***
Скелетообразные кони оказались фестралами, их запрягали в школьные повозки испокон веков. Среди рейвенкловцев и гриффиндорцев, вовлеченных в обсуждение посреди урока ухода за магическими существами, их видели только Барти, Уолт, Женевьева и, неожиданно, Арнольд Спиннет, заставший дедушку в последние минуты его жизни. — Так значит, Аксель не ебанутый, — покачал головой Уолт. — М-м-м… — отозвался Барти, зачарованно смотревший, как Женевьева зарисовывает принесенную на занятие тварь, не замечая чернильного пятна на щеке. Теперь каждый раз, когда он встречал ее (а это случалось часто), внутри него что-то подпрыгивало. В их поведенческих особенностях мало что изменилось, но Барти знал, что на самом деле теперь все по-другому. Друзья махнули на них рукой, дескать, что взять с голубей. Только Ванесса злилась: Винни тоже шастал не пойми где и не раскалывался, оставив ее с одной лишь туманной Джинкс, живущей в параллельной реальности сама по себе. — Как вообще они начали встречаться? — спросил Барти у Женевьевы. Они напрвлялись к пустому кабинету на шестом этаже, где запланировали практиковаться в вызове Патронуса. Женевьева смутилась и почему-то покраснела. — Долгая история, — загадочно изрекла она и впорхнула в маленький кабинет. — О, надо бы отодвинуть парты. За окном было темно, и они зажгли факелы. Пока Барти леветировал парты, Женевьева живо объясняла, что от него требуется: — …это должно быть самое счастливое воспоминание в твоей жизни, понимаешь? Представь его во всех красках, вспомни все, что ты тогда чувствовал… — А что ты представляла? — Безнадежно спросил Барти, не припомнивший ни одного достойного воспоминания. — Хотя такое, наверное, бестактно спрашивать. Она согласно помычала. Он мог бы назвать своим самым счастливым воспоминанием концерт Сильвестра Уайта, если бы не налет Пожирателей. Или свой прошлый день рождения, если бы не смертельная усталость от подготовки к экзаменам и убийство профессора Крика. Летний поход в лавку Олливандеров, если бы не приход той Пожирательницы… — Такое чувство, что все мои счастливые моменты сознательно испорчены самой судьбой, — пожаловался он спустя пять минут раздумий. — Ничего не приходит на ум. Созданная для примера лягушка, прыгая по воздуху, оставляла серебристый след. Барти любовался ей, гадая, какую же форму примет его Патронус. — Совсем? — Поникла Женевьева. — Как жаль. Признаюсь, я думала о том, как ты приходил ко мне в Пасху. — Правда? — Екнуло в Барти, и он закрыл улыбку ладонью. — Эм, я тогда беспокоился о тебе, так что воспоминание не из самых счастливых. — Прости, — лягушка погасла. — Я не хотела, чтобы кто-то об этом переживал. «У тебя скверно получилось» — Барти поджал губы, ничего не говоря. — Попробую одну идею, — засучил он рукав и сосредоточился. Поздняя весна, первый курс. Он ставит на проигрыватель пластинку «Sex Ino» и захлебывается восторгом… — Экспекто Патронум! Ничего. Пока что. — Недостаточно счастливое, — буркнул он. — Попробуй еще, это же первы… — Есть другое. Он держит корзинку в Запретном лесу, пока профессор Беллами собирает травы для мадам Помфри. Пандора ехидно смотрит на него… — Экспекто Патронум! — Безрезультатно. — Ну, на это я не рассчитывал. Вспомнил еще кое-что. — Давай, — подбодрила Женевьева. Барти не был уверен и в этом воспоминании тоже, ведь оно однозначно не из хороших. Маленький хаффлпаффец свернулся в дрожащий комок в углу чулана, боясь поднять глаза на потерявшего контроль старшекурсника. За Барти гонятся старосты, но он чудом спасается, а потом… — Экспекто Патронум! Если в прошлые разы палочка хоть немного отдавала теплом, сейчас пальцы сковало мертвым холодом. Барти разочарованно опустил руку. — Может, надо подождать, пока не появится нормальное воспоминание? — Он до последнего отрицал, что проблема кроется внутри него. Не может так быть, что какая-то магия окажется ему неподвластна. Он изучает двенадцать дисциплин одновременно, и делает это на высшем уровне. Разве этого уровня мастерства недостаточно?! — Не знаю, — пожала плечами Женевьева. Она успела наколдовать новую лягушку, и та уверенно рассекала пространство над их головами. — Так всю жизнь прождать можно. — А можно не ждать и сделать его сейчас. Их взгляды встретились в полумраке, освещённом призрачным Патронусом и парой факелов. Барти взял