Класс прорицаний был самой странной комнатой в замке из всех, повиданных Барти за время обучения. В мансарде Северной башни, погруженной в красноватый полумрак, теснились около двадцати разномастных круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Задернутые шторы, маленькие лампы, драпированные темно–красным шелком. День стоял и без того теплый и душный, но в камине под заставленной странными вещицами полкой почему-то горел огонь, и дым его обладал тяжелым дурманящим запахом. На огне закипал большой чайник с отливающим медью боком. Круглые стены сплошь увешаны шкафчиками, заставленными всякой всячиной: запыленные птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрепанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.
Голова Уолта показалась в люке, как только Барти освободил лестницу. Ему больше всех не терпелось узнать, с чем они столкнутся на этом предмете — и каким способом придется очаровывать Ванессу Ваблатски, не уступающую Джону в росте и чей характер оставался таким же скверным, как и в прошлом году. Со всего Рейвенкло прорицаниями решили заняться только пятеро — она, Женевьева, отсевшая в угол класса, и Барти с Джоном и Уолтом. Потому их объединили с такими же немногочисленными слизеринками — Лавинией Монегю и Хлоей Гринт. От такого обилия девочек вокруг Уолт заулыбался, как кот перед полной тарелкой мяса.
Джон, переступая пуфики, пошагал было на задворки, к открытому окну, но Уолт потащил их на самый первый ряд перед камином, где сидела профессор Ваблатски — женщина средних лет со свежей кожей и точеными скулами, сильно похожая на Ванессу. Когда все расселись, она поднялась и движением палочки сняла закипевший чайник.
— Добро пожаловать на урок прорицания, — у нее был низкий холодный голос. Барти, севший на красный пуф, вжал голову в плечи. — Я — профессор Ваблатски, если кто-то среди вас еще об этом не догадался.
Сзади послышался смешок одной из слизеринок, и профессор посмотрела на них тяжелым, припечатывающим к земле взглядом. Хихиканье оборвалось.
— Не побоюсь сказать, что мой предмет окажется бесполезным, если в вас нет врожденного дара предвидения, но если он есть — я помогу развить его. К концу года недобившиеся никаких результатов смогут отказаться от предмета, но только в том случае, если вы изучаете более двух дисциплин.
Барти посмотрел на Уолта, сидящего правее. Даже если он окажется полным профаном, у него не выйдет бросить прорицания — и Уолт ясно понимал это, поэтому широко улыбался. Невозмутимая женщина продолжала вещание:
— Мы начнем с основ — за три симестра полагается освоить гадание на чаинках и кофейной гуще, хиромантию и хрустальные шары. Сегодняшнее занятие будет посвящено гаданию по кофе — общая лекция, насколько вы должны были узнать из расписания, состоится в пятницу. А теперь попрошу вас разбиться по парам.
Ни секунды не мешкая, Уолт подорвался с места и подсел к Ванессе, оставляя Барти и Джона вдвоем. Слизеринки тоже остались друг при друге, и только Женевьева у окна была одна.
— Ничего, будете в паре со мной, — профессор протянула ей кружку дымящегося кофе. Другие чашки разлетелись по столам, и Барти диву давался, как ей удалось сварить кофе в чайнике.
По инструкции ученики выпили несладкий кофе (Барти — борясь с рвотными позывами) и перевернули чашки на белые блюдца. Пять минут, пока гуща стекала по стенкам, профессор Ваблатски демонстрировала учебник, написанный Кассандрой Ваблатски, их родственницей, и рассказывала, как пользоваться толкователем.
— А теперь обменяйтесь чашками. Вот, мисс, возьмите, — она протянула Женевьеве свою чашку и приняла ее. — Глядите, человеческий профиль, — она продемонстрировала содержимое всему классу, и девочка залилась краской от такой бесцеремонности. — Новое знакомство, а что видете вы?
— Похоже на месяц, — неуверено сказала Женевьева, изучая учебника, и профессор улыбнулась одной половинкой губ. — Здесь сказано, это к переменам.
