Почему-то в этот раз мама Барти распереживалась перед его отправкой даже больше, чем первого сентября. Она даже немного прослезилась, и платок, которым только что вытирали испачканную щеку Барти, теперь промакивал ее глаза.
— Ну чего ты, — забурчал Барти, стиснутый двумя руками. — Я же не на войну еду.
Позади спин его родителей маячил Уолт, высовывающий язык и вращающий глазами. Барти с великим трудом сдерживал расползающуюся улыбку.
— Не смей так говорить, — отрезал отец, пока мать укоризненно цокала языком.
Барти вжал голову в плечи, опуская взгляд. Стояла ветреная погода, треплющая волосы и шарфы, и ему хотелось поскорее зайти в теплое купе. С предупредительным свистом его наконец-то отпустили:
— Все, береги себя, милый, — мать поцеловала его в обе щеки, сдвинула шапку и чмокнула в лоб — в этот раз Барти не стал вырываться. — Учись хорошо.
— Буду.
Как только они трансгрессировали с платформы, к нему подскочил Уолт.
—
Мне тоже тебя расцеловать, или обойдешься? — съязвил он при ударе ладонями.
—
Смотри, сейчас сам тебя расцелую, — Барти театрально вытянул губы трубочкой и угрожающе двинулся в его сторону.
— А-а-а-а, фу-у-у! — со смехом завопил Уолт.
Он запнулся о свой же чемодан и растянулся на каменной плитке. Барти подал ему руку, и они поспешили в сторону ближайшего вагона.
—
Тупица, — тихо хмыкнул Барти, взбираясь по ступенькам. —
Ты читал последнюю заметку об Уайте?
—
Нет, а че там?
—
Зайдем, покажу.
Заговорчески замолчав, Барти первым двинулся по коридору, выискивая свободное место. Они зашли одними из последних, и почте везде было занято, однако в самом последнем купе сидел Аксель со своим одноклассником.
— Эй, к вам можно? — спросил сдвинувший дверь Барти.
— О, прывет, — Аксель пусто махнул рукой. —
Anteeksi , мы ждем своих.
— Ну и ладно.
Они нашли себе места в самом конце состава, в последнем, ужасно трясущемся вагоне. Как только дверь закрылась, Барти полез в чемодан за журнальной вырезкой. Уолт читал медленно: на короткую заметку у него ушло больше минуты, тогда как Барти мог пробежаться по такой секунд за десять. Он подпер подбородок рукой, облокоченной о колено, и задумчиво перечитывал статейку.
— Ну? — нетерпеливо заерзал Барти, сжимая и разжимая пальцы.
—
Что «ну»? Заметка, как заметка, — Уолт протянул ее обратно.
—
Как думаешь, кто этот человек?
Уолт фыркнул и подкатил глаза, откидываясь на сиденье и широко разводя ноги.
—
Да какой-нибудь любитель п*****в. Какая вообще разница?.. Скажи лучше, ты слушал новый альбом «Котлов» с этой Крейг?
Барти не слушал. Все, что ему довелось послушать на каникулах — злополучный альбом Уайта, какие-то маггловские песни и россказни Кэмпбелла. Вежливо выслушав критику друга, Барти заткнул его и начал долгое повествования о дне похождений по Эдинбургу, не забыв в красках описать кудрявую девчонку, подкрепляя бесплотный образ жестами. Уолт слушал в оба уха с неприсущей ему внимательностью, будто Барти был профессором, ведущим важную лекцию. Единственное, что Барти опустил, это нагоняй от родителей и последующее заточение.
—
Что ж ты больше не ходил гулять с ними, балда? — вздохнул Уолт. —
Столько упустил!
—
Да как-то так вышло, — Барти почесал затылок, напряженно глядя в окно. По сути, это не было ложью. Обычное недоговаривание.
До конца поездки они обсасывали каждую минуту, проведенную Барти в городе, и, в конце концов, тот не выдержал и вывалил часть секретной информации, самые
сливки. Он подозревал, что Уолту и так многое известно, поэтому не стал позориться, выкладывая «примитивные основы», как их называл Кэмпбелл.
Ровно как и перед Рождеством, их доставляли в замок на безлошадных каретах, где Барти и Уолт нагнали Джона, светящегося ярче елочной звезды. Он обзавелся странной маггловской стрижкой: короткие волосы на макушке стояли торчком, а нижняя длинная часть ниспадала за спину. У одного из друзей Кэмпбелла была такая, но на огненных волосах Джона она смотрелась куда забавнее. Его старший брат пообещал этим летом подогнать ему собственную гитару в качестве подарка на день рождения, приходящегося на конец сентября.
