Мама
— А я не догадывался, что он разочарован, — подкатил глаза Барти, комкая бумагу. — Пошли на поле, пока все места не заняли. Эй, швыряться едой запрещено! Минус пять очков с Хаффлпаффа! — Вживаешься в роль, — похлопала его по плечу Пандора. — Пугает. И то, что ты добровольно идешь смотреть квиддич. — Хочу поддержать Дэвида в роли капитана, — отмахнулся Барти и поймал ее за руку, чтобы идти, размахивая сцепленными кистями. — И это никак не связано с новым голкипером, конечно. — Конечно. Беспокоиться о количестве мест не стоило — на матчи с Рейвенкло всегда приходило немного зрителей. В основном на трибунах сидели студенты из Слизерина, еще Барти заметил головы Поттера и Блэка-старшего, которые ни одну игру Слизерина не пропускали. Они «разведывали тактику». Барти и Пандора заняли места рядом с кольцами Рейвенкло. Удивительно, что там оказался и Винни — без макияжа, с щетиной (проспал), но с большим синим флагом на плечах. Звук судейского свистка. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взмыли в воздух. Уолт метнулся к своим кольцам и начал описывать перед ними восьмерки. Джинкс поднялся выше, увернулась от бладжера и метеором полетела вдоль боковой линии в поисках золотого снитча. То же самое делал Регулус на противоположной стороне поля. — Давай! — услышал Барти дикий крик Ванессы с соседней трибуны. Барти внезапно задумался о том, что если бы его возлюбленная была сейчас верхом на метле, он бы ужасно нервничал и не смог бы выкрикнуть ни единого подбадривающего слова. Уолт отразил четыре квоффла из семи, а Дэвид забил три гола. Игра долго не двигалась с мертвой точки, однако Слизеринцы медленно, но уверенно отрывались вперед. Внезапно воздух пронзил крик гарпии, и все головы повернулись к трибуне, где сидели рейвенкловцы и Ванесса. Прямо у тонкого лазурного флажка появился снитч. Время замедлилось, все смотрели на снитч, который кружился на одном и том же месте. За долю секунды Джинкс и Регулус направили свои метлы к снитчу. Регулус мчался на последней скорости, но Джинкс была ближе, и хоть ее метла была не такой новой, как у Блэка, она смогла вырвать победу. Волна восторга прокатилась по стадиону, и трибуны заполнились аплодисментами. Рейвенкло победили в этом матче! Барти и Пандора поднялись со своих мест и присоединились к остальным, чтобы поздравить команду с победой, но у раздевалок назрела стычка, помешавшая им. — Ш***ка защитила неумех от позора, — скалился Уоррингтон неподалеку от брезентового навеса. — Смена капитана не пошла вам на пользу. — Мы сами разберемся, Уоррингтон, — злобно махнул на него метлой Уолт. — Проваливай. Барти, Пандора и Винни наблюдали за разворачивающейся сценой со стороны и не вмешивались. Джинкс была внутри раздевалок с Ванессой и не слышала оскорблений в раздевалке, иначе последняя выцарапала бы всем слизеринцам глаза. — Простите, я не знаю гномьева. Кто-то может перевести? — гоготнул Уоррингтон, большн похожий на недоразвитого тролля, чем на человека. — Попробуй заняться его изучением — может, хоть там добьешься успеха, раз квоффл дольше трех секунд удержать не в состоянии, — поддел его Дэвид. Команда Рейвенкло издала протяжное саркастичное «у-у-у», а слизеринцы выдали еще несколько оскорблений. — Иди в жопу, Уоррингтон, — неожиданно крикнул Винни, обмотавшийся во флаг. — Разве что в твою, сладкий, — совершенно несладко улыбнулся Уоррингтон. Барти не мог понять, за кого конкретно вступился Винни: за Джинкс, за Дэвида или все-таки за Уолта. Но задумываться об этом было некогда — перебросившись парой ругательств, Винни достал палочку во имя защиты своей чести: — Импедимента! — Протего! Остолбеней! — Барти, — затрясла его Пандора. — Ты же староста! Он запаниковал. На его удачу к ним подоспел староста Слизерина, который несмотря на свою комплекцию обладал большим спектром полномочий, и разогнал спортсменов по раздевалкам. «Никакой от меня пользы» — вздохнул Барти про себя. Всю дорогу до башни он остро переживал о том, что его назначили по просьбе