***
Перемены в жизни — это процесс, который может быть осознанным или неосознанным, вызванный внутренними или внешними факторами. Перемены могут быть положительными или отрицательными, целенаправленными или внезапно возникшими. Одни направлены на позитивные изменения, которые организовывает сам человек, а другие могут возникнуть внезапно и завести нас во тьму. К ним мы бываем не готовы. Но тем не менее перемены — это развитие, это прогресс в нашей жизни.***
— Чонин-а! — Гю! Объятия двух друзей были очень долгожданными, поэтому омеги не могли друг от друга оторваться, стоя посреди людной улицы. Чонин крепко обнимал своего громкого и безумно прекрасного друга, с которым они последний раз виделись на свадьбе, где Чхве Бомгю, будучи его свидетелем, блистал везде: от праздничной речи, от которой хотелось то смеяться (из-за веселых историй, связанных с Чонином), то рыдать (из-за искренних пожеланий молодой чете Бан), до танцпола, где Бомгю отплясывал как в последний раз. — Замужний мой омежка! Ну как ты?! Как прошёл медовый месяц?! Карапузика в животике ещё нет? — карикатурно подмигнул Бомгю и начал лапать Чонина за, между прочим, подтянутый и натренированный животик. — Я… — слова Чонина утонули в его смехе. — Реально?! Поздравляю! Чур я крёстный! Если альфа — назовём!.. — Да подожди, — ещё громче засмеялся Чонин, крепче обнявшись с другом. — Я не беременный, медовый месяц прошёл шикарно, меня залюбили до звёздочек перед глазами! — Оу, как же я рад! Как там поживает наш «Гю, ты не поверишь, это мужчина мечты!», ну? — Чанни передаёт тебе привет. У нас всё прекрасно. — Конечно прекрасно! Счастливый! Загорелый! Вижу, ты доволен медовым месяцем! Бомгю уже тащил его за руку к их любимому месту, чтобы вкусно покушать. Это был небольшой ресторанчик на одной из более менее тихих улочек центра города, где было много камерных и милых заведений, куда любили ходить молодые люди. Пока они весело шагали по горячему асфальту, серое небо становилось всё темнее — сгущались облака, желая пролить на землю прохладительные капли дождя, который настиг Чонина и Бомгю, когда до ресторанчика оставалось пройти одно здание. Друзья взвизгнули, когда почувствовали капли на своих макушках, и побежали к месту назначения, чтобы не успеть промокнуть. Ресторанчик встретил омег пряными ароматами и расслабляющей музыкой. Небольшой зал был выполнен с коричневых и зеленых тонах, а обильное количество растений, раскинувших свои листья на тонких подоконниках и стеллажах. — Как прошёл переезд? — спросил Бомгю, когда они сели за столик у окна. Омега откинул назад длинные тёмные волосы, разбавленные мелкими белыми прядями, придающими парню немного бунтарства. Вообще Чхве иногда был ещё той заводилой, особенно когда подстрекал Чонина на выходных отправиться искать приключения на их тощие омежьи задницы. — Хорошо, мы практически ничего не делали, только мелкими вещами занимались. Чан закупил всё новое: мебель, технику, белый кухонный гарнитур, который я очень хотел, бригада сделала ремонт. На мне было немного уюта, большинство вещей я заказал по интернету, но и смог вытащить Чана в магазин. Мы чуть не поссорились из-за люстры для гостиной, представляешь? Ему не нравились прозрачные висюльки, а сам выбрал какую-то плоскую круглую и белую. — А сколько ещё такого будет? «Дорогой, почему не помыта посуда? Почему ты заказал пиццу с ананасами, смерти моей хочешь? Что значит твоя мама приезжает завтра? Я хочу, чтоб у нас родился омега, а не альфа». — Ну отношения это не всегда легко. Я понимаю, что могут быть конфликты, но я слишком влюблён в Чана, поэтому буду стараться быстро пресекать все ссоры! — Ну-ну, помни, что