Пленник

Делать вид, что не произошло ничего особенного – одна из тех вещей, которая получалась у Каза Бреккера просто замечательно. Ему удалось покинуть покои Александра ещё до того, как тот проснулся, Каз даже считал это удачей и почти не смотрел на спящего генерала Второй армии, пока собирался. Почти. Было что-то, что заставило юношу остановиться на несколько бесконечных мгновений у самой кровати. Лицо Дарклинга было расслабленным, безмятежным, дышал он ровно и даже казался моложе, чем есть на самом деле, не настолько обременённым грузом вечности. Бреккеру хотелось не думать про то, что эта ночь прошла спокойно, что ему самому снова удалось поспать без мучительных кошмаров, хотелось прикоснуться к чужой щеке, повинуясь неясному порыву. Но юный вор только придал лицу обычное хмурое выражение и покинул покои Морозова, намереваясь опять не попадаться ему на глаза без острой на то необходимости. За два с лишним дня этой необходимости не возникло и почему-то заставляло бессильно злиться. Как будто действительно не произошло ничего особенного и это совсем не Александр пылко целовал его в своих покоях и смотрел так, словно Каз особенный, даже больше, чем есть на самом деле. Днём Александр виделся с ним на собраниях в военной комнате или мельком в хижине Багры, в коридорах, всё ещё пытался пригласить поужинать вместе и завести диалог. Бреккер даже бы поддержал беседу, даже бы ворчливо согласился провести с ним время, если бы не маячащая рядом с генералом Елизавета и не собственные дела. Что из двух было более весомой причиной юноша всё ещё не думал. Как и не думал ночевать в своих покоях, где с Морозовым его разделяла только стена, как будто это имело значение. Каз тревожно засыпал в каморке в ''Вороне'', неудобно устроившись в кресле, но было всё равно, потому что надолго забыться сном так и не получалось и пробуждение после ночных ужасов было даже легче переносить таким образом. Судя по недавно прочитанным письмам, с Инеж и Джеспером действительно было всё в порядке, но вопросов от этого меньше не стало. Морозов явно что-то знал, но не договаривал, выудить информацию не получалось ни под каким предлогом, но он слишком уж уверенно заявлял, что с товарищами юноши ничего не случится на борту ''Волка Волн''. Знал ли генерал Второй армии этого корсара лично и откуда такая уверенность? Непонятно и Бреккера это злило ещё больше. Помимо всего, что происходило в Равке в ожидании прибытия наследника престола, творилась какая-то чертовщина в Кеттердаме. Сначала на связь перестал выходить Уайлен, написав перед этим краткое послание о том, что у него появилось некое дело, о котором он пока не может поведать. Каким-то образом купчику удалось скрыться с глаз людей, которых Каз приставил наблюдать за ним. Единственное, что было известно – до того, как покинуть город, Уайлен виделся в Бочке с каким-то человеком, но кто он был неясно, ведь незнакомец не оставил совсем никаких следов. Ещё Каз узнал, что Ян Ван Эк зачем-то очень интересовался ''Изумрудным дворцом'' и встречался с Пеккой Роллинсом. Пошёл слушок, что причина в какой-то дорогостоящей сделке, едва ли не грандиознее дела, которое предлагал Дриссен, что-то связанное с Фьердой. Но в самый последний момент Роллинс отказался от сотрудничества, наспех собрал вещи и тоже исчез из поля зрения и города, так же незаметно и быстро, как Уайлен. Апогеем всего было то, что Пер Хаскель, будь он проклят, под шумок продал акции Пятой гавани. Пим и Аника в посланиях уверяли, что старик заключил сделку с самим Советом Приливов, но это было бессмысленно. Те загадочные гриши ещё более нейтральны, чем вся Керчия, зачем им Пятая гавань более чем непонятно. Про инициаторов поджога в ''Зверинце'' никакой информации так и не было. Зато появилась информация из Лижа, одно небольшое письмо, которое вызвало приступ тревоги. Ферма, купленная на имя Иоганна Ритвельда так же сгорела дотла. Та самая ферма, где Каз и Джорди провели раннее детство. Где когда-то был жив их отец, которого оба помнили смутно, ведь оставшись единственным кормильцем в семье, мужчина всецело отдал себя работе, а не воспитанию двух мальчишек. Где когда-то была жива и мать, которую Каз не помнил совершенно. Где когда-то всё могло быть хорошо, если бы не несчастный случай. Бреккер выкупил ферму как память, совсем маленькая слабость, которую он себе позволил и было странно узнать, что этого места больше нет. Каз мог бы даже сказать, что запутался окончательно. Инцидент со ''Зверинцем'', покинувшие Кеттердам Уайлен и Роллинс, его проданные акции и слухи про его личность, до сих пор тревожащие Керчию, его Вороны на судне Штурмхонда, сгоревшая ферма Ритвельдов. Как будто кто-то намеренно лез в дела Каза Бреккера, приложив руку к вещам, которые имели для него хоть какое-то значение. Будь то детские воспоминания, месть, ставшая делом всей его жизни, инвестиции или его люди. Юноша не представлял, кто бы это мог быть и к его раздражению не имел ни одной догадки. Подозревать Дарклинга не получалось, пускай в этом был резон, была логика, но что-то подсказывало, что он здесь не при чем. Каза сбивало это с толку и он уже не представлял, во что вообще ему верить и кого подозревать, что делало его ещё больше нервным. Из вороха отвратительных новостей были и более-менее хорошие. По обрывкам слухов и перехваченным посланиям стало известно название вещества, которым была накачана Анастасия. Юрда парем, тот же стимулятор, что обыкновенная юрда, но куда мощнее и опаснее. Однако химический состав и принцип действия был неизвестен, лишь догадки о том, что стимулятор так же дело рук шуханцев, как и кергуды, без прямых доказательств. Каз был одержим любопытством разгадать эту загадку, пускай успехов пока не было даже с крылатыми солдатами. Он как-то спросил Давида, мог ли фабрикатор создать нечто подобное и оба сошлись во мнении, что обычный вряд ли. А вот фабрикатор под действием юрды парем ещё как мог, что наталкивало на определённые выводы. Обедал Каз последнее время чуть ли не на ходу и редко вместе с остальными гришами. Слишком уж нервировали их взгляды, что в его до сих пор подвешенном состоянии могло привести к не самым радужным последствиям. В роли раздражителя Бреккеру более чем хватало Хэршоу, что от него так и не отцепился. Конечно, получил взбучку за недавнюю выходку, даже Зоя добавила, но отлипать от новоявленного Святого даже не думал. И сколько бы Каз не бил его тростью по лодыжкам, сколько бы не ворчал, инферну было абсолютно всё равно. День идёт по обыкновенному сценарию. На военном собрании кратко обсудили недавнюю переправу отряда Первой армии через Каньон, новость, которой Елизавета почему-то обрадовалась больше всех. Сам Каз подготовил отчёты по налаживанию