Глава 9. Год первый: Нарциснежники.
С приближением дня святого Валентина мир постепенно начал сходить с ума. Поначалу Барти недоумевал, с чего это все вдруг стали такими странными и дерганными и почему любые разговоры рано или поздно перетекали в треск любовных сплетен, но друзья сподобились поведать ему о предстоящем «кровавом замесе», после которого «никто не останется в живых».
— Я в этом не участвую, — категорично заявил Барти, в самом деле открещиваясь руками. — Нет, ни за что.
— Ладно, что вообще надо делать? — смирился он спустя пару дней, застав в противоположном конце коридора в высшей степени счастливую Нарциссу Блэк.
Джон немного приободрился, даже выпрямился и расправил плечи: сам он не собирался ничего никому дарить, однако ему прельщала возможность наставить друга хоть в чем-то. Обычно ведь его, магглорожденного, всему учили.
— Странно, что из всех праздников ты полный профан именно в этом, — Джон широко зевнул: только что закончился первый урок.
— Что странного? — Барти, стоя полубоком, украдкой просматривал на Нарциссу исподлобья.
— Ну... — Джон замялся и перевел тему. — Ладно, ты будешь делать открытку? Или закажешь в почтовом отделении?
— Ни то, ни другое, — криворукость и отсутствие карманных решили все за него. — Может, подойдет что-нибудь из моих закромов?
— Нет! — он воскликнул так громко, что проходящие мимо школьницы оглянулись. Барти шикнул, и Джон сбавил тон: — Придумай что-то другое.
— Что?..
Барти застонал и спрятал лицо в руках. Они двинулись дальше по коридору, уходя от Нарциссы и ее подружек — близился звонок на урок, а профессор Стебль может и славилась снисходительностью, но запоминала опоздавших. До теплиц путь предстоял неблизкий, да и общество на предстоящий час не прельщало — даже не выйдет перекинуться словами с Регулусом, окружившим себя высокомерными Розье и Роули.
— А где, собственно, Уолт? — спросил он у Джона, когда они спускались по широкой лестнице к последнему коридору, выходящему прямиком в теплицы.
— Без понятия. Кажется, он говорил что-то про сон.
— Придурок, — поправив сползшую сумку, Барти закатил глаза. — Сколько он схлопотал отработок за этот триместр?
— Думаю, Стебль назначит третью.
— Он всерьез хочет переплюнуть Поттера.
— Как он вообще попал на Рейвенкло?..
— Одна из загадок человечества, — Барти подавил укол совести — все-таки они обсуждали Уолта за его спиной. — Он говорил, вся его семья попадала на Гриффиндор или Хаффлпафф. Исключительный…
— …дурак, — закончил Джон.
— Верно.
Они толкнули дверь вровень со звонком. Большинство студентов были на месте, и только пара задних столов пустовала, дожидаясь опоздавших. Барти постарался выкинуть из головы гнетущее ощущение неправильности: Уолт тоже много чего говорил, ему надоело просто молчать и проглатывать колкости. «Он сам виноват» — подумал Барти, не вслушиваясь в разъяснения профессора касательно сегодняшней работы. Ему было, чем занять голову вместо травологии: вопросом, что же преподнести своему объекту обожания. И тем, как это скрыть от остальных — Джон не будет Джоном, если не пристанет с вопросом, в кого же он втрескался.
Урок был не из приятных. Надев перчатки, Барти и Джон по очереди подкармливали прыгающих поганок червями и другой мелкой живностью, которую те опутывали мицелием. Каждой паре студентов досталось по одной коробке поганок, и Барти с удовольствием наблюдал, как Розье шлепнул жирного слизня Роули на лоб, за что лишил Слизерин пяти очков. Регулус работал в паре с девочкой, такой же бледной и темноволосой — естественно, они закончили самыми первыми.
— Молодцы, мистер Блэк, мисс Монтегю, — кивнула не спешащая возвращать баллы профессор Стебль. В следующую секунду она снова рассердилась: — Мисс Олливандер, отпустите червя!