отца, а не потому, что его выбрал директор. Стал бы он старостой, если бы происходил из другой семьи? Неуверенность в себе и собственных силах преследовала по пятам. Вскоре на доске объявлений появилась дата первого посещения Хогсмида — через две недели. Барти собирался пригласить на прогулку Женевьеву, так как с Уолтом он до сих пор не разговаривал, а Пандора исполнилась целью устроить забег в поисках каких-то пуговиц, меняющих цвет. Она всерьез решила сделать из кусков ткани произведение искусства. Проблема заключалась в том, что каждый раз, когда Барти подходил к Женевьеве, его сковывали невидимые цепи. Она сама тоже стала закрытее, хотя иногда улыбалась ему краешками губ, если случайно ловила его взгляд. Но что еще хуже, так это ее стремительное истончение — Женевьева таяла быстрее, чем сосулька по весне. Застать ее в Большом зале было достижением, и разговоры с ней грамотно перетекали в другое русло, как бы Барти не выражал свое неспокойствие по этому поводу. Это не осталось незамеченым, правда, не совсем Женевьевой. — Иди-ка ты сюда, — Ванесса крепко схватила его за руку и выволокла из гостиной, а никто и не заметил. Барти мысленно взмолился, чтобы они не пересеклись с ним же, разнимающим первокурсников в другом коридоре. К счастью, Ванесса затащила его в один из потайных проходов за гобеленом, где любила уединяться с Джинкс, и придавила к стенке. — Прости, но ты немного не в моем вкусе, — попытался отшутиться Барти, но та стерла его кривую ухмылочку одной вздернутой бровью. — Я это прекрасно знаю, — сказала она. — И хочу обсудить с тобой этот вопрос. — Ну, давай обсудим, — миролюбивее согласился Барти. Ему достаточно болезненно впились ногтями в плечо. — Если ты, — перед носом возник указательный палец, на который скосились его глаза. — хоть как-то облажаешься, пеняй на себя. Одна ее слезинка — и ты труп. — Так я ей нравлюсь? — взбудоражился он. Ванесса замахнулась на него, и его голова рефлекторно вжалась в плечи. — Не интерпретируй мои слова, как тебе вздумается, — предупредила она. — Я лишь сказала, чтобы ты не вел себя, как придурок, ясно? — Ясно. — Она достойна самого лучшего, ты понял? — Я понял. — Повтори. Барти бестолково раскрыл пару раз рот, дергано взмахнул рукой и повторил: — Она достойна самого лучшего, и я это понимаю. — Превосходно. Она еще немного посверлила его глазами, фыркнула и вышла из прохода, оставляя за собой тяжелый дурманящий шлейф духов и всепоглощающее чувство пустоты. Что это было?.. Барти постоял в проходе с четверть часа, осмысливая произошедшее и одновременно выжидая, когда коридор покинет он из прошлого. Ванесса чрезвычайно пеклась о своих друзьях, Барти и подумать не мог, что будет так наседать на будущего кавалера Пандоры. Наверное, Ванесса и Женевьева были очень близки. А вот дружба Барти из-за учебного перегруза терпела не лучшие времена. Ночью он отправил Пандоре самолетик, вызывающий на крышу. Погода переживала короткий промежуток потепления, и на улице было не слишком холодно, хотя ветер все же трепал волосы. — Тоже не спится? — Пандора, кутаясь в мантию, вышла на площадку. Ветер распахнул дверь с такой силой, что стекло задребезжало от удара рамы о деревянную перегородку. В волосах застряла зеленая нитка, и Барти щепетильно вытащил ее. — Спасибо. — Не спится в последнее время, — выдохнул он. — Не знаю, чувствую себя каким-то немощным. Все валится из рук, ничего не получается. — У тебя прекрасные оценки по всем предметам, — удивилась Пандора. — Все получается. — Я не совсем про это, — он почесал затылок. — А про что? — Ну, — взгляд обратился к небу, наполовину затянутому серыми облаками. Желтый глаз луны проливал на них теплый свет. — Все так много от меня ждут. А что, если я не готов? — К чему? — Ко всему. — Ну приготовься, я без понятия, — смутилась Пандора и тоже запустила руку в волосы. — Прости, не знаю, что сказать. — Ничего страшного. Она вздохнула. — Когда я увидела тебя впервые, сразу почувствовала, что ты сможешь достичь чего