торговых путей и примирительным сделкам с Западной Равкой. Ничего интересного, нервировал только Апрат, что снова затянул нудную речь про духовное просвещение. Бреккер старался его не слушать, даже не смотреть на старика, которого не было в чём обвинять, кроме его очень красноречивого взгляда. Казалось, что кроме самого юноши этого никто и не видит, считают священника безобидным фанатиком, но очень и очень полезным. Временами сам Каз уже начинал сомневаться в том, что Апрат в чём-то замешан, начинал уже во всём сомневаться. Он всегда был излишне подозрительным, мнительным, но не считал это проблемой и всё ещё был осторожен, приглядывался к старику и ждал. Что-то подсказывало, что Апрат ещё сделает свой ход. После собрания Бреккер слишком быстро убегает, отмахнувшись от Дарклинга. Если генералу что-то непонятно, тот вполне в состоянии спросить и у Жени, сам юноша спешит к Багре. Последние занятия были сплошным разочарованием. Как оказалось, призвать солнце у Каза выходило плохо, слабо и совсем не эффективно. До этого трудности возникали лишь со способностями фабрикаторов, та сила, что давалась не с первого раза. Здесь же было ещё сложнее, что Багра прекрасно видела, ворчала и смотрела как-то снисходительно. Но Бреккер не сдавался, это стало уже делом принципа, подчинить себе такую силу, которую можно будет использовать в будущем. Сегодняшнее занятие исключением не становится. Привычно душная хижина, в которой Казу до сих пор комфортно, привычно ворчливая женщина и привычно тщетные попытки. Из ладоней юноши исходит совсем слабый свет, сфера получается дымчатой и почти сразу гаснет. Багра в который раз бьёт его клюкой по кистям, что уже онемели от таких ударов и кривится: - Плохо, мальчик. Бреккер бесится, как и в любой раз, когда у него что-то не выходит. Раздражённо вскидывает руки и, вместо того, чтобы опять призвать проклятое солнце, делает другое, уже привычное, знакомое, почти родное. Заставляет тени резко наполнить комнату причудливыми всполохами, шальным порывом ветра сбивает мебель в помещении, а огонь в печи становится почти неистовым, опасным. Перехватывает свою трость, эффективно крутит и всё вмиг исчезает, сбитые предметы интерьера возвращаются на место, а сам юноша плюхается на стул. Багра хмыкает, когда садится напротив и позволяет себе улыбнуться. - А вот это хорошо, - говорит она, почти мягко. Каз и без того знает, что хорошо, но считает, что всё ещё недостаточно. Морозова и это понимает, как, наверное, вообще всё на свете и не предлагает чай в этот раз, зная, что Бреккер откажется. Ему не до чая, как бы на самом деле ни нравилось проводить время в обществе женщины. Каз складывает руки на набалдашнике трости и кратко выдыхает, нуждаясь в небольшой передышке, чтобы собраться с мыслями. Багра даёт ему время, а после спрашивает, спокойно и как будто между делом: - Ты уверен, что оно тебе нужно? Бреккер догадывается, что дело в занятиях, неопределенно пожав плечами. Может и не совсем уверен, но знает, что никогда не будет лишним. Он до сих пор не намерен хоть как-то использовать такую силу с Каньоном, Дарклинг даже намеков таких не даёт, что сбивает с толку. Быть может и правда бессмысленно. Юноша не понимает, почему о Заклинателях Солнца слагают сказки и легенды, по его мнению это даже не полезная способность. Ослепить противника в бою можно и другими способами, не требующими вмешательства Малой науки. Бороться с волькрами? В принципе, если не бывать в Тенистом Каньоне, то нет необходимости. Влиять на скверну? Ту тоже не каждый гриш в состоянии сотворить, история гласит, что только Морозовы. Или дело в том, что люди в принципе приписывают святость и относятся с благовением ко всему необычному? Тогда логичнее было бы возвести в лик Святых и Женю Сафину, её способности так же нестандартные. - Снова что-то замышляешь? – Морозова спрашивает мягко и смотрит с интересом. Знает прекрасно, что Каз ей ответит, пользуется этим, но почему-то осознание этого не вызывает тревогу и напряжение. - Да, - честно отвечает Бреккер и не врёт. Думает про всё на свете, но всё чаще про войну и изобретения шуханцев. В мыслях оно даже складывается в более-менее логичную цепочку. - И? Так и не нашёл ответа? – Багра опять спрашивает и задаёт именно правильный и нужный вопрос, чтобы Каз начал делиться догадками. - Мало исходных данных. Анастасия сгорела дотла, вскрытие не проводилось, что такое эта юрда парем до конца неясно. Кергудов явно создали фабрикаторы, под воздействием этого стимулятора, но нет доказательств. Шухану не выдвинуть обвинения, им играют на руку слухи про демонов в Равке, королева Макхи Кир-Табан прекрасно это знает, следующее нападение всего лишь вопрос времени, - говорит Каз и блуждает взглядом по хижине. Женщина слушает внимательно, кратко кивает и сцепляет ладони в замок. Задаёт следующий вопрос: - И что ты об этом думаешь? Бреккер позволяет уголку губ дёрнуться в подобии кривой ухмылки. - Ясно, что инициатор Шухан, но формулу юрды парема всё же кто-то для них создал. Власть сменилась там не так давно, конфликт с Равкой у страны многолетний, перемирие существует лишь на бумагах и ведутся бои с Первой армией. Я бы предположил, что шуханцы не стали бы держать человека, владеющего формулой на своей территории. Это очень опасное оружие, а королева Макхи далеко не дура, - рассуждает юноша, на что Багра задумчиво хмыкает. В её темных глазах пляшут такие знакомые огоньки, что это не раздражает больше, а успокаивает удивительным образом. - Самое безопасное место в мире, наверное, Фьерда, - предполагает она и взгляд Каза загорается. Верная догадка, к которой он и сам пришёл не так давно. - Ледовый двор, госпожа Морозова. Шухан с Фьердой далеко не враги, а член Торгового Совета Керчии, по слухам, недавно связывался с лидером одной из банд для грандиозного дела. Дела во Фьерде. Нейтралитет никто не отменяет, но Ян Ван Эк тот ещё ублюдок и не идиот, приди он к таким же выводам, то отправил бы любое пушечное мясо, чтобы выкрасть такую драгоценность. - Ограбление Ледового двора? Это невозможно, - фыркает Морозова, но при взгляде на юношу на её лице сквозит сомнение. Она права в какой-то степени, Каз сам это знает, но ещё знает чуть больше. Ухмыляется и продолжает говорить. - Возможно, если есть чем отвлечь внимание, команда и план. - В Ледовый двор нельзя проникнуть, если ты не заключённый или не дрюскель, - ворчит Багра, но Бреккер лукаво щурится и она напряжённо замирает. - При должной подготовке можно стать кем угодно. У вашего сына гриш шпион во Фьерде и её спутник как раз дрюскель. На него можно будет найти рычаг давления. Совсем скоро Рингкелла, праздник, на котором в Ледовый двор попасть будет легче всего. А если какой-то катаклизм с