Барти посмотрел в чашку Джона. У него было богатое воображение, и в непонятной гуще он увидел сразу и свечу, и длинноухого пса, и кипящий чайник. Так и сказал, переплетя толкование трех изображений в целый сюжет. Цокнув языком, профессор отвернулась от него и стала допрашивать Джона.
— Н-ну… — тот вдруг смутился и с утроенной силой взгляделся в чашку, будто предсказание было выведено английскими буквами. — Тут какая-то спираль…
Поискав в учебнике, он не нашел среди знаков никакой спирали. Профессор повертела чашку в своих руках:
— Это змея. Раскройте фантазию, не придавайте таким вещам однозначности.
Барти перелистнул страницу — змея означала скорые интриги. Пока он размышлял, какие интриги могли его ждать в ближайшем будущем, преподавательница быстро прослушала вердикт племянницы, удостоив короткой похвалой, и принялась слушать Уолта.
— Я вижу… — он закрыл один глаз, а ко второму приставил колечко из большого и указательного пальцев. — Бабочку. Это значит романтический успех. И звезда — раз, два… шестиконечная. Это просто успех.
Ванесса подкатила глаза, а ее тетя наоборот улыбнулась. Проверив чашку, она согласилась с Уолтом:
— Да, все верно. Только смотрите, на крыльях точки — это романтический неуспех, легко перепутать.
Ванесса вскипела, а Уолт так и остался сидеть в глупой ухмылкой, только плечи его как-то поникли. Профессор Ваблатски отпустила их раньше звонка — с семью людьми особо не растянешь времени, и мальчики неспеша спускались по винтовой лестнице, обсуждая урок.
— Думаю, романтический неуспех у нее будет с кем-то другим, — авторитетно заявил Уолт. — А потом — бах! — он расставил руки. — Шестиконечная звезда!
То есть я!
— Что-то не припомню у тебя шести концов, — Барти перепрыгнул последние три ступеньки и проехался по скользскому мраморному полу.
— Это мои будущие трофеи. Буду собирать, пока она не поймет, кто ее су… — столкнутый Уолт налетел на Барти, и Ванесса, взметнув мантию и длинные прямые волосы, промчалась вперед.
— Ну вот, — вздохнул Джон. — Вот и интриги.
На трансфигурации они встретились с Пандорой, посещавшей древние руны. Так как из-за Барти проблемы с расписанием все же возникали, Джона-прорицателя запихнули в класс хаффлпаффцев, иначе бы он никак не смог попасть на два предмета одновременно.
— Ну как? Сложно? — спросил он у нее.
— Пойдет, — она показала Джону длиннющий конспект. — Легче, чем я думала.
Барти надулся. Во-первых, ему руны показались очень сложными, а во-вторых, Джон мог спросить и его — знал же, что Барти за лето прошел годовой курс. Или не знал?.. Барти совсем запутался, что кому говорил или не говорил.
На первом занятии по трансфигурации МакГонагалл рассказывала про анимагов и в который раз демонстрировала превращение в полосатую кошку с отметинами вокруг глаз, напоминавшими очки. Барти счел забавным, если бы в таком обличии она подружилась с Патриком или Веснушкой, а потом задумался, какими бы были те кошки в обличии людей. Детально представляя внешность толстяка-брюнета в котелке, Барти забыл о том, что надо слушать и, желательно, записывать урок.
— Я бы хотел стать анимагом, — шепнул ему Уолт через ряд. — Превратиться и ни о чем не думать, пусть хоть земля взорвется.
— Дерзай, — хихикнул Барти. — Это же так просто.
Их одернули, и остаток урока Барти старался конспектировать занятие.
После обеда стоял урок по уходу за магическими существами, перед которым им с Пандорой снова пришлось разделиться. Они вышли во двор Часовой башни и спустились к опушке леса, где в теплую погоду проходили занятия.
— Доброго дня, — профессор Кеттлберн, опираясь на посох, обвел глазами собравшихся гриффиндорцев и рейвенкловцев. — Скажу сразу — мне лень тратить время на перекличку, поэтому каждый раз я буду вызывать случайного человека — и только бог знает, что случится, если он не откликнется. Кха-кха… ФУРМАГ!!!
Дэвид подскочил и, как по воинской указке, выбросил вверх руку:
— ЗДЕСЬ, СЭР!