сказал тебе твой дядя перед свадьбой! Брак — это добровольное рабство! — Я согласен с этим, если будут наручники. — Не посвящай меня в свои сексуальные фантазии, — пробубнил Бомгю, смотря на ухмыляющегося Чонина. — Район-то хороший? Поди какой-то семейный пригород как в фильмах. — По сути да, большой дом, сад… Соседи поголовно семейные люди. Мы уже успели познакомиться с каждым. — Ну вы быстрые! — Не мы, а они. После переезда к нам пришёл наш сосед-омега Феликс… Он безумно милый, Гю! У него замечательный муж и трое детишек-омежек! — Трое омежек?! — выпучил глаза Чхве. — Вот это он папа герой! — Потом семейство Ли, Чхве, Ким, Хван. Все безумно приветливые. Нас с Чаном пригласили в эту пятницу на посиделки. Их устраивали Хваны, всё было на высшем уровне. Так приятно было со всеми общаться и веселиться. Только вот Хваны… — Что? — Я не знаю, что у них в отношениях, но там явно что-то происходит. — А с чего ты так решил? — Напряжённые они, особенно омега… Сынмин конечно выглядит очень презентабельно, но… Он как будто скован и не может контактировать с мужем. А ещё я случайно спросил его про детей — он ответил, что у них их нет, таким голосом, что я понял, что не надо больше касаться этой темы. — Всякое в жизни людей бывает, Чонин-а, и не нам судить о том, что они прячут за стенами своего дома. Может в ссоре, может детей не могут иметь, а хотят. Следующие пару минут омеги молча ели, наслаждаясь в очередной раз прекрасной кухней ресторанчика. Когда с основным блюдом — пибимпабом — было покончено, и омегам принесли по айс американо и пирожному, Чонин решил сменить тему и наконец-то спросить Бомгю о том, что молодого мистера Бана интересовало: — Так, а теперь рассказывай, что это за альфа такой?! — омега наклонился вперёд, ударив по столу ладонями. Бомгю наигранно испуганно вздохнул и захохотал. — Странный он, — мечтательно улыбнулся Чхве, — но мне нравится! — Странный? — захлопал глазками Чонин. — Ну типа… Он мне фокусы показывал! — Фокусы? Палец что-ли отрывал? — засмеялся Бан. — Нет! Карточные! И с монетами! И с цветочками! Глаза у Бомгю светятся, как у ребёнка, увидевшего чудо. Чхве всегда было легко удивить и заставить появиться на его лице детский восторг. — Это магия! — Или ловкость рук. — Это похоже на магию! А ещё он мне лего Гарри Поттер подарил, — покраснел Бомгю, прижав ладони к щекам. — Ого, так он уже так активно ухаживает за тобой. И как же зовут этого очаровательного альфу? — Кан Тэхён! — Кан Бомгю… — зажмурился Чонин, пробуя сочетание имени друга и фамилии его ухажера. — Звучит! — Ой, не спеши! — А вдруг через пол года уже тебя к алтарю поведём? Вы уже спали друг с другом? — Чонин-а!!!***
Дождь в начале лета зачастил. Вот и сейчас темные тучи укрыли небо, нагнетая атмосферу. На кладбище за городом было много народу. Перед двумя свежими могилами собрались скорбящие близкие в черных одеждах под зонтиками. Трава была мокрой, земля влажной, обувь всех гостей была запачкана, а каблуки туфель омег тонули в вязкой грязи. Все положенные ритуалы уже закончились, но гости пока что не спешили расходиться, продолжая молчать. Перед тёмной толпой, ближе к краю стоял высокий и статный Сынмин, который еле мог держаться на тонких ногах, из-за чего он держался за локоть стоящего рядом с ним Хёнджина, который в свободной руке держал большой чёрный зонтик, скрывая себя и супруга не только от дождя, но и ото всех окружавших их людей. Наконец-то скорбящие начали расходиться. Первыми покидали кладбище коллеги и знакомые, потом друзья, пока не остались лишь родственники. Сынмин всю церемонию стоял неподвижно, смотря в никуда потухшим взглядом поверх могил супругов