To Crouch [К Краучу/Пресмыкаться]

— Значит, это окончательный вариант? — раздался из угла голос Снейпа, доселе молчащего. — Да, — подтвердил Мальсибер, рассекающий пространство вдоль школьной доски. — Лучше мы ничего не придумаем. — Тогда расходимся. Снейп поднялся черной нескладностью и, пошатываясь от сонливости, прошел к двери. Свет исходил лишь от палочек, в кабинете было настолько темно, что черные мантии почти сливались со стенами. Это был вечер среды, той, что шла на «второй» учебной неделе — первая началась в пятницу, но, по факту, многими первой и не считалась. Утром Барти и Уолт получили одну записку на двоих, в которой их приглашали на встречу в одном из подвальных классов, назначенную на девять вечера. Обсуждение длилось целый час, и если слизеринцам до гостиной было рукой подать, то Барти и Уолту предстояло то еще путешествие до своей башни. — До встречи, — Барти по очереди протянул руку Мальсиберу, Руквуду, Эйвери, Розье, Роули и Регулусу; Снейп успел улизнуть в коридор. — Скажете, когда назначите дату. — Да-да, конечно, — Эван с толикой жеманства похлопал Барти по плечу, как бы прося уйти с прохода. — Все скажем. Темой часового вещания был сбежавший из дома брат Регулуса, Сириус Блэк. «Предатель крови», как выражались присутствующие. Помимо физического отсутствия в семье Сириус серьезно подставил родителей, правда Регулус не особо распространялся, как именно — сказал, что из-за него возникло много крупных неприятностей. Конечно же, верные слизеринские друзья не захотели оставлять это просто так и вознамерились воздать предателю по заслугам. Проще говоря, заманить в ловушку и испробовать несколько боевых заклинаний — это была излюбленная тактика Руквуда, и с ней согласилось большинство. Главарь-Мальсибер же всегда действовал напролом, хотя в конце концов признал эффективность действий исподтишка. Выбравшись из подземелья, Барти и Уолт быстро, но тихо зашагали наверх. — Ебадь, Уолти, что дворидся, — Барти зажал нос, чтобы не чихнуть в пустом коридоре — на эхо сбегутся все блюстители дисциплины. — Ауч… Разве ты не общаешься с Блэком и Поттером? — Немного общаюсь, — уклончиво согласился Уолт. — Разве это не предательство с твоей стороны? Хотя, по сути, если ты скажешь им, тогда предашь Мальсибера. Самого Барти не сильно волновала расправа над Сириусом, хороших отношений они никогда не поддерживали. И если уж на то пошло, из двух братьев он всегда выберет Регулуса, даже помощь ему и означает помощь обезумевшым чистокровным. Зато Барти подберется к ним еще ближе. — Вот-вот, это дилемма без решения, — сказал Уолт. — Я буду делать, как лучше нам. Это всего лишь одна ступень в нашем деле, а никакая ступень не обойдется без жертв. Да и что они в самом деле ему сделают? Не убьют же. Он ловко перепрыгнул проваливающуюся ступеньку и вздернул брови, как бы говоря Барти, что закончил высказываться. Удерживаться между двуз коров как можно дольше, пока не выжмешь из них все, что можно — вот его позиция. Из-за поворота высунулась длинная горбатая тень. — Черт, — прошептал Барти и затолкал Уолта в ближайший мужской туалет, где они и продолжили разговор. — Да, ты прав. Просто все равно... Думали бы мы так же, если б покушение планировалось на нашего друга? На Джона или Винни, например? — Ну, оно ни на Джона, ни на Винни, поэтому нехуй думать и тревожиться о том, чего нет, — отрезал Уолт, постукивая пяткой по треснувшей серой плитке. Они постояли, прислушиваясь к шагам и скрипу фонаря за стеной. Барти взялся за дверную ручку, но Уолт отчего-то его остановил, потянув за мантию: — Я не знаю. По сути, в мире эта расправа