— Отлично, — мужчина сделал вид, что кладет ведомость, но вдруг выкрикнул снова: — КРИСТА… а, нет, это не ваш класс. СПИННЕТ!
Арнольд Спиннет, тощий гриффиндорец с мышиными волосами, похожими на солому, поднял руку:
— Это я, сэр.
— Вот и славненько. Ну-с, не держите обиду, но таким сопливичкам, как вы, поначалу полагается изучить животных ранга Х. Скучно, но ничего не поделать. Чем быстрее разберетесь, тем быстрее перейдем к более интересным ч… животным.
Он хитро мигнул единственным глазом и махнул в сторону стола с деревянными ведрами.
— Флоббер-черви. Ваше задание на сегодня — изучить их без использования учебника и выписать все, что сможете узнать из простого наблюдения. Они неопасны, но можете надеть перчатки, если из брезгливых.
Барти натянул перчатки. Все мальчики это сделали. Но подойдя к столу увидели, как Джинджер хватает червя голой рукой. От ведер смердело, и Барти не удержался от вопроса:
— Как тебя блевать не тянет?
— А я запахов не чувствую. Совсем, — недобро улыбнувшись, она утащила червя в заросли травы и присела на котрочки — наблюдать, как тот медленно поедает ее обитателей.
Барти и Уолт окружили одного червя, по очереди придумывая пункты:
— Он коричневый.
— От него воняет тухлятиной.
— От него тянется слизь.
— У него кольца на теле.
— Таким темпами я поставлю вам по «Троллю», — громыхнул профессор за их спинами. Барти подскочил и выставил руки вперед, чуть не раздавив червя, но зато не вмазался в него лицом. — Поместите его в интересную ситуацию и опишите поведение.
— Пф, интересную ситуацию, — Уолт подцепил животное и, когда Кеттлберн отвернулся, сделал вид, что собирается бросить его в Барти. — Ч
то вообще можно написать про дурацкого червя?
—
Что он похож на твою письку, — Барти защитно прикрыл лицо руками.
—
Если ты про длину, — червь повис на кончике двух пальцев, расправляясь в десятидюймовую ленту . — То да.
—
Про вонь, — червь все же полетел в Барти, шлепаясь на рукав. — А-а-а!
П****ас!
—
Минус десять очков с Рейвенкло, — неожиданно бросил мимопроходящий профессор. — И с Гриффиндора! Расчленять запрещено!
— А кто предупреждал-то, — проворчал Багдади, стряхивавший с перчаток кровь.
Наскребав по «У», Барти и Уолт расселись на траве, наблюдая за дорабатывающими задание однокурсниками. Женевьева умудрилась накатать целый фут пергамента мелким почеркам, за что Кеттлберн вернул Рейвекло десять очков, оставив Гриффиндор с носом. От скуки мальчики перебрасывались шишкой на манер мяча, но вскоре закидаться с целью навредить друг другу, за что были оштрафованы в пять очков.
Расписание Барти было забито с утра до позднего вечера. Маггловедение он посещал с хаффлпаффцами, нумерологию — со слизеринцами, с другими предметами частично была такая же неразбериха. Лекции по нумерологии и уходу за магическими существами стояли в одно и то же время, так что Барти решил чередовать их, поочередно прося конспекты у Пандоры и Джинджер. Стараясь не отставать ни по одному предмету, уже к четвергу он адски устал.
— До скорого, — попрощался он с Регулусом после нумерологии, шедшей первым уроком.
— Фух, думал, не успею, — поприветствовал он одноклассников перед кабинетом зельеварения в другом крыле замка. Пришлось бежать, чтобы не опоздать.
— Жесть ты потный, конечно, — Уолт помахал перед носом рукой, и Барти ударил его толстым справочником по зельям.