Кончиками пальцев Пандора держала длинного дождевого червя, дразня подпрыгивающие от возбуждения грибы. Несколько поганок напряглись и реактивным залпом повыстреливали из коробки, ударяясь о крышу теплицы и распрыгиваясь в разные стороны. Прикрывшие головы ученики зашушукались, неодобрительно зыркая на Пандору и Джинджер, но Барти надул щеки, сдерживая хохот. Пандоре, испачкавшей нос землей, тоже было весело, несмотря на отнятые у Рейвенкло баллы.
— Где мистер Финниган? — сухо спросила профессор, повторно сверяясь со списком в конце урока.
— Он… — заикнулся Барти, сдававший коробку обратно. — Ногу на лестнице подвернул, поковылял в лазарет.
— Ясно, — она сделала пометку в журнале. — В следующий раз предупреждайте о таком заранее.
— Простите.
«Боже, что я наделал?» — в прострации он возвращался к Джону так медленно, будто сам подвернул ногу. «Я соврал профессору… Почему у меня так легко это вышло? Будто всю жизнь во вранье упражнялся…»
Смешанные чувства обволакивающей меланхолией преследовали его несколько дней, включая выходные. Он старался уверить себя, что в этом не было ничего плохого и страшного, и в целом ложь вышла безобидной. Ложью во благо. Уолт не получил третью отработку и очень благодарил его. «Но, может, после отработки он бы стал меньше прогуливать» — размышлял Барти, ковыряя край полога перед сном. «А может, и не стал. Ладно уже, сделанного не воротишь. Одна маленькая ложь никого не убивала.»
Как не кстати воскресенье выпало на одиннадцатое, день рождения Уолта. За исключением брата Регулуса, в школе никто не справлял дни рождения, как подобает — все обходились тихими поздравлениями. Сириуса Блэка поздравляли, как победившего на турнире рыцаря, на всю столовую пропев «С днем рождения!», и наверняка закатили в башне Гриффиндора такую же по громкости вечеринку. Среди старшекурсников Рейвенкло никто таким не промышлял, даже Роджер Дэвис и Гордон Тагвуд, но Барти смутно подозревал, что Уолт ждал поздравления в духе Поттера.
— Никаких песен за едой, — вытаращив глаза, с порога зашипел Джон.
Барти и Винни буднично собирались на завтрак, проспавший Уолт впопыхах дочищал зубы где-то внизу.
— Да, — согласно мотнул головой Барти, Винни ничего не сказал. — Ты принес?
Джон рывками вытащил из сумки большой сверток в желто-синюю полоску: их общий с Барти подарок. Они позаботились о нем в январе, заказав набор для полирования метлы в квиддичном каталоге. Может, в Хогвартсе метлы у Уолта не было, но он любил хвастаться своей домашней.
— Великолепно, — почти без акцента вычеканил Барти. — Так, если он не поторопится…
Бахнув дверью, в комнату вбежал Уолт. Мокрые белесые волосы стояли торчком, и, в целом, видок у него был диковатый. Вобрав воздуха до треска ребер, Барти и Джон прокричали:
— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!!!
Уолт по-кошачьи улыбнулся, суживая глаза. Мальчики налетели на него с братскими объятиями, предварительно швырнув в руки сверток.
— Это набор для метлы, — случайно разрушил сюрприз Барти. — Ой, то есть… Ну, да, это набор для метлы…
Отбившись от братаний, Уолт нещадно рвал упаковку. Подарку он обрадовался:
— Как угадали — то, что нужно!
Сверкающие обрывки упали на пол, и никто не позаботился о них перед уходом. Конечно, Уолт немного пожурил их за отсутствие фанфар в Большом зале, но вечер все равно вышел превосходным. Закидав слизеринцев тающим снегом, они вернулись в башню и распотрошили мешок с конфетами, присланными мамой Барти для сына.
— Я так рад, фто вы мои друзя, — чавкал Уолт шоколадным ртом. — Эй, Винни, чего нос повесил?
Он кинул в него горсь конфет. Барти молча вознегодовал — такая трата сладкого! Половина завалилась за кровать!
