Sky in his eyes

Выйти на улицу, чтобы посмотреть на фейерверки оттуда, предложила Эмма. Норман поначалу отказывался: всё-таки за окном шёл небольшой снег, да и термометр показывал -15 градусов. Идти куда-то в такую погоду не особо хотелось, однако она так умоляла его сходить, так жалобно на него смотрела, что он в конце концов сдался под её натиском. Она тогда победоносно улыбнулась, крепко обняла его, и он в тот момент подумал, что оно всё-таки того стоило. И он, надо сказать, не ошибся: смотреть на фейерверки с улицы, где было всё прекрасно видно, оказалось занятием крайне завораживающим. На небе один за другим расцветали разнообразные узоры в виде цветков, надписей с поздравлениями и просто какими-то незамысловатыми картинками, и они оба не могли отвести от них глаз. Правда, в какой-то момент Норман переключился с салютов на Эмму, которая казалась ему куда красивее. Собственно, именно поэтому сейчас он смотрел только на неё. В её больших зелёных глазах, искрящихся искренней детской радостью, отражались огни фейерверков, и это выглядело настолько завораживающе, что он совсем не мог оторваться. Вместо этого лишь с неприкрытым восхищением глядел на неё, ловил каждую улыбку, любовался. А внутри у него в это мгновение порхали сотни, нет, тысячи изумрудных бабочек, таких маленьких и хрупких, как стекло. Они водили хороводы внизу живота, щекотали его изнутри своими маленькими крылышками, и оттого Норману становилось по-особенному приятно. По грудной клетке разливалось согревающее тепло, сердце взволнованно трепетало. Он чувствовал себя настолько хорошо, что ему даже начало казаться, будто у него за спиной выросли крылья, готовые вот-вот вознести его на небеса. И ему хотелось бы, чтобы это упоительное мгновенье счастья продлилось как можно дольше. Хотелось стоять тут, на холодной заснеженной улице, и смотреть на такую красивую и прекрасную Эмму вечность, хотелось любоваться ею, хотелось, в конце концов, просто находиться рядом с ней так близко. Однако ничто, к сожалению, не вечно, и всему рано или поздно приходил конец. Вот и сейчас, как бы прискорбно это ни было, Норману пришлось вернуться обратно в реальность. Потому что в какой-то момент Эмма, по всей видимости, заметила, что на неё откровенно пялятся, и повернулась в его сторону. Когда их взгляды встретились, он вздрогнул, и по всему его телу пробежалась лёгкая дрожь. Щёки мгновенно покрылись стыдливым румянцем, сердце гулко забилось в груди. Норману сделалось невероятно стыдно, пускай какой-то частью разума он и понимал, что не сделал ничего такого, и он поспешил спрятать лицо в белоснежном вязаном шарфе. Эмма же на такую его реакцию лишь негромко рассмеялась, прикрыв рот ладонью. — Боже, снежок, ты такой забавный, — смеясь, сказала она. Норману от её слов стало ещё более неловко, и он отвёл взгляд. — П-прости… Я не хотел так пялиться… — заикаясь не то от смущения, не то от холода, не то от всего вместе, пробормотал он. — Да ладно, не оправдывайся ты. Всё равно я на тебя не злюсь, — Эмма махнула рукой и поправила свой шарф, немного съехавший на плечо. — Но мне всё же интересно, что такого ты во мне разглядел? Неужто я лучше фейерверков? Или, быть может, у меня что-то на лице? — она склонила голову набок, и антенна, вечно стоявшая торчком на её макушке, тоже заинтересованно наклонилась. — Н-нет… То есть да… То есть… — Норман растерялся. Слова Эммы ещё больше смутили его, и потому он только сильнее разнервничался. На помощь ему, как ни странно, пришёл снег. Несколько маленьких снежинок опустились ей на волосы и ресницы, и он, заметив это, сказал: — Снег. У тебя в волосах запутались снежинки. Это выглядит красиво, вот. Эмма вздрогнула и похлопала глазами, после чего медленно дотронулась до своих волос. Несколько секунд она стояла, трогая спутавшиеся рыжие кудряшки, а после на её щеках проступил лёгкий пунцовый румянец. Отведя взгляд, она пробормотала: — Вот значит как, снежинки, значит… Спасибо. Твои тоже красиво выглядят. — Мои? — смущение Нормана вмиг сменилось удивлением, и он так же дотронулся до своей головы. И действительно, в его волосах так же, как и у Эммы, запутались мелкие снежинки. Видимо, он так увлёкся, когда разглядывал её, что совсем их не заметил. — Ох, и правда… Полагаю, это значит, что нам пора потихоньку возвращаться домой, — он неловко улыбнулся и стал аккуратно стряхивать их и со своих, и с её волос. — Угу. Всё равно фейерверки уже заканчиваются, — Эмма кивнула и потеплее закуталась в куртку. Норман аккуратно взял её за руку, и они вместе направились домой.