С этого года зелья варились по одиночке, а не в парах. С одной стороны Барти радовался, что никто не запорет его труд, а с другой боялся, что по невнимательности сделает это самостоятельно. Так что он перенес свой котел поближе к Пандоре и Дамоклу, чтобы улавливать волны серьезности и собранности, исходящие от них. Рецепт требовал тонко нарезанных гусениц, корней маргаритки и предварительно очищенной смоквы — Барти не был в ладах ни с мелкой моторикой, ни с аккуратностью, и нарезал, как смог. Цвет зелья должен был быть ядовито-зеленым, и его соседи добились именно такого, но варево Барти приняло неравномерный грязноватый оттенок. Махнув рукой, он размешал его сильнее и набрал в пробирку, что вышло.
— Матерь божья, Фонгерби, сколько пиявочного сока вы добавили? — Слизнорт проверял пробирку Уолта на свет — содержимое было чернильно-синим.
— О… я, кажется, знаком ошибся, — Уолт безмятежно оглянулся на доску. — Да, десять же, а не сто…
Кажется, ошибка заключалась не только в знаке: забыв выключить огонь, он оставил зелье бесконтрольно нагреваться. Не успел Слизнорт отчитать его, как котел взорвался и подлетел к потолку, окропляя класс кипящим содержимым. Ученики закричали — от боли и страха в связи с искаженно уменьшающимися частями тела. Барти поблагодарил себя за то, что выбрал место вдалеке, и у него сморщились только ухо и штанина. Порвавшаяся ткань обнажила светлую волосатую ногу, поспешно прикрытую мантией.
— Мерлин, кошмар! — всполошился Слизнорт, не знающий, за что хвататься.
Подростки выли и ругались, кто-то истерично смеялся. Испарив разлившееся зелье, Слизнорт выключил огонь и отправил всех к мадам Помфри.
— Минус сорок очков с Рейвенкло, Фунриган, — погрозил он Уолту напоследок.
— Черт, Уолт, из-за тебя у меня штаны порвались, — зашипел Барти на него в коридоре, показывая голую ногу.
Уолт расхохотался, сгибаясь в три погибели.
— Это лучший эффект, которого можно было добиться! — он попытался задрать ему мантию, пока никто не разошелся.
—
Пошел нахуй.
Проклиная лестницы, Барти пошел сначала в башню переодеться, и только потом в Больничное крыло. Ноги гудели, но зато не пришлось стоять в длинной очереди — целительница как раз отпускала последних хаффлпаффцев. Размышляя о том, как объяснит родителям утерю одной пары школьных брюк, он быстро пообедал на краю факультетского стола и продолжил забег по замку — его ждала библиотека. «А маме о брюках знать совсем необязательно» — пришел он к выводу.
После обеда в расписании стоял первый в этом году урок защиты от Темных искусств. Ученики вошли в класс, расселись по местам, по привычке достали книги, пергамент, перья и в ожидании профессора перекидывались шутками. Четверокусники рассказывали, что на третьем курсе у них было больше практики, чем теории, и Барти не хотелось думать, что это связано со спецификой преподавания Ирис Беллами. Также они упоминали, что по большей части проходили защиту от опасных существ, и он трижды приготовился сражаться с драконом или акромантулом, когда в кабинет вошел профессор Блэк.
«Почти что пятиног» — подумал Барти, — «Сойдет». Все притихли, и даже свет будто бы потускнел. Дойдя до учительского стола, мужчина круто развернулся — так, что всколыхнулась эбонитово-черная мантия.
— Приветствую вас на занятии по защите от Темных искусств, — Блэк расслабленно улыбнулся, но ученики, еще не отошедшие от зельеварения, оставались настороже. — Меня зовут Эридан Робеспьер Блэк, и я постараюсь научить вас всему, что знаю сам.
На доске возникли инициалы. Барти решил, что если он когда-нибудь станет профессором, тоже так представится — а что, выглядело эффектно. В этот момент к нему обернулась Пандора, сидящая за партой спереди, и одними губами сказала «нарцисс». Барти спрятал улыбку за ладонью.
— Достаньте палочки, — посоветовал Блэк. — Сегодня мы позабавимся с одним чудным существом. Мерзавец затаился в моем кабинете — по прибытии я даже не сразу понял, в чем дело. Ну, кто-нибудь догадался, о ком я говорю?
Большинство слизеринцев будто воды в рот набрали, игнорируя вопрос, но Альберт Найтли поправил съехавшие на нос очки и поднял дрожащую руку. Блэк улыбнулся ему и жестом предложил высказаться.