её за руку, словно извиняясь за свою дерзость. Женевьева посмотрела на него смущенно, но с улыбкой на лице. Он наклонился, и земля ушла из-под ног, сверху будто полилась тёплая смола, запечатавшая их обоих во времени. Пальцы его тронули мягкий подбородок и не прерывали касания все время, пока распускались утонувшие в смоле цветы. — Сейчас точно должно получиться, — прошептала Женевьева, вдыхая влажным ртом воздух. — Да, — ответил он и снова накрыл ее губы. Нельзя утвержать, что это — его лучшее счастливое воспоминание, но сейчас, по крайней мере, Барти переполняло столько счастья, что Патронус не мог не получиться. — Экспекто Патронум! — В приподнятом настроении он широко взмахнул палочкой, и из кончика вырвались слабые молочные искры, на вид хуже, чем первая эякуляция. Барти сдался: — Нахуй это. Что-то же должно у меня не получаться… — Не расстраивайся, — Женевьева приобняла его руку. — У меня тоже долго не получалось. Может, ты недостаточно сосредоточен? Барти дерганно повел плечом. Его накрыло самобичевание, хотелось уйти и дуться в одиночестве, но раз они теперь «типа, вместе», подобный номер не прокатит. Как же это все сложно… — Попробую потом, — он грубо открыл дверь и вышагнул наружу. — Пошли обратно, у меня недоделано зельеварение и уход за магическими существами — тот идиотский рисунок, о, Мерлин, и руны тоже… — Я могу нарисовать тебе рисунок, — предложила выбежавшая за ним Женевьева, и его слабо кольнула совесть. — Спасибо, — он нежно взял ее за руку. — Благодаря тебе я посплю чуть дольше. Выполнив все задания, Барти из последних сил заполз в постель, лег и уставился в полог. Его одолевали сложные, непонятные чувства: ему нравилась, правда нравилась Женевьева, а может, нравился придуманный им образ, а не она сама, такая непредсказуемая и непохожая на слабую, безвольную принцессу из книжки. Может, это не так уж и плохо, ведь до этого Барти заглядывался на уверенных в себе девушек… и женщин… Спустя час сон так и не пришел. Как по заказу в руку прошуршало самолетное послание от Пандоры: «Как дела с Патронусом?». Он рассказал ей о намерении освоить этот раздел магии, поэтому не удивился вопросу. «Хреново. Ничего не получилось. Все мои воспоминания оказались неподходящими» — нацарапал он кончиком поломанного пера. Через минуту самолетик вернулся, на крыле Пандора оставила короткое «жду внизу». Барти не хотелось вставать и, тем более, куда-то идти, но в противном случае Пандора бы сама поднялась к нему и перебудила всех своим вторжением. Вялым слизнем он вытек на лестницу и, прижимая основание ладони к ноющему лбу, спустился в гостиную. — Что, совсем ни одного хорошенького воспоминания? — Затормошила его Пандора. Барти зажмурился и легонько оттолкнул ее: — Ничего не сработало. — Даже твой день рождения? Знаешь, я вспомнила, как мы носились вокруг костра и — на-ка! Экспекто Патронум! Из палочки вырвалось облачко вытянутой формы, похожее на лосося. Повиляв хвостом, рыба рассеялась в воздухе. — Пока не могу удерживать его долго, — напротив, радостно сообщила Пандора. Барти нахмурился. — Когда я думаю о дне рождении, сразу вспоминаю Крика, — и собрание слизеринцев. Барти плюхнулся в кресло и подобрал ноги. — И так со всеми воспоминаниями, всегда вмешивается какая-то лажа. Пандора сбросила с подлокотника его руку и, присев рядом, встрепала его соломенные волосы. — А ты выдумай что-нибудь. Никто не говорил, что воспоминание должно быть настоящим, — предложила она. — Что, серьезно? — Барти сдул упавшую на глаза челку. Рука Пандоры переместилась на его щеку, колючую от щетины. — Черт, хватит меня трогать! Я устал! — Пф, — фыркнула Пандора, но руку убрала. Он закрыл глаза и вместо того, чтобы провалиться в сон, представил давнишнюю мечту, где он, Уолт и Пандора припеваючи живут в центре мирного Лондона. Может, это и был сон, которого он так долго ждал… — Экспекто Патронум, — не поднимая отяжелевших век, в полном блаженстве он сделал палочкой круг. Пандора издала восторженный визг. Барти мгновенно вытаращил глаза, успев заметить то ли какие-то перья, то ли раззинутую клыкастую пасть. — Это что было? — Недоуменно спросил он. Если его Патронусом стала ворона… — Похоже на крокодила, — прыснула Пандора. — С крыльями? — Попробуй еще раз. Еще раз не получилось. Язык заплетался, повторяя формулу в десятый раз. Барти решил, что попробует позднее, но ни на следующий день, ни через неделю, ни через год пробел в навыках так и не устранился. Его маленькое несовершенство.***