Кенст Хьерте вовремя отвлечёт внимание, то всё получится. Каз замолкает, выжидающе глядя на женщину. Про шпиона он сам узнал из писем Морозова, Нина Зеник, та самая, которая должна была встретить его самого, Инеж и Джеспера по ту сторону Каньона с Аркеном Виссером, но попала в плен. Юный вор даже бы мрачно усмехнулся, что не по плану всё пошло ещё тогда, почти два месяца назад, а теперь всплывает такое неожиданное преимущество. Есть шанс провернуть такое дело раньше остальных, особенно раз Роллинс вовремя исчез, а других Каз даже не рассматривал как конкурентов. Есть шанс узнать больше и разгадать эту загадку, что, на деле, едва ли не важнее платы за неё. Нужно всего лишь дождаться, пока ''Волк Волн'' сойдёт на берег, пока его Вороны снова будут с ним, пока Багра, вероятно, согласится посетить Фьерду, как намекала до этого. Бреккер слабо надеялся, но если есть хоть малейший шанс, что столько лет спустя женщина рискнёт встретиться с Уллой, то это ещё как облегчит задачу и будет неоспоримым преимуществом. Багра задумчиво молчит, разглядывая то собственные руки, то опять смотрит на Каза с непереводимым выражением лица. Усмехается почти снисходительно и уголки её губ лукаво приподнимаются, когда она говорит: - Проникнуть в Ледовый двор, значит, выкрасть человека и посеять смуту. Не слишком ли амбициозно с твоей стороны, мальчик? - Не более, чем устроить государственный переворот, - в тон ей ухмыляется Бреккер и по глазам её понимает, что она согласится. Не сейчас, но тогда, когда это будет нужно, значит хоть где-то можно быть спокойным. Где-то, но не везде. Остаток дня проходит так же спокойно, Каз решает свои дела в ''Вороне'', там и остаётся на ночь. Беспокойным выходит следующее утро. Бреккер банально просыпает и его будит встревоженный Виктор, который кратко сообщает, что он срочно нужен в Малом дворце. Дорога не занимает много времени и совсем скоро юноша оказывается во дворе дворца, сразу обращая внимание на Женю, Давида, Зою и Хэршоу, которые о чём-то говорят с побледневшей и напуганной Елизаветой. Обстановка ощущается весьма напряжённой, туда-сюда снуют нервные гриши, кто-то уже седлает лошадей, Фёдор и Дарклинг отдают приказы. Каз понимает, что, судя по всему, пропустил экстренное собрание и спешит к молодым людям, чтобы выяснить в чём же дело. - Я знаю, командер Назяленская, но если с Маргаритой что-то случилось, я просто…- фабрикаторша говорит дрожащим голосом, но ей даже не дают продолжить. - Орлова, утри сопли. Твоя невеста жива, а у нас экстренная ситуация, не до твоего нытья. Поедешь к Первой армии когда вернётся генерал, это приказ, - жёстко и сухо произносит Зоя, на что Елизавета судорожно кивает. Бреккер удивлён, но совсем не подаёт вида. Он сам старательно, даже упрямо, не узнавал про Елизавету никакой информации, не поддавался глупому в этом случае любопытству и теперь, узнав что у девушки есть невеста, предположительно, из рядов Первой армии, он даже немного растерян и злится сам на себя. Ему же пытались сказать об этом, та же самая Зоя, но он упорно не желал ничего слышать, ведь это ничего не меняет. Но по правде меняет, в груди ощутимо вспыхивает слабое облегчение и некое подобие неловкости, чувства, которые он испытывать не должен. ''Тут случилось что-то, а ты, дурень, радуешься тому, что Морозов на самом деле с ней не спит.'' Ехидный комментарий голосом Джорди вызывает ощутимую вспышку мигрени, юноша украдкой морщится и весь обращается в слух. Елизавета достаточно быстро уходит, а Зоя вводит в курс дела. После переправы через Каньон возникли непредвиденные обстоятельства. На самой границе с Крибирском ждала засада, гриши под юрда паремом, но гражданские очевидцы окрестили это проделками демонов на фоне всего происходящего накануне. Были жертвы, причём достаточно, лишь кучке солдат Первой армии и паре гришей из Второй удалось скрыться и сейчас те направлялись в Ос Альту. На собрании было решено, что Ивана отзовут от оборонительного отряда, отправят к Тенистому Каньону для выяснения обстоятельств. Туда же поедет сам Дарклинг и несколько сильных гришей, включая Фёдора и Зою. Но, более интересным являлось то, что в отсутствии официального регента, эти полномочия передаются Апрату, Жене и самому Бреккеру, что было решено единогласно. Откровенная чушь, из-за чего Каз даже не пытается скрыть кислую мину. - Вы, должно быть, шутите, - хмуро говорит он, пока все они идут по двору и Назяленская на ходу проверяет готовность солдат, ведь они вот-вот отправятся в дорогу. - Я сама не в восторге, что такие полномочия передают религиозному фанатику и жулику из Керчии, но у нас патовая ситуация, - фыркает Зоя. - О, а против меня, значит, ничего не имеешь? – Женя всё-таки не удерживается от колкости, но звучит та нервно и шквальная отмахивается. Обстановка такая, что не располагает к спорам. Даже Каз почти готов промолчать, если бы не перспектива оставаться здесь, ещё и с Апратом. Да и присутствие Зои в Малом дворце, пускай она далеко не всем нравится в силу её характера, самого Бреккера странным способом успокаивает. - Тебе самой обязательно туда ехать? – спрашивает Каз, пусть и знает, что ему ответят. - Надо же, Бреккер, ты переживаешь? – шквальная насмешливо выгибает бровь, на что юноша удостаивает её тяжёлым взглядом. - Ничуть, просто ваш триумвират полезнее в полном составе, - парирует он, не желая признавать, что малая доля волнения присутствует. У Каньона было достаточно жертв, каких бы сильных гришей туда сейчас не отправили, риски слишком велики. - Нас же пятеро? – Давид неуверенно подаёт голос, то ли спрашивает, то ли утверждает и явно имеет в виду Каза и Хэршоу в придачу. Сам же Каз себя и мысленно не относит к команде из трёх равкианских гришей, а инферна воспринимает как раздражительное дополнение. - Иностранцы не в счёт, - говорит юноша. Пару минут все молчат. Назяленская отдаёт несколько последних распоряжений, лошади уже готовы и остаётся не так много времени на прощание. Нужно дождаться лишь самого генерала Второй армии и можно отправляться в путь. Слова находит только Женя, что мягко улыбается и неожиданно, пусть и кратко, сжимает ладонь Зои. - Будь осторожна, - говорит Сафина, на что шквальная ей кивает, но обычно строгий взгляд всё равно теплеет. Это разряжает обстановку, гриши начинают говорить о чём-то будничном и отстраненном пока есть немного времени. Словно всё в порядке и они самые обычные молодые люди, над которыми не нависает угроза войны. Каз к разговору не подключается, лишь кидает на Зою красноречивый взгляд перед тем, как уйти, безмолвно с ней прощается и решает заглянуть к Багре. Больше ни с кем Бреккер прощаться не хочет, однако всё равно ищет глазами знакомый силуэт в чёрном кафтане. Но не находит.

