Быть братьями

Митч ничуть не преувеличивал, когда говорил новозеландцу о сложившихся отношениях. Люси была настойчива, именно она сделала первый шаг и пригласила Джона на свидание – ну, во всяком случае он именно так расценил короткий разговор с ней с предложением выпить на днях кофе. Наверное, это было понятно: по ее словам, она рассталась с парнем, а ирландец всегда нравился женщинам, она ищет возможность отвлечься, завести роман, короткий или продолжительный, неважно. Однако он не принял ее намек, хоть и не отказался – отвертелся, сославшись на то, что ему надо проверить свое расписание ночных дежурств, во многом сделав вид, что не понимает, о чем идет речь. Она не была ему интересна, но и неинтересна не была, если Джози когда-то так и манила его, излучая готовность помочь, он чувствовал это даже через ее маску отвращения к нему (маску выдуманную, но порой неплохо разыгрываемую), то Люси… просто была и была приятна. Как были у Митчелла попытки завязать отношения и раньше, завершившиеся самым ужасным образом, такой последней была Лорен, убитая им в страсти. Это очень ясно показывало: ему мало просто интереса, чтобы избавиться от жажды, ему и настоящей любви оказалось недостаточно. С Джози была не просто страсть, они дышали в унисон – только такие люди могли вместе поселиться в отеле под именами мистер и миссис Маккартни. С нею он дурачился, как мальчишка, с нею он не притворялся – и вопрос о том, раскрываться или нет, не стоял. Чего нельзя сказать о Люси. Так к чему портить жизнь неплохой женщине? Если не хуже, он ведь может не только испортить, но и убить… Пусть она найдет кого-то достойного, а не тратит время на попытки спасти наркомана. Ситуация осложнилась еще и тем, что в больницу попали новый пациент и новый труп: в парке кто-то напал на молодую пару, девушка погибла, парень оказался на больничной койке. И легко было угадать, что если он выживет, то даст показания и подтвердит историю с вампирами. Нет сомнений, что после скрывать правду будет сложно, газетчики ухватятся за эту историю, это уже не просто желтая пресса, это будет мнение, подтвержденное экспертными заключениями врачей, полиция тоже может признать правду. Нет, конечно, кто-то будет отрицать это, «Древние» попытаются все прикрыть… Но остановить факелы будет непросто, а это значит, что начнутся охоты на ведьм, вампиры в ответ станут еще злее, начнутся массовые убийства – и все это будет последствием их с Херриком личных счетов! По-прежнему ощущая груз ответственности, Митчелл вновь попытался поговорить с Карлом. А тот, разумеется, повторил свой совет не вмешиваться. Притом, не сговариваясь, он во многом говорил то же, что и киви. - Не бери на себя это. Иначе община будет ждать, что именно ты ее возглавишь, - заключил англичанин. - А если это выход? - Ты безумен? Мы говорили с тобой об этом, наркоман не может избавиться от страсти в компании других наркоманов. - Нет, ты не понимаешь. Ты же помнишь о способностях Эндерса? - Так, - кивнул Карл, сразу понимая, о чем говорит друг, а потому сразу отвергая это: - ты хочешь попросить его провести сеанс гипноза для группы вампиров? Не уверен, что можно сделать это сразу со многими, но, допустим, что можно разделить общину и делать внушения небольшим группкам. Однако сколько времени это действует? При любых ли обстоятельствах? Что если алкоголь, наркотики или просто любой иной способ расслабиться, даже обычный секс, сотрут запрет, потому что мозг теряет контроль и в действие вступают инстинкты, монстр берет верх? - Можно… черт, не знаю! Для начала можно попробовать сделать что-то для их отказа от крови, ну, поговорить, как в обществах анонимных алкоголиков. - О чем ты? – покачал головой англичанин. – Ты надеешься воззвать к совести вампиров? Не забывай, это ты и я хотим отказаться от убийств, но в общине таких очень мало. Они будут противиться и разговорам, и этим… чарам Эндерса. Митчелл вздохнул, но не нашел, что возразить, потому что понимал правоту друга. Он не представляет, действует ли внушение день, год или вечность, а он не может взять бога на работу в общину, чтобы регулярно гипнотизировал кровососов. Черт! Да это даже звучало как-то безумно, эдакий бог на окладе у вампиров… - Жаль, что Эндерса нет сейчас, он мог бы быть полезен