Ким. — Хëнджин, поехали домой, — наконец прошептал Сынмин. — Я хочу к нам домой. Хёнджин аккуратно помог Сынмину сдвинуться в места, придерживая его за талию. Когда они ступили на каменистую тропинку, супругов нагнал дядя Сынмина, который пару дней назад и сообщил омеге о гибели родителей вследствие автомобильной аварии. Он ещё раз принёс Сынмину свои соболезнования. Он жил на другом конце страны и не был особо в курсе того, что его племянник и брат не общались друг с другом, даже не имея номеров друг друга в телефонных книжках. Хëнсок был очень удивлён тому, что в завещаниях, оставленных супругами, ничего не досталось их единственному сыну — Сынмину. Благотворительным организациям, другим родственникам — вклады, недвижимость, а родному сыну — ничего. — Спасибо, дядя. Я справлюсь, поверьте… — отвечал омега слабо. Он слишком устал. Он уже третий день не мог ничего есть, хотя Хёнджин пытался о нём заботиться. — Мальчик мой… — Простите меня, но нам пора. Завтра нам надо возвращаться на работу. — Мистер Ким, звоните в любое время, — добавляет Хëнджин, и супруги прощаются, направляясь к своему серебристому Хëндаю. — Я хочу на переднее, — как можно твёрже сказал омега, когда муж собирался открыть для него дверь на заднее сидение. Дорога была дальней. Сынмин любовался быстро бегущими по стеклу каплями дождя, пока не заснул тревожным сном. И пробудился омега только тогда, когда они подъезжали к своему району. Серебристый Хёндай подъезжает к дому Хванов днём понедельника, развеялись тучи, газон и клумбы с ирисами блестели в лучах закатного солнца от влаги. Сынмин сам открывает дверь и выходит из машины, закрывает дверь и идёт к дому, пока Хёнджин забирает их вещи из багажника. Омега был очень рад войти в свой дом, в их дом. В их укрытие от всего мира, где омега мог всегда спрятаться. Гостиная встречает сумерками и приятным ароматом лаванды, пара мешочков которой лежит в подушках на диване. Сынмин не скидывает обувь, проходит по ковру, заглушающему стук каблуков, и падает на диван. Альфа подходит к омеге, садясь перед ним на колени. — Как ты, Минни? — Хёнджин осторожно тянет руку к колену Сынмина, чтобы мягко провести по нему, вызвав лёгкую дрожь мужа. Альфа убирает руки с колен и старается аккуратно снять с омеги туфли, отставляя их в сторону. У Сынмина в голове резкие и колющие воспоминания, от которых слëзы скапливаются в уголках глаз, желая хлынуть вниз по бледному лицу.***
Сынмин был обычным студентом медицинского, отделения гинекологии. Жил он в съёмной квартире, за которую для него платили состоятельные родители, имеющие собственный семейный бизнес. Несмотря на то, что Сынмин, который был единственным ребёнком в семье, по сути должен был унаследовать дело родителей, ему позволили выбрать специальность самому, видя нежелание идти в управление бизнесом. Да и отец не очень хотел видеть во главе своего дела омегу. И вот молодой Сынмин, студент пятого курса, являющийся одним из лучших на потоке, живёт самостоятельно в съёмной однушке, не ходит по клубам, не ведёт любовные интриги и живёт гораздо скучнее всех своих знакомых. Нет, он ходит гулять с друзьями, иногда выбирается выпить вместе с ними, у него уже был опыт в отношениях с альфами: тайно целовался в парке с одноклассником в старшей школе, с другим пробовал на первых курсах, но дальше четырёх месяцев их отношения не продлились. Потом попробовал «серьёзные» отношения с парнем с потока, который собирался стать хирургом, но они не сошлись характерами. В юности Сынмин был ещё той колючкой, постоянно недовольной всем. И в один день он встретил Хван Хёнджина. Тогда его друг-омега позвал погулять по художественной галерее, у