To Crouch [К Краучу/Пресмыкаться]

Солнце давно минуло зенит. Хогвартс-экспресс мчался на север на север, и Барти, которому, увы, не досталось места, покачивался в дверях купе старост. Народа собралось прилично, многие лица ему были знакомы. — …таким образом мы и распределим ответственность за дисциплину в коридорах, — подвела итог новая староста школы перед следующим блоком собрания. Барти правда старался ее слушать. Высокий, слегка лязгающий на звонких согласных голос Бабетхен — просто Бабси — многих раздражал, но Барти находил его странно-успокаивающим. Очень безопасным. Хаффлпаффка, чудным образом смешавшая в себе черты маггловской модели Твигги и цыпленка, буквально фонтанировала энтузиазмом с доброжелательностью. От одного взгляда на нее бремя старосты переставало казаться таким уж пугающим. Барти представлял, как мило будут проявляться ямочки от ее улыбки, когда он по забывчивости подойдет к ней в сотый раз с одним и тем же вопросом. Никаких скандалов, до чего же прекрасно. — Ну как тебе? — спросила Эвелина, когда после собрания они прошли несколько вагонов вдвоем. — Видела, ты что-то помечал в блокноте. Изначально она не сильно обрадовалась напарнику — это же ты лазил по женским спальням! — но теперь держалась более дружелюбно. Все-таки им придется сотрудничать целый год. — Да, — Барти спятал блокнот за спиной. — Помечал, чтобы ничего не забыть. — Здравый подход, — похвалила она. — Так как тебе собрание? Поезд пронесся мимо близко высаженных к рельсам деревьев, и зеленый свет мягко лег на ее лунное лицо с глубокими темными глазами. Лицо Эвелины действительно напоминало Барти нарисованную в книжке луну, настолько оно было умиротворенным и плавным в своих чертах. В длинной черной косе переливалась зелеными бликами золотистая лента, добавляя сходства. — Бабси показалась мне хорошей, — сказал он. Поезд выехал на солнце, и коже Эвелины вернулся обычный оливковый оттенок. Она выгнула брови: ей, судя по всему, Бабси хорошей не показалась. — Скажу по секрету, — она вжалась в перила, пропуская тележку со сладостями, — В прошлом году старосты делали ставки на кого угодно, но не Диркшнайдер. У нее же ветер в голове, она не справится с ролью старосты школы. — Ди… как ты сказала? — Барти повернулся к ней правым ухом. Послышалось, что ли? — Диркшнайдер, — повторила Эвелина. — Она немка, ты не заметил? — Как-то не обратил внимания. Роза Диркшнайдер из «Ведьминого болота» была абсолютной противоположностью Бабси, разве что форма стрижки похожая. С такой редкой для Британии фамилией маловероятно, что они чужие друг другу однофамилицы, и Барти подивился, как тесен мир. — А второй староста школы? — он припомнил щуплого слизеринца в очках. — Пикс, кажется? — Ага, — вяло кивнула Эвелина. — Больше семикурсников-старост нет, кроме меня. Но лучше Пикс, чем Люпин, учись с нами в один год: часто пропускает, а еще прикрывает своих дружков. Толку ноль от такого старосты, вот что я тебе скажу. — Наверное, это так. Сегодня на собрании Люпин выразил большую словоохотливость и часто вступал в дискуссии, поэтому мнение Эвелины о нем пошло вразрез со сложившимся. Ну, время покажет. — Зато одной проблемой меньше, — продолжала она. — Даже целым рассадником проблем. Готова расцеловать того, кто приложил руку к исключению Мальсибера. Ладно, встретимся после пира! Махнув рукой (и косой), Эвелина ушла, а Барти побрел к следующему пункту назначения. Такими темпами он встретится с Уолтом только на станции и не успеет обсудить злоключения Мальсибера, попавшегося летом на серьезном преступлении против магглорожденных. В газетах об этом не писали, но весь поезд жужжал сплетнями и догадками. Поговаривали, Мальсибер присягнул перед кем-то особенно важным, поклявшись