В плену фантазии

      Вадик не собирался подслушивать, но отрывки разговора, что долетели до его чуткого слуха, были весьма безрадостными. —.. мы договаривались! — усталый голос Лии сопровождался неровным скрипом половиц. — А если бы Дара пострадала?! Ты хоть немного думаешь о дочери, Алтан?!       Дракон потупил взгляд, стараясь слиться с темнотой. По-хорошему нужно было уйти, дать им возможность разобраться самим, милые бранятся — только тешатся. —Всё, что я делаю — ради нашей дочери, — холодно подчёркивает Дагбаев, и в тишине раздаётся звон стекла. — В частности, все эти люди, заботятся о будущем Дары. Разумовский должен быть наказан, и лишь тогда я смогу верить в безопасность нашего ребёнка. — Господи, Алтан, а тебе есть хоть что-то кроме мести? — ещё немного и Лия заплачет, Дракон знает эту интонацию, уже слишком долго он работает на семью Дагбаевых. — Предлагаешь оставить всё как есть? Он должен заплатить за смерть моей матери!       Разговор переходит на повышенные тона. — Услышишь меня! Речь не о Разумовском, а о нашей дочери! Ты подумал, что было бы, если бы Вадима не оказалось на этом собрании? О какой безопасности ты говоришь, когда у нас дома наёмников больше, чем в любой горячей точке!       Собственное имя режет по ушам, Дракон кривится, снова ныряя в ситуацию, что произошла буквально пару часов назад.       Дара — луч света в мрачном царстве Дагбаевых. Даже Юма, не смотря на всю нелюбовь к брату, души не чает в племяннице. Девочка — копия матери, и лишь глаза, фамильная черта, красные, как дорогое вино. И сам Дракон не мог остаться в стороне и не оберегать это маленькое сокровище, всё чаще ему приходилось играть роль лошади, чем быть наёмником. Он — мужчина, который убивал, что без страха прошёл почти весь ближний восток, испытывал тихий ужас перед розовыми заколками. — Я никогда не заведу детей, — бурчал Дракон, стряхивая с коротких волосы маленькие резинки.       Алтан смеётся, не надменно и напыщенно, как любит, а тихо и искренне, над проделками своего, пока единственного, ребёнка.       Сегодняшняя ситуация из ряда вон. Собрание наёмников, лучшие из лучших (самые отбитые по словам самого Вадима) собрались в подвале дома Дагбаевых. Алтану нужна была месть, желательно кровавая. Дракон считал, что мальчик заигрался, что пора было бы уже остановиться, хотя бы ради Дары.       В подвале душно и шумно. Вад искренне считает, что этой тупой силы слишком много для мести одному бывшему наемнику — рыжему психу и кому-то новому в костюме Чумного. Но хозяин – барин, Алтан собирается дорого заплатить за свою месть. Слышится дверной скрип, Вадик не собирается открывать голову от экрана своего телефона, проходя новый уровень какой-то тупой игры, что вечно попадается ему в рекламе. — Так вот ты какое — Дагбаевское золото, — слышится чей-то довольный голос.       Дракон вскидывает голову, уж очень ему не нравится эта сальная интонация. В дверях стоит Дара, красными глазенками скользя по страшным лицам наемников. — Иди сюда, — теперь уже смелеет кто-то другой. — Хочешь конфетку? — Тронешь золотко, и тебе крышка! — угрожающе произносит Вадим, в пару шагов пересекая комнату и подхватывает малышку на руки. Дара прячет личико в его шее, касаясь пальчиками татуировки. — Мы слишком долго ждем, — Вадик бросает грозный взгляд на этого смелого, решаясь убить его первым. — Надо нам как-то развлекаться. — Есть у меня одно развлечение, но оно тебе не понравится, — рычит Дракон, направляясь к лестнице. — Я искала папу, — доверительно сообщает ему девочка, сжимая ткань красной майки. — Где твоя няня, золотко? — интересуется Дракон, касаясь губами светлой макушки. Если бы не красные глаза, Дару вполне можно было бы принять за его собственную дочь. Девочка жмет плечами.       Господи, в этом доме хоть кто-то будет выполнять свою работу, кроме Вадима? — Юма предлагает погостить какое-то время в Гонконге. Я думаю согласиться, — голос Лии звучит холодно и отстранено, за всё то время, что они знакомы, Вад ни разу не слышал, чтобы девушка использовала такую интонацию в разговорах с мужем. — Лия, тебе не стоит принимать предложение Юмы сейчас. — В Гонконге Дара будет в большей безопасности, чем здесь.       