не изменит ничего — своим присутствием на собрании мы всего добились всего, что хотели. Как думаешь, если я тайком предупрежу Блэка, никто же не узнает? — Только если Блэк сам тебя не выдаст. Глупые гриффиндорцы, язык как помело — может ненароком сболтнуть, что знает обо всем. Тогда подозрение сразу падет на нас, кто же еще мог сдать? Не Снейп же. — с сомнением Барти стиснул пальцы на дверной ручке. — Если пойдешь, договорись, что он просто будет внимательнее следить за обстановкой, а не пойдет ва-банк. Мальчики вышли в коридор и ринулись в противоположном от смотрителя направлении. На двойной лестнице, ведущей в Западное и Восточное крылья замка, Уолт свернул на западную. — Скажу сейчас, пока не передумал, — сжал он кулаки, поблескивающие от пота. — Хорошо, но как ты объяснишь знание о слизеринских планах? — Барти шагнул к восточной лестнице. — Что-нибудь придумаю по дороге. Ладно, я пошел… Он преодолел несколько ступенек. Барти тоже, но вдруг он вспохватился: — Погоди, а пароль? — Я его знаю. — Откуда? — удивился Барти. — Я был там в воскресенье, на их квиддичной вечеринке… «Первая» неделя кончилась квиддичным матчем Гриффиндора против Слизерина, который перенесли с декабря на январь из-за непогоды. Возможно, проигрыш подогрел ярость слизеринцев, и дело планировалось не только из-за сопереживания семье Регулуса. — Понятно, иди, — махнул Барти рукой. — Подожду тебя в гостиной, сходим в душ. — Не надо, — Уолт отходил все дальше и дальше. — Я переночую там. Не хочу попадаться Филчу, уже и так поздно. — Окей. И Барти пошел в башню Рейвенкло один. На самом деле, учеба быстро захватила его. Не успела начаться прошлая пятница, Барти уже завалили тоннами домашних заданий, под которыми и не вздохнешь спокойно. Встреча со слизеринцами ощущалась свежим глотком воздуха, но не то чтобы приятным: теперь Барти, может, и не думал об учебе, зато мысли занял тревожный рой обрывков «что, если…?», нескончаемым потоком штурмующих голову. Что, если их разоблачат преподаватели? Что, если Сириус проболтается, и их разоблачит Мальсибер? Что, если… Барти попытался переключиться на что-то другое. В комнате ждало недописанное стихотворение, которое попросил набросать к готовой музыке Джон. Ашхен, между прочим, с самим Дамблдором удалось согласовать размещение барабанной установки в классе хора. Никто не знал, но, оказывается, их директор был большим любителем камерной музыки, потому поддержал инициативу студентов. Старшие Багдади не очень этим довольствовались, но пока они не слышали, что именно играет их дочь, проблем, вроде бы, не возникало. Ну, а если и возникнут, во всяком случае к Барти она отношения иметь не будут. Он почти добрался до башни. — И кто это у нас тут бродит? — плеснулась порция накрахмаленного ехидства прямо ему между лопаток. Барти обернулся. Он рассчитывал увидеть кого угодно, от Серой Дамы до научившейся разговаривать миссис Норрис, но к нему приближалась низкорослая слизеринская староста, по совместительству староста Школы. Патриция Забини по всеобщему признанию была самой привлекательной студенткой Хогвартса, самой обольстительной и желанной: Барти не мог отрицать ее шарма, и даже Уолт ставил Патрицию выше своей Ванессы. Но Забини меняла ухажеров, как перчатки, ни с кем надолго не «застревая» — никому не удавалось продержаться в роли ее парня дольше двух недель. — Бартемиус Крауч, — Барти сразу приосанился. — Бартемиус Крауч любит ночные прогулки? — она искривила пухлые губы и намотала темный локон на золотистый от загара палец. — Он виделся с некими слизеринцами по очень важному делу, — он кивнул на герб