скоростью: еще не бегу, но прогулкой это тоже не назовешь. — Остановись, — прошу его, ведь сейчас свершится чудовищная ошибка. Оборотень не реагирует. Я даже не уверена, что он слышит меня. Добавляю голосу стальной уверенности — хрен ему, я не кукла! — Стой! Но сталь моего голоса, вероятно, пребывает в жидком состоянии, потому что Грейбэк на мой призыв никак не реагирует. Оглядываюсь по сторонам: местность приобретает знакомые черты. Мы проходим лавку теперь уже ненавистного мной мистера Пеппина, мантикора его задери. А значит, лаборатория местного зельевара находится где-то неподалеку — не через весь же переулок они таскают ингредиенты? Грейбэка надо остановить любыми путями, ведь он потерял рассудок, если решил доверить мне такое сложное зелье. Любое зелье. Я сейчас даже бодроперцовое не сварю без помощи Грейнджер. Я вообще никогда ничего не варила без помощи Грейнджер! Чувствую, как кровь отходит от лица, а ладони, вцепившиеся в предплечье вервольфа, потеют: Мерлин милостивый, я напою оборотней непригодным варевом, и они перегрызут весь Лютный в полную луну. Нет, Грейбэка надо образумить. Только вот как? Наверняка на нем можно использовать его же методы. Думай, Лав-Лав, как он заставляет слушать себя? Рычит — не то. Душит — тоже не то. Внезапно меня посещает отчаянная идея, которая противоречит всем моим принципам. Я давала себе слово, но что поделать, если обстоятельства вынуждают меня. Прикрываю глаза и негромко взываю к нему еще раз: — Фенрир. Не могу поверить, но это работает. Имя, которое я клялась не называть ни вслух, ни в мыслях, заставляет его остановиться. Не могу оторвать глаз от напряженной спины — он будто разом весь одеревенел. Обхожу его медленно и встаю прямо перед ним, напряженно вглядываясь в лицо. Я очень боюсь обнаружить, что Фен… Грейбэк зол, но фортуна вновь на моей стороне. Лицо его серьезное, даже строгое, но это скорее проявление осторожности, нежели гнева. — Говори. — Я… я не очень сообразительна в науке зельеделия. И это я еще приукрасила. С первых минут нахождения в классе профессор Снейп ясно дал понять, что закупорить смерть и разлить известность по бутылкам я точно не в состоянии. А профессор Слагхорн взял в клуб Слизней только из-за смазливой внешности: инвесторы повалили на его вечеринки толпой, а я в свое удовольствие выгуливала запылившиеся в сундуках наряды. — Хм. Ну тогда щенку придется худо, — слова его, пропитанные ядовитым сарказмом, моментально заставляют меня бледнеть от страха за жизнь и здоровье Теда. — Фенрир, — решаюсь попробовать отговорить его еще раз, начав с проверенного козыря, но внезапно небо передо мной освещает серебристый свет, и, раскинув широкие крылья, к нам пикирует Патронус Кэти. — Где ты? — Беркут, передав сообщение, тотчас рассеивается в воздухе. Несколько раз сильно жмурюсь — как жаль, что и я не могу раствориться в воздухе, как этот Патронус. Осознание того, насколько далеко я зашла, моментально приводит меня в чувства. С ужасом оглядываюсь по сторонам: на улице темно, а самым ярким источником света является луна. Я стою в Лютном переулке на расстоянии вытянутой руки от главного оборотня Маг Британии. Оттого, что за один вечер, который, судя по всему, давно перетек в ночь, мною было нарушено с десяток правил безопасности Ордена Феникса, а Кэти там с ума сходит, пытаясь меня разыскать, стыд и страх мощными волнами накрывают сознание. Еб твою Моргану, что же я творю. Кажется, и Грейбэк ощущает мое состояние, потому что эйфория от услышанного имени проходит, и лицо его вдруг кривится в слабо прикрытой агрессии. — Идем, — утробно рычит и уже разворачивается, чтобы продолжить путь. — Я должна ответить, — отчаянно прошу, в очередной раз пытаясь схватить его руку, но липкие пальцы соскальзывают. — Давай