Быть братьями

Эндерс притормозил лишь на мгновение, сплюнул под какой-то куст у дороги рвоту – из-за не желавших уходить картин перед глазами часть ужина все-таки поднялась, сглотнуть ее так и не получалось, пришлось избавиться, – только после направился в гостиницу почти бегом, будто вампиры не остались позади, а гнались за ним. Не из-за страха, но очень хотелось оказаться вдали от всего, что было сегодня. Работник на ресепшне приветствовал позднего постояльца и с дежурной любезной улыбкой сообщил, что они рады видеть гостя, что багаж уже доставлен и перенесен в его комнаты и что если постояльцу что-то необходимо, то работники отеля готовы помочь, стоит только сказать… На все это киви, который уже мечтал о теплом душе и бутылке крепкого алкоголя на мягкой кровати, пробормотал предложение со всеми своими услугами и работниками прогуляться в задницу! Однако, пройдя к лифту, Джонсон остановился, сообразив, что его поведение и злость сейчас мешает ему самому же (зачем привлекать Браги для разруливания проблем, которые можно и не создавать), поэтому Эндерс глубоко вздохнул, постарался успокоиться и нацепил милую, пусть и немного уставшую, улыбку. - Прости, чувак, ты тут не при чем! Я срываюсь на всех подряд. У меня был ужасный день, я просто вымотан, - сообщил он администратору, вернувшись на пару шагов обратно к стойке. – В аэропорту часа полтора не знал куда себя деть, все эти процедуры неприятные, затем долгий перелет и с такси сегодня все очень плохо – я с трудом смог найти машину и добраться. Мини-бар полон? - Сочувствую, мистер Джонсон, - бодро, но с подобающим сожалением, отозвался портье, проглотив все оскорбления, которые прозвучали ранее. – Да, бар готов, все – согласно вашим предпочтениям, как вы заказывали прошлый раз несколько вин, в первую очередь совиньоны и пино нуар, а также крепкое – коньяк и водка. - Отлично, ваш ресторан уже не работает? – киви бросил взгляд в сторону дверей, за которыми было темно – вопрос был бессмысленный, но цель была и не получить ответ, а просто поболтать с администратором. - К сожалению, нет, - подтвердил очевидное собеседник, - но тут неподалеку есть круглосуточный паб, он, правда, не очень высокого качества, однако проблем с их едой не было. Если хотите, я закажу, у вас есть какие-то пожелания? Или можете воспользоваться доставкой, есть несколько круглосуточных, вам подсказать что-то? Боюсь, что не делают только ресторанные блюда. - Я подумаю, спасибо, - прервал его Эндерс, у которого аппетит так и не появился после тошноты. – Кажется, у меня был какой-то сайт в закладках, я закажу, если... когда решу, чего именно хочу. Если не определюсь, то обращусь к вам. - Конечно, сэр, я дежурю всю ночь. Вам заказать завтрак на утро? Есть пожелания, что именно и к которому часу? - Благодарю, но я пока не знаю, когда встану. Спокойной ночи! - Доброй ночи, сэр, отдыхайте! Киви признательно кивнул и довольно потопал к себе, он сделал уже то, что желал – отвел от себя любые подозрения, за пустой якобы болтовней вложив в голову портье, где именно он был: если после кто-то, в первую очередь полиция, будет спрашивать о постояльцах, были ли те, кто поздно уходил или возвращался, о нем или ничего не скажут, уверенные, что он не может иметь отношение к этому, или скажут, что приехал на такси, в самом деле поздно, но это из-за проблем на дорогах и с такси в Лондоне. Ну а поскольку там в этот день была забастовка, выяснить, кто именно вез, не будет никакой возможности, следователи сделают вывод, что какой-то водитель взял заказ вопреки договоренности со своим профсоюзом и коллегами, о чем никогда и не признается, чтобы не афишировать этот доход. Так что Джонсон будет в любом случае чист. Впрочем, о баре он спрашивал не просто так, ему необходимо расслабиться и выпить, вот только к этому сейчас не нужна была еда – Эндерс вообще не был уверен, что сможет есть после всех потрясений этой ночи, его почти наверняка вывернет обратно, это была болтовня, естественная для человека, который долго добирался куда-то. А вот без алкоголя воспринимать действительность Джонсон отказывался, хотя пока не знал, нужно ему просто принять душ и отдохнуть или отпраздновать то, что он сегодня умудрился выжить… даже несколько раз, наверное. Его