— Что ж ты молчал, что он в сентябре? — Уолт пнул его грязным ботинком в голень. — У меня вот в феврале, одиннадцатого, так что я жду от каждого подарок,
высекли?
Прибыв в комнату после ужина, первым делом Барти повесил фотографию Уолта на стену, пожертвовав одним из своих неудачных рисунков. Люди отреагировали на новинку без особого энтузиазма, морща носы от бриза и кутаясь в одежду. Погода в Шетланде перманентно стояла не самая приятная.
Как и задумывал, после уроков первого учебного дня Барти с упоением принялся изучать список доступных первокурсникам кружков и клубов. Ход в спортивную команду был заказан (больно хотелось), как и в Дуэльный клуб (а вот тут он всерьез расстроился) до второго курса. Клуб любителей магических существ открывал двери детям не раньше третьего курса, но остальные сборища приглашали всех. Его не сильно заинтересовала игроков в «Плюй-камни», ровно как и кружок рисования или школьный хор — ни того, ни другого, ни тем более третьего он не умел и учиться не собирался. От зельеварения его уже подташнивало, заклинаний было предостаточно и на уроках. За исключением бесконечных камерных кружков по выполнению домашних заданий или бесполезных компанейских организаций, оставались только шахматный клуб и кружок астрономии. Очевидно, куда вступил Барти.
— Привет, — постучав в один из кабинетов Северной башни, он несмело заглянул внутрь.
В изогнутом помещении полукругом были составлены парты, за которыми несколько старшекурсников заполняли карты или сверялись с красивыми атласами.
— О, привет, — кивнула ему худая темнокожая девушка с очень короткой стрижкой. — Ты-ы-ы первокурсник с Рейвенкло, верно?
— Да, я Бартемиус Крауч.
— Я — Аврора Синистра, президент кружка астрономии. Возьми форму в углу, пожалуйста, это нужно для отчетности, — она указала палочкой в дальний угол кабинета.
Пробормотав нечто благодарственное, Барти прошмыгнул в указанное место и долго копался в сумке, ища перо и чернильницу. Только потом он заметил, что там уже стояло все, что нужно, но и это не уберегло нервно подрагивающий под рукой лист от огромной кляксы. Запаниковав, Барти смял его и быстро взял новый.
— Сегодня мы просто помогаем друг другу с подготовкой к экзаменам или дописыванием каникулярных работ, — сказала Аврора Синистра, когда Барти сдал ей анкету. — Можешь заняться, чем хочешь. На Астрономическую башню мы поднимаемся в ночь с пятницы на субботу и иногда со среды на четверг, если набирается достаточно желающих — следи за оповещениями на доске объявлений. Часто к нам присоединяется профессор Бернар и проводит расширенные лекции, так что бери побольше пергамента. Тебе все понятно?
Барти кивал без остановки, доставая учебник, атлас и карты, с которыми не знал, что делать — все домашние задания он прилежно выполил дома. Аврора напоминала ему МакГонагалл своей строгостью и любовью к конкретике. Кажется, она училась на четвертом курсе, но это не мешало ей возглавлять целый предметный кружок. Посидев и понаблюдав немного за старшеклассниками, Барти полистал атлас и засобирался на ужин — пока ему делать здесь было нечего.
Он думал, что Уолт, как обычно, а принципе откажется от любых собраний, выкраивая как можно больше времени для «личных дел», но он вступил чуть ли не в пяток маленьких кружочков, ничем серьезным не занимающихся.
— Я налаживаю
связи, понимаешь,
дружище, — говорил он. — Это пока что, в следующем году из-за квиддича у меня не будет времени.
Вопреки всеобщим ожиданиям, Джон не записался в хор к Флитвику.
— Делать мне вот нечего, — парировал он. — Петь допотопные хоралы с жабами в руках. Кто вообще додумался держать жаб в школе?!
Регулус Блэк тоже был замечен сразу в нескольких клубах: Дамокл засек его у Слизнорта, Винни — в шахматном клубе, а заглянувшая к Ванессе Пандора — среди художников, измазавшихся пастелью после случайного нашествия пикси. Барти поражался его трудолюбию; складывалось впечатление, что мальчик совсем не отдыхал, а Шляпа ошиблась и должна была распределить его в Хаффлпафф.