— Не вешал я нос, — он и в самом деле сидел вместе со всеми, даже не берясь за чтение. — А где Дамокл?
— Да, вроде, в комнате, — Джон свел брови, прикидывая, где мог оказаться сосед. — Ты к нему? Позови тогда Дэйва.
— О-о-о да-а-а, — с жаром пропел Уолт. — Позови, пожалуйста, я покажу ему набор! Лопнет от зависти!
Дэвид не лопнул, но набор похвалил: еще бы, Барти и Джон потратили на него последние деньги, выделенные на триместр!
Тем временем до дня Святого Валентина оставались считанные дни, а Барти так и не определился с презентом для Нарциссы. Более того, он начал сомневаться, стоила ли игра свеч — в любом случае его отвергнут и обсмеют. Но преловутое «а может» никак не отпускало, и днем вторника, во время конспетирования хронологии греко-римских волшебных войн, на Барти снизошло озарение. В теплице №1 помимо безобидных магических растений выращивали и неволшебные — ингридиенты для зельеварения или просто декоративные.
— Так ничего и не придумал? — спросил его Джон по дороге с ужина.
— Не-а, — отмахнулся Барти, чувствуя нарастающее покалывание в ногах. — Бред это все. Слушайте, мне в совятню надо заглянуть. Идите без меня, ладно?
— Передавай привет маме, — незамедлительно отсалютовал Уолт.
— Обязательно, — рыкнул он, отделяясь от друзей.
Как он помнил, в теплице №1 иногда зависали члены клуба зельеварения, но по вечерам вторника безлюдность была гарантирована на девяносто пять процентов. Воровато оглядевшись, Барти скрипнул стеклянной дверью и тихо вошел в пропахшее удобрениями и зеленью помещение. В дальнем углу, разрушая звенящую тишину, шуршали пятничные коробки: в повисшем тяжелом воздухе не шелестело ни листочка. Порыскав по рядам, Барти остановился у заросшей плющом треснувшей стены, под которой жались друг к дружке маленькие подснежники с едва проклюнувшимися бутонами.
«Раз уж у меня вышло превратить яблоко в апельсин, то и здесь все получится» — рассчитывал Барти, доставая палочку. Но мысль трансфигурировать никому не нужные подснежники в нарциссы уже не казалась здравой: процесс крайне сложный, долгий и муторный, учитывая сильную разность по форме и размеру. Сосредоточившись, он досконально представил процесс изменения цветка, стебля и листьев, их вытягивание, смену пигмента; язык и губы твердо, четко повторяли формулу, малопригодную для трансфигурации цветов, но другой в его расположении не имелось. В итоге превращение застопорилось где-то на середине, и подснежники так и остались подснежниками, только вместо белых, скрученных бутонов на стеблях закачались распустившиеся желтые венчики — маленькие нарциссы.
— И так сойдет, — пробормотал Барти, срезая цветы. —
Диффиндо, диффиндо!..
Прислушиваясь и выглядывая из-за поворотов, так же незаметно он выскользнул из теплицы и был таков. Оставалось только…
— Что прячешь? — вскинул почти невидимые брови Уолт, когда Барти вошел в комнату.
Барти замер, не вынимая руки, стискивающей скромный букетик, из лацкана мантии. В этот раз он уже не мог лгать — слижком много неправды вылезло из него в последнее время.
—
Любовное послание от твоей матери, — и с шутками такого разряда он тоже собирался вскоре покончить, но сейчас у него не было другого выхода. Агрессией на агрессию. — Смотри, нравится?
Он вырвал кулак из мантии и сунул под нос лежащему Уолту. Вдохнув пыльцы, тот хрюкнул и чихнул. Следя за вырастающей из ниоткуда сценой, Винни предусмотрительно зашторился.
—
Врешь, у нас такое не растет, —
чих. — Черт, Барти!
— Браво,
ты раскусил меня! — Барти злобно швырнул сумку в угол и вышел, чтобы наполнить водой стакан и поставить увядающие цветы туда. Лучшая защита — это нападение, хоть от этого страдает кто-то другой. Зато не он. Хватит с него шуточек.