— Это б-боггарт, с-сэр?
— Совершенно верно, пять очков Слизерину!
Барти не знал, кто такие боггарты, но все равно досадно отметил, что на этот вопрос могла бы ответить и Пандора, принеся факультету очки. Их часы не успели наполниться, как опустели до последнего сапфира.
— Боггарт — призрак, меняющий свой вид в зависимости от страха стоящего перед ним существа, — Барти бросился скрипеть пером. — Они любят темноту — этот прятался под кроватью, но я запер его в тумбочке, дабы сохранить для вашего занятия. Никто не знает, как он выглядит на самом деле, поэтому против особенно сильных боггартов мы можем применить хитрую тактику… какую?
Барти поднял руку, хотя ответ только зарождался на его языке. После одобрительного кивка он сказал будто бы не своим голосом:
— Напасть командой. Так он не поймет, кого пугать.
— Пять баллов Рейвенкло, отличный ответ!
«Мог бы поставить и десять» — Барти закусил внутреннюю сторону щеки.
Мужчина призвал из личного кабинета вздрагивающую тумбочку и сел на нее сверху. У него были крупные, выдающиеся черты лица: очень пухлые губы, нос с большой горбинкой и такие же густые, как у Регулуса и Сириуса, черные брови. Но кроме этого сходств между ними было по минимуму.
— Против боггартов существует одно простое заклинание, даже взмаха палочки не нужно. Только одно: сосредоточенность и воображение. Лучшее оружие против него — смех, поэтому животным, конечно, тяжелее... Превратите боггарта во что-нибудь смешное и рассмейтесь, он тут же сбежит. Сперва поучим заклинание без волшебных палочек. Повторяйте за мной:
ридикулус.
—
Ридикулус! — хором воскликнули ученики.
«Ну, с воображением у меня проблем нет» — Барти отшатнулся, когда Пандора первая выскочила сражаться с боггартом, и из открывшейся тумбочки вырвалась свора собак.
—
Ридикулус! — взвизгнула она, и собаки обратились в заводных мышей, разъехавшихся в разные стороны.
— Превосходно! — похлопал профессор. — Следующий!
Барти встал в самый конец очереди. Страх стоящего перед ним Джона, вслух прикидывающего, что делать с пауками, был понятен, но неизветсно, во что обратится боггарт перед ним. Исчезнет пол? Или набросится с щекоткой двойник Пандоры? Упалет на пол проклятая шкатулка? Или…
У всех, даже у слизеринцев, страхи были стандартными: Розье боялся крыс, Дамокл — оборотней. Боггарт Женевьевы превратился в горку мертвых котов, и занятие пришлось ненадолго остановить, пока ее успокаивал весь класс, включая Ванессу.
— Итак… — спустя несколько человек Блэк пригласил Уолта.
Летающий шарик с клоунским лицом завертелся в сгустке магической энергии, и вот перед учениками предстал сам Уолт, только взрослый и изрядно потрепаный. За руки, шею и ноги держался выводок младенцев, плачущих в один голос.
—
Ри-ридикулус! — заорал Уолт, и Уолт-боггарт освежился, превратившись в крутого перца в кожаной косухе и круглых оранжевых очках.
Все засмеялись, даже профессор Блэк. Боггарт съежился, и Уолта прогнали, пока монстр не исчез насовсем. Очередь двигалась небыстро, но достаточно скоро для того, чтобы под конец урока дойти до Барти. Отступать некуда — за ним стоял только Регулус, также не горящий желанием показывать перед всеми свои страхи.
Паук Джона, в два раза больше людского роста, после заклинания лихо заиграл на гитаре, и между боггартом и Барти больше ничего не стояло. Разразившийся последним аккордом паук сжался до черного силуэта, обернувшегося человеком.
Бритая рыжая голова, широкие зрачки, желтоватая сколотая ухмылка. И бумажный цветок в руке. Благо, на Марке была одежда — сальная футболка, открывающая руки в точечных дорожках, и спортивные брюки. Гадко улыбаясь, шаг за шагом он приближался к вросшему в землю Барти, лихорадочно придумывающему, что с ним сделать и как отогнать подступивший ком страха.