***

Несмотря на привычно беспристрастное лицо, горделивую осанку и манерность движений, Александр всё равно прекрасно видел, что с его матерью что-то не так. Внешне спокойная Багра казалась задумчивее, изредка то ли не слышала его вопросы, то ли делала вид и хмурилась чаще, чем обычно. Дарклинг предполагал, что она может знать немного больше его, ведь тот же самый Каз шёл с ней на контакт намного охотнее, чем с ним самим, но женщина не желала откровенничать. Или ей действительно было нечего скрывать, а встревожена она была по той же причине, что и весь Малый дворец. Перед отъездом в Крибирск Морозов конечно же зашёл попрощаться с ней, как и перед любой другой поездкой. Невольно вспомнилось, что ни одна из последних не прошла успешно, мужчина банально не успевал даже доехать до места назначения, ведь краткие послания заставляли повернуть обратно и причина была одна и та же. При мысли о Бреккере одновременно хотелось улыбнуться и тяжело вздохнуть. Пару дней назад юный аферист вполне ожидаемо ушел из покоев генерала пока тот спал и не сказал больше ни слова. Перекидывался общими фразами на собраниях, постоянно был в делах и опять не ночевал на территории Малого дворца. К сожалению, у Александра и самого было мало свободного времени, пусть он и пытался поговорить с юношей, пытался пригласить его провести вечер вместе, но, видимо, попытки были слишком слабыми. Конечно, сам мужчина обладал должным терпением, но твёрдо решил, что как только вернётся, то обязательно настоит на своём. Отчего-то казалось, что с этим упрямцем по-другому и не получится. Дарклинг заверяет мать в том, что это рядовая поездка и она может дать ответы на многие вопросы. Хотя они оба знают про жертв, про юрду парем, знают насколько гриши опасны под этим стимулятором и что слишком многое может пойти не по плану. Багра смотрит на сына с искренним беспокойством и Морозов опять не находит ничего лучше, чем просто обнять её. Говорит банальность о том, что всё будет хорошо, что он более чем уверен в себе, уверен в своих людях и уверен в хорошем исходе поездки. Она ему верит, конечно же верит, но обнимает в ответ крепче, с ноткой отчаяния, будто чувствует, что может случиться нечто плохое. Оба не любят долгие прощания, тем более отряд наверняка уже готов и ждут только самого генерала. Александр прощается с Багрой, искренне улыбаясь ей напоследок, а она желает удачи. Мужчина выходит из невыносимо душной хижины и к своему удивлению замечает Каза, который на него чуть ли не налетает, но вовремя тормозит на расстоянии пары шагов и сам кажется сбитым с толку. Но, помимо удивления, на миг в его глазах мелькает ещё что-то, то ли мягкое, то ли тревожное, но слишком быстро исчезает. - Ты к Багре или опять очень хотел меня увидеть? – вкрадчиво спрашивает Дарклинг, на что юноша уже привычно закатывает глаза и кривит губы. - Я уже говорил, где я хотел тебя видеть, надеюсь исход твоей поездки исполнит мои потаённые желания, - язвит Каз и собирается пройти к хижине, но Морозов не даёт. Преграждает дорогу, кладёт руку на острое плечо и тянет губы в лукавой улыбке. Настроение почему-то становится лучше, чем было. - И давно твои потаённые желания связаны со мной, чертёнок? – Александр спрашивает мягко, без должной насмешки и пытливо смотрит в яркие глаза напротив. Мужчина обычно лишь мысленно его так называет, почти не говорит вслух, но, по правде говоря, реакция того стоит. Каз едва ли вдохом не давится от негодования, хмурится, но впалые щеки неуловимо краснеют явно не от холода. Бреккер не отвечает, лишь ведёт плечом, в попытке скинуть чужую руку. Дарклинг так же молчит несколько секунд, хотя ему есть что сказать. Время поджимает, но пока не совсем известно, когда они увидятся в следующий раз и хочется банально обнять юношу на прощание. Вокруг ещё и нет никого кроме них, да и не то чтобы генерала это вообще волновало на самом деле. Поэтому Морозов сокращает расстояние между ними, тянется вперёд, но Каз успевает среагировать, вскинув трость. Не пытается ударить, лишь прижимает массивный набалдашник мужчине под подбородок, пресекая попытку приблизиться. - Морозов, ты не в последний путь отправляешься, избавь меня от своих штучек, - ворчливо говорит юноша, хмуро смотрит исподлобья, но Александру это совсем не кажется убедительным. Может он и поверил бы, если бы отчётливо не помнил, каким Каз Бреккер может быть в его руках. - Но ты же надеешься, что как раз в последний, вдруг твои желания имеют свойство сбываться и ты больше меня не увидишь? – парирует Дарклинг, выделяя слова, лукаво щурится и замирает на месте. Ждёт, что упрямец всё-таки уступит. - Я знаю, что увижу. К сожалению, - ровно отвечает Каз. Смотрит так же выжидающе, с ноткой присущего ему недовольства. Смотрит, видно, взвешивает что-то в своей голове, кратко вздыхает и морщится как будто от приступа головной боли или как будто Дарклинг неимоверно его утомил. - Тебя ждут, - хмуро отмечает Бреккер и всё же отводит глаза. - Я знаю. ''А ты будешь меня ждать, Каз?'' Это более чем глупо и Морозов прекрасно это знает. Знает, что его ждут, что его гриши и без того на взводе. Знает, что должен идти, но почему-то всё, что сейчас имеет значение – мрачный и явно уставший юноша перед ним, который опять не даёт к себе прикоснуться. Знает, что проклятое желание делает его слабым и Бреккер, наверное, точно слепой, если упрямо этого не замечает. Знает, не скрывает совсем отблеск разочарования в глазах и действительно собирается отстраниться, но Каз не даёт этого сделать, заметив взгляд генерала. Оглядывается по сторонам, убеждаясь, что они действительно здесь одни, раздражённо выдыхает сквозь сжатые зубы, смещает набалдашник трости ниже, цепляясь массивным концом за ворот чёрного кафтана. И дёргает на себя, резко, даже агрессивно впиваясь в губы Александра, едва ли не кусается и почти сразу собирается отстраниться, но мужчина не позволяет. Он чувствует чужую дрожь, обнимает крепко и даёт своим теням ласкающе заструиться по коже юного афериста, успокаивая, заставляет сначала застыть, а после расслабиться. Дарклинг целует сам, достаточно властно, с напором, глубоко и почти жадно. Каз и не пытается отстраниться, не подаёт признаков подступающего обморока, отвечает не менее пылко, как будто только этого и ждал. Становится податливее, мягче и Александр, честно, больше всего сейчас хочет никуда не уезжать, остаться рядом