шустро, — недовольно выплевывает, будто одолжение мне делает. Его манеры и обращение в целом меня уничижают, но приходится и с этим мириться — я однозначно не королева положения, ведь решение относительно зелья еще не принято. Точнее, надежда, что он поменяет свое идиотское решение, еще не покинула меня. Истерично провернув палочку в руке, наскоро вызываю свою лисицу, дабы уверить Кэти, что я в порядке и нет причин для паники. Но сама при этом трясусь, как будто с боггартом на чаепитие сходила. Оттого, вероятно, вместо Патронуса у меня из палочки вырывается сноп серебряных искр. Пробую еще раз: — Экспекто Патронум! Ничего. — Чего ты возишься? — Грейбэк, очевидно, теряет последние крупицы терпения, потому как рычание, вырывающееся из грудины, становится угрожающим, а рот искажается в оскале. — Сейчас, — шепчу я и изо всех сил пытаюсь настроиться на нужный лад. Итак, лучшее воспоминание. Мама дарит мне платье из китайского шелка. Нет, не то — расцветка какая-то блеклая, а на мне и вовсе висит мешком. Глубоко дышу и пытаюсь вспомнить что-нибудь на порядок счастливее. Вот, например, Шляпа принимает решение отправить меня на Гриффиндор — факультет храбрых. Должно сработать, но в голову лезут мысли об издевательствах гриффиндорских мальчишек — глупая Браун, легкодоступная Браун. Докси болотные, я так без Патронуса останусь. Нервная дрожь проходит по руке, и я сжимаю палочку до хруста костей. Рон Уизли обратил на меня внимание? Не то, там же и недовольная Гермиона, и сплетни, которые выжигают мою радость до тла. Парвати? Мертвая. Грейбэк, укрощенный звуком своего имени? И, как насмешка судьбы, перед глазами появляются развратные картины с участием распутной Ромильды, будь она неладна. Жмурюсь несколько раз, лишь бы выкинуть похабщину подальше в бессознательное. Надо что-то светлое и доброе. И невинное. Тедди! Точно. — Экспекто… — начинаю я светлое заклинание, прогоняя в голове первые прыжки Теда за звездочками, но вдруг задерживаю взгляд на взметнувшихся нечесаных волосах оборотня, которые хлещут его по удаляющейся обнаженной спине. Уходит. Паника поглощает меня целиком, и я уже не понимаю, как правильно поступить. Грейбэк по какой-то причине ждать не намерен. Более того, он решил, что я должна приготовить аконитовое зелье — здесь и сейчас. Послать бы все к дьяволу, особенно после его жестоких слов, да и скотского поведения в целом, но Тедди останется без надежды, и я просто не могу позволить этому случиться. С другой стороны, Кэти — та, что пусть и нехотя, но поддерживала меня весь год — наверняка волосы на голове рвет от страха, потому как я до сих пор не вернулась на Гриммо. Проклятие! Как мне быть? Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и последующий за ним шумный выдох. Кэти сейчас вне опасности, просто волнуется. А вот Тед по-прежнему в беде. Я вдруг вспоминаю, зачем вообще аппарировала в это отвратительное место, рискуя своей безопасностью. Причина же самая светлая: здоровье и покой ребенка. Есть ли что-то важнее этого в моей пресной и бесцельной жизни? Не давая себе опомниться, я бегу за Грейбэком, пока не передумала, на ходу убирая палочку за пояс широкой юбки. К черту мою неуверенность. Пусть я не могу сейчас получить никаких знаний в области зельеварения, но вот трусость свою на обочину я задвинуть могу. Да и что там невозможного? Вокруг этого зелья одни легенды: сложное сочетание ингредиентов нарезать под каким-нибудь невозможным углом — уж разберусь. В качестве поддержки боевого духа вспоминаю, как трансфигурировала шлем для отборочных соревнований Рону из книги по той же Трансфигурации профессора Макгонагалл. И прекрасно все провернула: шлем уберег его голову от бладжера не менее трех раз. Вот что надо было использовать для вызова Патронуса!