не выпила безумная вампирша, на которую Браги подействовал далеко не с первого раза, слишком велика была ее воля. Его не разорвал ее разъяренный и голодный супруг, хотя голод у этого «Древнего» точно затмевал все чувства. Его даже не побил тот, кто раньше назывался другом, но кто сегодня был переполнен злостью и желанием мести и кто должен был разъяриться, что ему мешают, который мог воспользоваться своей силой, чтобы разорвать новозеландца пополам – и Джонсон не успел бы пикнуть, как стал бы еще одной жертвой, после которой, возможно, и со всех других спали бы чары бога. Да и вообще он мог просто сидеть в начале вагона и стать одной из первых жертв, убитый в тот момент, когда был слишком шокирован всем увиденным. А ведь Эндерс так и не внушил ничего Митчеллу, но тот справился с чудовищем, хотя крови вокруг было предостаточно, как и новых возможных жертв… Он все же так хорошо владеет собой или только в отношении некоторых делает исключение, умеет прислушаться к кому-то, кого ценит? Это был какой-то срыв, потому он и чувствовал себя виноватым, или умышленный акт? Киви стянул с себя одежду, швырнул в мусорку – больше он это не наденет! Лучше бы эти шмотки вовсе сжечь, так ведь обычно поступают с возможными уликами? Может, он зря психует, но вдруг кто-то все же видел его где-то? Однако в номере костер не разведешь, разве что порезать на части… Ладно, нахрен, все потом! Эндерс залез в душ, включая горячую воду – горячее обычного, чуть ли не кипяток, потому что ощутил дрожь, видимо, расшатанные нервы давали о себе знать, но чувствовал он себя так, словно бы замерз. Надо смыть этот день, надо стереть эту ночь, надо отмыться от всего, что он видел! Легче стало почти сразу, воспоминания, конечно, не уходили, однако киви уже не ощущал себя раздавленным. Он избавится от всего этого, он – бог, черт возьми, потому не собирается поддаваться панике и страхам! Дерьмо! Как вообще уложить в голове этот вечер?! Он сел в машину к трем вампирам! Которые только что перед тем у него на глазах устроили резню с оживлением одного из своих. Что может быть безумнее этого? Где в этом хоть капля страха и чувства самосохранения? Да он должен был бежать оттуда без оглядки, внушить, чтобы не трогали его – и бежать, наплевав на всех других пассажиров. Ну, если бы был тем трусом, каким его видела семья. И он был в чем-то. Уж точно он не был героем и храбрецом. И да, во всех случаях он в первую очередь думал о себе и своей шкуре. Во многом и все эти решения – Эндерс в это верил – были продиктованы спасением его самого. У него не было достаточно сил, чтобы выбить окно, он вовсе не с первого раза смог воздействовать на Дейзи – какой уж тут побег? А после ему необходимо было сделать так, чтобы никто из пассажиров не указал на него, как на одного из участников, пусть и не убивавшего, но знакомого с преступниками. Вот и получалось, что сначала надо было отводить подозрения и от вампиров тоже, а после проще было уехать с ними. Вот и все причины – отчасти трусливые… Или не во всем? Киви продолжал доверять Митчу. Это было странно и небезопасно, как ни крути, но после того, как черные глаза пропали и клыки втянулись, это был тот, кого Эндерс почти считал своим другом. Единственным другом, надо сказать! До сих пор таким не признаваемым даже в мыслях. Кем-то… ну почти равного его братьям, в лучшем смысле этого слова, в том, который был когда-то давно, пока это проклятое божественное «благословение» не настигло их одного за другим. Не верилось, что Митчелл может творить что-то ужасное, он не был убийцей сам по себе, не будучи вампиром. Все то действие в поезде… Да черт его знает, что это было! Странный контролируемый срыв, желание отомстить, некая кара? Митч по дороге в город что-то бормотал о том, что он не должен был так поступать, что люди ни в чем не виноваты – наверное, пытался объясниться, упоминал эту чертову Люси. Да блин, он в самом деле едва не упал на колени перед глупой толпой, моля его простить! Там, в вагоне, после дикого убийцы на полу сидел какой-то слабый, измученный, сломленный внутри… Это была та часть его, которую киви не знал, но сейчас, постепенно все более успокаиваясь, мог предположить. В этом Митчелл напоминал Тая: не имея возможность контролировать