которой, как рассказал тогда он, сменился руководитель, запустивший новый сегмент с современным искусством и своими собственными работами, которые уже побывали в США. Друг следил за этим художником, с которым он был знаком через своего бойфренда. А Сынмин был точно не готов к тому, что его собьют с ног и поймают как в грёбанной дораме. Ещё молодой, унаследовавший после отца центральную галерею столицы, Хёнджин шёл через главный зал галереи, где находились наиболее известные работы, поэтому людей в выходные там было достаточно. Молодой альфа спешил, поэтому старался как можно аккуратнее и быстрее огибать посетителей выставки, которая была первой, что он организовал, будучи главой центральной галереи. Хван Хёнджин ловко нёсся между гостями и полотнами романтизма Германии, но внезапно врезался в появившегося на его пути омегу… Это было не то красивое столкновение как в кино, но Хëнджин хотя бы смог поймать пискнувшего от удивления омегу. Лëгкий, белокожий, с пацанской короткой стрижкой — таким он встретил Ким Сынмина, с которым более никогда не хотел расставаться. После извинения в виде обеда в ресторанчике при галереи, омега думал, что небесные силы наконец-то подогнали ему хорошего парня. Сынмин ничего не говорил своей родне про свой начавшийся роман с молодым руководителем центральной галереи. Через год Сынмин перестал снимать маленькую однушку и переехал в квартиру к Хвану со своим скудным чемоданом одежды и четырьмя коробками книг, половина из которых являлась медицинской литературой. Отправил родителям смс с текстом о том, что начинает самостоятельную жизнь и перестал отвечать на звонки и сообщения. Сынмин на отлично оканчивает университет, устраивается в частную клинику омежьей консультации и через пару лет после выпуска выходит замуж за Хван Хёнджина. Свадьба была небольшой, но весёлой: больше было похоже на молодёжную вечеринку, где в основном были друзья и коллеги. Из родственников — только миссис Хван, принявшая Сынмина как своего второго сына. Именно в день свадьбы омега понял, что приобрёл не только мужа, но и маму, которая в отличии от его родного папы любила его просто так — искренне. Когда Сынмину было уже двадцать семь, он забеременел. Они с Хёнджином особо не планировали, когда заведут детей, но от этой внезапной новости они были безумно счастливы. Только вот омеге было очень плохо первые месяцы, организм бунтовал постоянно, портилось настроение, Сынмин огрызался на Хёнджина, который неумело пытался следить за супругом, который сам мог понять все свои симптомы, выписать себе витамины и так далее, но вот поддерживать позитивное настроение не мог. Ссоры случаются у каждой пары, но раньше у супругов Хван они были очень редки. — Иди нафиг, Хван, не звони мне! — расстроено бросил Сынмин, хватая с тумбы сумку и выбегая из дома к ждавшему его такси. — Не смей догонять меня! — не оборачиваясь крикнул омега, услышав, как вновь распахнулась входная дверь. Выбежавший на порог Хёнджин растерянно замер, наблюдая за уезжающим в жёлтой машине супругом. Родители позвали на ужин, как бы намекая на примирение. Сынмин тогда был уже на третьем месяце беременности и думал, что если всё будет хорошо, то он расскажет родителям, что у них скоро родится внук. Если нет, живот пока не такой большой, тем более на остающееся худощавым тело можно было бы надеть что-то свободное, чтобы скрыть беременность, что собственно Сынмин и сделал. Такси ехало медленно из-за субботних пробок, обида в сердце не давала омеге спокойно сидеть и он то и дело проверял телефон на наличие сообщений или звонков. Не стоило Сынмину так срываться. Они конечно часто ссорились в последнее время, но в этот