угодно. Вот такое предчувствие. — Предчувствие? — Да, оно почти никогда меня не подводит. Просто пользуйся данными тебе возможностями. Барти вспомнил о родителях Пандоры. Иногда, возможно, предчувствия имеют наглость обманывать. Но Пандора просто из тех, кто верит в хорошее несмотря ни на что, может, ничего не случится, если и он ненадолго поверит? В этом нет ничего плохого. Единственное, будет больновато падать, когда вера и иллюзии рассеются. — У меня есть маховик времени, — наконец-то признался он, и под взглядом округлившихся до галеонов глаз Пандоры вытащил из-за шиворота крошечный артефакт. — Так я успеваю ходить на все уроки и выполнять обязанности старосты. Только никому ни слова. — Ого! — Пандора взяла песочные часы кончиками пальцев и потянула на себя, чтобы рассмотреть поближе, и Барти пришлось согнуть шею. — Ничего себе! Я подозревала, но не была уверена… Они обсудили сложности многослойной жизни Барти, и Пандора не переставала им восхищаться, а Барти все больше отнекивался, считая это восхищение незаслуженным. Все, что он делал, было не по его воле — он всего лишь марионетка в руках взрослых. — Все равно это круто, — заявила Пандора. — Даже если делаешь не по своей прихоти, ты все равно это делаешь: везде успеваешь, не нарушаешь правила маховика, учишься на отлично! Да тебе медаль надо вручить, что ты не свихнулся до сих пор! Барти улыбнулся и грубо приобнял ее, растирая костяшками макушку. Пандора ущипнула его за бок через мантию и вывернулась. — Пошли вниз, холодно здесь. И кстати, когда я говорила про «возможности», я подразумевала еще и то, что ты ни разу не ходил в Ванную старост, большое упущение! — Откуда знаешь, что не ходил? — сварливо спросил Барти, ступая с ней на мужскую лестницу. — У меня же есть маховик. — Если бы ходил, не был бы такой занудой. Я слышала, Эвелина говорила, что эта ванная просто шикарна! Он удержался от шутливого пинка. Они благополучно дошли и рухнули на диван перед камином. — Ладно, схожу как-нибудь. И кстати, — как бы между прочим вставил он, раз уж развязал узел на языке. — Мне нравится Женевьева. Раз уж сегодня день секретов, надо добить Пандору третьим для красивого числа. К тому же он так устал держать это в себе! Хотя это, похоже, секретом и не было. — Тоже мне, удивил, — ухмыльнулась Пандора. — Этого только слепой не знает. — Серьезно? — Ты смотришь на нее, как на щеночка, — захихикала она. — Или на кусок торта, того глядишь сожрешь! — Ну тебя, — он пихнул ее коленом. — Не преувеличивай. — Мы с Джинджер поспорили: я говорю, что ты в конце концов покроешься вместо веснушек сердечками, а она говорит, что у тебя глаза в сердечки превратятся. — Вы спорили обо мне?! — Он набросился на нее с подушкой. — Еще в июне! — Она выставила свою щитом. — Мерлин! — Я Пандора! После непродолжительной борьбы они успокоились и разъединились по разным углам. — И каков план? — спросила Пандора. — Я о том, что ты собираешься делать? — Хочу позвать ее в Хогсмид, если она до той поры не растворится, — он бросил на нее свирепый взгляд из-за состроенной рожицы. — А что еще можно сделать? — Не представляю, — пожала она плечами. — У меня в этих делах опыта не больше твоего, но я бы хотела чего-то неожиданного, более оригинального… — Ну, ты — не она, — буркнул он. — И то верно. Эм, а ты закончил перевод по рунам?***
Барти с нетерпением ждал вылазки в Хогсмид, но кое-что его беспокоило. Женевьева все-таки загремела в Больничное Крыло с истощением. Пропала за три дня до выходного, не показавшись ни на одном уроке, и Барти извел Ванессу вопросами, где она. — Догадайся с трех раз, — Ванесса подула на опиленные ногти и бросила на него безжизненный взгляд. Одного раза хватило с лихвой. Барти и так собирался этим вечером к мадам Помфри за своими зельями, но теперь шел втрое быстрее. Шаги гулко отдавались в тишине темного коридора. Не только его шаги. — Ох! — Бабси налетела на него из-за угла. — Что ни встреча — столкновение, привет! — Привет, — он отшагнул. — Я как раз тебя