служить тому до победного конца. Наверное, миру жилось бы проще, если бы его сдерживали стены Хогвартса дополнительный год — свобода от учебы развяжет руки так, что никакой домашний арест не удержит. Возможно, если Мальсибер попадется аврорам второй раз, его не пощадят и посадят в тюрьму. Барти вытащил из кармана помятый свиток салатового цвета, повязаный фиолетовым бантом — приглашение профессора Слизнорта в клуб Слизней. Плюс одно дело в список дел, превышающий длину поездного состава. Крошечный маховик времени под рубашкой тревожно холодил кожу. Как это будет? Справится ли он с этим грузом? У двери в купе Барти остановился. — О, вот ты где! — подкравшись сзади, напугала его Пандора. — Как там собрание зануд? Он круто развернулся и в отместку потрепал ее за ухо. — Весьма занудно, — зато без вранья. — Я так и знала! Купе Слизнорта было гораздо больше чем то, что выделили старостам. Внутри помещался длинный стол почти на двадцать персон, ломящийся он количества съестного — у Пандоры расширились глаза от такого зрелища. А вот Барти быстро подметил то, что кроме Снейпа никого из слизеринской шайки за этим столом нет. Видимо ничем, кроме фамилии, для Слизнорта те не выделялись. Даже Регулус Блэк. — О, мистер Крауч, мисс Олливандер, вы как раз вовремя! — обрадовался тучный профессор. Выбор мест был ограничен. Пандора уселась между Лили Эванс и ловцом Гриффиндора, Барти забился в угол к каким-то семикурсникам, тоже обсуждавшим квиддич. Поданная еда оказалась чересчур жирной и насыщенной, а разглагольствования хозяина — еще зануднее собрания старост. Впредь Барти бы игнорировал клуб Слизней, оправдываясь графиком, но все не понаслышке знали, как Слизнорт мог помочь в будущем. Одно его слово — и ты наверху. — Ваш отец, мистер Крауч, — удосужился вспомнить о нем Слизнорт, — провел за последние полгода блестящую политику… Следующие десять минут все слушали, как непросто министерству в "наше с вами непростое время". Барти поддакивал. До половины шестого вечера он уныло ковырял то и это, в то же время Пандора успела поклевать из всех блюд по-немногу, пролить на себя сок и испачкаться мороженым, скорчить Барти очень смешную рожицу и тем самым повергнуть остальных в смятение. Скорее всего, ее Слизнорт больше к себе не позовет. — Мы думали, вас там вместо жареных гусей съели, — пробурчал Уолт на станции «Хогсмид». — Слизнорт мог ведь проглотить и не заметить. — Умираю от голода, — пожаловался Барти, влезая в карету. — У него не еда, а сплошной жир. — И давно это ты за фигурой следишь? — Мне просто плохо от такого. Я тебе не свинья, чтоб все подряд жрать, — огрызнулся Барти. — О, привет, Винни. Как лето? Винни разве что не лоснился — лето прошло отлично, нечего сказать. Он округлился и еще больше вырос в плечах, а волосы вились у мочек ушей. На день рождения любимого внука бабушка подарила ему неприличное количество фунтов стерлингов, которые Винни без сожаления спустил в маггловских барахолках. — Глядите, — первым увидел он в Большом зале. — Новая преподаватель… ница… цы? С правого края, у пустых факультетских часов сидели две одинаковые женщины с одинаковыми прическами винного оттенка. На вид им около сорока лет, на первой — салатовые мантия и шляпа, на второй — лиловые. Рейвенкловцы цивильно расселись по скамейкам. Подгадав момент, Барти ухитрился втиснуться между Винни и Женевьевой, привычно вздрогнувшей от его спонтанного появления изниоткуда. — Привет, — не своим, очень теплым и тихим голосом сказал он. — Привет, — еще тише ответила она. Возникло ощущение, что никаких двух писем летом не было, хотя Барти точно знал, что они в чемодане — там, рядом с рисунками и стихами. И с галеонами. В самом важном и надежном месте. От дурацких вопросов