раз Хван просто выбесил Сынмина своей настойчивостью, а омега просто не сдержался от волнения перед поездкой и сорвался на ни в чем неповинного мужа. Он обязательно извинится, как приедет домой, но сейчас Сынмин заходил в первоклассный ресторан, где его должны были ждать родители. Администратор отвёл его за зарезервированный столик, находившийся в отдельной комнате. Сынмин замер на пороге: Всё такой же холодный папа, суровый отец — вроде ничего нового. Даже сердце не отозвалось на долгожданную встречу, но папа улыбнулся. — Мы скучали по тебе, Сынмин-и, ты так на долго пропал. — Не думай, что я настолько рад встрече, что брошусь вам в объятия. Вы меня особо и не искали. По сути Сынмин пришёл на деловую встречу, а не семейные посиделки. Омега рассказал, что он стал гинекологом в частной клинике, живёт в частном секторе и очень доволен жизнью. Он даже не знает, говорить ли о том, что успел выйти замуж и ждём ребёнка. Духи на нём резкие, небольшой живот вообще не видно под широкой кофтой. Родители никогда им не интересовались. С самого детства Сынмин был предоставлен сам себе. Отец вообще вспоминал о нём пару раз в год, а папа был всё время не доволен Сынмином: не доволен его внешностью, которая была острой, мальчишеской, по его мнению непривлекательной, худощавой фигурой, которая, по его мнению, не будет привлекать альф, его замкнутым характером и любовью к книгам. Всем, из-за чего Ким Сынмин являлся Ким Сынмином. — Ты уже мальчик взрослый, пора бы и о личной жизни задуматься. Есть один хороший альфа, сын наших партнёров. Ему тридцать пять лет, ещё никогда не был женат. Тебе уже двадцать восемь, хоть порадуй нас и весь высший свет. Нам кажется, что вы будете идеальной парой. — Пап, я не могу… — Это ещё почему? — Как минимум я его не люблю! — Думаешь я любил твоего отца, когда нас решили поженить? Привязанность приходит с годами, да и скажи спасибо, что никто не смотрит на твой возраст. Сынмин, тебе надо было бы выйти замуж ещё лет пять назад. Ты ведь гинеколог, должен знать, что с возрастом и рожать труднее, а твоем отцу нужен наследник альфа. Хорошая вышла встреча с родителями. Конечно они хотели получить какую-то выгоду от него. Не надо было отвечать на тот звонок… — Пап, мне надо было тебе раньше сказать… Я замужем и жду ребёнка… — Ты что?.. — альфа Ким с удивлением посмотрел в глаза сына, которые в миг наполнились непонятной смесью смущения и грустной радости. — Так вот почему ты исчез?! — вспылил папа после слов сына. — Лёг под какого-то альфу?! Мы тебя даже не благословили! — Этот не какой-то альфа, а мой любимый человек! — Как ты посмел, Ким Сынмин?! — Хван! — резко встал из-за стола младший омега. — Я Хван Сынмин! Зря я сюда приехал! Я-то думал, папа, ты наконец-то захотел со мной сблизиться! — Куда ты идёшь?! — нервно вскрикнул папа, когда Сынмин, направился к выходу. Омега догнал сына, схатив его за локоть, развернул к себе и оставил на белоснежной щеке звонкую пощечину. Пробудились детские воспоминания, когда папа, находясь не в духе, на него срывался из-за мелочей и мог сильно ударить. Щека пылала. — Папа, пожалуйста, не надо… — Почему ты такой ужасный сын?! Загнанный в угол Сынмин заплакал горько. Папа кричал, ещё несколько раз ударил. Омега уже ничего не соображал, лишь схватился за сердце и упал в обморок.***