искала, — энтузиазма в ней заметно убавилось, плечи поникли. Барти приподнял брови: что ей от него нужно? — У меня немного странная просьба… Бабси пустилась в долгое и запутанное повествование, перескакивавшее с одного на другое. Все началось с того, что она без памяти влюбилась в старосту Гриффиндора — Римуса Люпина, который, однако, не ответил ей взаимностью и отшил после последнего собрания старост. А уже на следующий день к Бабси приклеился «этот безумец Поттер, от которого одни проблемы»; будучи старостой школы она ненавидела его (что очень странно, ведь Джеймс и Римус — лучшие друзья) и на все уговоры сходить с ним в Хогсмид отвечала жестким отказом. Неожиданное появление Поттера было вдвойне подозрительным, ведь до этого он только потешался над Бабси и не упускал случая подкинуть ей в сумку навозных бомб, поэтому его настойчивое преследование «точно глупый розыгрыш!». К тому же всем известно, что Джеймс все эти годы ударял за Лили Эванс из его класса: «если это способ заставить ее ревновать, я заставлю его помогать домовикам чистить туалеты!» (на этом моменте Барти подумал, что в гневе Бабси обретает схожесть со своей родственницей, а еще о том, что за милой маской, оказывается может таиться много чего страшного). Но Поттер не полез за словом в карман и пригрозил ей самым масштабным розыгрышем за все шесть лет его обучения, на что Бабси воззвала к остаткам его благородства и сослалась на свидание с несуществующим ухажером, который пригласил ее за секунду до того, как на горизонте замаячил Поттер. — И теперь я ищу, с кем мне пойти в Хогсмид, — огорошила в конце концов Бабси. — Если он увидит меня в компании подружек, беды не миновать. — А почему я? — замялся Барти, собравшийся проводить выходной в Больничном крыле. — Ну… — она спрятала глаза, и он понял, что был далеко не первым в ее списке подставных ухажеров — просто остальные отказали. — Неважно, — кашлянул он. — Извини, я не могу… — Пожалуйста! — она подняла круглые, полные слез глаза и умоляюще сложила руки. — Я освобожу тебя от патрулей на две недели! — На две недели… — опешил Барти, а в голове уже кружились фантазии об отдыхе. — На месяц! — исправилась Бабси, неправильно истолковав его выражение лица. — Идет, идет, — он схватил ее ладонь и потряс в деловом рукопожатии. — Тогда встретимся в субботу в холле. Девушка счастливо ему помахала и упорхала обратно по коридору, а Барти с тяжелыми чувствами потащился в лазарет. Прошмыгнув тенью в кабинет мадам Помфри, он забрал заказанные для него лекарства и высунулся из-за двери. Читает. — Кхе-кхе, — покашляла целительница за его спиной. — Ой, извините, — Барти выпрыгнул в палату и, не оглядываясь, полетел к единственной занятой койке в дальнем конце помещения. Женевьева в пижаме сосредоточенно вчитывалась в какой-то учебник, делая пометки карандашом. Барти приземлился на соседнюю кровать. — Привет. Она коротко на него посмотрела, закрыла книгу и начала спешно поправлять одежду, хотя с ней все было в порядке. Руки скрестились, колени подтянулись. На ней были вязаные шерстяные носки, хотя здесь было не то чтобы холодно. — Привет, — она смотрела ровно вперед, в темный прямоугольник окна. Барти тоже туда посмотрел. Ничего интересного, на Женевьеву смотреть куда приятнее. — Тебе передали домашние задания? — спросил он, не зная что еще сказать. — Да, передали, — она подняла книгу обложкой к нему. — Маггловедение. — Я думал, ты в нем спец, — он приулыбнулся. Она пожала плечами. — Знать все невозможно. Самолеты для меня до сих пор загадка… — У тебя есть друзья-магглы? — он оперся руками о мягкий больничный матрас. Если бы он лежал здесь, она бы пришла его навестить?.. А если бы они лежали на соседних кроватях… Нет, наверное, мальчиков и девочек держат поодаль… — Нет, — она отложила книгу и откинулась на подушку. — Отец маггл, оттуда знаю всякие мелочи. А у тебя? — Нет, у меня совсем нет знакомых магглов. — На ум пришли друзья Кэмпбелла. — Почти. Он обратил внимание на поднос с пустыми тарелкой и