вроде «как прошло лето?» или «как поездка?» спас Дэвид, севший напротив них. Он изумленно ткнул пальцем в значок старосты и громогласно выдал: — Ого, Барти! Ты теперь староста? Все уставились на Барти и зашептались. Обсуждение Мальсибера завершилось: на острие новая будоражащая тема. У Барти покраснели уши. — Да, я староста, — решительно подтвердил он. — А меня назначили капитаном команды, — похвастался Дэвид, извлекая из кармана ярко-синий значок в форме щита. — Медоуз выпустилась, и Флитвик выбрал меня, представляете? Перебрасиваясь последними новостями, они проморгали песню и изрядную часть распределения, лишь знакомая фамилия заставила Барти вскинуть голову. — Турунен, Аякс! — О, это же брат Акселя, — сказал Джон. Чернота волос заметно освежилась перед началом учебного года, однако рыжие брови и пробивающиеся усы портили всю картину. Аякс вышел из шеренги и сел на треногий табурт. Прямые волосы доставали до плечей, такие же холодные, как у старшего брата. Распределяющая Шляпа не закрыла темно-серые глаза, и они обвели все столы незаинтересованным взглядом. — Слизерин! — подумав, вынесла вердикт Шляпа. Винни удивленно присвистнул. Слизеринцы зааплодировали, а Аяксу, кажется, было максимально плевать, на какой факультет его отправили. Он прошаркал к дальнему концу стола и скучающе присел к нему спиной. Барти фыркнул. Понятно, почему Аксель его недолюбливает. После церемонии Дамблдор произнес вдохновляющую речь, почти такую же, как и прошлая. Из интересного — представленные профессор Боуд и профессор Боуд, новые министерские засланки на должность преподавательниц защиты от Темных искусств и «политики, права, экономики». — Эти поприятнее Крика, — шепнул Барти на ухо Винни. — Есть, на что посмотреть. — Фу, Барти, — скривился тот. — Им же сорокет! — Я шучу, — стушевался он и набросился на еду, которая очень вовремя возникла на столах. После пира Барти огорошил Уолта своей обязанностью показывать первокурсникам дорогу. Опять не поболтать. — Вынужденные жертвы, — неожиданно Уолт не стал над ним подтрунивать. — Зато у тебя столько полномочий — можешь кого хочешь за строчки отправить! — Без согласия преподавателя не могу, — вздохнул Барти. — Все равно власть. Все с чего-то начинали. Он по-английски отстал, и дальше Барти с Эвелиной повели первокурсников сами. Часто она останавливалась, предупреждая незадачливых детей о коварных лестницах, тайных проходах и привидениях. В башне Барти проследил, чтобы все мальчики заняли подготовленные им комнаты, и только тогда вернулся в свою. Год едва начался, а... Новое расписание поражало воображение. В восемь ноль-ноль — трансфигурация, через час — нумерология с Рейвенкло и в это же время уход за магическими существами. После обеда травология с Гриффиндором и Хаффлпаффом, а также защита от Темных искусств с его одноклассниками. Добивала все общая лекция по истории магии перед ужином. Но однозначно хуже тяжкого четверга выглядела пятница со сдвоенным зельеварением и сдвоенными древними рунами. Барти надеялся, что изученная дома программа поможет хоть как-то сладить с придирчивой старухой. — Ты Винни не будил? — поинтересовался Уолт во дворе Трансфигурации. В этот солнечный день трава выглядела необычайно ярко и сочно — хоть ложишь и спи вместо уроков. Винни, наверное, был еще умнее, раз вообще не встал к восьми. — Нет, а должен был? — спросил Барти в ответ. — Или в обязанности старосты теперь входит подъем соседей? Одолжишь волынку для более торжественного будильника? — Иди нахуй, — Уолт уклончиво пожал плечами. — Он просто завтрак пропустил. — Да какое тебе дело? Пропустил и пропустил, зато поспал. Вдруг отворился портрет Джиффорда Аббота в конце крытого полукоридора, и из него вышла высокая девушка