и продолжить целовать везде, где только юноша позволит. Но такой роскоши нет, оба это знают, Дарклинг первым разрывает поцелуй, прижимается губами к острой скуле и замирает так на несколько мгновений. Дышит медленно, тяжело и гладит Бреккера по спине, не решаясь отпустить окончательно. - Ни траура, ни похорон, Александр, - тихо и почти вкрадчиво произносит Каз. Если мужчина не ошибается, это что-то вроде пожелания удачи в его преступной шайке, поэтому улыбается, оставляя ещё один короткий поцелуй на раскрасневшейся коже. Хочется спросить подробнее про это выражение, но юноша выпутывается из его объятий и слишком быстро исчезает в хижине Багры. Дарклинг почти с усилием заставляет непрошенную улыбку померкнуть, когда идёт к своему отряду. Дорога предстоит достаточно долгая, но на лошадях и без экипажей сэкономит им уйму времени. Помимо самого Морозова, Зои и Фёдора, небольшой отряд состоит ещё из трёх гришей, чтобы не привлекать много внимания, а Иван должен присоединиться в пути. Скачут они во весь упор, практически без передышки. Снег хрустит и разлетается под копытами лошадей, однообразный зимний пейзаж сменяют населённые пункты, а после снова равнины, укрытые белоснежным полотном. Будь на это время, Александр бы даже полюбовался видами своей родины. Останавливаются ночью, спят урывками, дежурят по очереди у неприметного костра, который Дарклинг лично скрывает от чужих глаз своими тенями. По итогу до Крибирска добираются за рекордно малое количество времени, проходит едва ли трое суток и за эти дни даже нет никаких тревожных новостей. Ни из Ос Альты, как генерал уже привык, ни из Западной Равки, ни про новые нападения. Всё спокойно, идёт своим чередом, но почему-то кажется, что это всего лишь затишье перед бурей. К Тенистому Каньону отряд прибывает глубокой ночью, уже с Иваном. Гриши выглядят порядком усталыми, взвинченными и по хорошему счету им стоило бы заночевать в самом Крибирске, а сюда отправиться на рассвете, но Зоя упрямо настаивает на том, что они не в том положении, чтобы терять драгоценное время. Иван с ней соглашается, а сам Дарклинг прислушивается к своим людям. Как обычно бывает, когда они оказываются близко к Каньону, обстановка становится напряжённее. Назяленская, которая теперь знает кто он, украдкой кидает тревожные взгляды, но ничего не говорит, распоряжается осмотреть местность. С ними два инферна, что помогают осветить окрестности, однако, в темноте всё равно не очень удобно что-либо искать. Как бы Морозов не хотел, но отвести глаз от Каньона он не может. Его самое масштабное творение и самая роковая ошибка, свидетельство его высокомерия, как в худшие дни говорила Багра. Воспоминания проносятся в голове калейдоскопом, что ни за одно не зацепиться и мужчине кажется, что он как будто слышит крики волькр, почти человеческие, ведь когда-то эти монстры всё же были людьми. Наверное, Александр слишком задумывается, ведь неожиданно замечает, что крики издают совсем не волькры, а его гриши. ''Засада.'' Очередная ловушка, в которую угодил даже он. Незнакомые гриши безумного вида появляются едва ли не из самого Каньона. Должно быть сердцебиты, ведь как и Анастасия, берут под контроль сознание его людей и делают невыносимо больно. Двум инфернам буквально разрывает головы из-за сильного давления и мёртвые тела глухо валятся на холодную землю. Проливную ждёт такая же участь, Зоя и Иван сопротивляются изо всех сил, как сам Дарклинг, а Фёдор почти падает на колени. - Нет! – Ивану хватает сил закричать и кинуться к своему возлюбленному. Это, чёрт возьми, вопиющая вольность для солдата Второй армии, сердцебит сейчас их всех здесь ставит под угрозу, но Морозову не хватает времени над этим подумать. Счёт идёт на секунды, если вовсе не мгновения, он не успеет сотворить Разрез, это физически невозможно. Но вряд ли для древнего гриша, который однажды уже вмешался в естественный ход событий и сотворил скверну на самом священном месте в Равке, есть хоть что-то невозможное. Он уже делал это, он помнит клокочущую тьму внутри и отчаянную потребность защитить, принцип действий практически один и тот же. Дарклинг вскидывает руки, складывает пальцы, взывает к самой материи, из которой сотворён их мир, к теням, которые всполохами окутывают всё вокруг, отвлекая внимание двоих гришей с вражеской стороны. Снова, как и много лет назад, вплетает в саму ткань мира скверну и мерзость и по его немому приказу из Каньона появляются два существа, которые будто сотканы из тьмы и теней и имеют смутные очертания человеческой фигуры. Фигуры утягивают одурманенных сердцебитов за собой, но Морозов наверняка знает, что просто так эти существа не исчезнут. На самом деле это больно, творить такое. Лёгкие словно лишаются воздуха, внутренности как будто раздирает на части острыми когтями, возникает ощущение, что буквально часть его выдирают. Мужчина тоже это помнит, но в сравнении с прошлым, сейчас это не приносит удовлетворение и чувство собственного превосходства. Александр чувствует во рту металлический вкус крови, вытирает губы и заворожённо замечает, что та чёрная, как сама тьма. Дышится порядком тяжелее, в конечностях отголосками чувствуется дрожь и он не сразу понимает, что Зоя оказывается рядом и придерживает его за локоть. Дарклинг медленно моргает, тени рассеиваются и он смотрит на своих людей нечитаемым взглядом. Иван приобнимает за туловище раненого Фёдора, Зоя цела, но встревожена, почему-то не напугана. Со страхом на своего генерала никто из них не смотрит, напротив, с долей благовения, словно он сотворил сейчас некое чудо, а не страшную вещь, что претит всем законам Малой науки. - Будут ещё распоряжения, мой генерал? – голос у Ивана буквально хрипит, но он быстро берёт себя в руки. Морозов качает головой, потому что он не знает. Правда уже не знает, телу ещё больно, но он даже на шквальную почти не опирается и не выдаёт своего состояния. Вдруг Александр слышит, весьма отдалённо, странный гул, как будто взмахи тяжёлыми крыльями. Это не волькры, не кергуды, совсем не птицы и генерал догадывается, что это может значить и кто это может быть. Вмешательство в естественный порядок никогда не проходит без последствий. - Бери Фёдора и Зою и отправляйтесь обратно в Ос Альту. Не вздумайте больше присылать сюда людей, отмените все переправы через Каньон. Я вернусь когда всё улажу, - голос Дарклинга становится привычно холодным, тон