с тем пациентом, - вздохнул Джон. – Это избавило бы от лишних проблем. - Каких проблем? У тебя что-то случилось? - Нет, я имел в виду будущие проблемы для нас. - Ты имеешь в виду нас с тобой или вампиров вообще? - Мы тоже вампиры, - буркнул Митчелл. - Мы не в общине. - И ты полагаешь, это значит, нам нечего опасаться? Никто не станет разбираться, кто пьет кровь, а кто нет. Полиция наверняка заинтересуется рассказом о вампирах, теми показаниями, которые даст выживший парень, а после гибели Херрика договор с правоохранителями разорван. Начнут искать… - Кого? – прервал его друг. – Полиция, во всяком случае начальник отделения, и без того прекрасно осведомлен обо всем, он знает о существовании вампиров. До сих пор он неплохо прикрывал все это… Не знаю, насколько сильно все испортят возможные показания о вампирах, я склонен думать, что он просто захочет больше денег. Если вдуматься, он выгадает на собственном преступлении – ведь если узнают, что он скрывал правду о вампирах, его сожгут первым. - Предлагаешь ему не платить? - Платить придется, - равнодушно отозвался Карл. – На этом строились отношения Херрика с этим человеком. Предлагаю не делать этого тебе, пусть обо всем договаривается кто-то из общины. - А если такой не найдется? – вернулся все к тому же Митч. - Найдется. Если не отыщется доброволец в клане, то глава полиции сам выйдет на кого-то. Если пойдут разговоры о вампирах, держаться за свою должность будет непросто. Так что и нам, и главе полиции только на руку будет некое реальное объяснение. Поэтому он отыщет какого-нибудь маньяка, у которого и так хватает убийств, на него повесит и эти. Будет какой-то рассказ о сумасшедшем, который через катетеры сливал кровь, чтобы… не знаю, проводить сеансы черной магии. - Ну… допустим, хотя звучит натянуто. - Уверен, они придумают что-то достаточно убедительное, чтобы общество успокоилось, все будут довольны. Джон помолчал, обдумывая доводы друга. - Тогда почему полиция до сих пор не вышла ни на кого из общины? – это было единственное, за что он мог ухватиться. - Не знаю. Может быть, потому что беспорядки в городе на руку полиции? - Город обвиняет их в бездействии – какая в этом выгода? - Люди всегда кого-то в чем-то винят. Но на кого они могут еще полагаться, если не на правоохранителей? Чем больше страха, тем реже они будут напиваться и устраивать драки, подолгу задерживаться где-то, а это уже упростит работу полиции. Люди были расслаблены, они не ценили полицию. И вот теперь в городе становится все страшнее – тот, кто наконец разберется с этим страхом, станет настоящим героем. Тут нельзя спешить, понимаешь? - Не очень. Что мешает отыскать этого «маньяка» уже сейчас? - О, сразу множество причин. Для начала, то, что убийства пока не прекратятся и не будут планомерными, подходящими полиции. - Да, но для этого, опять же, надо договориться с кланом. - Начальник полиции прекрасно понимает, что не сможет договориться ни с кем из вампиров, пока они не начнут бояться за свою шкуру. Сейчас за них боишься лишь ты, община, если ты к ним придешь, только посмеется угрозам оказаться на костре. И полицейский это тоже понимает, он будет ждать, когда перед вампирами встанет реальная угроза – тогда они будут готовы платить. - Тогда город может оказаться в кострах. - Нет, город будет охвачен страхом, и это тоже играет на руку полиции. Пойманный сейчас «маньяк» будет занимать умы людей пару дней – пока новость о нем будет печататься на первых страницах. Если же сделать из него нового Джека Потрошителя, то это еще долго будет обсуждаться, может, и повышение дадут. - Ты предлагаешь мне просто смотреть, как город скатывается в ад? - Митчелл, мы с тобой видели, как весь мир туда катился. Ты помнишь Первую и Вторую мировые войны! Что в сравнении с этим бардак в одном городе? - Не верю, что ты это говоришь! - Мои рассуждения похожи на слова Айвена? – усмехнулся Карл. – Наверное, после пары сотен лет все становятся стариками… - Это не просто город, тут… наши друзья, любимые! - Не подумай, что я хочу такой судьбы кому-то, - чуть улыбнулся англичанин этому непониманию. – Я надеюсь, что все устроится как можно скорее. Я лишь хочу уберечь тебя от поспешного и необдуманного шага. Ты берешь на себя ответственность, уверенный в