с завитыми волосами. Она уверенно приближалась к рейвенкловцам, а когда затормозила рядом с Ванессой и Женевьевой, у Барти и Уолта отвисли челюсти в самом прямом смысле этого выражения. — Винни? — сипло проронил Уолт. — Винни, какого хрена? Необъятная шифоновая рубашка с длинным жабо была заправлена в узкую юбку-карандаш, обтягивающую выбритые ноги в телесных колготках. Из старого на Винни были только туфли и мантия — даже сумка дамская, как у Ванессы. На губах розовел блеск, ресницы слепила тушь. — Никакого, — беззаботно ответил Винни. — В том и дело, Уолт. Барти и Уолт ошарашено переглянулись. Присутствующие резко замолчали, не понимая, какую реакцию лучше использовать, лишь Пандора странно посмеивалась в стороне. Со звонком все вошли в класс. Ожидаемо, профессор МакГонагалл начала первый урок пятикурсников с нотации о важности СОВ: — Невозможно сдать СОВ, — сурово провозгласила профессор Макгонагалл, — без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, — надо только потрудиться. Сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать для подготовки к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ… Барти овладел ими в конце третьего курса, когда исполнился непонятной завистью к Акселю, но не успел он достать палочку и продемонстрировать мастерство на виноградной улитке, как профессор остановилась, будто вкопанная. — Мистер Сайкс, объяснитесь, пожалуйста. Винни вздохнул так тяжко, как будто готовился к этому разговору всю свою жизнь. — В школьных правилах ничего не сказано о том, что юбки только для девочек, мэм, — дерзко сказал он. МакГонагалл поперхнулась воздухом. Подбирая ответ, она очень плотно сжала губы — нитка не протиснется. — Хотите сказать, вам это нравится? — ее седоватые брови приподнялись, и на лбу собрались морщинки. — Выглядеть так? На вашем лице косметика... — Косметику разрешено использовать все от пятого курса, мэм. — Всем девушкам. — Можете называть меня девушкой, если вам так проще, профессор, — Винни скрестил руки, закинул нога на ногу и невинно улыбнулся. — Понимаю, взрослые тяжело воспринима… — Минус десять очков, мистер Сайкс, — жестко перебила профессор МакГонагалл. — Я давно не слышала такого нахальства. Если вы так шутите — это очень неудачная шутка. — Ну да, — согласился он. — Когда шутят, обычно смешно должно быть. Барти оглянулся на Уолта: тот сидел, спрятав лицо в ладони. Щеки Пандоры надулись от сдерживаемого смеха, Ванесса гордо задрала нос. А МакГонагалл раздувалась, как кошка перед боем: — Мы напишем вашим родителям, — победно сказала она. — Они напомнят вам нормы поведения. — Напишите, если сову не жалко, — покивал Винни. — Они сейчас в Аризоне, вам дать адрес? — Насколько мне известно, ваша бабушка в данный момент живет в Суссексе… — не сдавалась МакГонагалл. — В Бристоле, — поправил он. — И, знаете, ей очень понравилась эта блуза. Он поправил воротник, а она — очки. Через минуту от преподавательского стола к Винни пролеветировал бумажный квадрат. — Отдайте это профессору Флитвику, будьте любезны. Винни ушел, но МакГонагалл клокотала до конца урока, ни одним баллом не наградив Барти за успешное исчезновение улитки с первого раза. Он сидел, нервно постукивая ногой по полу, и предвкушал первое использование маховика времени. Профессор находилась вне себя и все бормотала ужасы о «распущенной молодежи с антикультурными идолами», пока Уолт, раскачивавшийся на задних ножках стула, с треском не грохнулся и не стянул злобу на себя. Рейвенкло лишился еще пятнадцати очков. — Далась ей эта рубашка, — ворчал Уолт, потирая копчик. Ветер гулял по склону у Каменного круга и трепал его тонкие белесые волосы. На опушке, лежавшей перед ними, как на ладони, просматривался широкий загон с