змеи, вышитый на ее немаленькой груди. Он поддерживал игривый тон, надеясь таким образом избежать наказания. Хотя наказание от такой красавицы представлялось весьма недурным времяпрепровождением… — Ах, важному, — хихикнула Патриция. Она сделала шаг ближе, и Барти врос туфлями в пол. Двусмысленный разговор перетекал в более интересное русло, чем обсуждение поимки после отбоя. — Снимешь с меня баллы? — Барти быстро облизнул губы, глядя на Патрицию сверху вниз. Ее посмеивание ласкало слух. Подойдя вплотную к Барти, она задрала голову: — Нет, но если хочешь, могу снять кое-что другое. Барти сильно засмущался, но не подавал вида. Было не вполне ясно, шутит она или правда на что-то намекает. Пока он молчал, остолбенело глядя в ее холодные карие глаза, она резко взяла его за расслабленный синий галстук и потянула вниз. Его согнуло почти пополам, галстук сразу занянулся. Следуя за поводком в чужой руке, Барти оказался с Патрицией лицом к лицу, и в следующий миг они встретились губами. Ее губы были мягкими, покрытыми пленкой сладкого бальзама. Их было приятно исследовать своими. Нижнюю часть лица прошибло электрическим током, разошедшимся по всему телу искрами. Короткими рывками Барти втягивал в нос тяжелый аромат духов Забини, это не хотелось прекращать ни на долю секунды. Он приоткрыл рот, чтобы дать волю языку, как делали в книжках, и взял ее за талию, но Патриция отстранилась, забрав с собой пьянящий запах, и схватила его за мошонку. — А-я-яй, — она отпустила галстук, но сжала кисть на новой стратегической точке. — Кто тебе разрешал? Внутренности свело, спину обдало сначало холодом, потом жаром. Перед глазами нехорошо поплыло. — Я… — заикнулся Барти пересохшими губами. — Я… я… Руки задрожали, на кончиках пальцев собиралась влага. Мозг перестал воспринимать Патрицию привлекательной, мягкое содержимое штанов перекатывалп настоящая паучья лапа. На искаженном воображением лице отразилось непонимание. — Мне нужно идти, — Барти осторожно отцепил когтистую лапу и попятился. Развернувшись к ней спиной, он быстро набрал скорость, сравнимую с кометой. В ушах шумело так, что не расслышалось обиженное: «Эй! Десять очков с Рейвенкло!» В ду́ше его почти вывернуло. Сердце громко и болезненно билось спустя десять и двадцать минут стояния под почти кипящей водой. Он держался за кран, не отходя от хлестающих кожу потоков, пока не почувствовал, что отчасти гнетущее состояние смыло в слив. Причины его появления разгадке не поддавались, эмоциональный фон тоже ощущался смазанным и эфемерным. Это ведь Патриция Забини, почему Барти чувствует себя так, словно убежал от медведя в лесу? Утром рассказа о случившемся не удостоились ни Уолт, ни Пандора. Слушать лишние подколы нужды не возникало, они никак не помогут разобраться в себе. В кабинете заклинаний он занял дальнее место у окна, но рядом сразу примостились Пандора с Джинджер. — Что с тобой? — подруга приложила к его лбу узкую ладонь. — Ты заболел? — Возможно, — вяло солгал Барти. — Горло утром болело. Ничего у него не болело. Но Пандора отстала от него, посоветовав обратиться к мадам Помфри, и это позволило проходить ему в состоянии потерянности весь остаток дня. «Зато я не думаю о Сириусе» — фыркнул он про себя. С Уолтом они пересеклись за завтраком, где тот, разумеется, ничего пересказывать не стал, только показал большой палец вверх. — Сказал, будет смотреть в оба, — сказал он в заледеневшем трансфигурационном дворике, через который они сокращали путь до кабинета ухода за магическими существами. — И даже расспрашивать не стали, откуда я знаю, сразу зашушукались. — Знают, что ты пронырливая