приказным. Сердцебит и не думает спорить, но его командер упрямо сжимает локоть мужчины только крепче. - Ты с ума сошел? – без каких-либо приличий шипит Зоя и глаза её сужаются от гнева. Возможно, доля истины в этом есть, Морозов собирается совершить ещё одну сумасшедшую и невозможную вещь. Но это не тот случай, когда можно отступить. - Это приказ, Зоя, - сурово повторяет Александр. Она тоже, наверное, слышит, что что-то не так, но отступать не думает. - Каминский, Иван, вы слышали, это приказ, шевелитесь, - командным голосом кричит шквальная, без зазрения совести пользуясь своим положением. Приказы она умеет отдавать едва ли не лучше самого генерала Второй армии, поэтому мужчины слушаются, взбираются на одну лошадь и галопом устремляются обратно, даже не оборачиваясь. - Тебе лучше вернуться, - строго произносит Дарклинг. Непривычный уху звук становится только громче, всё больше напоминая хлопанье крыльев. Сомнений не остаётся и какой бы Назяленская не была сильной и талантливой, ей всё-таки может грозить опасность, им обоим на самом деле. - Я давала присягу защищать не только рядовых солдат, но и своего генерала, - ровно отвечает девушка и её беспокойство видно только по глазам. Морозов понимает, что ей хватит упрямства и храбрости остаться, а ещё у них катастрофически мало времени на споры. Или вообще его нет, ведь когда в тёмном ночном небе появляется самый настоящий дракон, то Зоя уже не может держать себя в руках, вздрагивает и смотрит на существо во все глаза. - Святые… Что это? – пораженно бормочет шквальная, уже сама цепляется за мужчину. - Старые друзья, - отвечает Александр, покрепче сжимает её руку и ведёт за собой, прямо в Тенистый Каньон. Зоя не сопротивляется и две фигуры гришей исчезают в стене сотканной из тьмы.

***

Едва ли не единственной хорошей новостью для Каза Бреккера оказывается то, что его Вороны наконец-то выходят на связь. Морозов не соврал, они действительно находятся на судне равкианского корсара Штурмхонда. В письме товарищи заверяют о том, что всё более чем в порядке, что они поговорят обо всём при личной встрече и уже совсем скоро увидятся. Каз даже начинает понимать, почему они оба так злились на него за немногословность и скрытность, ведь сам сейчас оказывается на их месте. Но хотя бы успокаивается и дышать действительно становится легче. Они не виделись долгих, бесконечных два месяца и для юного вора они до сих пор ощущаются, как отдельная маленькая жизнь. Не такая уж плохая на самом деле. Временные полномочия регента Равки по сути не сильно меняют его пребывание здесь. Каз так же много времени проводит в ''Вороне'', радуется даже прибыльности заведения, не жалеет о приобретении бань. В принципе, там можно спокойно оставить и Виктора, а самому заниматься другими делами, но юноше банально нравится там находиться, в стенах этого места будто легче думается. Бреккер периодически навещает Боткина в тренировочных павильонах, когда надо выпустить пар, усердно занимается с Багрой, исправно посещает собрания, даёт более чем толковые советы. У Жени тоже всё восхитительно получается, может даже лучше, чем у самого Каза, задумки Давида так же оказываются весьма полезны. Из них всё ещё получается хорошая команда, только Зои ощутимо не хватает, Хэршоу до сих пор раздражает, а Апрат нагоняет тревожные мысли. Вроде священник и не лезет сильно в государственные дела, проповедует о новом Святом, особенно усиленно пишет трактаты для жителей Западной части страны, ведёт себя совсем безобидно, но Каз видит, что старик ведёт свою игру. В нынешнем положении его проповеди невероятно полезны, его влияние в Западной Равке растёт и даже правительство Фьерды уже не так агрессивно выдвигает кандидатуру Вадика Демидова на равкианский престол. Наступает подозрительное затишье и это порядком нервирует. Народ убеждён, что все странности дело рук демонов, которых не существует. Обманный маневр, фокус, который сам Каз придумал и который удачно играет на руку что Шухану, что Фьерде с их проделками. Бреккер всё ещё не уверен, что Апрат не причастен к тому, что произошло в лазарете и что кого-то перекраивали под Морозова по его наводке. Если вообще перекраивали, винить в чём-то Дарклинга и подозревать становится легче, ведь слишком много совпадений. В Кеттердаме так и творится что-то неясное. Информации про местонахождение Уайлена Ван Эка и Пекки Роллинса до сих пор нет, даже зацепок, дела о поджогах не сдвинулись с места. Пятая гавань продана и даже местные банды на неё не посягают, наслушавшись сплетен про Совет Приливов. Ян Ван Эк тоже затих и не предпринимает никаких действий. Каз думает, слишком много про это думает, собирает по кусочкам, но ответ либо ускользает от него, либо всё упирается в Александра. Это кажется логичным, бессмертный гриш не погнушался бы такой манипуляцией со своим пленником, но что-то внутри, очень глубоко и тихо, отрицает его причастность. Джорди в голове издевательски смеётся, кошмары по ночам становятся ярче и юноша уже не знает, во что и кому ему верить. Может это и правда было спланировано изначально, ещё с того фанатичного опричника в темнице. Может Женя, Давид и Зоя не столько на его стороне, сколько Каз думает и хочет, двойные агенты были и будут всегда. Может Багра просто играет недоумение, когда учит его призывать солнце. Может Морозов правда был в лазарете и приучал его к своим прикосновениям намеренно, продуманно и безжалостно. Может нужно воспользоваться ситуацией и действительно бежать, настолько далеко, насколько это возможно. Может… Но Бреккер никуда не бежит, думая, что лучше убедится в предательстве лично и обязательно придумает, как извлечь из этого выгоду. Про собственные же чувства он не думает, отрицая, что они есть. Он и так допустил слабость, связавшись с равкианскими гришами и так нелепо поддавался Александру с его играми. Может быть эта проклятая и забытая всеми Святыми страна на него и правда так действует. Солнце только-только начинает садиться, когда Каз бредёт по коридору. Это один из относительно спокойных моментов за последнюю неделю, но юноша всё равно не может отвлечься от мрачных мыслей. Неделя. Почти, если быть точным, пять с лишним дней и не то чтобы он считал. Из Крибирска не пришло ни одной весточки, ни плохой, ни хорошей и это волновало. По подсчётам самого Бреккера отряд должен был вернуться со дня на день, может уже и сегодня, причин