том, что во всем этом – твоя вина. Но ее тут нет. Если Херрик не преследовал бы тебя и твоих друзей, то ничего этого не было бы. - Я убил не только его, но и Сета, того, кто мог бы заменить лидера. А к Херрику уже не предъявить претензий. - Но это не значит, что их надо предъявить тебе. Ты не нападал, ты защищался – и в случае с Херриком, и в схватке с Сетом. Что до клана, то в нем никого никогда не заставляли состоять. Если членам общины было так проще, то пусть они продолжают это дело, отыскав нового лидера. А если не могут договориться – пусть каждый решает свои проблемы сам. Они же не дети, Митчелл! - Они хуже детей, они – убийцы, уверенные в своей вседозволенности! Они не понимают, что подвергают опасности всех. - И есть лишь три пути. Первый – ты пытаешься им объяснить то, что происходит. Тебя не послушают, и, ручаюсь, никто не оценит, что ты возглавишь клан, они не поймут, что ты это делаешь для них же, это будет просто данность: кто сильнее – тот и во главе. Они будут молчать, терпеть твое требование никого не убивать и, наверное, научатся это делать втайне, затирая следы не столько от полиции, сколько от тебя. - Второй путь, как я понимаю, все оставить, как есть? – мрачно фыркнул ирландец. – Ждать, когда чертовщина станет напоминать фильмы ужасов, когда среди людей появятся всякие ванхельсинги? Тогда полиция, за более высокую сумму, чем раньше, согласится навести порядок, а в клане будут вынуждены кого-то отыскать для переговоров? - Именно, - кивнул Карл. - А третий? - Тоже ждать. Но на этот раз, когда кто-то из «Древних», у кого кресло повыше полиции, начнет шататься. Опасаясь за собственную шкуру, он наведет порядок в общине, назначив там главу, а также надавит на начальника полиции, чтобы все было замято. То есть в этот раз обойдутся без взяток. Джон вздохнул, возразить ему было нечего. *** Холод в Норвегии был пронизывающим – во всяком случае для того, кто всегда жил в теплой стране. Пока Эндерс был в Англии и Франции, сочиняя матушке истории о том, как он страдает, это была веселая шутка. Неплохой она была и все то время, когда киви находился в Осло – крупный город с достаточным количеством баров и кафе позволял всегда спрятаться от мороза и согреться. Долгие откладывания исполнения цели и необходимости отправиться к Древу надоели самому Эндерсу. Он призвал всю свою решительность, чтобы наконец уехать не просто за пределы города, но в те земли, где не было никакого жилья. У него был проводник (немного затуманенный речами Браги), была теплая одежда, а еще… была надежда. Джонсон испытывал нечто похожее, когда они думали, что нашли Фригг: азарт, ожидание того, что скоро в его руках будет та сила, часть которой он знал, ощущал, призывая своего бога. И на этот раз он будет первым! Он прикоснется к чему-то невероятному, он наполнится властью и мощью! Наверное именно поэтому, несмотря на все свои прошлые жалобы, Эндерс не обращал никакого внимания на мороз, он с восторгом оглядывал пейзажи, представшие его взору: бесконечные горы и озера, причудливо сменяющие друг друга, но в это время года все, куда не посмотри, укрытые снегом. А может, это Браги взирал на те земли, которыми владел тысячи лет назад? Может, это он вспоминал, как пел с какой-нибудь из этих вершин или купался в одном из этих озер? Ну либо подсматривал, как купается какая-нибудь красавица? На какое-то время Эндерс даже всерьез задумался, не следует ли ему поселиться где-то здесь? Ну если вдруг, обретя полную силу, боги решат поделить мир, может, ему стоит взять себе север? Возможно, не зря они в прошлом выбрали именно эти края – эти земли придавали им больше сил и мощи! Эти мысли Джонсон отбросил, собственная Родина была ему куда милее, и поддаваться на воспоминания Браги он не собирался, он будет править по всему миру – к чему ограничиваться каким-то кусочком?! Интересно, а какой мир они тогда будут строить? Он как-то до сих пор не задумывался об этом, все было очевидно: есть боги, которые будут править, и есть смертные, которые будут заниматься своими житейскими делами. Теперь в этом устройстве появились иные существа, такие, как вампиры и оборотни. И если последние были более-менее мирными (хотя кто их знает, он-то был лично знаком только с одним), то кровососы тоже были