козявка, — хлопнул его по плечу Барти. — Везде пролезешь, все узнаешь. — Пф! — Уолт толкнул его в ответ с удвоенной силой, и уже через секунду они покатились по льду в шуточной схватке. Они терли друг друга кусками снега и катались по льду, обсыпая друг друга грязными ругательствами, пока это не засекла в окно профессор МакГонагалл и не сняла с каждого по десять очков. Тогда Барти подумал, что потеря двадцати очков за неделю — это уж как-то слишком для него, и пора возвращаться к примерному поведению. К концу недели ситуация с Забини почти забылась. Он не встречал ее в коридорах, не натыкался в столовой. Голова сама выбросила странные воспоминания, но семикурсница нашла его в библиотеке, где Барти корпел над дополнительным заданием по астрономии. Скрипнув сдвинутым стулом, она села рядом с ним и без интереса взглянула на частично заполненную карту. — Увлекаешься звездами? — она уперлась подбородком в изгиб кисти. — Мгм, — нечленораздельно промычал Барти, наглухо блокируя боковое зрение. — Я в своем роде тоже звезда. Барти не сдержался и перевел на нее полный скепсиса взгляд. «Тоже мне, звезда» — промелькнуло в его голове. Серебряный значок на груди Патриции блеснул, когда она подалась в сторону карты и коснулась скользившей поверх руки Барти. Та рефлекторно дрогнула, и на бумаге осталась маленькая клякса, к счастью, на пустом участке. Злопыхая, Барти достал палочку и всосал чернила в кончик. — На мой скромный взгляд, — Патриция снова начала накручивать блестящие волосы на тонкие пальцы, украшенные золотыми кольцами. — Физиологическая сила в мужчине — не самое главное. Вот скажи, твоя семья богата? Вы же, Краучи, чистокровные. — И что? — буркнул задетый Барти. В каком смысле «физиологическая сила»? А как же присвистывания в душе, это ничего не значило? — Мы не разбрасываемся деньгами. Живем, как все. Он постарался отодвинуться от нее к краю стола. Тяжелые духи в пыльной библиотеке казались неуместными, как и поведение скользнувшей следом девушки. Настоящая паутина. Интересно, так чувствовала себя Джинкс во время ежедневной борьбы с похабными предложениями? Сейчас-то ее защищает от нападок настоящая росомаха, вот бы Барти такую. Забини немного поникла, но не оставила надежд. Тяжелая рука легла на его худое бедро, и Барти замер, но не как муха, а в борьбе с желанием ее ударить, прихлопнуть паука. — Слышала, ты очень умный, — Патриция со знанием дела покачала головой. — Двенадцать предментов сдаешь, кошмар. Зато станешь хорошим специалистом, это факт. И как идет подготовка к СОВ? Ей не хватало зажженой палочки для поддержания атмосфера допроса. Она вернула глаза к карте, теперь наделенняя взгляд картинным любопытством. Барти все хотел снять ее руку, но его собственная не могла к ней приблизиться ближе, чем на десять дюймов, будто они были одинаково заряженными полюсами магнита. Он все смотрел и смотрел на ее бегающие пальцы, немного завороженнее, чем хотел. Слова проронились еле слышно: — Пока никак. Рука неприятно сжалась на коленной чашечке. Патриция приподняла тонко выщипанные брови: — Предпочитаешь готовиться в скоростком режиме? Помню, я на пятом курсе начинала еще в сентябре… — Так я на четвертом. Рука мгновенно одернулась. Теперь, что же это, роль паука перекинули на Барти? Или добыча оказалась настолько невкусной? — Да? — Патриция отодвинулась. — Да. — Выглядишь взрослее. — Она бросила случайный взгляд вниз и чему-то поморщилась. — Прошу прощения за беспокойство. Она встала, бормоча что-то про каких-то щенков, и стремглав ушла, не оборачиваясь. Барти вновь склонился над своей картой, но спустя пару минут до