Зельеварение по прежнему угнетало Барти: от былого рвения не осталось и следа — его напрочь отбили нотации и принуждение, а, как известно, две эти вещи только побуждают сделать обратное. То есть, ничего не делать. Несмотря на внутреннюю путаницу в избрании жизненного пути, возникшую перед Рождеством, он ничего и не предпринял, отдаваясь свободному течению обстоятельств. «Как нибудь само разрулится» — думал он, соглашаясь на очередное «правонарушение» или пряча домашние письма, в которых его представляли чуть ли не лучшим учеником Хогвартса и скрупулезным гением впридачу. Он и сам не понимал, кем на самом деле является.
В одну из пятниц Барти спускался на зельеварение, еле переставляя ноги. Предмет вызывал стойкое отвращение, подкрепляемое преподавательким гундежом, к тому же ему хотелось немного поспать перед собранием клуба. Если он заснет после уроков, то может проспать выход Синистры, без которой ему и другим первокурсникам строго воспрещалось подниматься на Астрономическую башню.
— Сегодня вы наконец-то примените полученные на лекции знания! — радостно хлопнул в ладоши профессор Слизнорт. — Рецепт зелья пробуждения должен быть при вас, так что это не составит особого труда. В этот раз разбейтесь по парам…
Барти стремглав шагнул к Акселю. Хаффлпаффцев, как и рейвенкловцев, было нечетное количество, так что Уолт не остался без партнера. Хотя после приставления к Виолетте Хейвуд его губы неприязненно скривились, впрочем, ее тоже.
— Ну, я растру клыки, — Аксель пододвинул к себе ступку. — А ты грей веретенницу…
— Понял, — Барти закинул жала в наполненный водой котел и повернул ручку газа.
Дамокл впереди них, забыв о существовании Винни, виртуозно копошился за столом, словно зелья были его второй стихией. Засмотревшись, Барти сбился со счета.
— Эй, — вскинул узкое лицо Аксель. Невзрачные заколки придерживали русые пряди на висках и скатывались ниже и ниже, но он этого не замечал. — Ты добавил пять, а не шесть.
— Шесть, — уперся Барти. — За собой следи, пока волосня в котел не попадала.
Аксель пересыпал растертые ингридиенты в их варево и трижды помешал против часовой стрелки.
— Здесь сказано мешать по часовой, — Барти уткнулся носом в конспект.
—
Paska, — тихо ругнулся Аксель, сверяясь с записью. — Как ты думаешь, оставить так или помешать в другую сторону? А, знаешь, нет разницы…
И он флегматично занялся уборкой стола. Под взмахом палочки Барти зелье потемнело, хотя должно было принять зеленоватый оттенок. Он отрешнно махнул рукой и стал помогать Акселю — будь что будет. Спрашивать профессора было бесполезной затеей, потому что тот обязательно начал бы бухтеть не по делу, только отбирая время. Может, за целый час кипения, что-нибудь да изменится само?
— Аксель, — позвал Барти, когда они уселись ждать отведенное время.
— А?
— Почему тебя отправили в Хогвартс? Разве Дурмстранг не ближе?
Возвращаться к скучковавшимся в углу кабинета приятелям пока не хотелось. С Акселем было спокойно, и разговоры с ним выходили причудливые, ни с чем не сравнимые. Он почти ни с кем не общался, предпочитая проводить время в запустелых, темных уголках замка, а если и выходил на контакт, то активно помогал себе жестами — всех слов ему было сложновато упомнить. Его сумка была расшита пуговицами и желтыми нитками, а серые глаза никогда не ловились больше, чем не миг, и сам он походил на маленькое привидение: встретишь в темноте — распрощаешься с душой. Благо Барти больше не высовывался по ночам из башни, да и Аксель не рассказывал о каких-либо похождениях. Он вообще мало чего о себе рассказывал. «Интересно, все финны такие?» — спрашивал себя Барти.
— Я не знаю немецкий, — Аксель пожал плечами. — Моя мама говорит по-английски немного, она научила меня.
— В Дурмстранге преподают на немецком? — удивился Барти.
— Не знаю, — он снова пожал плечами, немного отворачиваясь. — Наверное.