—
Злыдень, — вместо спокойной ночи бросил Уолт позже, гася свет.
Утро выдалось ужасным. Всю ночь проворочавшийся Барти обнаружил в зеркале лохматого урода с тенями под глазами; от страха у него разболелся живот, и в целом он чувствовал себя неважно. Обидившиеся на отстутствие инициативы девочки не привносили ничего хорошего. Было неясно, когда ему удастся встретиться с Нарциссой, потому нарциснежники, поэтично окрещенные Барти, ждали своего часа в башне. За первую половину дня он, как назло, натыкался на ее нагрудный значок почти каждую перемену, но каждый раз вокруг неизменно клубились хихикающие и ядовитые подружки-змеи. Барти вдруг усомнился — действительно ли Нарцисса не была такой же? Не казалась ли она ему идеальной лишь из-за одной внешности и настроенных замков из бесплотных грез?
— Остынь, не трясись так, — сказал ему Винни за обедом. — Ничего не случится плохого.
Из-за похода в башню они опоздали и теперь довольствовались стылой картошкой и сосисками. Остальные рейвенкловцы их курса разошлись кто куда, ближайшими к ним оказалась любовная парочка шестикурсников, разложивших партию в шахматы прямо между остатками йоркширского пудинга и пирога с почками.
— Легко тебе говорить, — процедил Барти.
За соседним столом неспеша разделывались с запеченой говядиной Нарцисса и Регулус Блэки.
— С чего бы? Я тоже хотел подарить открытку… кое-кому. Но вот, видишь, не стал. Решил сейчас, что оно того не стоит.
— Ого, серьезно?
Винни скучающе положил локти на стол и отвел взгляд в сторону.
— Ага, стал бы я просто так тебя в башню провожать, — в подтверждение у него заурчал живот.
— Я-то думал, в тебе взыграло благородство. Сострадание к ближним.
Винни фыркнул, отшучиваясь чем-то про гриффиндорцев. В ту же секунду Нарцисса поднялась со скамьи и упорхнула к подружкам, заждавшимся у выхода.
— А-а-а, упустил! — взвыл Барти, вонзивший бы пальцы в волосы, если бы не схваченные первее цветы.
— О, Мерлин, — подавился Винни. — Ты…
она?..
— Потом, — перемахнув через скамейку, Барти ринулся в вестибюль, поправляя на бегу воротник и мантию.
С каждым футом сердце стучало громче и громче, шумя кровью в ушах и застилая глаза чернотой. Не донеся до адресата, ватная рука была готова разжать пальцы и рассыпать цветы дорожкой. С наскока он навалился на тяжелую дверь и вышел в холод. Нарцисса с подругами стояла у мраморной лестницы и о чем-то говорила.
«
Ничего не случится плохого» — повторял про себя Барти, силясь вернуть расшатавшуюся реальность. «
Ничего плохого не случится. Плохого не случится ничего».
— П-п-п-п-привет, — откашлявшись в левый кулах, начал он.
Девушки разом замолкли и посмотрели на него с высоты своего роста. Щеки Барти сравнялись с цветом гриффиндорского знамени, колыхающегося под потолком; он уткнулся взглядом в пол, пряча цветы за спиной.
— Чего тебе? — властно спросила одна из девушек.
Барти зашаркал ногой.
— Я… — выдох. — я…
— Моргановы трусики, опять этой мелочи не сидится, — выплюнула она. — Пойдемте на руны…
— Я… подождите, — он закусил щеку, выводя дрожащую руку на поле боя. Самого кровавого боя. — Это…
Спрятав лицо, он протянул букет нарциснежников Нарциссе Блэк. На мгновение оглянувшись, та изумленно мигнула и скривила губы.
— Да, пойдемте, — ответила она подругам и взошла по лестнице, покачивая бедрами и длинными распущенными волосами.