свою силу, он при этом искренне считал виноватым во всем себя, все это он прятал внутри, старался скрыть от всех, но временами оно прорывалось, он не просто на словах считал Хеда проклятием, это было действительно так. При этом Тай никого никогда не убивал, ему было достаточно одного случая, когда Дон едва не погибла, чтобы ужаснуться себе, ему довольно было того, что он превращает комнату в холодильник, чтобы ругать себя за то, что людям плохо. Митч убивал множество, неудивительно, что его проклятие мучило в сотни раз сильнее. И что бы ни стояло за произошедшим, хоть срыв, хоть праведный гнев, но киви мог представить, каково этому парню, он мог ему посочувствовать, он мог угадать, что Митчелл винит себя и в убийствах, и во всех мировых проблемах. Эндерс не хотел объяснений, тем более не желал слез, на которые ирландец был вполне способен, уж точно не хотел всего этого при посторонних, не хотел думать, что Митч может быть опасен, Джонсон просто предпочитал думать, что это не так – и точка. Одновременно при том киви не желал и забывать случившееся – во имя собственной безопасности, чем дальше он от источника опасности, тем лучше. Вот и вся причина, почему он сбежал в свой номер и был тут один. И все равно он не мог воздействовать на Митча, пока свято веря, что не вправе этого делать, не без согласия вампира. А согласия тот и не даст – это не то, чего хочет кто-то в обычной ситуации (Карл – просто исключение). Джонсоны никогда не заключали никаких соглашений между собой, не было между ними ни родственных чувств, ни ненависти. Как братья и боги, они обычно держались вместе, они помогали друг другу (ну по крайней мере иногда и в основных делах, которые касались их всех), хотя временами ссорились, дрались и держались в стороне друг от друга. Однако не шли друг против друга, негласно никто никогда из них не использовал на других свои силы. И не только потому что каждый знал силы других – скажем, никто из братьев не брался играть или спорить с Майком, – но и потому что каждый понимал всю грязь подобного действия. Даже Тай всегда старался сдерживать мороз, хотя контролировать это ему было очень непросто. Да что там, даже Колин не направлял свое пламя на других богов, пугал Эксла им, но держал огонь на расстоянии. Точно Эндерс не мог бы сформулировать, отчего так, поскольку никто никогда не брался это обсуждать и что-то специально оговаривать. Это было очевидно каждому: тот, кто начинает применять силы на других, получит ответ, притом любой силы, и сам будет в этом виноват. Никто не собирался развязывать войну между богами, не считая того, что порой кто-то из братьев подшучивал над другими, но все – в рамках незлых розыгрышей. Ну было еще распускание рук от Майка и Эксла, но первый всегда был уверен, что воспитывает братьев, и Улль тут был не при чем, а второй был еще молод, он плохо контролировал Одина, все-таки не заштатный божок, а Всеотец. Да и случилось это лишь однажды, постепенно Эксл научится жить со своим богом. Исключением была Агнета. Но как раз ее попытка сначала убить сына, а после устроить противостояние богов и показало, насколько это плохая затея. Джонсоны выиграли эту схватку, а ни Локи, ни Фрейя не прибегли к своим силам, только к обману. В конце концов, Агнета не была в полной мере семьей Эндерса, что и говорить о Колине, если понадобилось бы, против них выступил бы Браги. Против братьев и деда – нет, киви предпочитал отговариваться, что влияет только на смертных, хотя каждый в семье знал, что это не совсем так. С ирландцем было что-то подобное. Эндерсу казалось подлым использовать свои силы на Митчелле, тем более, что тот не пытался напасть на него, после той схватки с вампирами, когда киви узнал о нем правду, он до последнего отказывался пить кровь Эндерса, хотя это и было ему нужно – после такого сомневаться в Митче было бы свинством. Ну, по меркам Джонсона. Плевать, кого там убил ирландец! Самому Эндерсу он не угрожал, и пока это так, не будет никаких внушений, будут отношения доверия. Пусть хоть каждый день по автобусу убивает… только не рассказывает об этом новозеландцу. И все-таки чувство самосохранения и разум твердили киви, что надо держаться подальше от всего, что происходит ныне вокруг Митча. Довольно