Вдвоем они наблюдали, как постепенно цвет зелья менялся на бурый, источая странный, отдающий тухлыми яйцами дымок, но ничего с этим не делали. Вряд ли им было суждено переплюнуть Уолта: по прикидкам Барти, его котел должен был взорваться с минуты на минуту, но почему-то не делал этого. «Дурное влияние Виолетты» — недобро отметил он, с прищуром вглядываясь в ее довольное лицо.
— Ты тоже плохо говоришь по-английски, — без обиняков выложил Аксель, не меняя каменного выражения. — Я иногда плохо тебя понимаю. Диалект, так это называют?
— Да, — уши Барти запекло. — Извини, постараюсь говорить разборчивее.
Аксель кивнул.
— Хочешь, я расскажу тебе о скандинавских рунах?
— Э-э-э… — Барти не мог не отметить голубой огонек, вспыхнувший в глубине серых глаз. Или это отражалось пламя горелки? — Ну, давай.
Аксель будто бы посветлел на несколько тонов, хотя и без того его кожа была почти пергаментной. Настроившись на получасовой монолог, мальчик раскрыл широкий рот и заикнулся первым словом, но был перебит подлетевшим животом профессора Слизнорта.
— Мальчики! — воскликнулось где-то наверху. — Что вы там намешали?
Принюхавшийся Барти не сразу понял, о чем он, но заметил кислые лица всех присутствующих, зажимавших носы. Одним движением палочки профессор испарил содержимое котла, начавшее сворачиваться на дне. Ну, им хотя бы не пришлось опорожнять его в раковине.
— Я не буду вычитать баллы, — Слизнорт покачал мясистым указательным пальцем. — Но в следующий раз будьте повнимательнее, Крауч, Торквен.
— Турунен, — одними губами поправил Аксель.
Вонять стало откровенно меньше. Аксель безучастно глядел в потолок, наверняка представляя небеса, какие открывались над Большим залом. Лишенный работы Барти оглянулся на одноклассников: Уолт, не тая, хихикал и тыкал в него пальцем, но сохраняющий крупицы такта Джон бил того по спине, взывая вести себя скромнее.
— Не я один зелья порчу, — Уолт запустил в Барти маленький бумажный комочек, но тот, гордо задрав подбородок, не стал ему уподобляться.
Не хватало перевернуть оставшиеся в живых котлы. Даже котлы с идеальными зельями. Справедливости ради стоило отметить, что у Виолетты и Уолта получилось отличное зелье, полностью соответствующее описанию.
—
Это все потому, что ты пальцем о палец над ним не ударил, — снисходительно сказал Барти перед тем, как отправиться на собрание.
—
Могу сказать про тебя то же самое, — хмыкнул Уолт, растягивая свою саблезубую улыбку. —
Горе-зельевар. Обязательно напиши маме.
—
Катись к черту, — жестко одернул его Барти. —
Или я твоей напишу.
—
Как страшно. Тебя в нашей семье еще не хватало.
***
Середина зимы выдалась не особо снежной, но очень туманной, чему Барти, не привыкший к снегу, тайно радовался. Уолт тоже не привык к снегопадам, но его слякоть тяготила — за декабрь снежки стали ему излюбленным развлечением. Тем не менее Барти не изменял своим привычкам, охарактеризованными Уолтом, как барсучьи.
«Или любого другого северного животного».
— Почему ты все время все прячешь? — недоумевал он. — Мы же не воры.
— Не знаю, отстань, — пыхтел Барти, запихивая последнее письмо Кэмпбелла, сопровожденное парой маггловских фотографий, глубоко в «нору», к коллекционному изданию журнала «Magic-Music», посвященному «Mean-Three».
Они сражались за него честным боем, одолжив у Билла набор «Плюй-камней»: Барти вышел абсолютным победителем, хоть и не славился меткостью. Жижа облила Уолта, Джона и Винни, также решившем принять участие, с ног до головы, тогда как Барти чудом остался совершенно сухим. «Это вам за зелья» — злорадствовал он, листая журнал за наглухо задернутым пологом.
—
Рукоблудник, — ехидничал Уолт где-то в комнате.
И возмущенный Барти, руки в штаны не запустивший, отставил журнал до глубокой ночи. Но и тогда он не продержался долго, мнительно боясь, что кто-то может проснуться и
мало ли заподозрить
что-то не то. Он не представлял, как будет справляться с ежедневной миссией, которая, по утверждениям Кэмпбелла, должна была вот-вот на него рухнуть. Хотя старшеклассники всегда надолго занимали кабинки душа, выкручивая воду на максимум — может, все было не так страшно?