него дошла запоздалая физиологическая реакция, и он залился кипятком с ног до макушки, только пар из ушей не повалил. Быстро скатав свитки и сложив учебники, он выбежал из библиотеки и не останавливался, пока не оказался в ближайшем туалете, где заперся в кабинке и, держась за сырую стенку, быстро передернул в темноте. Наверное, не будь он таким идиотом и паникером, ему бы что-нибудь перепало. У раковин Барти от души плеснул в лицо холодной воды, но это не особо помогло. Щеки продолжали пылать, а уши горели так, будто он засунул голову в камин. Кстати, о каминах… — Мне так холодно, — заканючила с дивана Пандора, как только Барти показался на пороге гостиной. — Какие-то идиоты накидали в камин волшебного снега. А вообще-то это я придумала, как пускать снег из палочки! Ума не приложу, откуда мелкота прознала о моем заклинании! В комнате было и правда холодно, а в камине сверкал нерастапливаемый сугроб. С безжизненным лицом Барти упал на пустое место рядом с Пандорой, и та сразу прижалась к его руке, обтираясь щекой о гладкие петли синего свитера. Никакого ответа не последовало, поэтому в следующую секунду она подняла голову и, увидев остаточные малиновые пятна на его коже, спросила: — Ох, у тебя не температура случаем? — ее укороченные неловким мановением палочки волосы наэлектризовались о шерсть свитера и встали дыбом, так что она походила на большой одуванчик. — Возможно, — Барти прочистил горло и освободил свою руку, чтобы закинуть ей на плечи. — Кстати, я видел, как Уолт, в которого ты стреляла своим снегом после травологии, применял его на второкурсниках. Тему удалось перевести, Пандора быстро разозлилась. — Старост на него не хватает! — она злобно шмыгнула носом и подтянула ноги в полосатых радужных носках на диванную подушку. — Ага… Он опять вспомнил о старосте Слизерина, и ширинка его брюк непристойно натянулась. Пандоре видеть это было совсем необязательно, поэтому он резко встал, пока она ничего не заметила, и схватил первые попавшиеся газетные листы со стола. — Ты куда? — она жалобно потянула его за кромку свитера. — Мне было так тепло! — В комнату, — он отшагнул, и ее рука шлепнулась вниз. — С газетой? — Да. — А с тобой нельзя? Я тут умру от окоченения и скуки… Барти нервно посмотрел на нее и с силой прикусил боковую сторону языка. Что она такое говорит?! У него же сейчас штаны порвутся! — Нет, — он помахал рукой у лица, к которому в очередной раз прилил жар. — Что-то мне правда плохо. Вздохнув, Пандора повалилась обратно на диван. Спальня пустовала. Барти залез в кровать и наглухо задернул полог. «Ужасно, ужасно, ужасно!» — беспрестанно кричало в голове, из которой теперь не выходила не Патриция, а Пандора. Пандора в этой спальне, Пандора внутри этого полога, и полосатые носки здесь же. Барти больно ударил себя по щеке, а потом вжал в лицо подушку, перекрывая доступ к воздуху на полминуты. Нельзя лишать себя дружбы, портить ее такой гадостью. Другая часть мозга считала иначе: она подкидывала образы привычных дурачеств, но приукрашивала до полной неузнаваемости, лишая изгибы тел одежды, а прикосновениям добавляя чувственности. Вдох. О, нет-нет-нет. — Барти? Ты спишь? — раздался за пологом голос Винни. — Да, — глухо ответил он через подушку, которую держал только одной рукой. После этого Барти посчитал себя очень нехорошим человеком. Казалось, теперь смотреть в глаза подруги с честностью будет невозможно, и это действительно было так. Он смотрел, тщательно маскируя поток отвратительных мыслей и делая вид, что все нормально, как всегда, и Пандора ничего не подозревала. В обновленной призме не было