С Барти скатилось семь потов, и все волнение иссякло, оставив место бурлящему гневу и разочарованию. Он выпустил их, метнув цветы в ближайший напольный факел. Недонарциссы почернели и съежились, несколько лепестков не долетело до цели и опало на пол в качестве памятника его неудаче. К счастью, не вечного.
— Она так на меня посмотрела, будто я ей коробку поганок подсунул, — раздувая ноздри, обиженно ныл Барти Винни в Большом зале. История заняла меньше минуты, и ему не оставалось ничего, кроме как разбухтеться в пух и прах.
— Это ожидаемо, — его утешительно похлопали по плечу. — Я никому не расскажу.
— Спасибо. Ты такой классный, Винни, — прости, что мы тебя постоянно достаем.
— Да пустяки, — он убрал мягкую ладонь и встал. — Пошли на трансфигурацию?
— Ага, давай.
Покидая столовую, он намеренно смотрел куда угодно, только не под ноги, из-за чего запнулся о ступеньку и вдобавок ко всему стесал основание ладони. Вечером к нему прицепились Джон и Уолт, расспрашивающие, кому предназначались цветы и как на них отреагировали, но Барти и Винни не раскалывались до последнего. Штурмовики сдались, но пообещали возвратиться с новыми силами; Барти кисло качал головой, выдумывая, как отделаться от них в следующий раз.
Следующий раз, однако, так и не настал. На следующий день, между уроками, Нарцисса Блэк сама подошла к нему, прямо-таки выдрав из лап назойливых друзей, и отвела в пустой класс. Барти неверно семенил за ней, гадая, зачем мог ей понадобиться. Неужели за вчерашнюю дерзость его заколдуют и бросят на съедение гадюкам?
Взмахом палочки Нарцисса захлопнула дверь и развернулась к нему холодной скалой. Барти сжался, как тот самый цветок в огне, на бешеной скорости перебирая всевозможные догадки.
— Видишь? — она вытянула вперед левую кисть.
Барти сощурился. У него было хорошее зрение, но с расстояния почти трех ярдов, на которые он успел попятиться, показанное не разглядывалось. Ноги сделали пару шагов, потом еще один. Нарцисса продолжала держать руку, даже не дрогнувшую от долгой статики.
— Ну?
На безымянном пальце сверкало бриллиантами помолвочное кольцо, красивое, как целое море белых нарциссов. Ковка и россыпь выглядели настолько искусно, что Барти мог поклясться, что над ними проработала целая команда гоблинов.
— Красивое, — выдохнул он.
Нарцисса коротко усмехнулась, изящно опуская руку. Наверное, она ждала поздравлений, но было уже поздно.
— Не подходи ко мне больше, понятно? — сказала она, возвращаясь к двери. — И не пялься! Себе же хуже делаешь, пенёк недалекий…
— Бу-бу-бу, — покривлялся Барти, стоило ей исчезнуть. —
Ну и беги к своему… своему.
Он совсем немного опоздал на заклинания, но это не помешало Уолту докопаться до него во всеобщей суматохе. Мерлину известно, как, но ему быстро удалось справиться с заданием без типичных происшествий, так что он занялся наседанием Барти на уши.
— Что ей было надо?
—
Джемино! Говорю же, ничего особенного, — деревянный кубик на столе до сих пор не обрел пары. — Просто показала кольцо.
— Да-да, охотно верю. Ей ведь горело показать колечко Бартемиусу Краучу, первогодке с Рейвенкло. Никому другому. Первейшая необходимость.
—
Джемино! Ладно, еще она сказала не подходить к ней и не пялиться, доволен?
Кубик стоял на месте, насмехаясь над Барти.
— Нет. Разве ты подходил к ней? Пялился?
— Да и да.
ДЖЕМИНО!!!
Кубик подпрыгнул, сделав пируэт, и приземлился обратно. Треснутый.
— Ты не так машешь, идиот! — перекричал его Уолт, пихая под локоть. — Смотри,
Джемино!
Кубик загорелся.