В последний вторник января Барти проснулся от жуткого крика, леденящего душу. Впрочем, душу леденили ещё и раскрытие настежь окна.
— А-А-А!!!
Уолт скакал по комнате, ударяя себя по груди кулаками. Через плечо был повязан содранный лазурный полог: с тех пор, как Барти смог повесить свой, Уолт частенько срывал занавески — все равно Барти их повесит обратно.
— Чтприсхдит?.. — он протер глаза и высунул голову наружу. Винни, прихвативший из дома беруши, не подавал признаков бодрствования.
— АПХЕЛЛИО!!!
— О, Мерлин, уже?
— ДА!
Барти совсем не по-викингски закутался в одеяло. Апхеллио праздновали только шетландцы — до этого года он даже не подозревал о существовании такой традиции, хорошо, что Уолт в начале месяца предупредил всех о своих намерениях. Апхеллио — это громадный фестиваль, посвящённый викингам и их наследию на шетландских островах; каждый год Финниганы ездили на Леруик, чтобы засвидетельствовать отправку горящей ладьи в Вальхаллу. Кажется, Уолт был единственным студентом Хогвартса из тех мест, потому что за весь день никто даже не заикнулся о праздновании. Они просидели уроки, как на иголках, наскоро запихались едой и помчались наверх, где их ждала маленькая самодельная лодчонка из перевязанных остатков табуретки, украденной в заброшенном классе, и веника.
— Блин, там же лёд, — Барти свесился из окна — замерзшая гладь Чёрного озера не стала менее прочной.
— И что? — Уолт уже взвалил на себя свое творение, убившее собой все выходные. — Растопишь, тебе это
раз плюнуть.
Заворчав, Барти закрыл окно и набросил на себя уличную мантию. Вдвоём они спустили странную конструкцию в главный двор, избегая людных залов и коридоров— только вопросов не хватало, тащить ладью было и без них тяжело.
— Черт, Уолт! — Барти подавил желание бросить все и уйти. — Мы же там грохнемся!
Вечно влажная лестница, ведущая к Лодочному сараю, покрылась толстой коркой льда. Зимой никто не пользовался лодками, следовательно, было незачем расчищать длинную череду ступенек. Они приблизились к её вершине, скользкой, будто облитой маслом, и с тоской взглянули на заметеный снегом склон. Барти мрачно подумал о пропущенном собрании, тёплой кружке чая и Винни, греющемся в тёплой башне.
— Пошли уже, — буркнул Уолт, ступая вниз. —
Викинги никогда не отступали.
— Мы и не викинги, — так же ответил Барти. — Мы британцы.
— Херанцы.
С горем пополам преодолелся первый пролет. Повернувший ногу Барти с облегчением ступил на ровную площадку, но вскоре снова застонал — число лестниц превышало все допустимые в его голове значения. Небо было чёрным, беспроглядно мглистым, и только факелы освещали их путь. «Лишь бы успеть до отбоя» — взмолился Барти, когда колокол пробил семь, — «Надо ведь успеть вернуться». Вообще Уолт предлагал пойти ночью, как и положено традицией, но Барти смог всеять в него крошечное зернышко благоразумия. Получать нагоняй с отработкой (и автоматически прилагавшимся письмом-кричалкой) отнюдь не хотелось.
Берег и правда укрывался льдом. Барти достал палочку и наставил её на кромку, шепча заклинание горячего воздуха. Этому его научила Пандора, сушившая таким образом свои длинные волосы — на самом деле такие чары считались продвинутыми для уровня первого курса. Так что теперь Барти сушил все мальчишеские мантии после походов на улицу. Под горячей струёй лёд начал таять: Барти пришлось вложить немало сил, чтобы подтопить приличное количество для отбытия ладьи. Когда с этим было покончено, они водрузили суденышко на качающуюся воду. «Наверное, море не замерзает, поэтому с целыми кораблями не возникает проблем» — подумал Барти. «А что решит кальмар, когда это увидит?»
— Поджигай, — сказал он Уолту.
— Кхе, — кашлянул тот от неожиданности. — Может, лучше ты? Боюсь, я не спец
по точным поджогам. Еще сарай сожгу.
— У меня уже руки трясутся, — пожаловался Барти на холод. Кончик носа давно онемел, а лёгкие побаливали. Он никогда не проводил так много времени на морозе.