для переживаний не было. По крайней мере не должно быть, но юноша зачем-то всё равно вёл переписку со шпионами из той местности. Никаких происшествий и очевидцев не было, надо бы успокоиться и перестать гоняться за призраками, но запихнуть поглубже неуместную тревогу не получалось. Получалось лишь убеждать себя, что дело в Зое и никак не в Александре. Каз и так злился сам на себя за то, что поцеловал генерала перед отъездом. Непонятно вообще зачем, почему и тошно, что он ещё и Женю обвинял в излишней романтичности. Собственный поступок, по его мнению, просто бил все рекорды человеческой глупости, пускай от воспоминаний что-то грело, ныло и пекло внутри. Бреккер всё бродит по коридорам, хмурый и задумчивый, даже не здоровается с гришами, которых встречает. Тормозит лишь тогда, когда в одном из них видит Женю. Она стоит у самого окна, опершись о подоконник и задумчиво смотрит вдаль. Юный вор всё ещё не разбирается в прекрасном, но не может не признать, что Сафина сейчас выглядит как нечто неземное, а её волосы в лучах закатного солнца кажутся чистым пламенем. Каз останавливается рядом, кивает ей и портная адресует ему слабую улыбку. Видно, что она и сама порядком устала, но всё равно смотрит на юношу обеспокоенно и мягко спрашивает: - Снотворное совсем тебе не помогает, милый? Бреккер неопределенно ведёт плечами. Помогает, но, наверное, только с Морозовым под боком, в чём признаваться не хочется даже себе. - Я в порядке, - просто говорит он, то же самое, что говорит всегда и Женя так в это и не верит. - Оттого и мечешься как раненый зверь? Я же вижу, Каз. Она не предлагает поговорить об этом, знает прекрасно, что Каз сам расскажет, когда посчитает нужным. Ей или, может быть, Багре, с ними обеими очень легко говорить и обеих интересно слушать. Наверное когда-нибудь предательское откровение сыграет с ним злую шутку, как бы сильно не хотелось верить в хороший исход и как бы эта надежда ни была опасна. Портная и это, скорее всего замечает и понимает, робко тянет к нему руку, а в красивых глазах застывает немой вопрос. Девушка и сама в перчатках, часто носит их из-за холода, поэтому Каз кивает. Улыбка Жени становится шире, ярче, она аккуратным движением убирает с его лба упавшую прядь волос и мимолётно касается щеки. - Тебе необязательно быть сильным в одиночку, - говорит Сафина, смотрит пронзительно, как будто насквозь его видит. Бреккер бы поспорил, что ещё как обязательно, что не привык никому доверять и что не умеет иначе. Но, на самом деле, уже почти умеет, по крайней мере невольно этому учится и они оба это знают. - С моей стороны было бы грубо взвалить эту ответственность на твои хрупкие плечи, - фыркает Каз в слабой попытке отшутиться. - Волькра меня раздери, сам Каз Бреккер порицает грубость, этот день нужно сделать национальным праздником, - Сафина смеется, заразительно, мягко, искренне, её смех похож на перезвон серебряных колокольчиков и до боли напоминает смех Инеж. Его дорогая Инеж, которую он не видел два месяца, как и Джеспера, как и Кеттердам. Бреккер отчаянно хочет верить, что когда увидит её снова, совсем скоро, то его наваждение исчезнет. Что Александр и всё, что с ним связано, окажется несуразным, ненужным и надуманным. Очень хочет в это верить, но зачем-то уверен в глубине души, что попал он окончательно и бесповоротно. Каз старается про это не думать, робко и криво улыбается Жене в ответ и наслаждается краткими мгновениями спокойствия. Но даже их у него отнимают. В коридоре появляется растрёпанный запыхавшийся Давид и срочно зовёт обоих в военную комнату. Бреккер и Сафина быстро идут следом, а по дороге фабрикатор говорит, что Иван и Фёдор только что вернулись. Про остальных участников поездки он не знает, никто, видимо, не знает и у Каза сердце оглушительно ухает вниз. Это заставляет его сорваться вперёд, обгоняя гришей и оказаться в военной комнате быстрее. Сейчас в помещении присутствуют лишь несколько человек, включая Елизавету и Хэршоу, сами Иван и Каминский. Апрата, благо на то, нет и близко, но это никак не успокаивает. Иван кратко и сухо докладывает о том, что на отряд напали, трое гришей погибли, а генерал и командер Второй армии остались на месте до выяснения обстоятельств. Звучит убедительно, но Каз видит бегающие глаза Фёдора, видит что Иван взволнован и знает, что Зою и Дарклинга не видели в тех местах больше трёх дней. Как раз то время, что занимает путь от Крибирска до Ос Альты. Бреккер вполне терпеливо дожидается момента, пока проходит экстренное собрание. На нём решается, что никаких переправ через Каньон в ближайшее время не будет, то приказ Дарклинга, обязанности, что касаются Второй армии, пока возьмёт на себя Иван и им всем всё ещё стоит дожидаться приезда принца Николая из Кеттердама. Каз еле сдерживается от злой усмешки, ведь как никто другой знает, что младший Ланцов почти не бывал там, в Университете, куда по слухам его отправили родители. Где черти всё это время носят наследника престола непонятно, а сейчас ещё и неважно. Юноша ждёт, пока гриши покинут комнату, провожает многозначительным взглядом Женю и Давида, почти шипит на Хэршоу, чтобы тот шёл за ними следом. Когда в помещении остаются только Иван и Фёдор, Каз, наконец, говорит: - А теперь, будьте добры, объясните что случилось на самом деле. Собственный голос звучит холоднее льда, спокойно, юноша даже сердцебиение своё контролирует, пусть внутри всё переворачивается. - Мы уже сказали, - глухо отвечает Федор, но лицо его выдаёт. - При всём уважении к твоей святости, Санкт Ритвельд, это не твоё дело, - говорит Иван. Вполне спокойно на самом деле, без неприязни. Каз и сам должной неприязни к сердцебиту не испытывает, тот лишь выполнял свою работу тогда в темнице и всё время после этого оба реагировали друг на друга нейтрально. Однако, сейчас подчёркнутый нейтралитет трещит по швам. - Это моё дело, я регент вашего государства, так что не заставляй меня повторять вопрос дважды, - в голосе Бреккера звучит угроза, Иван заметно злится и делает пару шагов к юноше. - Командер и генерал выясняют обстоятельства трагедии. Всё, - сердцебит произносит это практически по буквам и волна ядовитой неконтролируемой ярости сжимает грудь юного вора. Каз почти незаметно шевелит пальцами, по стенам комнаты ползут всполохи теней, они же обвиваются вокруг горла мужчины и по его запястьям, блокируя даже попытку атаковать в