того, что он отыскал имя этой Люси, пусть дальше ирландец поступает, как пожелает: хоть по-христиански прощает, хоть отдает ее своим друзьям, хоть лично по древним законам карает! Осуждать его Джонсон не собирался, но и помогать не хотел, подобные акции не для него, это поначалу он от переживаний думал о таком, однако теперь, увидев, как все это выглядит... Нет, лучше теперь, как и Митч до того, замолчать. *** - У тебя странные друзья, - прервал молчание Айвен, заводя мотор. – То волк, то этот парень… кто он? Митчелл промолчал, не настроенный поддерживать этот разговор. Кроме того, Эндерс так и не раскрыл себя, значит, не хотел этого – а ирландец уважал право не называться другим, пусть остается инкогнито, его нежелание открываться вампирам было более чем естественно, а его «побег» из автомобиля только все подтверждал. - Он помог нам, - Айвен так просто сдаваться не собирался. – Хотя я был бы ему более признателен, если бы он вмешался хотя бы на одного человека позже. А лучше – после десятка… - Если тебя трясет от отсутствия крови, это через некоторое время пройдет, - глухо ответил Джон. - Я не хочу, чтобы это проходило! – рыкнул Айвен. – Я хочу, чтобы этого вовсе не было! Мне не нравится испытывать эти чертовы судороги* и рвотные позывы! Я хорошо знаю, как от них избавиться… но из-за твоего друга не могу! - Ты же понимаешь, что в этом вопросе я на его стороне. - К сожалению. Хорошо, - изменил тему «Древний», - что еще у твоего друга в талантах? В чем еще он может нам помочь? - Я не знаю, что еще он может… и, думаю, что больше нечем. Последние слова прозвучали не спокойно и уверенно, а болезненно-отчаянно, что Айвен не мог не отметить. - Я не люблю лезть в личную жизнь, - проговорил он медленно, - но все же хочу позволить одно замечание. Ты хватаешься за человеческую жизнь, ты ищешь помощи в друзьях, но они – не мы, они не в силах нас понять. Чего ты ждешь? Митч вновь предпочел промолчать. - Ты надеешься, - продолжал Айвен, - что этот парень внушит тебе запрет пить кровь и будет внушать его каждый раз, когда тебе это будет надо? Митчелл отмалчивался, зато Дейзи от души захохотала, видимо, в ее понимании муж отлично пошутил – оно и понятно, для них подобный образ жизни выглядит весь как один большой анекдот. - Неужели ты думаешь, - не унимался Айвен, - что твой друг будет возиться с тобой? Он, в отличие от тебя, явно не из тех, кому нравится затирать чужие отходы. Чего ты ждешь? Что он будет помогать тебе, когда ты будешь мучиться от судорог? Что он будет отгонять от тебя призраков тех, кого ты выпил? - Не знаю, - выдохнул Митч, который больше не мог молчать. – Но и ты его не знаешь, чтобы судить. - А может он прав, - вмешалась Дейзи. - Прав? – удивился Айвен. - Ну, скрыл же этот не-человек наше преступление, заметь, позаботился о том, чтобы на нас не вышли. На этот раз ее муж настолько удивился, что даже притормозил – все-таки он был не в том состоянии, чтобы вести машину, потому сейчас он переводил дух, обдумывал услышанное и готовился сосредоточиться на дороге. - Возможно, - наконец медленно согласился он. – Я готов признать, что твой друг готов помогать тебе. Но во всем ли? - Может быть, ни в чем, - хмуро ответил Митчелл. - Но это твоя вина, да? – насмешливо бросила Дейзи. - Да. Моя. Вампирша фыркнула, отворачиваясь, всем видом показывая, насколько глупыми считает все подобные заявления. - Ты сам себя загнал в угол, - без смеха и даже намека на шутку произнес Айвен. – Митч, ты запретил себе все, ты вкладываешь своим друзьям в головы, что ты хороший парень – и оттого после считаешь себя в тысячу раз более виноватым. Конечно! Они же считают тебя милым ангелом! - Они считают меня чудовищем. И совершенно справедливо считают, - без эмоций отозвался ирландец. - А они-то сами кто? – вновь влезла Дейзи. – Твой волк разве вегетарианец? - Он делает все, чтобы не убивать людей, он научился оборачиваться так, чтобы никому не навредить. Митчелл сказал это… и немедленно вспомнил, что последнее полнолуние едва не стало трагедией: Джордж чуть не напал на нескольких людей в городе, а после оцарапал Нину… не исключено, что еще кого-то оцарапал на улице. И кто знает, сколько жертв было до того, о которых оборотень просто не помнил? Всегда ли его