— Давай, Барти! Я же взорву её к чертям!
— А ты силу рассчитывай... — он все равно приготовился к колдовству. —
Инсендио!
Веник вспыхнул, поднесенные в виде кексов дары тоже. Они толкнули "корму", и разгорающийся нос врезался в лёд в нескольких ярдах впереди.
— Твою мать, — ругнулся Уолт, когда мачта из веника завалилась и упала недалеко от берега.
— Он же и должен гореть, — без уверенности сказал Барти.
— Ну не здесь же!
Дойдя до пропитавшейся водой древесины, огонь уменьшился. Через некоторое время на воде осталось плавать обугленное основание и горстка углей.
— Худший Апхеллио в моей жизни, — Уолт пнул сугроб.
— Мой первый Апхеллио, — горестно вздохнул Барти.
Мокрые и усталые, они приползли в общую гостиную аккурат перед отбоем и сразу пошли в душ, манящий горячим паром. Раздеваясь, украдкой Барти подметил, что волос у Уолта до сих пор нигде не было.
Дорогие мама и папа,
Я стараюсь на зельеварении изо всех сил, уверяю вас. Но пока успех, увы, непостижим, но я буду прикладывать еще больше усилий, обещаю.
Дополнительные занятия астрономией интересные, я подчерпнул много информации, которая обязательно пригодится в будущем. Аврора Синистра, президент клуба, не дает спуску, это точно. Мы постоянно там чем-то занимаемся и никогда не бездельничаем. Также я стал больше читать, теперь серьезную литературу — надеюсь, вы оценили изысканность английской лексики в моем письме.
Недавно профессор Стебль проводила опрос, и я верно ответил во всех аспектах — этого не удалось даже Пандоре Олливандер и Регулусу Блэку, а они, как я упоминал неисчисляемое количество раз, очень хороши. За расширенный ответ о свойствах Дьявольских силков мне назначили десять очков. На защите от темных искусств тоже продвижения: за месяц мы изучили три новых заклинания. Мне не терпится опробовать их в следующем году, когда нам разрешат вступать в Дуэльный клуб. Как думаете, у меня получится стать мракоборцем?
С любовью,
Барти.
Здоров, Кэмпбелл,
Классные фотки, жаль, что не двигаются. Смотрю, ты сближаешься с Льялл. Не пойми привратно — я глаза на нее не клал! Тем более, она курит. Ты там не подсел на эту дурость? Знаю, что ты скажешь — что я еще мелкий, чтоб тебя поучать. Но и ты не совсем еще взрослый, вот. Тебе даже семнадцати нет.
Уолт задолбал меня своими шуточками. В него вселились пикси, целая стая. То прицепится к моим складам под кроватью (а я что? в тумбочках все разложено по определенному порядку, не запихивать же мне все вещи в три дурацких ящика? так все помнется и порвется, скажи же), то к тому, что я слишком часто пишу домой. Ему редко пишут, вот он и бесится. Ты же знаешь моих родителей: если пропаду больше, чем на пару дней, они сочтут, что я скончался и приедут забирать труп. В общем, в последнее время мы еще больше сремся. Временно, надеюсь. Мы же лучшие друзья, как никак.
В тему Льялл. Скорее, девчонок. Можешь не писать, что я придурок, я и так это знаю. Нарцисса сводит меня с ума, она такая
красивая прекрасная совершенная просто . черт, я даже не знаю, как ее назвать. Как эти певцы подбирают слова для своих песен? Надо поинтересоваться. Так, ну, Нарцисса, она, понимаешь, просто как цветок среди снегов. Грязных местных снегов, тающих в черные кучи. Живой цветок. Когда я вижу ее, готов рассыпаться. Я уступаю ей дорогу и все такое, но она меня вообще не замечает. Наверное, из-за роста. Она же очень высокая, к тому же носит каблуки, как все старшеклассницы. Когда уже пройдет мода на каблуки? Скажи, что мне делать! Скоро я реально умру и не хочу подвергать одноклассников встрече с моими родителями. А у тебя всегда хорошие советы.
Можешь сказать, когда у те Видел спец-выпуск с «Mean Three»? Просто улет, я заполучил его в личное пользование, теперь стираю кожу до дыр, когда успеваю, если ты понимаешь, о чем я. Боюсь думать о том, что будет уже через полгода или год. Хогвартс — это тебе не личная комната, тут целая башня таких же, как я. Ужасно.
Умирающий Барти