влюбленности, но рядом с Пандорой терялось всякое сосредоточение, все вокруг заполняли гиперсексуализированные фантазии, подкрепленные звуковым сопровождением старого альбома Сильвестра Уайта, которой Барти послушал слишком рано. Даже если перед ними расхаживала профессор МакГонагалл, избавиться от назойливых мотивов было сложнее, чем превратить мышь в котел. Он старался объяснить это защитной, оборонительной реакцией: с Пандорой безопасно, с кем-то другим — нет. Пандора знает о нем почти все, она видела его в худшем из возможных виде и никогда не осуждала. Почти как Уолт, но не думать же ему о нем! «Когда-нибудь это бы случилось» — размышлял Барти под горячей водой, за неосознанным выщипыванием волос с затылка или во время игры с подушкой. Подожженный Патрицией фитиль то и дело подпаливал его оголенные нервы, мешая учиться и адекватно общаться с друзьями. Корень проблемы не был для него секретом, но разрубить его представлялось делом страшным и почти невыполнимым. — Подержи-ка это, — Барти приподнял огромный восковой лист и опрыскал толстый стебль зельем против вредителей. Регулус послушно взял лист обеими руками и держал, пока Барти не вылез из-под растения, которое они обхаживали на этом уроке травологии. — Все? — уточнил Регулус. — Да, — Барти поставил бутылку на стол и стянул перчатки. — Пойдем, заполним таблицу. Они сели за стол и притянули записи Эвана, оставленного структурировать теоретический материал. Тот ненавидел копаться в земле и каждый раз предлагал любой альтернативный вклад в совместную работу. — Ну, когда «план»? — не отрываясь от скоростного переписывания, с нажимом на последнее слово спросил Барти. Регулус вздохнул и выправил волосы из-за ушей. Длинная черная челка свесилась на густые брови и серые глаза. — Все это сложно, — его рука невесомо передвигалась по пергаменту, но вдруг толщина линий увеличилась, и кончик пера стал едва ли не процарапывать слова. — Я ненавижу его больше всех на свете, но он все-таки мой брат… — Уже нет, — перебил Эван, параллельно отдирая с ногтей кутикулу. Регулус страдальчески поморщился и смолк. Барти посчитал угрызения совести хорошим знаком — если Регулус не психопат, как вся его семья, в дальнейшем с ним будет намного легче вести всякого рода переговоры. — Так когда дело? — завуалированно переспросил Барти. — Сегодня, — сокрушенно ответил Регулус. — А почему мы об этом не знаем? — Барте насупился. — Опять «недостаточно доверия»? — Нет, — подкатил глаза Эван. — «Эти» не так просты, нельзя светить лицами. Будем только я, Снейп и Мальсибер. — Даже я не иду, — тихо вставил Регулус. — Все это исключительно ради сохранения вашей конфиденциальности, — продолжил Эван. — Вдруг с ним припрутся его дружки? Тогда всем нам хана, никакие маски не спасут. Барти хотел было сказать, что против большинства даже Поттер не попрет, но не захотел спорить впустую. Ему же лучше, если он окажется не при делах. — Снейп? — вместо этого спросил он. — Странноватая кандидатура. — У него с «ним» личные счеты, — пожал плечами Эван. — И он мастер темной магии. — Вау, — безрадостно хмыкнул Барти. — По нему видно. — Знаешь, «Левикорпус» — его творение. — Круто. Заклинанием, подвешивающим противника за лодыжки, пользовались все от мала до велика — его «бум» произошел буквально в первый учебный день триместра. Загвоздка заключалась в том, что никто не знал контрзаклятия, и бедолаги подолгу висели в коридорах, пока заклинание не теряло силу либо пока их не находили преподаватели. Барти еще не попадал под шальной луч, но вот Джону однажды не повезло, и он хорошенько приложился макушкой о пол — рост не