гиппогрифами. После звонка Уолт ничего не говорил насчет Винни, и Барти ложно обнадежился, что конфликта не будет. Но потом друга как прорвало — и хорошо, что Винни после Филтвика пошел сразу на нумерологию. Он не стеснялся в самых грязных выражениях скоттса, подкрепляя их какой-то непереводимой чертовщиной, но суть оставалась понятна — если коротко, Уолт не поддерживает новый образ соседа. — Раз вырядился, как… — он довольно грубо обозначил женский пол, — …пусть и переезжает к ним, Ванесса только обрадуется этому... — Барти вдруг кашлянул. — А что, вы разве не согласны? Потешающаяся над его чириканьем Джинджер почти вступила в ироничный спор, но тут из леса вышел профессор Кеттлберн: — Аберкромби! — Здесь, сэр! Барти помнил прошлую встречу с гиппогрифами, будто это было вчера, и не рвался ее повторять. Зато его рука первой вскинулась на вопрос о технике знакомства с ними, за что Кеттлберн частично вернул отнянтое МакГонагалл. Желающие познакомиться с гиппогрифами поближе разбрелись по загону. Кеттлберн следил за ними со стороны, изредка давая комментарии или предупреждая об опасности. Нескладно подпирая березу, вянущий от Уолтовского гундежа Барти заметил, что у сизого гиппогрифа в нерешительности замерла Женевьева. — Я сейчас приду, — сообщил он Уолту и был таков. С учащающимся сердцебиением он двинулся в ее сторону. С видимой стороны, поэтому она не вздрогнула. Гиппогриф предупредительно щелкнул клювом, запрещая к себе приближаться. — Красивые, правда? — неуклюже сказал Барти, встав на расстоянии вытянутой руки от Женевьевы. — Да, — согласилась она. — И такие же гордые. — Хороших людей они не трогают. Нужно показать, что у нас нет плохих намерений. Не так был страшен гиппогриф, как диалог с одноклассницей после долгого перерыва. За лето, наверное, она сотню раз поменяла о нем свое мнение, если вообще вспоминала. Что же она о нем думает? Он шагнул вперед и, уставившись в немигающий апельсиновый глаз, медленно поклонился. Но животное издало недовольный клекот и непокорно встало на дыбы. — Назад! — закричал Кеттлберн с другого конца поляны. Побледневший Барти заслонил еще более бледную Женевьеву, и вместе они отступили. В страхе он не почувствовал, как его схватили за руку, а когда опустил глаза, от прикосновения остался один жар в ладони. Они разошлись быстрее, чем дул ветер над шатающимися кронами деревьев. — Хорош, принц Филлип , — Уолт-таки отвлекся от перебирания косточек Винни. — И ради этого ты меня тут бросил? — Отвали, — буркнул Барти. — Еще скажи, что она тебе нравится. — Не нравится. Обреченно Барти смотрел, как Женевьева и Джинджер добиваются расположения другого гиппогрифа. В обед Барти быстро поел и набрал перекусов в сумку — дважды прийти сюда не получится, а терпеть до ужина на четыре часа больше остальных будет сродни пытке. Спрятавшись в чулане, мокрыми пальцами Барти достал из-под рубашки золотые песочные часы на цепоче и затаил дыхание. Раз, два. О боже, началось! Коридор снаружи наполнился шумом. Мерлин, Мерлин! Он только что повернул время вспять этими самыми руками! Он одновременно идет к Запретному лесу и в кабинет нумерологии! — Ебануться, — промычал Барти под нос и взбежал по лестнице На третьем этаже в толпе мелькнула растрепаная макушку Пандоры. — Эй, мы наконец-то вместе на нумерологии! — подбежав, Барти испугал ее резким хватом. — О, а я думала, у тебя Кеттлберн, — она ни капли не испугалась и ловко поймала его под локоть. — Нет, — улыбнулся Барти. Оказалось, Пандора сидела на том месте, которое у слизеринцев занимал Барти, так что ему пришлось подыскивать себе другое. Любопытство подталкивало ближе к Винни, и смысла сопротивляться этому не было. Ведь пока Уолт заливает гадости одному Барти, второй может