***
Не выдержав тяжкой ноши на душе, вскоре Барти признался Уолту в содеянном. Он ждал насмешек и тычков, но друг, к его счастью, уважительно кивнул:
— Понимаю. Реальная красотка. Мне она тоже
немного нравилась. Но не теперь.
—
Занятая дамочка, — в Общей гостиной Барти в тихую пытался связать шнурки Ванессы колдовством. Пока у него плохо получалось.
—
Да пофиг, — Уолт отчаянно болел за него, поддерживая живой мимикой. — Все равно она старая.
— Древняя слизеринская старуха, — черный шнурок дернулся и развязался.
Ванесса не повела бровью. Увлеченно она что-то рисовала в альбоме простым карандашом, заглядывающая через плечо подружка что-то шептала ей на ухо. Обе улыбнулись, и нарастающая волна волшебства внутри Барти стухла от неожиданности.
— Чертовы девчонки, — буркнул он, сосредотачиваясь заново.
— Одно разбитое сердце, и вы двое готовы проклинать весь женский род, не так ли? — насмешливо сказали позади них.
Мальчики подпрыгнули, хватаясь за, вроде бы, целые сердца, и крутанулись на месте: за спинкой дивана равнодушно висела Серая Дама. «Еще одна. Явилась» — Барти нахмурился, но придержал язык:
— А что?
— Кем бы ни была она, смысла мало винить в избрании другого. Злыми языками вы лишь прогоните девиц.
— Так прям жаждем их, — Уолт повторил ее старинный распев. — Благодарим за совет, как-нибудь обойдемся.
Прострелив их взглядом, Серая Дама покинула гостиную через пол. Завязывая шнурки Ванессы в тугой узел, Барти подумал, что, возможно, Серая Дама была не так уж и не неправа.
Дорогие мама и папа,
У меня все нормально, у зельеварения тоже. Получил за самостоятельную работу "П", и последнее зелье вышло отличным. Думаю, годовой экзамен сдам также, хотя пока рано об этом говорить.
Спасибо за сладости — всегда рад домашним посылкам (я ни на что не намекаю, честно). Простите, сейчас у меня много домашней работы, и я не могу много писать.
Барти.
Привет, Кэмпбелл,
Это конец всех концов, апокалипсис. Я опозорился на всю школу, хуже не придумаешь. Ты Льялл дарил что-то на день Святого Валентина? Я решился подарить цветы Нарциссе Блэк... Сам заколдовал, неплохо получилось — такие малютки-нарциссы, милашество в стиле радужных девчачих соплей, ты знаешь. А она посмотрела на меня, как на слизня в цветочной сердцевине, и ушла. Ушла! Со своими гадкими, смеющимися подружками!
На следующий день она подошла ко мне при всех и увела в пустой класс. Не хочу думать о том, что все себе в тот момент напредставляли. Ужасно, ужасно, отвратительно. В общем, она показала типа кольцо от ее мужика и назвала меня пеньком. Это она на рост намекнула, да ведь? Не на ум, надеюсь. Это вторая женщина, которая смеется над моим "нерейвенкловским умом". А это факультетское привидение еще смеет меня поучать! Сказала, что мы сами виноваты, что отпугиваем девчонок своим поведением. А мы просто обсуждали Блэк, причем не самыми плохими словами. И, ну, я заколдовывал шнурки одной задаваке, но она того заслужила. Ведет себя, будто лучше всех в школе, а сама-то ничего из себя не представляет...
В общем, я мук совести не шибко испытываю. Как считаешь, правы мы или это привидение? Иногда мне кажется, что чуть-чуть она, но Уолт разбивает мои "кажется" железными доводами, что все это бред собачий. Его день рождения, кстати, прошел неплохо. Спасибо за помощь с выбором подарка, ему очень понравилось (надеюсь не в духе, как мне "понравился" подарок родителей на Рождество). Он не выглядит актером, думаю, все в порядке.
Раздавленный Барти
P.S.: Я помню, что у тебя двадцать девятого день рождения. У меня совсем не осталось денег, так что прикинусь пеньком и сочту, что в невисокосные года твоих дней рождений не существует. Прости. С меня двойная ставка на Пасху.