не против править миром – узнав о богах, клыкастые парни наверняка будут стремиться им помешать. И это, увы, довольно просто, пока боги не обрели силы… Определенно, надо поторопить братца, чтобы не валял дурака и поспешил с поисками Фригг. А тем временем Иггдрасиль будет очень хорошим подспорьем. Интересно, что он все-таки может? Увеличивает силы бога? Или делает их бессмертными, а лучше даже неубиваемыми – сейчас Эндерсу было недостаточно упоминаний Митча о том, что он не выглядит как вкусное блюдо, все же сам видел, как это ничуть не мешало кровососам нападать на него. Последняя идея нравилась Джонсону все больше, все-таки Иггдрасиль – Древо Жизни, значит, должно быть как-то связано с жизнью. Мать не сказала, какой силой обладает этот артефакт, ничего она не упоминала и о том, чего ждет от Эндерса. Срезать ветвь – вот и все указания! Ну и какой должна быть эта ветвь? Довольно будет, как у Гарри Поттера, то есть привезти сувенир как волшебную палочку? Или с этим Древом надо будет что-то делать? Ну, может, нарезать таких палок для каждого из богов (хорошо бы за исключением Локи). Ладно, чем больше, тем лучше, решил про себя Эндерс, идя вслед за проводником. Повезет как посох и будет говорить… например, что это сувенир. Все равно багаж ему не на себе тащить, сдавать в самолет можно что угодно. Не ехать же ему повторно сюда, чтобы еще веток настругать! А что, с посохом в руке он будет смотреться… внушительно. Браги внутри тоже вот, вроде, совсем не против был. Точно лучше, чем, как придурок, веточку тащить в локоть длиной, которая будет смотреться, как случайно в сумку упавшая. Пусть сразу все видят, что у него любая палка – большая и толстая! *** Митчелл разумом понимал, что Карл прав, но отпустить ситуацию не мог, он хотел хотя бы попытаться добиться от клана понимания того, что происходит – возможно, какие-то доводы они услышат. Как следствие, вампир велел всей общине собраться этим вечером в старой церкви, которую давно не использовали для богослужений, поэтому, кстати, люди ее давно обходили стороной, а нелюди не чувствовали никакой святости, то есть могли находиться здесь легко, не испытывая боли. Джон явился с опозданием – умышленно, чтобы к этому часу пришли все, кто только мог. И пришел с готовым разговором и аргументами… Вот только, как и все в последнее время, разговор пошел не по плану. Начать с того, что главный, на кого рассчитывал ирландец, Айвен, сюда не пришел – а ведь «Древний» был рассудителен, он поддержал бы доводы о необходимости если не прятаться, то хотя бы прятать за собой следы. Зато пришла его жена, Дейзи, и это также нельзя было считать удачей, поскольку вампирша обладала неуравновешенным характером, она жила не разумом, но эмоциями, а еще ей нравилось провоцировать весь мир. Наверное, надо было плюнуть и отменить собрание сразу, но сдаваться не хотелось, Джон хотел быть уверен, что сделал все, что мог. Поначалу Митчелл пытался просто обрисовать ситуацию и объяснить собравшимся, что любые убийства сейчас опасны, что никто не знает, как может поступить полиция – а они могут начать расследование, учитывая, что они сами не пытались закрыть дела с последними жертвами, – как поведет себя коронер и, что немаловажно, как поступит общество. Но слушали его без интереса, только посмеивались в ответ. Пришлось припугнуть, то есть напомнить, что он – тот самый Большой Злой Джон Митчелл, который убил больше людей, чем они все вообще знали! Он собирался, если понадобится, дать еще понять, что любому, кто ослушается его приказа, он лично вырвет клыки, но… Джон наткнулся на обвинения в убийстве Херрика и все тот же призыв исправить свою вину – неудивительно, на самом деле, потому что это сделала Дейзи, другие уже не насмешничали, а со страхом отмалчивались. - Моя вина? – тут же ответил ей Митч. В другой раз, наверное, он промолчал бы, но сейчас был слишком зол, понимая, что у него что-то могло и получиться, если бы не вот такие истеричные вампирши, которые, даже спустя почти сто лет, считают себя всесильными. – И почему же ты считаешь, что я должен убираться за вами? Кто, мать вашу, выпил студентов в парке и так все и бросил?! - Но это ты виноват в том, что сейчас происходит – потому что это были ваши разборки с сиром, это ты убил