***

— Открывай, старый черт! — вместо приветствия орет Грейбэк и несколько раз бьет кулаком о дубовую дверь. Несмотря на то, что объяснениями он меня не балует, видимо, пытаясь избежать очередной моей попытки вразумить его, все равно понимаю, что мы пришли в место назначения. Конечно, я не эксперт в области высшего зельеделия, но непереносимая человеческим носом вонь снадобий, пропитывающая этот покосившийся двухэтажный домик до основания, указывает мне на невозможность ошибки: это самая настоящая подпольная лаборатория. Мадам Помфри как-то обмолвилась, что больница Св. Мунго вынуждена нелегально покупать сложные зелья у оборотней, потому как местные зельевары не справляются. Не удивительно, ведь авроры вместе с Хогвартсом уничтожили почти весь состав больницы, который пришел разбирать завалы и помогать раненым с обеих сторон. Если сплетни верны, то кто же этот мастер, которого на крючке держит вожак волков? Продолжаю рассуждать, пока чьи-то осторожные шаги приближаются к двери. Раз Снейп был у Ордена, а теперь у Пожирателей, зельевар Сметвика умер где-то под обломками Большого зала, то это может быть только… — Здравствуйте, профессор Слагхорн, — выдаю я чуть раньше, чем дверь отворяется полностью. Бывший декан Слизерина смотрит на меня обескураженно: его мелкие глаза-пуговки бегают по моему лицу, пытаясь откопать в памяти, что же пред ним за девица. — Хм, — хрипит в довольном оскале Грейбэк и несильно стучит по моей голове пальцем, задевая ленты длинным ногтем. — А темечко-то варит. Не обращая внимания на сомнительный комплимент о моих умственных способностях, напоминаю профессору свое имя: — Лаванда Браун, сэр, — доброжелательно улыбаюсь ему. — Будет варить с тобой. Обучишь ее акониту, — бросает Слагхорну Грейбэк безо всяких вступлений, совершенно выбивая почву из-под ног старика. От услышанного блеклые глаза профессора вот-вот вылезут из орбит — кажется, он вспомнил мое имя, а заодно и мои способности. Точнее их отсутствие. — Но… — слабо начинает возражать Слагхорн, однако мой провожатый и шанса ему не дает, отрезая все попытки к обсуждению уместности моей кандидатуры. — Не мороси, старик. Ты откинешься — она тебя заменит, — его грубая шутка (или не шутка вовсе?) заставляет побледнеть бедного профессора, и, будто мало пожилому волшебнику угроз, Грейбэк продолжает: — Базу, что заготовил, сольешь и начнешь заново. Пусть она сама все делает, ты только инструктируй. — И-ингредиенты… — Слагхорн пытается вклиниться в указания, но куда ему. — Пеппин приволочет. Я зайду забрать ее, — последнее свое указание зельевару он говорит уже глядя на меня. Переживания, от которых я только недавно избавилась, с лихвой возвращаются ко мне. В упор смотрю на Грейбэка и не понимаю, что с ним не так. Ингредиенты для этого зелья стоят целое состояние, и вот так разбазаривать основу — да Снейпу сердце откажет, если ему рассказать, что здесь происходит! Я собираюсь возразить и уже произношу первые слова возмущения, но чувствую хватку профессора на своей руке. — Проходите поскорее, мисс Браун, работа не ждет, — говоря это, он не сводит взора с оборотня, и мне ничего не остается, как сдаться под его напором и войти в пропахший снадобьями дом. Последнее, что я вижу перед тем, как дверь захлопывается, отрезав все пути к отступлению — подмигивающего мне Грейбэка. Его развеселое лицо вместо привычного раздражения почему-то вселяет гарантированную уверенность в успехе нашего предприятия. Оттого мое сердце пропускает удар, и я невольно улыбаюсь оборотню в ответ. Чуть-чуть. Лишь немного приподнимая уголки губ.