расспросить того, кому они посвящаются. Флитвик ничего ему не сделал — наверное, громадный пятикурсник в юбке выглядел слишком угрожающе. — Винни, ты… как… вообще… к этому пришел? — беззлобно спросил Барти, трогая шелк блузного ворота. — Ты теперь типа как девушка, да? «Винни», вроде есть такое женское имя, я слышал. — Если тебе нечего делать, можешь засунуть свою ручечку, — он отбил Бартину руку от воротника, — мне под юбку и удостовериться, что я Винсент, а не «Винни»-вроде-есть-такое-женское-имя. Бога ради, ты же шотландец! У вас там что, уже не носят килты? Его голос оставался на прежней высоте, только выговор немного изменился. «Все англичане — п*******» — вспомнил Барти шотландскую пословицу. — Это другое, — уперся он, прогоняя воспоминания о национальных праздниках и своем запылившемся в шкафу красном килте. — Я думал, тебя, как поклонника Сильвестра Уайта, такое не удивит. — Одно дело на сцене, а другое — в школе… — Тебе это как-то мешает? — Винни поменял скрещенные ноги местами, и Барти невольно сопроводил это движение опущенным взглядом. Вот это икры… — Одежда, которая на мне. Я не заставляю никого одеваться так же. Он, наверное, все лето репетировал — так складно отбивался. — Просто это так непривычно, — Барти с трудом посмотрел Винни в глаза. — Никто так больше не ходит. — В Хогвартсе не ходит, — подчеркнул Винни. — Сейчас совсем другие времена. — Понятно. — Замечательно. Теперь ты отстанешь? Но у Барти оставался в запасе железный аргумент: — Уолт вечером камня на камне не оставит. Его твое отсутствие штанов поразило до глубины души. — Пф, — сияющие губы сморщились, и блеск собрался в полосочку. — Шавки лают, караван идет. — Нихуя себе, — уважительно покачал головой Барти. — Ладно, с Уолтом можно договориться, не первый день живем, но что насчет слизеринцев? Они же накинутся, как стервятники. — Ты их видел? — презрительно посмотрел на него Винни и облокотился о стол, под полупрозрачным шелком проступили выдающиеся бицепсы. — Да во мне мужества больше, чем во всем их факультете вместе взятом. — И то верно, — сказал Барти, вспоминая сосиску-Эвана. Нумерология прошла в значительно меньшем напряжении, чем в конце прошлого триместра. Травология тоже — теперь Барти, по крайней мере, не приходилось делить стол с почти что незнакомыми Лавинией, Хлоей и Альбертом, к которым его благоразумно (жертвуя подкатами к Хлое) спихнул Уолт. Там он хотя бы знал Акселя и Билла, с которыми можно шутить и не притворяться холодным «аристократом», каким он никогда не являлся. Малину портили лишь непрекращающиеся предупреждения о сложности надвигающихся СОВ. — Понимаете, детки, С. О. В. (членораздельно) — очень серьезное испытание для школьников, — сердечно вещала Паулина Боуд, ведьма в лиловой мантии и круглой шляпке с острым, загнутым кончиком. — И его не получится сдать спустя рукава, вам предстоит серьезная подготовка! Давайте, сейчас быстренько законспектируем основное о продвинутых щитовых чарах, а потом мы попробуем их отработать все вместе… — Тетка класс, — шепнул Уолт Барти. — А я говорил, — ухмылялся он. — Глаз — алмаз. — Только духи ее… я скоро задохнусь… Профессор Боуд даже не сделала замечание Винни, и это была определенная победа перед покойным Криком. Если ее сестра-близнец окажется такой же — хогвартские школьники сорвали джек-пот. Весь день все говорили только о Винни. Все — все четыре факультета и все семь курсов. Кто-то смотрел на него, как на посмешище, кто-то — как на живую легенду. Одна девушка попросилась с ним сфотографироваться. Купающийся в лучах шаткой славы Винни поцеловал оборот фотографии, и девушка вместе с подружками завизжали от восторга. — Если я оденусь в шмотки Пандоры, на меня так же будут вешаться? — недоумевал