ответ. Бреккер заставляет чужое сердце сжаться настолько сильно и с такой болью, как Иван не проделывал с ним самим, практически лишает его лёгкие воздуха. - Если ты не заговоришь, я в силах вырвать тебе глаза и без Малой науки. Я развешу твои кишки по Ос Альте и не позволю Фёдору похоронить то, что от тебя останется, - хрипло произносит Каз и ни капли не шутит и не блефует. Иван упрямо мотает головой, видимо, даже не смотря на угрозу собственной жизни, верен Дарклингу. - Говори! – Бреккер уже рычит, усиливает теневую хватку, видит, что сердцебит почти готов сдаться, но Фёдор его опережает. - Они в Каньоне! Генерал Кириган сотворил…нечто. Он спас нам жизнь, приказал возвращаться назад. Я видел, как он и командер Назяленская вошли туда и больше мы ничего не знаем. Клянусь, это правда, отпусти его! – в голосе Каминского слышно такое отчаяние, что Каз повинуется. Тени исчезают, Иван начинает надрывно кашлять, а сам юноша ошеломлённо отходит на шаг назад, осмысливая услышанное. - Ты точно псих, - скалится сердцебит, но смотрит на него так, как будто понимает беспокойство. Бреккер не намерен хоть что-то отвечать, поэтому почти выбегает из военной комнаты. Видеть никого не хочется. Каз идёт во двор, воздуха почему-то не хватает, ему сложно дышать, сложно взять себя в руки, необходимо успокоиться. В самой глубине двора есть укромное место, где юношу точно никто не потревожит. Небольшое озеро, наверное даже не глубокое и декоративное, скрытое за заснеженными деревьями. Сейчас оно и вовсе замёрзшее, а на ледяной глади отражается темнеющее небо в последних лучах заходящего солнца. Бреккер и сам очень редко здесь бывает, но ехать в столицу и запираться в своей каморке в ''Вороне'' кажется слишком долго, а подумать нужно прямо сейчас. Он ходит туда-сюда по краю водоёма, ругается себе под нос, грязно, нецензурно, на керчийском и не может собрать мысли в кучу. Что он в конце концов может сделать и почему его должно это волновать? Если Морозов в Каньоне, где он становится живым магнитом для волькр, то можно не переживать за его судьбу, закончится всё плачевно. Как и для ни в чём не виновной Зои, но люди же умирают каждый день. Убедить себя в том, что ему наплевать, не получается совершенно. По хорошему счету нужно воспользоваться ситуацией, дождаться своих Воронов и покинуть Равку, пока Дарклинга нет. Бреккер, в конце концов, сам вслух желал ему скорой кончины, может его желания правда имеют свойства сбываться. Может равкианцы правы в том, что своих желаний нужно бояться. Юноша понимает, что путается окончательно, как и лихорадочные мысли в его голове, что едва слышно из-за воя мертвецов. Думает, что с такими переживаниями скоро сойдёт с ума, как чета Ланцовых, что будет бесконечно иронично. Каз не собирается срываться в Крибирск, вовсе нет, но понимает, что отправил бы туда хоть всю Вторую и Первую армии на поиски и что правда бы навредил Ивану, если бы тот продолжил молчать. Понимает, что перерыл бы весь Тенистый Каньон, что даже бы его уничтожил, сам, без посторонней помощи. Понимает, что дело далеко не в одной Зое, за которую он по-настоящему беспокоится и отчаянно не хочет, чтобы с ней случилось непоправимое. Понимает, что в Александре, которому он пытается верить, не смотря на обстоятельства и факты, правда пытается, тоже есть дело. Понимает, что не хочет чтобы всё так закончилось, не хочет больше никого терять. Бреккер всё думает и погружается в собственные мысли так глубоко, что на очередном шаге неловко путается в ногах, поскальзывается на снегу и банально падает прямо в заледеневшее озеро. Больно ударяется спиной, не успевает никак среагировать и лёд трескается под его весом, погружая юношу в ледяную воду. Оказывается, что озеро на удивление глубокое, а плавать Каз ожидаемо не умеет, ведь после случая восьмилетней давности так и не нашёл в себе сил добровольно оказаться в воде. Но это сейчас не столь важно. Пальто и одежда мгновенно намокают, становятся тяжёлыми, тянут вниз, всплыть не выходит, а вода в лёгких уже совсем не фантомная. Бреккер опять наяву оказывается в одном из самых страшных своих кошмаров и ему мерещится, что на дно его утягивают мертвецы. Они снова воют в голове, тело парализует ужасом и успевает промелькнуть лишь одна ясная мысль о том, что жизнь взаймы кончилась и, возможно, Инеж была права и судьба действительно всегда тебя найдёт. Юноша барахтается в воде, но не может всплыть, закрывает глаза и упорно старается призвать силы, но не получается. Наверное, это будет самая глупая смерть из всех возможных, особенно если ты живой Святой. Неожиданно вместо хватки мертвецов, которая мерещится, Каз чувствует что-то другое. Вполне реальное прикосновение, живое и почему-то горячее, несмотря на ледяную воду. Как будто чьи-то руки, что цепляются то за лицо, то за плечи самого юноши, ещё не успели остыть. Бреккер чувствует, что его перехватывают в районе талии, а потом резко становится чем дышать. Он не спешит открывать глаза, пока кто-то вытягивает его из озера, буквально спасая от гибели. Каз отплевывается от воды, которой успел наглотаться, дышит с надрывом и хрипами, кашляет и не может надышаться, почти не ощущает того, насколько же холодно в мокрой одежде на морозе. Спасатель даже не на холодную землю его опускает, зачем-то на свои колени, такие же мокрые, тормошит за одежду, хлопает по щекам и нечто говорит. Бреккер не слышит, не может сориентироваться и не может толком испугаться от прикосновения. Потому что кто-то его спас из сущего кошмара, наверное поэтому тело так и реагирует, понять не удаётся. Зато удаётся наконец открыть глаза и посмотреть на своего спасителя. Небо уже успевает стать темнее, но не так сильно, чтобы что-то не заметить. Сверху вниз на Каза смотрит смутно знакомый парень, едва ли старше его самого. Бреккер отмечает, что у парня светлые волосы, сейчас потемневшие от воды, живые, по-лисьи хитрые глаза, аристократически точёные черты лица и широкая улыбка. Юноша где-то его точно видел, мельком или вовсе на портретах, сейчас не получается вспомнить точно. Парень ловит его взгляд и улыбается ещё шире. - Как думаешь, за героическое спасение живого Святого мне уступят батюшкин престол вне очереди? – насмешливо фыркает он, забавно сдувая с лица мокрые пряди. Тогда-то Каз Бреккер и понимает, что его спасителем является младший принц правящей династии, Николай Ланцов собственной персоной.