***

Я сижу на полу, нелепо привалившись задеревенелой спиной к ножке стола. Усталая и грязная, пропахшая аконитом, с мозолями от разделочного ножа на больших пальцах обеих рук и абсолютно идиотской улыбкой на искусанных от напряжения губах. — Я вынужден признать, мисс Браун, — из-за стола доносится надтреснутый голос Слагхорна, — вы неплохо потрудились. Если бы повернуть время вспять, я бы обратил на вас внимание еще в Хогвартсе. — Если бы повернуть время вспять… — одними губами повторяю я. Как сложилась бы жизнь? Уверена, я бы разорила мадам Малкин своими сногсшибательными эскизами, вышла за обеспеченного и харизматичного волшебника и была бы самой счастливой на свете. По пятницам — Фортескью с Парвати, по выходным — семейные посиделки с мужем и родителями. В остальные дни — только бизнес, иначе как побить зазнавшуюся Малкин в битве за стиль? Осколки несбывшихся мечт неприятно царапают душу, отчего мне хочется злиться именно на Слагхорна — если бы повернуть время вспять, любезный профессор, я бы не обратила на вас и грамма своего внимания, потому что ни вы, ни зельеварение, ни колдомедицина, ни боевая магия, ни пресмыкание перед зарвавшимся оборотнем никогда не входили в круг моих посредственных интересов. Однако к чему срываться на пожилого волшебника, когда он и сам глубоко несчастен. Иначе как объяснить неоспоримый факт того, что профессор Слагхорн, тщеславный и гордый человек, напоминает лишь тенью себя прежнего: сутулый и тихий, он уже с трудом перебирает ногами, а пальцы его неуверенно удерживают лопатку для помешивания. Что с ним сделает Грейбэк, когда профессор перестанет быть ему полезным? Этот вопрос не дает мне покоя, поэтому я собираюсь с силами, чтобы перейти черту «ученик-учитель»: к чему теперь стеснения? Три часа он гонял меня по зельям столь требовательно, что даже Снейп уже не кажется настолько неадекватным в своих методах преподавания. Быстрее, Браун! Ножом по срезу тридцать пять градусов, безумная! Основу сливаем, бестолочь, еще раз! Я не обижаюсь на профессора, ну может самую малость. Все-таки усовершенствованное аконитовое зелье в Маг Британии могут сварить лишь несколько человек — Снейп, сам Слагхорн, и теперь еще… Браун. Не могу удержаться и прыскаю от смеха: Лаванда Браун — ведущий специалист зельеделия и надежда британских волшебников, больных ликантропией. Бьюсь об заклад, даже Волдеморт бы охренел. Но факт остается фактом: Слагхорн прогнал меня по схеме зелья столько раз, что среди ночи разбуди — я все сделаю строго по рецепту. В душе расцветает неведомое доселе чувство — что-то очень теплое, всепоглощающее. Боюсь ошибиться, но кажется, это уверенность в себе, которую я давненько не испытывала. Благодарность тоже присутствует, но только к одному лишь Грейбэку. Как он разглядел меня? Серьезно, если смотреть на иерархию Лютного, то я скорее подхожу на роль продажной девки из борделя для таких, как Лестрейндж, нежели ассистента чуть ли не единственного зельевара страны. Что же, вожак волков либо совсем свихнулся, либо видит больше, чем кажется на первый взгляд. Однако Слагхорн тоже должен вызывать у меня хоть какие-то положительные чувства: он был так верен Дамблдору и Ордену, а вот теперь и мне помог с этим сложнейшим зельем. Но я его не понимаю, не принимаю, отказываюсь смотреть на него, как прежде. — Профессор Слагхорн, — прочистив горло, я обращаюсь к нему. — Почему Грейбэк? — Простите? — он, как и мистер Пеппин ранее, пытается уйти от ответа, но я просто не смею оставить все как есть. — Почему вы не присоединились к Ордену Феникса? Он молчит довольно долго, и мне уже слабо