— Слышь, малой, фокус хо…
—
РИДИКУЛУС!
Футболку и штаны сменило вышитое белыми кристаллами платье с длинным шлейфом. Марк с черными тенями вокруг глаз крутанулся на месте и пискляво захрюкал:
—
И мы хрюдем с тобой вдвоем, хрю-хрю…
Класс взорвался хохотом. Блэку пришлось отгонять боггарта в темный угол под лестницей, потому что жалкое привидение, закрывающееся подолом от смеющейся толпы, грозило раствориться в воздухе.
— Мистер Блэк, ваша очередь, — подозвал он Регулуса, когда все успокоились.
Поморщившись, тот вышел на освободившееся место и подождал, пока боггарт отдохнет. Хнычущего Марка выпнули на площадку, и он сразу нахохлился, хищно ухмыляясь. Барти моргнул, и вот уже перед всеми величественно возвышался высокий человек с восковым лицом и багровыми белками глаз. Нет, его нельзя было назвать человеком.
Истинный монстр заставил замолчать всех без исключения.
Профессор Блэк изменился в лице и бросился наперерез твари, доставшей из мантии длинную палочку. Но ничего не изменилось.
—
Ридикулус! — проревел мужчина.
Чудовище рассыпалось тусклым конфетти. С нервной полуулыбкой профессор Блэк развернулся к ребятам:
— Ну, вот и все. Домашнее задание — конспект о боггартах и их повадках. Регулус, не могли бы вы…
Но Регулус, как только прозвенел звонок, схватил портфель и выбежал вон из класса.
После этого урока у Барти стояло маггловедение, тогда как остальные могли ничего не делать. Проверяя, хватит ли ему пергамента, Барти задержался у резной колонны, но Уолт и Джон остановились рядом.
— Кто этот хмырь? — спросил у него Уолт.
— Какой хмырь? С красными глазами? — Барти прикинулся дурачком.
— Нет, рыжий.
Барти посмотрел на Джона и свел брови.
— Это Джон, у тебя память отшибло?
— Мерлин, я про… — по-немногу закипал Уолт.
— Ладно, мне пора бежать. Увидимся за ужином! — перебил его Барти и был таков.
Мама и папа,
С учебой тяжело, но я справляюсь. Проблем нет, задолженностей тоже. Знаете, я бы не отказался от совы — беготня в совятню отнимает много времени, которое я мог бы потратить на изучение пяти дополнительних дисциплин. И еще мне нужны деньги, чтобы заказывать косметику Сахариссы — моя быстро кончается.
Ваш сын.
Для Кэмпбелла
Это просто пиздец. Неделя не кончилась, а я готов сорваться на слезы от усталости. Я нужен везде, каждую секунду, нет времени даже на туалет и еду. Преподаватели в курсе моей ситуации, многим меня жалко, но это еще хуже, чем простое батраченье. Профессор Стебль подозвала меня после уроков и разрешила сократить размер эссе на пять дюймов, но я все равно напишу, как все. В этом и был замысел — учиться со всеми наравне. На маггловедении такая же схема, его ведет очень добрая старушка. Маггловедение теперь меня не очень интересует, так что я воспользуюсь ее предложением. Хорошо, что я прошел руны летом — взвыл бы от этой хуерги сейчас. Уж лучше лето, полное рун, чем двухмесячное изучение магглов.
Насчет магглов… Боггарт на защите превратился в Него, и Уолт теперь не отстает с вопросами, кто это такой. Пока мне удается увиливать, но ничто не вечно. Когда-то меня раскроют. Не знаю. Пора придумывать новое вранье. В детстве я думал, что никогда не буду врать, и отец всегда говорил мне быть честным со всеми и с собой в первую очередь. Но в нашем мире просто невозможно выжить без лжи. Слишком он ужасен.
Боггарт Регулуса превратился в жуткого мужика, еще страшнее, чем мой. Не представляю, где он его встретил и чем он занимается. Похож на маньяка. Надеюсь, с ним я никогда не встречусь.
Скучаю, Барти.