позволял вытянуться в прямую линию. Это было совсем не круто. Барти бросил взгляд на Пандору за дальним столом. Ее нос был перепачкан землей, а в волосах застряли какие-то засохшие листики. Ни одно ее заклинание не предполагалось вредоносным. «В неправильных руках даже добро можно переквалифицировать в зло» — мудро заключил Барти, вспоминая о ее волшебном снеге, которым также засыпали все школьные углы. — Слушай, — обратился он к Регулусу, когда Эван пошел сдавать свою работу. — Немного не в тему, но ты не знаешь, когда ваша староста будет совершать вечерний обход? — Понятия не имею. — Регулус аккуратно сложил свои листки и тоже встал. — А что? — Да неважно, — Барти спихнул свои в одну кучу и подцепил снизу. — Нет уж, колись, — неожиданно в прищурившихся глазах Регулуса промелькнули искорки веселья, которых Барти никогда прежде не замечал. — Она тебя поймала в свои сети? Втюрился в нее, да? То, что Регулус был способен на теплоту, обескураживало. Сколько еще сюрпризов он прячет в своей ледяной глубине? — Нет, — Барти ткнул его в плечо и похолодел — а так с ним можно? Не колданет? Регулус не выказал недовольства, но его это, кажется, тоже слегка поразило. — Будь осторожнее, — пробормотал он и двинулся к преподавательскому столу. — Она же сердцеедка. — Спасибо, — проворчал Барти. Несколько вечеров он шатался по коридорам, надеясь на случайную встречу с Патрицией (что он скажет, если это случится, оставалось для него загадкой). Только она поможет вскружить его голову и вернуть ее таким образом в изначальное состояние, выключить лишнюю похабщину. Один раз его поймал и оштрафовал второй староста школы, Фрэнк Лонгботтом, еще раз он столкнулся с Люпином, угрюмость которого превосходила саму себя. Наверняка Сириусу неслабо досталось. Сплетни по школе не расползались, на все вопросы Барти и Уолта Эван только гадко улыбался. Произошедшее в недрах школы покрывал таинственный мрак. — Порядок? — спросил Барти, сжимая палочку в кармане мантии. — А тебе какое дело? Люпин вышел из полоски лунного света и укрылся темнотой. Барти успел выхватить на его носу поперечный шрам, красный и свежий. Раньше его не было. Возможно, Люпин был с Блэком, когда на них напали, уж последний точно ходил по школе каким-то побитым, хотя, вроде бы, декану не жаловался. — Че ты тут вообще шляешься? Отбой через пять минут, — грубо напомнил он. — Я думал, мы забыли прошлые обиды, — Барти тоже отшагнул. — И, если ты не забыл, я друг Уолта, с которым вы тоже общаетесь, так что повежливее. — Между прочим, — нахмурился Люпин. — Он так и не сказал, откуда узнал про слизеринцев. — Что узнал? — состроил дурачка Барти. Люпин сузил глаза, мерцающие в темноте. Если Уолта их четверка еще хоть немного уважала, то в отношении к Барти между ними хранилась злая память и о дуэлях, и о срывах грандиозных шуток. Возможно, неприязнь распространилась так, что к Люпину закралось неверное подозрение, что информатором Уолта мог быть именно Барти. — Ничего. — Люпин обогнул его и ушел дальше по коридору, оглянувшись через плечо: — У тебя одна минута, чтобы уволочься в свою башню, Крауч. — Я потрачу ее с пользой, — едко пообещал Барти и двинулся в противоположную сторону. В один из вечеров, когда он уже бросил идею найти Забини (отговорок для друзей о причигах вечерних прогулок не осталось) он все-таки случайно с ней встретился. Ее кошачий силуэт удалялся по коридору, ведущему из библиотеки. Барти выпнули оттуда последним: буквально за его спиной скрипнули металлические дверцы и повернулся крылатый ключ. Он перехватил поудобнее сумку, набитую тяжелыми книгами, и ускорил шаг. — Я