Херрика! И это ты его вызвал! - Но это не я на него напал! – все то, что он обсуждал с Карлом, выплеснулось наружу. – Я желал одного – жить своей жизнью! Я никого из общины не забирал и ни с кем здесь не воевал! Я, как и все, имею право выбирать, как мне жить! Херрик напал на меня, вы все – весь клан – его поддержали! Да, это была наша личная ссора! Но если вам нужен был Херрик, зачем вы его поддержали?! - Виноваты все? – скривилась вампирша. - Да, все, - грубо прервал ее ирландец. – Я не вызывал Херрика. Он напал на меня, я защищался, и когда убил Сета. Кто из вас был тогда и сбежал? Вы видели все сами, не я искал драки, а Херрик. После я говорил с ним, но не вызывал! - Нет, это ты… - начал было кто-то из присутствующих. - Нет, - рыкнул Митчелл. – Я не вызывал его. Я сказал ему, что готов уехать и не мешать ему, попрошу лишь не мстить моим друзьям. Но если его это не устраивает – я готов с ним выяснить наши отношения. - Ты же не верил, что Херрик оставит твоих друзей? – даже удивилась Дейзи – еще бы, характер бывшего лидера всем был хорошо известен. - А почему он напал на меня? Почему никто не ставит ему это в вину? И все равно я готов был уступить. Это Херрик захотел драться. А все, кто сейчас здесь, были на его стороне. Теперь вы хотите жить, как при Херрике? Так выбирайте лидера, который вам нравится и который будет платить полиции! Вы хотите измениться и стать, как я? Я готов попытаться помочь тем, кто на это пойдет! - Ах, лишь бы не затирать за собой! – вновь фыркнула Дейзи, судя по всему, аргументы у нее и вправду закончились, но признавать свою неправоту она не собиралась, скрывая за презрением попытку избежать дальнейшей дискуссии. - Прибирайся за собой, дорогуша! И затирай за своим мужем! – отрезал Митчелл. – Или этому Айвен тебя не научил? - Тебя это не касается! – огрызнулась та. - Верно, - скривился Митчелл. – Но и вы не смеете у меня требовать, чтобы я убирал за вами! Вы лишились лидера, потому что он этого хотел и потому что вы его не остановили! А я просто жил и живу, как выбрал сам! Если вы сейчас живете, как крысы, то это тоже ваш выбор, не ждите, что я буду что-то за вас делать! Дейзи предпочла промолчать, делая вид, что более ее этот разговор не касается. Наверное, это отчасти и так: они с мужем проведут тут какое-то время, а после уедут в другой город или даже страну. Она и сейчас спорила просто из желания спровоцировать собеседника, вывести его из себя, а еще напомнить Джону, что кроме него мало кто стремится отказаться от крови, подсмеяться, что он питает нелепые надежды. К Херрику ни она, ни Айвен никогда симпатий не испытывали, как не было им дела до того, что будет с общиной – каждый сам за себя всегда, и Дейзи всегда так жила. - Тогда зачем ты сюда пришел? – спросил кто-то, прерывая тишину. – Проповедовать жизнь без крови? - Беспокоишься за то, что дозы не будет? – Митчелл пробежался взглядом по присутствующим. – Нет, вы не правы. Я готов помочь тому, кто, как и я, понял, насколько низко он пал, жизнь без убийств возможна. Но нет, я пришел сюда не для того, чтобы вам указывать. Не хотите меня слушать? Можете разойтись! Не хотите убираться за собой, пить только никому ненужных бомжей?! Да черт с вами! Пейте кого хотите, можете даже не сбегать с места убийства – пусть вас видят все! Нет, мне плевать на все это. Я пришел предупредить. Рано или поздно, но вы окажетесь раскрыты, о вас уже начали говорить. А значит, очень скоро против вас выступят с факелами и кольями! - Какая забота! – пробормотал кто-то из толпы. – Думаешь, мы поверим, что ты заботишься о нас? - Да мне насрать на тебя! – рявкнул Митч. – И на всех вас! Я не связан с вами ничем, мне ничего не грозит, не думайте, что я беспокоюсь за свою шкуру. И Дейзи с Айвеном – вы думаете, они будут с вами? Черта с два! Они нигде не сидят долго, пару месяцев – и они уедут! А вас всех перебьют! И чем больше зверств продемонстрируете вы, тем страшнее будет месть людей. Я никогда не был против всей общины и не вредил никому из вас, я слишком много видел в своей жизни смертей, я знаю, чем все это обернется. Я хотел бы избежать жертв с обеих сторон, поэтому пришел предупредить – и только! Я не стану помогать вам, если вы не собираетесь помогать себе! Больше Джон ничего говорить не