— Олег, — мужчина протягивает руку, как принято в приличном обществе.
— Женя, — девушка с готовностью отвечает на его жест.
— Позывной Пьеро? — Улыбается Разумовский, пока Шура с интересом осматривает арсенал, где им предстоит провести какое-то время. Что поделать? Это синеволосое чудо испытывает благоговейный трепет перед Волковым и не в силах отказать его обаянию.
— Скорее Буратино, — фыркает Мальвина, приобнимая сестру за плечи. — Ибо сует свой длинный нос туда, куда не следует.
Шуре не нравится сложившаяся ситуация. Своей шкурой он рисковать привык, иногда возникает мысль, что делает он это с великим удовольствием, но вот Женька… Втягивать сестру в сомнительную заварушку больного друга Волкова было большим преступлением из тех, что Мальвина совершал. Евгения в совершенстве владела компьютерными технологиями, что вызывало у Разумовского большое уважение.
Пока Лера, Олег и Саша избивали очередной снаряд, оправдывая свои действия тренировкой, Сергей и Женя, уставившись в монитор, тихо переговаривались, передавая друг другу небольшой кофейник.
Мальвина мрачнел день ото дня, наблюдая, как его младшая сестра мило смеется над очередным высказыванием рыжего дьявола, хоть вечером за ужином Женя, естественно, будет оправдывать это «компьютерным юмором». Шура не дурак, но как в школе драться с ее ухажерами уже не получится. Чем ближе «день х» тем больше радости в глазах Мальвины. Когда это все закончится, он возьмет Женьку в охапку и увезет греть перышки в теплые страны. Хватит с нее приключений.
Его Буратино задерживалась.
Синеволосый наемник умел многое. Например, спалить макароны в микроволновке или сварить пельмени, которые, на его счастье, оказались в морозилке, настругать салат и залить все химозным майонезом, и шкала счастья в таблице Мальвины взлетит вверх. Саша достает продукты из холодильника и совершенно случайно бросает взгляд в окно, аккурат в тот момент, когда знакомая фиолетовая машина останавливается у подъезда. Судьба пельмешек безжалостно решена: им придется кипеть до тех пор, пока желудок не напомнит наемнику, что он вообще-то собирался поесть. Разумовский, чертов Разумовский. Поправляя черную кепку, он выскальзывает из машины и быстрой походкой спешит к пассажирской двери, помогая Жене выбраться из автомобиля. Девушка смущенно улыбается, протягивая руку. Желтый пуховик слишком смешно смотрится на фоне фиолетового транспортного средства. Шура сжимает пачку майонеза, которому тоже долго не остаться в живых. Парень отходит от окна, понимая, что и так увидел слишком много, если Разумовский сейчас еще и поцелует ее, Шура плюнет на обещания, данные Олегу, и свалит, не доведя дело до конца.
Время на маленькой кухне застывает. Шура смотрит на пустую тарелку, которую еще пару минут назад мечтал заполнить пельмешками. Наконец-то, дверной замок щелкает, и звонкий голос сестры оповещает его о возвращение домой. Мальвина угукает и возвращается к плите, чтобы не сорваться сразу. Женя заглядывает на кухню, руки немного согреты горячей водой. Девушка тут же устраивается за столом, утягивая тонкими пальцами огурец из салата. Абсолютно детская привычка, но Саша улыбается, доставая вторую вилку.
— Как прошел день? — Мальвина запускает свой столовый прибор в миску с салатом.
— Нормально, — Женя улыбается, встает со стула, чтобы заварить чай.
— Куда тебя возил Разумовский? — будничным тоном продолжает интересоваться Саша, в ту же секунду жестяная крышка встречает с черной столешницей.
— Ты следишь за мной? — немного обиженно сопит девушка, щелкая кнопкой электрического чайника.
— У его автомобиля слишком заметная расцветка, не находишь?
Женя тяжело вздыхает и возвращается к месту «допроса». И что Шура хочет от нее услышать, если бы она сама знала, как все это произошло. Женька правда рассматривала это предложение — как возможность подзаработать. Прибавка к стипендии была бы внушительной, да и просить деньги у брата каждый раз не хотелось. А Сережа… Он вдруг заполнил собой каждый свободный атом, заставлял улыбаться, делал комплименты и дарил милые букеты, которые Женька оставляла у кого-то из одногруппниц, дабы избежать всех разговоров со старшим братом. Женя не заметила, как влюбилась. Зная все (или почти все) прошлое Разумовского, ее к нему тянуло, и как показало время, тяга была вполне ответной.
— Прости, я должна была сразу тебе все рассказать.
Чайник оповестил о своей готовности обеспечить их горячей водой, но никто из присутствующих на кухне не спешил подняться со своего места. Шура тыкал вилкой в бедный пельмень, а Женя выковыривала изюм из очередного кекса.
— Я сейчас тебе кое-что скажу, но пожалуйста, не перебивай меня. Ладно?
Женя кивнула. Впервые за много лет,
она чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом брата. Вряд-ли сейчас будет благословение этого недолгого союза с Разумовским.
— Серьёзно, без шуток, — тон парня стал серьёзным, как в те моменты, когда он просил её покрывать его перед родителями. — Не поддавайся его чарам. Хочешь, расскажу, что случилось с Волковым за его преданность?
Женя не хочет, ведь понимает, что после таких слов ничего хорошего ждать не приходится, но и Шура не отступает от намеченной цели, в красках описывая венецианские каникулы. Девушка не замечает, как темнота с улицы пробирается в их квартиру, а фантазия с готовностью подхватывает рассказ брата, иллюстрируя его в самых ярких красках.