верится, что профессор станет отвечать, позволив прижать себя к стенке. Но внезапно его тихий голос нарушает мерный звук закипающего котла: — Грейбэк — чудовище, мисс Браун. Беспринципное и безжалостное. — Кажется, я слышу всхлип старика. — Но он защищает своих. И ему неведом страх. А Орден… Орден, увы, как и я, слаб. Не могу сдержать разочаровывающего вздоха — вот, значит, как? Слаб? Горькая досада наполняет мое измученное тело. Слагхорн мерзок, но в то же время честен в своей правоте: к Ордену примкнули лишь те, что сразу аппарировали на Гриммо. Та же Розмерта, которая пользовалась покровительством профессора Дамблдора, предпочла открыть публичный дом под крылом вервольфов, но не поддержать детище своего уже мертвого протеже. Обида подавляет чувство такта, и я собираюсь вылить на предателя все свое негодование, но не успеваю, потому что Слагхорн продолжает: — Не все из нас борцы, мисс Браун. А Ордену нужны те, кто сможет дать отпор режиму. Прошу, не судите строго таких, как я — трусов. Мы просто хотим жить, вот и все. Вот и все. Меня возмущает его позиция, ведь Ордену нужны опытные волшебники, специалисты, такие как он. Хагрид умер от заражения крови. В современном мире такие недуги лечатся приемом специальных зелий за три дня. Три! А мы — несколько авроров, два ликвидатора, пара учителей и школьники — мы ничего не смогли сделать. Будь проклят Слагхорн за свое малодушие. У правды много сторон, но мне не дано понять их все. Смаргивая подступающие слезы, встаю с холодного пола, с целью принципиально выйти за дверь и дожидаться Грейбэка снаружи, в объятиях холодной ночи. Однако в очередной раз моим планам не суждено сбыться: в проходе я сталкиваюсь с широкой грудной клеткой моего личного кошмара. Невольно отмечаю, что в этот раз Грейбэк надел футболку. Воспоминание о его нагом теле снова накатывают, и я чувствую, как по щекам разливается румянец. И отрицать не стану, я никогда прежде не видела мужских оголенных тел, поэтому, может, и стоит сделать себе скидочку: я лицезрела член Грейбэка — еще бы не смутиться! — Куда? — низкий голос, граничащий с рычанием, явно свидетельствует о его отвратительном настроении. Надо же, я не только зельевар со стажем нынче, но еще и мастер по распознаванию эмоционального состояния оборотней. — Подышать, — намеренно с вызовом заявляю я, ведь при столкновении наглый волчара обхватил широкой ладонью мою шею, а указательный палец снова уложил на скулу. Это слегка затрудняет дыхание, а еще невероятно умаляет мою личность. — Потом надышишься, — он наконец меня отпускает и, задев торсом, проходит внутрь дома. Только пропустив Грейбэка вперед, я замечаю, что он пришел не один. За ним по пятам плетется очень расстроенный оборотень — их брата я уже вычисляю по неповторимому отсутствию стиля. — Сварганила отраву? — пока я приглядывалась к его понурому компаньону, вожак снова обращается ко мне, как к куску… куклы, если угодно. — Все сделано. Она обучена, — прокашлявшись, вместо меня отвечает Слагхорн, будто хочет поскорее отделаться от своего кровожадного покровителя. — Мисс Браун оказалась очень талантливой особой. — Слыхала, мисс Браун, че мастер вещает? — с хищной улыбкой Грейбэк гордо осматривает меня, а потом зачем-то треплет по макушке, отчего ленты совсем вылазят из кос, а волосы начинают торчать во все стороны — ненавижу! Я дарю ему свой самый яростный взгляд, от которого и василиск бы сдох, но проклятому Грейбэку все нипочем. Он не заостряет на мне внимания, будто теряет всякий интерес. Вместо этого быстро следует к котлу, принюхивается и зачерпывает немного зелья в посудину, что находит на