Проснулся Сынмин уже в больнице от криков папы, которые сразу заставили его сжаться в комок, перевернувшись на бок. Всё тело болело, особенно низ живота и таз, в сгиб локтя была вставлена иголка, которая больно кольнула, когда омега начал шевелиться, приборы запищали и заставили Сынмина открыть глаза. Первое, что он увидел, — это Хёнджин. Присутствие мужа сразу придало ему моральных сил. Взгляд был расфокусированным, всё плыло, и с помощью неизвестно откуда взявшихся сил Сынмин прошептал: — Джинни!.. Джинни… Хёнджин, весь нервный, с побледневшим лицом и ужасом в глазах, повернулся к Сынмину, продолжая закрывать его от бушующего папы. Альфа вмиг опустился на колени рядом с койкой и взял холодную ладонь Сынмина в свою, прижавшись к ней лбом. — Я здесь, любимый, я рядом. — Что вы тут устроили? Нельзя его беспокоить… — послышался совсем незнакомый голос. — Ему надо восстановиться в тишине и покое. — Доктор, прошу, выведите их отсюда! — сорвался Хёнджин, разворачиваясь к родителям Сынмина. — Как ты смеешь приказывать, щенок?! Ты ему никто! — Я его законный муж, — твёрдо ответил Хёнджин. — Прошу прощения, мистер Ким, но вам правда лучше покинуть палату. Мистер Хван — законный супруг Хван Сынмина, поэтому он может остаться. Омега зажмурился, слыша, как родителей выводят отсюда. — Джинни, что со мной произошло? Я ничего не помню. Всё так болит… — Ты перенервничал, Минни, и упал в обморок. Тебе сразу вызвали скорую и отвезли в больницу, а потом медсестра позвонила мне. Не переживай — я рядом, тебе больше ничего не угрожает. Всё болело, было тошно, но рядом был безгранично нежный Хёнджин, который расцеловывал его руки, нежно запускал пальцы в короткие чёрные волосы и всячески успокаивал, пока его муж не провалился в восстанавливающий сон. Только через два дня Сынмину сказали, что он потерял ребёнка. Сначала он не понял, что ему сказали, и просто смотрел на доктора. В своей практике Сынмин не редко встречался с выкидышами. Но одно дело, когда ты прописываешь лечение после выкидыша, следишь за осложнениями, которые могут быть при повторной беременности, а другое дело, когда ты сам омега с ребёнком под сердцем, когда ты этого ребёнка уже полюбил, когда вы с нетерпением ждали его появления на свет… Инстинктивно Сынмин положил руки на живот, весь сжался, а из его глаз по одной потекли горячие слёзы. Он тихо и горько плакал, сидя на больничной койке, обнимающий его Хёнджин еле-еле держался, прижимая любимого омегу к сердцу. Сынмин так и не смог себя простить за то, что потерял ребёнка. Безграничная тоска и грусть овладели его сердцем, словно обмотав ржавыми цепями. Хенджин так и не смог простить себя за то, что не уберёг своего мужа и их дитя.***
— Минни, поговори со мной… — наконец-то произносит печально Хëнджин, ласково гладя острые колени мужа. — Я так виноват перед тобой. Прости меня, пожалуйста. — За что я должен тебя простить? О чём ты, Минни? — За всë. За свой характер, за свою ревность, за холодность… За то, что позволил себе уйти в тоску. За то, что я не уберёг нашего ребёнка… Последние слава сказаны очень тихо, Хёнджин поднимает на Сынмина свои тёплые глаза с неверием и торопливо отвечает: — Минни, ты ни в чём не виноват, любимый. На тебя столько всего свалилось в тот день. Главное, что ты смог тогда поправиться. Я скорблю о том, что наш ребёнок так и не родился, но в этом нет твоей вины. Я должен был тебя защитить, не должен был оставлять одного. Мне так жаль, любимый… — Хёнджин, мой Хёнджин… — Любимый, надо жить дальше. — Надо… Я думал, ты меня не простишь… Мне так больно от этого. — Я всё боялся, что ты не простишь меня за то, что не защитил. Не защитил своего омегу, своего мужа, которого обещал любить и оберегать… Спустя ещё пол часа разговоров Хëнджин заметил, как изменился взгляд у Сынмина. Мутные и грустные чёрные глаза начали сиять. В них начала просыпаться потихоньку жизнь. Они открывали другу свои души, плакали в объятиях друг друга, понимая, что надо окончательно распрощаться с этим горем в душе