немного передумал, — запыхавшеся сказал он вместо приветствия и задержал дыхание, чтобы не позориться одышкой. — О чем? — Патриция глупо похлопала длинными ресницами, но губы растянулись в хищной улыбке. — Я на пятом курсе, — ухмыльнулся Барти. — А мои родители неприлично богаты. — Какой врунишка, — сахарно пропела Патриция и с силой толкнула его на гобелен с рыцарями, за которым скрывался арочный проход. — Штрафом тут не обойтись. Не успел он опомниться, его уже вовсю трогали и ощупывали. Барти вжался в холодную стену, пытаясь совладать с трясущимися руками и поесстественнее положить их на округлые плечи. От переживаний вся кровь скопилась вверху живота, не оставляя Патриции и шанса. — И что это такое? — укоризненно спросила она, смыкая пальцы вокруг неподающей признаков жизни паховой области. — Ты же говорила, это не главное, — он подогнул колени и заглянул в ее глаза снизу вверх. — Я тоже люблю приврать. Она переместила ладонь под его подбородок, сплюснув щеки большим и указательным пальцами, и по-взрослому поцеловала. Не отрываясь от нее, Барти немного разогнул ноги — и согнулся в пояснице, руки спустились на талию и постепенно изучали границы дозволенного. Девушку хотелось растерзать и по-змеиному обвить, но в таком вопиющем случае его оставят здесь одного и без ничего. Предложили играть — играй по правилам. Украдкой Барти ущипнул себя: нет, это не было сном. Он целуется с ПАТРИЦИЕЙ ЗАБИНИ в тайном проходе, и, хоть тот недостаточно узок по меркам его мечтаний, это настоящее достижение! Намного лучше псевдо-титула от Уолта. Блуждавшая по его спине ладонь Патриции спустилась ниже и сжала его ягодицу, отчего его покоробило. Он тоже переместил руку на выдающиеся бедра, но ее настойчиво вернули обратно. О него терлись, на него дышали, его слюнявили. Ему расстегнули воротник и залезли под рубашку. Он задыхался от счастья без всякой подушки. Когда его губу с особой стратью прикусили, пресловутая физиологическая сила взбурлила в нем и сразу же выплеснулась, пачкая его лобок, его одежду, весь коридор и всю Шотландию целиком. — Ты болеешь чем-то, да? — сочувственно, но без обиняков спросила Забини, наигравшись с ним через некоторое время. — Никогда такое не встречала. — Нет, — Барти спрятал взгляд на потолке и витиевато выразился: — Слишком яркая звезда может ослепить неосторожного наблюдателя… Она улыбнулась, показав белоснежные зубы, напоследок потрепала его по щеке и вышла, не прощаясь. Барти пошел своей дорогой неизвестно куда, проветрить голову. В трусах склизко похлюпывало, было немного холодно. На душе тоже. Эйфория быстро сменилась опустошением. «Неужели так всегда?» — разочарованно думал он. — «И почему все так этого хотят? Черт, пока я дойду, оно засохнет, и придется сто лет отдирать с мылом… Пора заняться изучением пятновыводящих чар. Может, Пандора сможет их как-то упростить или усовершенствовать?..» Неправильных мыслей о Пандоре больше не возникало. Сегодняшняя постановка, не фин. верс., согласовать с музыкой Суть не в верных делах, Дело в том, что я чувствую. Скажи мне, что я неправ, Но внутри меня давно пусто. Дело не в том, чтобы разделять подобное, Я беру только нужное. Я не понимаю... Ты говоришь, это нечестно. Ты ждешь моих действий, Что, как влюбленный, Я обдумаю движения И заслужу награду — Возможность обнять тебя И ждать... И ждать... И ждать... Пока что-то случится. Суть не в том, чтобы говорить правду, Некоторые фразы просто подходят под ситуацию. Назови меня лжецом — Или сделай это потом Дело не стремлении угодить. Знаешь, ты всегда плачешь — Просто такова твоя участь В сегодняшнй постановке.