стал, развернулся и ушел, думая о том, что ему надо выбирать, уезжать или пытаться построить отношения. Если не с Люси (хотя она вроде бы нравится ему, а он нравится ей), поскольку он не видит в ней кого-то вроде Джози, то с кем-то еще. Но что-то надо менять… Если он не в силах найти себя тут, не в состоянии сам себя удержать от шага в пропасть, то надо возвращаться к предложению Эндерса. Карл был полностью прав, теперь ирландец это отлично понимал. *** Если бы Митчелл сам не был в старой церкви, то решил бы, что никакого разговора ни с кем не было – результат, во всяком случае, был нулевым. Более того, ему дали понять, что к его предупреждению не станут прислушиваться. На следующий же день, притом совсем не ночью, возле торгового центра были жестоко убиты две девочки пятнадцати лет*, их тела доставили в больницу тоже с ранами вроде как у влюбленных студентов, из которых парень мог очнуться со дня на день и дать показания, так что естественным следствием стало то, что общество вновь заговорило о вампирах, полиция не хотела ничего покрывать, коронер давал ход делу. Митчелл все это узнал через новости… и все ту же Люси, которая опять пыталась поговорить с ним. Может быть, это было просто желание отыскать себе хороших знакомых – как она сама говорила, она переехала в Бристоль и не имела тут ни друзей, ни семьи, ни парня. Однако вампир ни с кем сближаться не хотел. Он все еще не чувствовал к этой женщине особой тяги, которая была ему необходима, чтобы отказаться от крови, он хорошо помнил, что происходит с теми, с кем он ложится в одну постель. Глупая уверенность в себе привела к смерти – ну фактически смерти, обращение не было спасением – Лорен. А еще он держал в памяти то, что Джози, после того, как он ее покинул, построила нормальную семью, прожила счастливую жизнь. Так разве вправе он лишать этого Люси или кого-то еще? У человека слишком мало лет, чтобы тратить их на спасение вампира, у которого ведь и души-то, если верить священникам, нет. Можно было бы, наверное, просто походить на свидания, так ведь делают нормальные люди? Но Митч считал себя не вправе держать Люси в неведении: она должна принимать решение, встречаться с ним или нет, точно понимая тот риск, которому подвергается. При этом Джон слишком мало знал эту женщину, чтобы вот так просто ей довериться – не то чтобы он чего-то опасался, но совсем не хотел рушить ее мир, превращая его в кошмар. Известие о новых смертях он обдумывал с досадой. Кто-то из кровососов все-таки не послушал – и этот кто-то ставил под угрозу всех остальных. В то же время Митч понимал, что Карл прав: если он сейчас опять вмешается, от него этого будут ждать впоследствии. И сейчас даже более, чем раньше, потому что он только что ясно выразился, что ничего делать не станет, он должен быть последователен и показать, что он – вне всех этих проблем. Если другие вампиры общины не хотят подставить себя под удар, им следует призвать к ответу того, кто «наследил». Сам Митчелл, если бы знал, кто за этим стоит, вырвал бы этой твари клыки – именно так поступали с теми, кто угрожал всем… но тут решать клану, пусть разбираются коллективно или лично – их выбор. Проблемы же только нарастали. Не успели газеты и телевидение раструбить о смерти девочек, как еще и студент пришел в себя и дал показания! Разумеется, он рассказал о том, что кто-то пил из него кровь. И, кажется, теперь Люси выглядела какой-то очень напряженной – верила в вампиров? Митчелл видел, как она дала парню крест… Все это, вместе с поведением Джорджа, который ударился в крайности в отношениях, пытаясь за несколько дней закрутить роман и едва ли не жениться на малознакомой женщине, нервировало ирландца. Еще и Эндерс пропал. Телефон у него был вне зоны доступа – наверное, в тех краях, где он путешествовал по непонятным своим делам, это было ожидаемо, но все-таки, при желании, поймать сеть было бы можно. Причин волноваться за киви тоже не было, все-таки никто из общины его не преследовал. И в итоге Митч решил, что Джонсон просто обижен, что вампир не принял его приглашение уехать. Кажется, свой шанс ирландец упустил, теперь Эндерс помогать ему не станет. Остается только попытаться построить отношения, попробовать влюбиться – единственный способ остаться человеком.