столе. Он что, собирается пить это? — Стой! — хватаю его за руку, чуть расплескав дорогущего варева. — Оно могло не удасться. — Не трясись, мисс Кукла, я не такой олень, чтобы травиться, — небрежно заявляет мне, а потом обращается к приятелю: — А вот Редж — такой, да? Проклинаю тот день, когда пересеклись наши пути с этим беспринципным чудовищем. Видит Годрик, лучше бы меня покалечила ненормальная Алекто. Тем более она все равно на мне оторвалась в свой год преподавания. Умоляюще смотрю на этого Реджа — не пей, не пей, не пей. Зелья же не так тестируют! Но угрюмый тощий вервольф послушно берет посудину и, не взглянув на своего Альфу, выпивает все до последней капли. Закрываю глаза и нехотя соглашаюсь с Грейбэком — и правда олень. — Нормально, Альфа, годный аконит, — сплюнув вязкую слюну прямо на пол в доме профессора Слагхорна, отвечает тестировщик. — Свободен, — рявкает Грейбэк и обращается ко мне, вытаскивая из кармана спортивных штанов склянку: — Набирай кутенышу, и мы уходим. Мерлин и Моргана! Радость мгновенно взрывается фейерверком в районе груди — аконитовое зелье у меня в руках! Я сделала это, а значит, Тедди, как и при Снейпе, спокойно перенесет очередное полнолуние. Тяжесть этого дня мгновенно слетает с меня, и я хочу кружиться в танце от умопомрачительного счастья. Даже не знаю, как и благодарить этого сумасшедшего Альфу за все, что сегодня случилось. За то, что не задушил. За то, что не пошел на поводу у моей паники. За то, что поверил в меня. От последней мысли меня бросает в жар — что же, Грейбэк никогда не вел себя достойно по общепринятым меркам, но каждый раз по-своему меня удивлял. Боюсь, что даже предыдущая встреча не столько меня поразила, сколько его сегодняшняя бескомпромиссная уверенность в моих способностях. Не вижу иного выхода, чтобы отблагодарить его, поэтому решаю просто следовать указаниям без промедлений. Наполнив заветную склянку, я всего лишь на мгновение останавливаюсь в дверях, произнося на выдохе «спасибо». Как и было задумано, профессор Слагхорн принял это на свой счет и пожелал мне доброй ночи, спешно заперев за нами дверь. Глубокая ночь пропитывает воздух прохладой, потому я незамедлительно колдую согревающее. Недолго раздумываю, может, и на Грейбэка наложить чары тепла — я видела его творящим заклятие лишь раз, оттого не уверена, что он сносно колдует. — Тебе не холодно? — решаюсь спросить, а заодно и завязать хоть какую-то беседу, потому что вот так идти в молчании ночью по Лютному мне не по себе. Видимо, зря я это задумала, потому что он начинает ржать на весь переулок, отчего мне становится совсем неприятно. Отсмеявшись вволю, он заговаривает: — Так меня согрела та, что с гривой черной. Яркие картинки разнузданного секса, свидетелем которого я стала, как в омуте памяти, в очередной раз всплывают в моей голове. От обиды я всхлипываю носом и начинаю злиться на себя в первую очередь — почему этот срам меня так задевает? — Я же вервольф, кукла. Мне только лютой зимой прохладно. Теплообмен повышенный, — примирительно заявляет он, прервав мои размышления. — Я могла бы и догадаться, — чувствую себя идиоткой: конечно, ему не холодно. — Могла, — соглашается он и, не сбавляя быстрого шага, очень серьезно продолжает: — Сейчас подойдем к месту аппарации. Там тебя будет ждать твоя безмозглая подруга. — Кэти? — взвизгиваю я, сама от себя не ожидая. — Кэти, Мэри, да похер, — видимо, лимит нарушения правил нетерпимого оборотня я сегодня уже превысила, потому что он начинает откровенно грубить. — Отправишься с ней в свой гадюшник Феникса, но ровно через двадцать пять дней вернешься