Бристоль
— Я пойду, прогуляюсь. — Конечно, дорогуша, иди-иди. Винни пересчитал маггловские банкноты и засунул их в карман летних брюк. Стоял знойный полдень, в доме его бабушки было невыносимо душно. Мечты о прогулке и, может, задержке в кафе-мороженом, не покидали Винни с самого приезда в это место. Его родители остались в еще более жаркой Аризоне, его старая комната — в проданном поместье в Суссексе. Он не скучал ни по тому, ни по другому, потому что здесь, в Бристоле, он обрел свободу. — До вечера, ба, — Винни клюнул бабушку в щеку и бодро сбежал с крыльца скромного коттеджа, точно такого же, как справа, и слева, и прямо напротив. День прошел великолепно, следущий еще лучше. Летние каникулы Винни кому-то другому могли показаться скучными и однообразными, но для него это был самый замечательный период в жизни. Он мог есть что и когда угодно, читать «вульгарные» журналы и слушать «грязную» музыку, свободно переписываться с друзьями, а еще смотреть маггловский телевизор и перемещаться по второму по величине городу Англии во всех мыслимых направлениях. В августе пришел список учебников, и Винни самостоятельно поехал в Косой переулок на маггловском поезде. Кроме книг и ингридиентов для зелий ему особо ничего не требовалось, но было бы неплохо заглянуть к мадам Малкин за новой мантией — он неплохо вытянулся (и расширился) за четвертый курс. — Мне только школьную мантию, — лучезарно улыбнулся он, и линейки тут же бросились измерять его. Стоявшая на стуле маленькая девочка смотрела на него во все глаза, вернее, на его отросшие шоколадные кудри, вившиеся вдоль шеи. — Только мантию? — переспросила молодая швея. — Обратите внимание на новую коллекцию брюк, еще у нас есть мужские жилетки… — Нет-нет, — замахал руками Винни, и одна из мягких измерительных лент шлепнула его, приказывая стоять ровно. По возвращении домой бабушка задала точно такой же вопрос. — И чегой-то только один плащ? У тебя вона штаны короткие вже, и рубаха ель застегивается. Вырос великанище! — Я посмотрю что-нибудь здесь, — пообещал Винни, не переставая уминать ее стряпню за обе щеки. — В Лондоне мне ничего не понравилось. Шатаясь по главным улицам Бристоля, он заприметил множество мелких маггловских лавочек, занимавшихся перепродажей одежды и всяких мелочей. Проще говоря, барахолки. В первом же, почти безлюдном магазинчике, где сырой воздух гоняли вентиляторы, Винни набрал целую кипу вещей. — Да не буду я ничего красть, — ругался он возле примерочных. — И что, что это юбка? — Вы же не будете ее примерять! — Упиралась продавщица, вцепившаяся в юбку и несколько платьев. — Отдай! — Рыкнул Винни и с силой вырвал одежду, после чего задернул шторку так, что перекладина чуть не слетела. — Я примерю все, до последнего шарфика, а ты, значит, стой здесь и принимай все, что мне не понравится. Он сдержал слово, показывая ей каждый образ, а испугавшаяся взбрендившего парня продавщица не посмела уходить далеко. — Ну как? — Шторка отъехала в шестой, последний раз. К этому моменту тряпочная кипа почти полностью переехала в руки женщины. — Неплохо сидит, но эти цвета… У меня даже заболели глаза. Под нечленораздельное блеяние Винни повертелся перед зеркалом и скрылся, чтобы переодеться в свою одежду. В этом магазине он оплатил только блузку, во втором — две юбки разной длины, в третьем — платье, бусы из поддельного жемчуга и шляпку, в четвертом со дна контейнера откопалась прелестная сумочка… Все стоило сущие пенсы, он мог бы, при желании, набить обновками целый шкаф. Магглы неодобрительно косились на него. Было ясно, как день, что волшебники отнесутся к этому еще хуже, но прочувствовашего вкус свободы Винни это не волновало. Как-нибудь переживут, не удавятся. Ну, а если удавятся, это не его проблемы. Идя по улице с полными пакетами, он подумал, что к юбке понадобятся нейлоновые колготки, и завернул в обычный магазин с новыми вещами. — Вам подсказать?.. — Пискнули ему под руку. — В-вы знаете нужный размер? — Самый большой, — с сарказмом ответил Винни. — Моя сестра-двойняшка точно таких же размеров, как и я. — Ох… Ох, такое надо посмотреть на складе… Пищалка умчалась, а Винни опустил