Завеса смерти

Подойдя к распределителю, Эва заметно оробела, спрятавшись за широкими плечами Рэймсса. Мужчина улыбнулся, но комментировать ее действия не стал, уверенно выступив вперед. — Господин, мы желали бы заселиться вместе, если это возможно. Распределитель Имхотеп — пожилой мужчина лет сорока* — недоверчиво вгляделся в парочку. — Вместе с кем? Черномаг вовремя остановил глаза от порыва закатиться и пояснил: — Друг с другом, разумеется. Отдельно от прочих, если возможно. Лицо распределителя мгновенно налилось кровью. Выпучив глаза, он ткнул пальцем в грудь стоявшего прямо перед ним Рэймсса. — Для чего это, а? Развратничать захотели? Посреди важнейшей миссии господина эпистата?! Может, нам всем ещё от работы вас освободить? Чтобы жили себе в удовольствие?! Шезму выставил вперед ладони, успокаивая не на шутку разошедшегося писца. — Пожалуйста, к чему крики? Мы же все здесь взрослые люди. Разве невозможно решить проблему конструктивно? — низкий бархатистый голос действовал на собеседника магнетически. — Эвтида — моя нареченная. Вот у нее и кольцо на пальце имеется, мною подаренное. Так ведь, любимая? Эва с готовностью кивнула. — Все так, как мой нареченный говорит, господин. Свадьбу отложили из-за работы здесь — не осмелились перечить господину эпистату. Хворь бушует, не до того. Несмотря на сохранявшийся грозный вид, у Имхотепа — и это было очевидно — пыла заметно поубавилось. — Ну-с, колечко ты ей и просто так подарить мог. Ни о чем не говорит. Разбираться надо, — внезапно распределитель поднял глаза и посмотрел куда-то позади них. — Верховный эпистат. Писарь склонился в почтении, а Рэймсс с Эвтидой испуганно обернулись. Перед ними стоял Амен собственной персоной. Солнце практически село, так что мужчина избавился от скрывавшей его накидки, являя миру белизну своей кожи. Шезму торопливо поклонились. — Что здесь происходит? — лениво растягивая слова, поинтересовался охотник. — Имхотеп, в чем дело? Люди ждут. Почему застряли на этих двух? Краем глаза Эвтида приметила приблизившихся к ним Реммао и Дию. — Да вот, — развел руками с зажатыми в ладонях свитками распределитель. — Заявились ко мне и вещают о том, что желают вместе жить. Рэймсс выглядел спокойно и уверенно, но глаза Амена, скользнувшие по нему, недобро сверкнули. — Женщин и мужчин, не являющихся родственниками, вместе не заселяем. Блуд не поощряем. Или ты вчера родился, Имхотеп? — не скрывая издевки, поинтересовался у писаря эпистат. Вокруг них уже собралась заметная толпа, среди которой были как обычные участники экспедиции, включая лекарей, поваров, писцов, так и приближенные к Амену охотники. С любопытством взирали на разыгравшуюся сцену, улыбаясь и перешептываясь. «Да, слава пришла, когда ее не звали» — с горечью подумала Эва. — Они утверждают, что помолвлены. Голова Амена резко дернулась. Наконец он посмотрел прямо в глаза девушке-виновнице переполоха. Эвтиде показалось, что она увидела в них… ревность? «Да ну, глупости какие. Померещится же» — одернула себя девушка, глядя в рассерженное лицо своего мучителя. — Замуж за него собралась, Эвтида? — наконец произнес охотник. Несколько зевак повернули головы в ее сторону. Шезму уверенно расправила плечи и, взяв Рэймсса под руку, заявила гордо: — Да, — протянула эпистату руку с колечком. Понаблюдав за переливающейся в закатных лучах драгоценностью с полминуты, Амен вновь взглянул на нее. — Почему не говорила мне? — Не ведала, что главному охотнику фараона есть дело до людских сношений. Бесцветные брови эпистата взлетели вверх к линии роста волос, да так там и застряли. — Дерзишь, горе-писарь? Эва, хлебнувшая достаточно проблем от этого человека, упорно стояла на своем. — Нет, господин, правду говорю. Откуда мне было знать, что об обручении надо теперь докладывать охотникам. Рейс слегка дернул девушку за локоток, намекая «повежливей». Судя по жилке, четко обозначавшейся на белоснежном виске Амена, запахло жареным. Внезапно спасение пришло, откуда не ждали. — Господин верховный эпистат, — вкрадчиво зашелестел подошедший Реммао. — Прости юных влюбленных, ибо не ведают, что речи их дерзки и порой оскорбительны. Они не желают зла, лишь защищают свой союз. Позволь мне, как старшему брату и опекуну жениха, подтвердить сейчас пред тобой правдивость сказанного ими. Дия, которую наставник приволок с собой за руку, поспешно закивала. — И я, как подруга и сожительница Эвтиды, с которой мы делим жилье при храме Тота со времени начала обучения, ручаюсь за искренность и чистоту их намерений. «Спасибо тебе, милая» — взглядом сказала ей Эва. — У тебя верные товарищи, горе-писарь, — оказалось, все это время Амен продолжал смотреть на девушку. — Цени их поддержку, она тебе ещё пригодится. Слова звучали двусмысленно. Эвтида почувствовала, как ее пальцы дрогнули: психика после изнурительной поездки начала подводить. Рэймссу надоела эта игра в недосказанности, подпитываемая манипуляциями Амена, и он выступил вперед, прикрывая собой суженую перед эпистатом: — При всем уважении, господин, никто не предполагал, что это станет проблемой. Мы честно обучались, слушались ваших приказов и следовали за вами всюду. Не лгали и не скрывали ничего намеренно. Нас не в чем упрекнуть. Я прошу вас остановить этот спектакль, велеть людям разойтись и распределить нас в любое доступное жилье. Мы с ног валимся после долгой дороги. Шезму искренне изображал оскорбленного праведника. Если бы Эва не нервничала так сильно, она обязательно восхитилась бы актерскими навыками Рэйма. Впрочем, рокочущий гнев в нижнем регистре его баритона был вполне себе правдив. Заручившись согласием Эвтиды, он почувствовал, как в его груди начали неумолимо разрастаться не поддающиеся контролю стремления защищать, покровительствовать, отстаивать свою женщину перед любыми посягательствами. А Амен посягал. Рэймсс видел это. Видел хищнический блеск в неестественно светлых глазах. Видел жестокость, подозрение. Видел интерес. Он ненавидел эпистата за это. Ненавидел всем сердцем. — Что ж. Вы объяснились и предоставили поручителей. У меня нет поводов не доверять вам, — охотник выдавил кривоватую улыбку, выглядевшую столь же неестественно, сколь он сам выглядел среди смуглых и темноволосых египтян. — Но если я вдруг узнаю, что вы солгали, поверьте, наказание вам не понравится. С этими словами эпистат развернулся и дал толпе знак расходиться. Имхотеп неловко кашлянул и называл «молодоженам» дом, который они могли занять. Попрощавшись с Реммао и Дией, парочка двинулась в нужном направлении. Спустя пару минут они были на месте. Постройка не представляла из себя ничего особенного: одноэтажное здание с плоской крышей, гораздо скромнее дома Рэймсса в Гермополе. Но они были счастливы. Счастливы наконец-то отдохнуть, вытянуть усталые ноги. Счастливы умыться и перекусить незамысловатой едой. Счастливы хоть ненадолго избавиться от гнетущего надзора охотников и необходимости лгать. Счастливы быть вместе и любить друг друга открыто, без страха быть пойманными и осужденными.