опять. Тебя встретят. Скажешь, что ко мне. — Редж? — я вспомнила этого угрюмого парня: он и его напарник стерегли границу Косого с Лютным, куда я ранее аппарировала. — Неа, — раздраженно говорит он. — Редж уже никого не встретит. — И, увидев мое замешательство, добавляет: — Забей. Но приходи одна. Как будто я с Армией Дамблдора пришла в этот раз! Мне хочется задать ему тысячу вопросов: откуда тут Кэти? В порядке ли она? Зачем мне возвращаться? Хотя это и так понятно: варить новую партию аконитового. Это, к слову, меня больше совсем не пугает. А еще, почему он в меня поверил? Отчего не убил за то, что я подглядывала? И главное, как он меня узнал там, в бараке? В том, что Грейбэк учуял именно меня, я не сомневаюсь. Но как ему это удалось, ведь я удалила все запахи заклинанием профессора Снейпа? Мы почти подходим к месту аппарации, и я, разбираемая любопытством, останавливаю его, чтобы спросить: — Как ты меня учуял в бараке? Впервые с того момента, как он забрал меня от Слагхорна, его лицо приобретает веселую небрежность — губы растягиваются в наглой ухмылке, а глаза сияют озорным блеском. Грейбэк откровенно забавляется, но не отвечает, позволяя поддерживать с ним зрительный контакт. Облизываю сухие губы и, несмотря на здравый смысл, продолжаю давить: — На мне были чары. Как? Решив больше не томить меня неведением, он наклоняется моему уху и, кротко втянув ноздрями мой запах, очень тихо отвечает: — Ты потекла. Конец POV Лаванда.

***

Арис мне не понравился сразу, еще в том лесу. У него на лице написано, как он нас всех ненавидит, и если бы не тонкости политики, то уверена, он бы выпотрошил каждого члена Ордена Феникса с особым азартом. Да и унизительная сделка, в которую он меня втянул, тоже не делает ему чести. В общем, смело утверждаю, что Бету я терпеть не могу, ведь от него добра не жди. Вот и сейчас, когда я плавлюсь в объятиях Долохова, развратно поскуливая в такой желанный рот, входная дверь резко отворяется, и без всякого предупреждающего стука надоедливый Арис влетает в комнату. Летучемышиный сглаз на тебя, блохастый оборотень! Вся красная, как флаг Гриффиндора, я отскакиваю от Антонина, приглаживая растрепанные волосы и втягивая в себя распухшие от поцелуев губы. Долохов же, кажется, и вовсе не смущен — как будто я тут сама с собой развлекалась. Яростным взглядом он впивается в вервольфа, очевидно, желая поквитаться с ним за что-то. — Грейбэк идет к точке аппарации, — начинает Арис. — С Лавандой Браун, — называя имя подруги, он смотрит прямо мне в глаза, и я, разумеется, понимаю его намек. — Он велел вас привести. — Я в курсе, где аппарируют. Не заблужусь, — стальным голосом отвечает ему Тони, а у меня мурашками покрывается спина. Арис не уходит, а напряжение в комнате достигает наивысшей точки. От романтики и страсти не остается и следа. Помедлив немного, оборотень заговаривает: — Я вынужден спросить, чтобы понимать, как мы поступим. Мисс Белл, у вас есть какие-нибудь претензии к стае? Есть, черт возьми! Меня почти отодрали в грязной подворотне два ублюдка, невзирая на мое сопротивление. Так что да-да-да! — Нет, — отрицательно качаю головой, и умоляюще смотрю то на Тони, то на Ариса. — Претензий нет. Тони приобнимает меня за плечи и добавляет, полностью выбивая почву из-под ног своим заявлением: — Она сказала «нет», Арис. Так что, если тебя больше ничего не интересует, мы, пожалуй, пойдем. Кажется, Бета, как и я, теряет дар речи: такой забияка, коим является Долохов, спускает все на тормозах? Однако, не испытывая судьбу, мы выдвигаемся в путь, чтобы скорее покинуть это проклятое место под названием Лютный.