Алтан знает, что ему снова начнут читать нотации, и всеми способами старается избежать встречи с сестрой. Юма пока не планирует заводить детей, да и вряд-ли соберется, учитывая её занятость. Дара по сей день остается единственной и главной наследницей клана, и вся любовь и забота тётушки обрушаются на это светловолосое существо. — Лия, — Дагбаев делает тяжелый вздох, и Вад ловит ухом не менее тяжелые шаги. — Нет! – голос девушки звучит слишком резко. — Не трогай меня! Я никогда тебя не о чем не просила, кроме безопасности нашего, слышишь, Алтан? Нашего ребенка!       Девушка, резко открывает дверь, ровно в тот момент, когда Вадим собирается постучать. Они с секунды смотрят друг на друга, Лия уже готова к очередным шуткам, хуже Дракон уже не сделает, но мужчина отступает, с сочувствием.       Дара спит на коленях девушки, не проснулась, даже когда они проделали путь до машины. — Считаешь, что поступаешь правильно? — интересуется Вад, пока они ожидают своего рейса.       Лия рассеянно проводит рукой по волосам дочери, девочка сжимает в руках маленького дракона, Вад выиграл его в тире прошлым летом, и теперь она с ним не расстаётся. — Я не хочу подвергать опасности своего ребенка, — тихо выдыхает девушка, поднимая голову. Неужели у людей бывают такие вот раскосые глаза, светлые, как небо после дождя.       Алтан пьет. Вад сидит напротив. Весь кабинет сжимается до одной фотографии, что излучает ауру спокойствия и любви. Мать и дочь. На снимке Лия улыбается, прижимая к себе девочку. Фотография сделана чуть больше года назад. — Я знаю вашу слабость, Золтейшество. — Удиви, — хмыкает Дагбаев, поднося бокал к губам. — Эти кудряшки, — улыбается Дракон.       Вад помнит, как Алтан первый раз привез Лию в особняк, как платье казалось почти невесомым на хрупком теле, помнит, как стройная талия превратилась в очаровательного колобочка, над которым ворковал Дагбаев, пока никто не видит. Чудесное было время, относительно спокойное. — Может вам завести еще одного ребенка? – предлагает Вад.       Алтан чувствует себя, как на сеансе у семейного психолога. — Отвези Лию в аэропорт, когда она попросит, — произносит Дагбаев, смотря на дно бокала. — Алтан, — Вад переходит на «ты». — Ты же понимаешь, что если она сейчас уедет, то больше никогда не вернется?       Он понимает, он хорошо это понимает, а ещё знает, что должен предоставить своей супруге выбор. Он любит и Лию, и Дару, любит, как умеет, но месть в нем побеждает все светлые чувства. — А что ты предлагаешь?       Вад смотрит, как Лия поднимается, когда звучит объявление о регистрации на и рейс. Быстро, словно боится передумать. Быстро, как уходит женщина, которая не хочет любить.       Девушка укрывает дочь пледом, оставляя нежный поцелуй на лбу. Путь в царство Юмы не близкий, можно даже попытаться уснуть, если бы не мысли. Лия закусывает губу, стараясь не сорваться на отчаянный скулеж. Любовь к Алтану всегда возвышалась над её разумными решения, уйти от него сейчас казалось кощунством. Сердце гулко билось в груди и рвалось обратно. Хотелось касаться пальцами его лица, гладить чужие волосы и шептать, как сильно она его любит. Лия любит Алтана, но не может совладать с собой, когда дело касается безопасности Дары. Мозг, впервые за долгое время, возвышается над сердцем, убеждая в правильности своего выбора.       Рядом раздаются шаги, Лия уже готова огрызнуться на вопрос стюардессы: «нет, нам ничего не нужно». Но вопрос не звучит, кто-то опускается на соседнее кресло, кладя руку поверх руки девушки, что с отчаянием вцепилась в подлокотник. Она открывает глаза. — Алтан, — выдыхает с каким-то облегчением. — Можешь считать меня эгоистом, — Дагбаев переплетает их пальцы и подносит чужую ладонь к своим губам. Обручальное кольцо все еще украшает тонкие пальцы, не все так плохо, как он думал. — Но я не могу вас отпустить.       Лия дергается вперед, не целует, закрывает глаза, сталкиваясь с Алтаном лбом. У всех пар бывают сложные моменты, самое главное, что сейчас они вместе и готовы пройти этот путь рука об руку. Чуть позже, когда эмоции улягутся, Дагбаев пообещает ей, что это не повториться. Чуть позже, когда это обещание не будет звучать, как издевательство. Чуть позже, когда Лия сможет ему поверить.