жертвами были только белки и олени в лесах? Тулли ведь тоже не намерен был никого убивать, но случайно поцарапал Джорджа и разорвал его друга. Энни была чудесным «каспером», однако Митч, лучше зная природу привидений, подозревал, что за ее смертью что-то кроется. Желание девушки отомстить своему убийце было справедливым. Но это все равно было желание мести. Проклятие – это всегда проклятие, можно быть сколь угодно осторожным, принимать тысячи предосторожностей, но оно нанесет удар тогда, когда ты меньше всего этого ждешь, они заденут самых дорогих тебе людей, они не пощадят никого. Единственный выход всегда – бежать как можно дальше от любимых, друзей и родных… Это вовсе не значило, конечно, что надо отказаться от стремления жить как человек, Митчелл продолжал так думать. Но сейчас понимал и правоту Айвена: Джон обещает другим слишком много, хотя он часто и повторял им, что опасен, но своими действиями показывал иное, никому не открывался до конца, не показывал всего, с чем ему приходится бороться – и они и вправду думали, что он не так плох, как говорит. - Ты сам не веришь в то, о чем толкуешь, - тем временем продолжил Айвен. – Ты не хуже меня знаешь, что волки – хищники, даже те, которые стараются сдерживать это. Даже, порой, те, кто сдерживают себя, еще опаснее, потому что ярость их зверя вырывается в обычной жизни. И вновь – так точно! Построив в своей комнате клетку и запирая себя в полнолуние, Джордж совсем недавно обнаружил, что злость волка, не вырвавшись ночью в бег и охоту, находила выход в любой день, однажды он набросился с кулаками на начальника… - Какое отношение ко всему этому имеет Джордж? – только и нашелся, что сказать Митч. – И вообще, что ты хочешь сказать? Дейзи тем временем потянулась к рулю, показывая мужу, что готова заменить его – они до сих пор так и стояли, видимо, Айвену было непросто поддерживать эту беседу и управлять машиной. Однако «Древний» только покачал головой, давая понять, что справится сам, и по-прежнему не желая отдавать руль. - Я хочу сказать, - собрался Айвен, - что, по моему мнению, абсолютно никто никогда не сможет тебя понять, кроме такого, как ты. - Именно поэтому я общаюсь с Карлом. - Не стану обсуждать эту твою дружбу – я уверен, что однажды он сорвется и выпьет своего дружка-человека. Но я хотел сказать… Черт! Не знаю, может быть этот твой… он австралиец, да? Я не понял акцент. - Угу, - неопределенно буркнул Митчелл. - Да, так вот, может быть, твой друг-австралиец – неплохой парень, может быть, он во многом в силах помочь… однако, если ты хочешь с ним продолжать дружить, то считай эту ночь удачей, потому что ему стоит знать о тебе правду. И лучше сразу расставь все иные точки над i – не стоит рассчитывать на то, что твой друг не собирается тебе давать: как он должен знать о тебе все, так и тебе не стоит обманываться на его счет. - Я не жениться на нем собираюсь, - грубо отозвался Джон. - Дейзи дорога мне, потому что не только моя жена, она и мой лучший друг. В этом и секрет наших отношений. Вампирша польщенно вздернула голову. - Разве дружба не должна строиться на полном доверии и понимании? – завершил Айвен, наконец заводя мотор. *** Несколько успокоившись и укутавшись в теплый банный халат, Эндерс вернулся в гостиную номера, достал из бара первую попавшуюся бутылку вина, решив оставить крепкое на второй заход, подхватил бокал. Надо выпить, окончательно утихомирить нервы, расслабиться и просто обдумать, как действовать завтра, о чем разговаривать с теми, кого он может тут встретить (а уже после напиться до беспамятства, чтобы этой ночью точно не видеть никаких снов). Самым лучшим будет, пожалуй, просто вычеркнуть из своей жизни все, что касается вампиров. Желательно, и Карла тоже, потому что если один кровосос может сорваться и убить нескольких человек, то это может случиться с кем угодно. Не зря ведь англичанин просил о внушении (Джонсон же до сих пор не уточнил, действует ли это по-прежнему), значит, угроза срыва есть и у Карла. Ну или не сорваться, а разозлиться. Сегодня Эндерс ясно увидел, что такое ярость вампира. Да, это ненависть была направлена на других, Митчелл был зол на Люси (все-таки Браги был прав, эта стерва оказалась фанатичкой!) и желал воскресить своего друга, но с