***

POV Антонин, Опираясь на холодную стену, смотрю, как Кэти и ее непутевая подруга, ради которой она рискнула всем — безмозглая гриффиндорская зараза — аппарируют на Гриммо. Прижавшись друг к другу, как забитые котята, они исчезают в пространстве, а я перевожу взгляд обратно на стену: может, прямо здесь ее пытались обесчестить? Желваки ходят сами собой, а я пытаюсь успокоить жгучую ярость, которая управляет моим сознанием. Нет, сейчас не время позволить своей горячности вырваться наружу. Рано. Вижу приближающегося ко мне Грейбэка и сразу закуриваю сигарету, выдыхая густой дым под свет глухого фонаря. Он рассеивается так же, как исчезла в аппарации Кэти, слава Салазару, живая и здоровая. Это помогает загнать ярость глубже. Хорошо. Фенрир тоже закуривает, и мы по-старинке молчим непродолжительное время — видимо, оба настраиваемся на лад очередных переговоров. — Арис уже набрехал тебе, а? — ухмыляется Фенрир, первым прерывая молчание. — Ну да. Он ее шантажировал Лавандой Браун. При упоминании подруги Кэти Грейбэк резко поворачивается ко мне, чем выдает себя с головой — никогда бы не подумал на него. — Сошлись, что у нее нет претензий, — продолжаю я, не акцентируя внимание на новом факте об оборотне. Мне, откровенно, наплевать, кто кому под юбку лезет. — Сказочник, — соглашается Фенрир. — Но раз претензий нет, то нет, Тони. — Не так быстро, друг, — впервые употребляю к нему это слово, как бы проводя границу между делами Пожирателей и моими личными. — У нее нет. Есть у меня. Фенрир шумно выдыхает сигаретный дым и молчит еще какое-то время. Я его не тороплю. — Тони, блядь, у меня и так сегодня одного авроры убрали. Кэти твоя эта вообще из ниоткуда появилась. — Я плачу за десятерых золотом, но фактически готов забрать с собой в бой восьмерых, — напоминаю ему предыдущую сделку и предлагаю новые условия, пропуская мимо ушей все аргументы. Даже не сомневаюсь, что он пойдет на это. Во-первых, я все равно доведу дело до конца. Во-вторых, весь отряд оборотней и так сгинет там, в Министерстве, ведь они будут фактически на передовой. Так что без разницы сколько их отправится — из них все равно никто не вернется в стаю живым. Грейбэк испытующе смотрит мне в глаза, но не видя никакой надежды, говорит: — Они за борделем с бабами трутся. Один тощий высокий, другой ниже, но широкий, как буйвол. Ты их сразу заметишь. Киваю ему в знак моей благодарности и, не теряя более времени, направляюсь к притону. Напоследок меня окликает недовольный Грейбэк: — Девок только не тронь. Ухмыляюсь сам себе — еще бы я трогал женщин. Я как и прежде верую, что война и дуэли — мужское дело. Матрешка бы сказала, я старомоден. Пусть так. Я узнаю их сразу. Тощий уже стряхивает конец, подкидывая шлюхе несколько потемневших монет. А коренастый отливает на соседнюю таверну. Не скрывая отвращения к этим смертникам, выхожу из тени, попутно выпуская ярость наружу. Глаза заволакивает знакомая пелена — предвестник предстоящего боя. Кровь вскипает в венах. Палочка в руке, отравленный клинок — за поясом. Пора. — Э-э-э, мужик, ты че? Конец POV Антонин