пакеты на пол. День был долгий, и лучше бы ему окончиться двумя шариками в кафе-мороженом. — Привет. Винни резко обернулся. Брови приподнялись сами собой. — Привет, — не без удивления сказал он. — Неожиданно тебя здесь встретить. — Могу сказать то же самое, — Эван Розье косо приулыбнулся и загоревшей рукой зачесал волосы назад. — Что ты здесь делаешь? — Я здесь живу. С недавних пор. — Я тоже здесь живу. С давних пор. Всю жизнь, вообще-то. В школе Винни никогда не общался с Эваном напрямую. Он казался ему скользским подхалимом, неприятным в общении, к тому же тот вращался в темных кругах слизеринских негодяев. Вырванный из школьных декораций Эван выглядел как-то неправильно, даже незнакомо. Тонкие пальцы теребили шелковый платок с биркой, с лица не сходила вежливая, но не искуственная улыбка. — Вот, самый большой размер, — выбежавшая пискля всучила Винни сразу три упаковки. — Больше нет, это последние! Подобрав пакеты, Винни безмятежно прошелся к кассе. Эван последовал за ним. — Шоппинг? — спросил он, осторожно заглядывая в пакеты. — Ого-о, что за красота? — Насмотрелся журналов и захотел поэкспериментировать с имиджем, — хмыкнул Винни, доставая маггловские деньги. — Читаешь «Twig»? — Ну конечно, что за вопросы? — Воодушевился Эван и осторожно подложил платок рядом. Продавщица одарила их странным взглядом. — Слушай, — он приподнялся на носках, чтобы сказать Винни на ухо. — А ты можешь расплатиться за меня этими маггловскими деньгами? Я верну галеон, как выйдем. — Без проблем, — Винни подтянул платок к колготкам. — Это тоже, пожалуйста. В пустом переулке Эван сунул Винни золотую монету в карман, так как руки были заняты пакетами. — Понимаешь, — объяснялся он. — В Косом переулке я не могу купить то, что хочу — сам знаешь, родители и все такое. А здесь нет волшебных магазиновю Кстати, ты действительно хочешь напялить на себя эти штуки? — Ну да, а что? — Я мог бы посетовать на маггловские замашки, но тебе это, вероятно, не понравится… — Не понравится, — согласился Винни. — …ты же, вроде как, даже маггловедение изучаешь… — Изучаю. — …поэтому ограничусь простым «а что скажут твои родители»? Вы, Сайксы, консервативная семейка. Они вышли на перекресток и замедлились. Винни пожал плечами. — Ничего не скажут, они в Америке. Я живу у бабушки, а она вряд ли об этом, — он тряхнул пакетами, — узнает. — Понятно, — с завистью вздохнул Эван. — Ладно, пока. Мне в другую сторону. Винни остановился. Эван, вроде, не такой уж противный, и не полил его дерьмом за «маггловские пристрастия» и «женскую» одежду. И он читал «Twig». И поговаривали — Уолтер Финниган поговаривал —, что Эван г*****й. Уолтер вообще много чего любил понаговаривать, про Винни в том числе — для самого Винни это не было секретом. — Хочешь заглянуть? — Окликнул Винни удаляющуюся спину, узкую и изящную. А может, он окликнул покачивающиеся при ходьбе бедра. — Покажу, что маггловская мода не хуже нашей. — Ого, — обернулся Эван, и что-то хищное блестнуло в его глазах. Радар внутри Винни засигналил громче, чем лестница в спальни девочек в Хогвартсе. — Ну покажи. — Только я не в хоромах живу, — предупредил Винни. — Всякое бывает, — Эван развернулся всем корпусом, закрывая вид на свою красивую спину. — Я постараюсь держать язык за зубами. — Я этого не просил, — вошедший в флитровальный раж Винни не удержался от подмигивания, от которого Эван покрылся розовыми пятнами. Прошмыгнув мимо заснувшей перед телевизором бабушки Винни, они закрылись в его комнате. Эван зажимался, топчась на одном месте, и все болтал о пока единственной известной общей теме — журнале «Twig» . Винни беззастенчиво переодевался, представая перед ним, отводящим глаза, то в одном, то в другом образе, один краше предыдущего. — Очень красиво, — оценил Эван блузку с объемным воротником и юбку-карандаш. — А ты в школу так пойдешь? — Конечно. Не пылиться же этому добру здесь. — Минни будет в шоке. — Справится. Она сильная женщина. Винни натянул колготки, не соблазнительно, чтобы не смущать и без этого растерянного слизеринца. — Не хватает туфлей, — заметил Эван. — С каблуком. — Можем поискать, завтра или послезавтра. Это лето Винни никогда бы не назвал «скучным», и то, что иногда два шарика мороженого приходилось менять на два других, пока спрятанных в чужих штанах, не сделало его хуже.