у обоих. И наверное Сынмин никогда не был счастлив так, как сегодня. Как же легко можно отпустить то, что съедало изнутри целый год… Сынмин здоров, у него любимый муж — это значит, что жизнь прекрасна. И к чему все переживания? Альфа зацеловывает лицо мужа, собирая все слёзы, обнимает трепетно, любовно, нежно. У него в груди разгорается огонёк новой жизни. Хёнджин и Сынмин решили провести вечер на садовой качели, скинули с себя траурные одежды, открыли бутылку вина и оба закутались в один плед. Ночь сегодня была прохладной. Они мерно качались, пили вино прям из бутылки, празднуя начало новой жизни и смотрели на звезды на чистом небе, обрамлённые ветвями вишнёвых деревьев в их саду. — Я тебя люблю. — А я ещё больше. Щёки у Сынмина уже румяные от алкоголя, он хихикает, отпуская себя и постоянно чмокая мужа в губы. Омега смелеет постепенно. Он слишком скучал по альфе. По его объятиям, по его горячим касаниям, по его поцелуям… Как же здорово отпустить себя. Они потеряли год. Хочется снова показать друг другу свою любовь, поэтому они отчаянно целуются — до одурения, до горящих губ. Хёнджин спускается поцелуями с щеки на белую шею Сынмина, соблазнительно, но аккуратно, покусывая тонкую кожу. А омега лишь вздыхает соблазнительно — на обоих накатывает возбуждение. Он так хотел своего мужа — любимого, самого милого, самого заботливого. Сынмина отрывают от качели, поднимая на руки так, как новобрачного у алтаря. Омега обнимает Хёнджина за шею, позволяя нести себя в спальню. Наконец-то в холодной спальне потеплело.***
Теперь и день, и ночь супруги Хван готовы были дарить друг другу любовь на брачном ложе, словно они только поженились, словно и не было всех этих горестей, которые забрали их свет в глазах. — Давай попробуем снова, Минни, — горячо шепчет Хëнджин чуть чуть замедляясь, чтобы заглянуть в чёрные глаза мужа, горящие от страсти и ласк. — Давай попробуем снова зачать ребёнка?.. — О Боже, Хëнджин… — альфа снова начинает вбиваться в покорное тело Сынмина, прижимая его к своей груди, будто не желая никогда отпускать. — Я согласен!.. Ах!.. — слова тонут в громких стонах, которые наверное слышно всем их соседям. Омега сильно впивается ногтями в кожу на спине мужа, не позволяя им больше оторваться друг от друга. Альфа останавливается, радостно и счастливо смотря в глаза омеги под ним и накидываясь на его щёки с горячими поцелуями. — Я так тебя люблю! Люблю! Люблю всего от пяток до кончиков волос! Мой Минни, самый красивый, самый лучший… — Я тоже… Люблю тебя… Хëнджин!.. Ах!..***
Утром Сынмин не хотел просыпаться. Он хотел просто вечно вот так обнажённым лежать в крепких объятиях Хёнджина. У них почти год не было секса, поэтому оба соскучились по проявлению страсти друг к другу. Даже невозможно Будильник на телефоне прервал прекрасное времяпровождение. — Джинни, мне на работу пора, — хмыкнул Сынмин, через недовольство пытаясь выбраться из загребущих рук мужа. Поняв, что ему ничего не удается, омега только захихикал, с трудом разворачиваясь лицом к альфе, и громко и весело прокричал тому на ухо: — Доброе утро! Хёнджина всегда было тяжело разбудить, поэтому ещё несколько лет назад, когда они начали жить вместе, альфа на полном серьёзе попросил в случае чего будить его громким криком. Альфа сморщил нос и начал моргать, привыкая к утреннему свету, проникающему в спальню. — Отпусти, — быстро поцеловал его в щёку Сынмин. — Мне на работу надо собираться. — Мне тоже, — промычал Хёнджин, подминая под себя ойкнувшего Сынмина. Не медля ни секунды альфа потянулся к любимому за поцелуем, соблазнительно сминая мягкие губы. — Джинни… Мм, Джинни… Ах! Я опоздаю так, Джинни!.. Ах! Любимый!