Уолт. Недоброжелатели цедили яд издалека: от Винни ни на шаг не отставала мантикора-Ванесса, охраняющая своего детеныша. Попробуй подойди — ужалит на счет «раз». Хотя Винни и сам мог за себя постоять: — Что хочу — то и делаю, законом не запрещено, — говорил он за ужином после лекции Биннса, помахивая вилкой. — Дамблдор тоже странно одевается. — Ну ты и не Дамблдор, — парировал Уолт. Перепалка между ними началась, как только Ванесса убежала на «очень важную встречу» одновременно с Джинкс Лавгуд. Обливание друг друга помоями всех сортов и мастей продолжалось до гостиной Рейвенкло. Срывающийся Винни полудрожащим голосом пожелал Уолту «спокойной ночи, мразина» («тебе того же») и ушел в их общую спальню, хлопнув дверью, а Уолт, не желавший его видеть, уселся перед камином. Он был так зол, что его трясло. К нему и Барти ним присоединился Дэвид, невзначай заведший разговор об отборочных. — Забронирую поле на следующее воскресение, после обеда. Поттер сто процентов заграбастал все утренние часы себе, — размышлял он вслух, сверля Уолту затылок. — Ага, — тот, насупившись, теребил бахрому накидки кресла. — Точно заграбастал. Ебучий спортсмен. — Хочу кубок в этом году взять, — Дэвид, устроившись в кресле, вытянул ноги и закинул руки за голорву. — Много хочешь. — Голкипера только вот нет, ну и загонщика вместо Доркас. Барти их не слушал. Переев с голодухи, он сидел над заданием по защите и еле сдерживал пищевод от обратного отторжения воздуха. От многочасовой учебы клонило в сон, а ему еще бежать к Эвелине на шестой этаж… — Кто угодно будет лучше того жопорукого, — выплюнул Уолт. — Дырорукого. Этого слепондяя. Ух… — А ты не хочешь попробоваться? — Я? С ума сошел? — Да нет. Просто предложил — желающих не то чтобы много. Я же не Поттер. — Поттер… Не знаю. Может приду, надо подумать. Времени не так уж много. — Ой, да ты занятой человек, оказывается! — У меня метлы нет. — Могу свою старую отдать. Напишу домой, ее пришлют. — Мне чужие подачки не нужны. — Я и не дарю. Просто одолжение на время тренировок и игр, лично из моих интересов. С меня метла — с тебя игра. — Все равно надо подумать. — Так думай. — Не сейчас. Я злой. Барти приложил пальцы ко рту и, не сдержавшись, рыгнул. Уолт не заставил себя ждать и рыгнул так, что на него оглянулись две шестикурсницы. Дэвид решил добиться его расположения и исполнил рыготную серенаду. — Даже Джон так не сможет, — прорыгал он, покоряя Уолта. Уолт подобрел, и они продолжили дурачиться втроем, издавая самые виртуозные звуки, на какие способен человеческий организм. — Фу, староста-свинья, — рядом с Барти приземлилась Пандора. — Можно вести себя по-приличнее! — Нельзя, — подавил рыг Барти. Стоило в гостиную войти Женевьеве, он выпрямился и напустил на себя благороднейший вид. Настоящий герцог Эдинбургский, ни дать, ни взять. — Что с тобой? — засмеялась Пандора. — Шпагу проглотил? Прищурившись, Уолт проследил за его взглядом, но ничего не сказал. А вот Пандора наморщила лоб: — Барти, — серьезно сказала она. — А я ведь только что видела тебя на шестом этаже с Эвелиной, разве ты не был на патрулировании? — Ну, оно уже закончилось, — соврал Барти, который как раз собирался отойти и откатить время. — Мне, эм, надо в туалет… И он сбежал от дальнейших вопросов, на которые пока не был готов дать ответ. Отец сказал, что ему нежелательно распространяться о наличии мощного артефакта, способного сломать само время, но кто такой отец в сравнении с Пандорой и Уолтом? Всему свое время. Главное, слова правильные подобрать, и все будет в порядке. «Надеюсь, Винни и Уолт друг друга не поубивали» — в полусне думал Барти, заползая в башню Рейвенкло после проверки коридоров. К счастью, две «мразины» спокойно спали, задернув пологи.