— ... Он чудом остался жив! Видишь, что он творит с близкими людьми? — Шура понимает, что увлекся, когда натыкается на почти слезящиеся глаза сестры. Он тут же тянет свою ладонь вперед, перехватывая холодные пальцы. — Прости меня, Буратино. Я не против, чтобы ты с кем-то встречалась, но Разумовский — последний человек, которому я готов доверить твою руку и сердце.
— Почему ты согласился снова с ним работать, если знал всю историю? — Тихо шепчет Женя.
Шура не просто знал всю историю, он был ее очевидцем.
— Я обязан Олегу жизнью. Я должен помочь старому другу.
Женя кивает, встает со стула и тянется к брату за объятиями. Шура молча гладит сестру по волосам. Слишком много он наговорил за сегодняшний вечер, в один момент став тем человеком от которого всю жизнь пытался отгородить Женьку. Человеком, который разбил ей сердце.
***
— А мне прям обязательно там быть? — недовольно выдыхает Женя, принимая из рук Олега фирменный пакет.
—
Ma chère, — Сережа с довольной улыбкой растянулся за столом. Ему совсем не нравится та дистанция, что появилась между ними за эту неделю. Он ответственно вынес мозг Олегу и Лере по этому поводу, пытаясь выискать момент, где его действия зашли не туда, и могли испугать храбрую Буратину. — Одно дело изучить план здания, а другое — побывать внутри.
Женя мрачно кивает, удаляясь в сторону комнаты, которую Разумовский великодушно выделил ей под «гардеробную». Когда девушка вытряхивает цветастую тряпку из пакета, то понимает, что к этому приложил руку Сережа. Фиолетовое платье ниже колен, с кокетливым разрезом идеально село на ее фигуру. Пока Олег дополняет ее наряд финальными штрихами в виде камеры, Сережа не сводит с девушки восторженного взгляда, под которым Женя смущается еще больше.
— Если что-то пойдет не так, — Олег, не разделяя восторга друга, придирчиво осматривает наряд девушки, — здесь микрофон. Хорошо?
— Хорошо, — со вздохом выдает девушка, поправляя вверх платья. — Неужели нельзя было раздобыть еще одну форму бармена? Или хотя бы официантки?
—
Ma chère, — Сергей осторожно поправляет локон ее волос. — Конечно можно было, но нам чудом удалось впихнуть туда Леру. Всего одно вакантное место.
***
Музыка приятно бьет по ушам, пока Женя, пританцовывая, проскальзывает сквозь толпу. Она уже сделала достаточно для их общего дела, сейчас она просто закажет у Леры коктейль «Белый русский» и Шура отвезет ее домой. Но чьи-то настойчивые руки возвращают ее на танцпол, Женя уже впивается острыми ноготками в сильные руки, когда тихий шепот обжигает ушную раковину.
— Спокойно,
Ma chère, это всего лишь я.
Сережа с удовольствием скользит пальцами по ее талии, не переходя доступную черту.
— Что ты здесь делаешь? — Она чуть поворачивает голову, что позволяет ей быть услышанной, но и между тем зарождает между ними какую-то интимную обстановку.
— Присматриваю за тобой, естественно. Я, конечно, не сомневаюсь в твоих навыках самообороны, но ведь всегда приятно иметь человека, что прикроет твою спину, правда?
Мозг и инстинкт самосохранения кричит ей о том, что нужно убираться отсюда. Вернуться домой, смыть под душем прикосновения горячих рук, забыть, все забыть. Но вместо этого Женя поддается назад, упираясь спиной в мускулистую грудь, и отдается волне музыки. Сережа улыбается, утыкаясь носом в ее волосы. Эта была просто трудная неделя, между ними по-прежнему все хорошо. Разумовский касается губами ее открытых плеч, аромат кожи сводит его с ума, заставляя отбросить все нормы приличия и утянуть девушку в сторону уборной. Ему мало прикосновений, невинных поцелуев. Мозг, распаленный атмосферой и парами алкоголя, требует решительных действий.
В мужском туалете пусто. Закрыв за собой дверь и стянув с Жени чертов микрофон, мужчина прижимает ее к позолоченной раковине, оставляя влажные поцелуи на тонкой шейке. Девушка впивается ногтями в плечи, которые слишком хорошо обтянуты белой рубашкой. Сережа довольно улыбается, запускает руку в манящий разрез, и поглаживая пальцами бедро, снова возвращается к поцелуям. Женя знает, что такие поцелуи не доводят до хорошего. Господи, но она бы все отдала, лишь бы оказаться этим вечером в его постели. Секс в туалете — это адреналин, новые острые ощущения. А секс в постели это другое, это точно то, что Сережа привык называть
любовь. Но мозг, в самый ненужный момент подкидывает ей слова Шуры
» Видишь, что он творит с близкими людьми?». Женя собирается устроить серьезные дебаты по поводу того, является ли секс поводом назвать ее близким человеком Разумовского? Непослушные пальцы останавливают Сережу, когда он собирается избавиться от мешающих брюк.
— Хочешь сделать это сама? — мужчина тепло улыбается, переводя тяжелое дыхание и прислоняясь своим лбом к ее. Женя заглядывает в голубые глаза, пытаясь отыскать тот огонь, о котором столько твердил Шура, но ничего, кроме необузданного желания с прожилками нежности.
— Презерватив, — напоминает ему девушка.
Разумовский чертыхается, активно исследуя карманы своих брюк. Женя закрывает глаза. В девяносто девяти случаях из ста, Саша оказывается прав. Ее тянет к Сереже, не смотря на все законы логики, и если ей и суждено умереть от его рук, то хотя бы не банальным способом. Девушка слышит, как мужчина надрывает упаковку. Может в этот раз Шура окажется не прав, и Разумовский войдет в тот самый процент ошибочных явлений.