легкостью пожертвовал для этого посторонними людьми. Джонсону, конечно, было наплевать на других, но он отлично понимал, что в иных обстоятельствах жертвой станет он. Скажем, если чем-то обидит Митча. И не то чтобы киви хотел чем-то задеть этого парня, но с тем, насколько Эндерс не умеет держать язык за зубами и легко оскорбляет других, порой не замечая этого, это может случиться само собой. Станет ли Митчелл сдерживаться или просто выпьет «друга» до того, как тот сможет хоть что-то возразить? Еще меньше Джонсон мог поручиться за своих братьев, разве что за Тая, но Майк или Эксл могут сотворить что угодно! Наконец, другие боги… В общем, вероятность того, что Митчелл если не сорвется, то законно убьет кого-то, весьма и весьма велика. А уж чего Эндерс не терпит, не умеет, не хочет и не будет делать, так это «убирать» за другими, он привык к тому, что каждый сам решает свои проблемы, прятать преступления друзей он не собирается. Тем более не хочет это вновь видеть. В общем, тот способ общения с Карлом, который был раньше, когда они порой обменивались письмами, казался самым лучшим. И можно было бы с Митчем все свести к тому же – звонки и сообщения время от времени, этого довольно… Вот только киви уже озвучил приглашение отправиться с собой и Карлу, и ирландцу, и сейчас не представлял, как отказать в помощи или «отозвать» свое приглашение. Да и, опять-таки, Митчелл спас Эндерса, говорил, что пить его кровь не хочет, а Карлу и вовсе нечего было поставить в упрек, до сих пор англичанин был безупречен, куда приятнее, чем кто угодно из Джонсонов. Сбегать от вампиров, придумывать любой предлог, чтобы не помогать, не казалось хорошей мыслью, это было бы подло. Кроме того, было и то единственное, что лежало за пределами разумного, совсем иррациональное: самому Эндерсу по-прежнему хотелось заполучить хоть кого-то в свою компанию – приятного, интересного в разговоре и, может, в делах, с таким, как Карл, всегда можно отлично провести время, с таким, как Митч, можно послать к черту братьев и выпить, обсудив свои проблемы… А может, зря он ломает себе голову? Митчелл до того говорил, что не намерен никуда уезжать, Карл планировал перебраться куда-то в Европу… Впрочем, нет, вроде бы последний раз он был не против уехать в Новую Зеландию и даже, кажется, обсудил это с Дэном, но, опять же, они оба хоть и готовы были это сделать, но не стремились. Иными словами, Карл может легко изменить свое намерение и остаться тут или перебраться в Вену, которую он любит, довольствуясь внушениями по телефону. Их же можно предложить и Митчу, если тот хочет подобного, до сих пор он об этом не просил. Что до объяснений, то все просто: можно просто сослаться на дела семьи, сказать, что это срочно (кстати, сюда отлично подойдет история о смерти Евы, о которой он пока не упоминал, гибель бога – очень важное событие, он может наврать, что нужно это «расследовать» и проверить, что затеял Локи). Утром можно забронировать билеты и улететь ближайшим рейсом куда угодно, ну, в данном случае, напрямую домой… В этот момент в дверь постучали. И Эндерс замер на какое-то время, очень не хотелось подходить, а тем более открывать. Ну и кого принесло? Чертов портье не может успокоиться и хочет принести что-то поесть? Или это вампиры? Супруги смогли преодолеть внушение? Ну или хотят если не убить, то просто побить его? В лучшем случае, сначала попытаться выяснить, кто он – в машине этот вопрос их вроде бы интересовал. Нет, на хрен! Уже ведь поздно, так? Можно сделать вид, что он спит, пусть все валят по своим делам, а он напьется и в самом деле уснет! - Эндерс! – донеслось из-за двери. – Прошу, позволь мне объясниться. Митчелл. Задача усложнялась. И как лучше поступить? Киви продолжал не двигаться, по-прежнему не представляя, как ему лучше поступить, о чем говорить. Зачем вообще пришел Митчелл? Какие могут быть разговоры, о чем? Может, хочет избавиться от того, кто помешал ему? А можно ли не открывать дверь? С той силой, которой обладает вампир, для него это не препятствие… - Эндерс! – донеслось вновь. – Я знаю, что ты тут, я слышу твое дыхание через дверь и могу услышать сердцебиение. Я понимаю… что ты не хочешь меня видеть, но… черт, на самом деле, мне некуда идти и… я хочу поговорить.