стаканом. Слишком чистыми, будто их вылизал кто-то дико голодный, либо очистил все остатки еды заклинанием. Барти очень подозрительно покосился на Женевьеву, и из него изверглась тирада: — Слушай, мы правда беспокоимся о тебе. Не потому, что нас попросили, или потому что так принято, а потому, что мы друзья. Потому что ты человек, а все люди должны нормально есть, если они не хотят умереть. Не могу догадываться о твоих мыслях, но лично меня бы очень расстроило, если бы с тобой из-за этого действительно случилось что-то непоправимое. — Ты говоришь так только потому, что я уже здесь, — уперлась она. — Будь я такой, как на первом курсе, никто не называл бы меня «другом» или даже «человеком», и ты бы не сидел здесь и не распинался. Это только потому, что я бедная, худая и несчастная! «Тебе просто нравится всех жалеть» — исходили от нее бессловестные вибрации. Барти стойко отразил их: — Ты ошибаешься. Может, для кого-то это правда так, но точно не для нас. Не буду врать, что тот случай не повлиял на меня, но если бы не он, был бы другой. Рано или поздно мы бы начали общаться в любом случае, в одном классе ведь учимся. И я давно замечал эти перемены в тебе, до того, как все дошло до этого. Послушай, пожалуйста. Ничего не случится, если ты поешь. — Ты ничего не знаешь. — Расскажи мне. Он выжидательно смотрел на нее, а она беззвучно шевелила губами, то ли проклиная его, то ли молясь о выходе мадам Помфри, которая могла бы его прогнать. — Я хочу сказать, — начал он, — что если бы у нас была такая же несуразная внешность первогодок, или если бы мы были морщинистыми стариками, или флоббер-червями, да, даже флоббер-червями, мне было бы все так же интересно обсуждать с тобой книги, музыку и всякие червячьи сплетни. Ты права — я не сталкивался с твоими проблемами и не могу судить, но я, прыщавый и большеносый заучка, — она немного улыбнулась, — хочу протянуть свою руку-макаронину и решить их вместе. — Ростбифу не устоять перед нашей мощью, — пошутила она. — Точно. Мадам Помфри вышла к ним и объявила, что время посещений закончилось. Барти попрощался и пообещал заглянуть завтра с недочитанной книгой, которую видел у Женевьевы, а при новой встрече пообещал прийти и в субботу — на выходных часы для посещений отмерялись конские. В субботний полдень Барти штыком стоял в Вестибюле и боязливо оглядывался по сторонам: ему хотелось избежать встречи с Ванессой, способной подумать что-то не то и разрушить его план по возвращению во времени для недосвидания в Больничном крыле. Бабси проскакала к нему по мраморной лестнице. На ней была плотная юбка и клетчатое пальто, а руки держали красный зонтик на случай, если срывающийся дождь перерастет во что-то более серьезное. — Куда пойдем? — спросил он, когда они вышли на дорогу в деревню. «Надеюсь не в чайную мадам Паддифут». — Может, к мадам Паддифут? — предложила Бабси. Барти зажмурился. — Только сначала надо посветиться перед Поттером, чтобы он точно увидел нас двоих. И возьми меня за руку. Давай, не стесняйся! Скрепя сердце он взял тонкие, теплые пальцы, но держал их так слабо, будто в любой момент мог сорваться на бег. Поэтому Бабси сама переплела их пальцы и активно зашагала по главной улице. — Если нужно засветиться перед Поттером, нам нужно в Зонко, — предположил он, оттягивая поход в кафе. Ладонь отчаянно мокрела, заставляя его еще больше стесняться. — Нет уж, обойдется, — Бабси наморщила нос и отпустила его руку якобы поправить челку. — Тогда в «Три метлы». Как он увидит нас в кафе для парочек? На это Бабси было нечего противопоставить, они двинулись к пабу. Внутри было довольно многолюдно: Барти окинул взглядом квиддичную команду Рейвенкло за большим столом, сгрудившуюся компашку семикурсников, нескольких хористов, включая Джона и Ашхен, и разрозненных слизеринцев, хлебавших сливочное пиво каждый сам по себе. Бабси выбрала столик, просматриваемый из любого уголка помещения, и отправила Барти делать заказ. Свидание все-таки, хоть и подставное. — Как тебя занесло в Эдинбург? — спросил он, играясь с бисерными колечками на ее пальцах. — Далековато от ФРГ. — По семейным обстоятельствам, — уклончиво ответила Бабси. — Сестра решила, что в Хогвартсе мне будет лучше. И в Британии в целом. — Сестра? — Да, моя старшая сестра. — А она, случайно, не метаморфмагиня? — Откуда ты знаешь? — изумилась она. — Да так, — уклончивость перешла к нему. — Она работает неподалеку от моего дома, доводилось один раз пересечься. Это ведь редкий дар, вот и запомнил. Бабси сощурилась. «Надеюсь, она не догадается, что я играл в этом дрянном пабе на деньги» — подумал он и сменил тему. Поттер все не появлялся в «Трех метлах», и спустя час они было хотели сами отправиться на его поиски, но вдруг звякнул дверной колокольчик, и чей-то взгляд прожег Барти затылок. Он обернулся: вход загораживала застопорившаяся Ванесса, пялившаяся на их с Бабси сцепленные поверх стола руки. — Я сейчас приду, — ломким голосом сказал он, поднимаясь на ватных ногах и сворачивая стул на пол. — Хорошо, — полувопросительно ответила Бабси и помогла поставить стул на место. Барти приближался к Ванессе, как к гипогриффу, только что не кланялся. Винни с ней не было, но из-за плеча с туманной заинтересованностью выглядывала Джинкс, сто лет как забывшая о существовании Барти. — Ты все не так поняла, — сходу заявил он. — Ну попробуй объяснить, — она выдвинула стул у ближайшего стола, ее ноздри трепетали от активного дыхания. — Внимательно слушаю. И Барти пересказал ей запутанную историю «мелкой хаффлпаффской старосты, с которой ты мило проводишь время за нашей спиной» (будто она сраслась с Женевьевой в одно целое, и Барти нанес личную обиду еще и ей). Барабаня пальцами по столу, Ванесса медленно моргала, показывая, что пока не собирается прилюдно его пороть, но достаточно близка к этому. — Слушай, — в голосе мелькнула пугающая ласка. — Беги-ка ты в Хогвартс, Крауч, пока не поздно. А я поговорю с этим твоим Поттером. Барти сглотнул. Удрав от зловещей парочки, он присел обратно к Бабси, и как по заказу в паб вошли Поттер и все его друзья. Бабси вцепилась в его руки и придвинулась, скрипя ножками по полу и прижимаясь к боку. В ухо мокро зашептали: — Когда он посмотрит в нашу сторону, сделай вид, что целуешь меня. — Чего? — опешил Барти. — Мы так не договаривались. Он знал, что Ванесса все еще следит за ними, посему допускать «поцелуя» было категорически нельзя. Поттер повернулся к ним, и Бабси больно сжала руку Барти, но но он не шевельнулся. Хоть год без патрулей, все равно нет! Ухмыльнувшись, Поттер пробрался через плотно утрамбованных посетителей к ним. — Добрый день, — он уселся напротив и, подперев подбородок руками, уставился, как кот на сливочное масло. — Как настроение? — Превосходно, — прохладно сказал Барти. — А я все думал, на кого же меня променяла Бабетхен, — растянулась тыквенная улыбка, а Бабси еще плотнее прижалась к Барти. — Рад, что оказался в пролете, раз у нее такой необычный вкус. «А ты прям красавец» — зыркнул на него Барти, но воздержался от конфликта. — Эй, очкастый, — позвала через паб Ванесса, маня пальцем. — На пару слов. — Оревуар, — отсалютовал им ничего не подозревающий Поттер. — Или как там, гутен так. — Auf Wiedersehen, — зашипела Бабси рассерженной гусыней. — Да-да, — бросил на прощание Поттер, двигаясь в расставленные лапы мантикоры. Барти повернулся к Бабси: — Так, Бабси, миссия выполнена, поэтому извини — мне нужно бежать на настоящее свидание. — Ого, — вытаращилась она. — Так у тебя есть реальная девушка? — Почти, — он быстро поморгал, торопя ее. — Давай я провожу тебя до какого-нибудь места, чтобы мы вместе вышли… Оставив Бабси у книжного, Барти поспешил в замок. В туалете четвертого этажа он отмотал время на несколько часов назад и, приведя себя в порядочный вид, важно, с расправленными плечами пошагал к лазарету, и только на входе хлопнул себя по лбу — ничего с собой не взял! «Все равно она не радуется подаркам» — успокоил он себя перед тем, как набраться смелости и войти в палату.