The eyes of the blind gamer will be opened

Ответ от Гермионы пришёл день спустя. За это время Гарри успел подстричь клумбу тётиных любимых ирисов, под её чутким руководством провести в доме генеральную уборку, сходить в магазин за продуктами, чтобы приготовить для Дадли индейку с рисом и сырный суп, ведь, цитируя дядю Вернона: «настоящий спортсмен должен правильно питаться!» Кузен усиленно готовился к бою за получение второго юниорского разряда. Следовало признать, что идея о том, чтобы безнаказанно колотить других людей перед публикой, пришлась ему по душе и устраивать ежедневные истерики по поводу диеты он перестал. Гарри сомневался, что у Дадли хватит соображения или, если уж на то пошло, ловкости, чтобы вовремя увернуться от удара профессионального бойца, но Петунья и Вернон были уверены, что «Даддерс ещё завоюет первый приз на первенстве страны», а посему, Гарри исправно ходил в магазин, тётя каждый день готовила для сына (и всей остальной семьи) здоровую пищу, которую тот исправно потреблял, не переставая при этом ворчать и периодически жаловаться на жизнь, а дядя, уставившись в кухонный телевизор и торопливо жуя припрятанный от жены бутерброд с колбасой, неизменно его подбадривал. Каждый был занят своим делом. За это время Гарри успел уже не раз подумать о своей школьной подруге, которая, наверняка, проводила каникулы куда как продуктивнее. С тех пор, как улетела Букля, ему нестерпимо хотелось заняться решением задачки из недалёкого прошлого, чтобы занять голову хоть чем-то, помимо опостылевшей унылой рутины Тисовой улицы. Поэтому, когда он поднявшись после завтрака в свою комнату, увидел свою белоснежную любимицу сидящей на клетке с привязанным к лапке письмом, его охватило чувство несказанной радости. Он немедленно отвязал желанный конверт, в порыве чувств чмокнув сову в перьевую макушку, (Букля от такого напора нахохлилась и, недовольно ухнув, от греха подальше забралась в клетку). Усевшись за стол, Поттер в нетерпении разорвал конверт и принялся за письмо. Оно гласило: Гарри, Не стоит благодарности, ты прекрасно знаешь, что я всегда готова прийти тебе на помощь. Если ты всё ещё жив, то значит мы обязательно увидимся на платформе 93/4 первого сентября. Твоя методика обучения выглядит довольно перспективно. Надо будет порекомендовать её миссис Уизли. Я действительно отлично провожу время. Если ты помнишь, то после прошлогодней поездки, я сильно увлеклась французской историей. Гарри, какая же замечательная это страна! Я до сих пор вспоминаю Париж! Можешь себе представить, там есть чудесный ресторан, Auberge Nicolas Flamel. Он на самом деле построен на деньги легендарного Николаса Фламеля, того самого, который отдал Философский камень Дамблдору. В 1407 году он построил его, чтобы сделать там приют для бедных, но после очередной вспышки чумы маггловские власти запретили такому большому количеству бродяг проживать в одном месте и приют закрыли, а всех бездомных выгнали вон. Тогда Фламмель, в качестве извинений, подарил этот дом одному бродяге, а тот открыл в нём ресторан и назвал его в честь своего благодетеля. Фламель до самой своей смерти в 1992 году, обедал в этом ресторане каждую субботу месяца. За это время в семье владельца сменилось 50 поколений, а сам Фламель посещал ресторан под оборотным зельем, только иногда появляясь в своём облике. Магглы думали, что к ним заходят потомки легендарного мецената. Читая этот отрывок, Гарри усмехнулся, снова вспоминая свой первый курс. «Надо же», – с изрядной долей веселья подумал он, – «а Фламель, оказывается, был не только гением и долгожителем, но ещё и крупным благотворителем. Хотя, – размышлял он, лениво крутя в пальцах одной руки перо, а другой зарываясь в непокорную шевелюру, – если у тебя имеется способ неограниченной добычи золота, и столько лет жизни, сколько ты пожелаешь, вся эта благотворительность ничего не будет тебе стоить», – философски заключил подросток. В поисках нужной информации, он пробежал глазами дальнейший текст письма: Конечно, со всей этой историей с Нюхалазом и Петтигрю у меня совсем не осталось времени на чтение, но сейчас я купила пару лёгких книжек. Ты слышал что-нибудь о войне за испанское наследство? На самом деле, можно сказать, что это она была настоящей Первой мировой. Она охватила несколько континентов и десятки государств. Всё началось, когда Людовик XIV убедил испанского короля Карла II возвести на престол своего внука – Герцога Анжуйского Филиппа, хотя по линии престолонаследия, трон должен был достаться Габсбургам… Извини, знаю, что отвлеклась от темы, и ты уже лезешь на стенку, от объёма «лишней» информации. Всё-таки надеюсь, что твои летние учебные подвиги и эта задача побудят твой мозг к более активной работе, для чего её тебе и высылаю. На этом месте Гарри снял очки, потёр уставшие от долгого чтения глаза и, после того, как на несколько секунд, расслабляясь, откинулся на спинку стула, вернулся к письму и смог, наконец, прочитать искомый текст. Текст звучал следующим образом: Впереди опасность, то же позади, Но две из нас помогут, ты только их найди. Одна вперед отправит, еще одна — назад, В двух — вино всего лишь, а еще в трех — яд. Ты хочешь здесь остаться на долгие века? Тогда ищи — к тому же подсказка тебе дана. Во-первых, как бы ловко ни скрывался яд, Найти его несложно — от вина левый ряд. Второе — в крайних бутылях налито не одно и то ж, Но если вперед тебе надо, помощи зря ты ждешь. Затем ни в большой, ни в малой смерти ты не найдешь, А если из второй слева и второй справа глотнешь, Сам убедишься — налито одно и то же в них, Хотя на взгляд они разные, но это уже в-четвертых. В самом конце была добавлена маленькая приписка: Удачи в мозговом штурме. Гермиона. К письму был приложен листок пергамента, на котором схематическим образом было нарисовано семь флаконов с зельями. Гарри негромко рассмеялся: только Гермиона, с её уникальной памятью, могла запомнить условия задачи трёхлетней давности и так подробно воспроизвести расположение всех сосудов. Он порылся в кипе бумаг на столе, и, не обнаружив того, чего искал, поднялся на ноги и направился к стоящему у стены чемодану. Откинув крышку, Поттер стал разгребать его содержимое. В чемодане были учебники, клубок из запасных школьных мантий, оловянный котёл для зелий, старые носки, гриффиндорский шарф, сломанные перья, подаренный Роном в прошлом году вредноскоп и много другого мелкого хлама, скопившегося за три года поездок в Хогвартс. Наконец, на самом дне обнаружилась связка чистых пергаментов. Усевшись обратно за стол, Гарри переписал на новый свиток загадку и перерисовал приложенную к ней схему. Перед ним выстроились в ряд средних размеров сосуд, вытянутый кверху и расширенный снизу, на одну треть наполненный белой жидкостью, красная бутыль, крошечный шестигранный флакон с чем-то голубоватым, круглодонная колба, налитая до половины какой-то жёлтой гадостью, зелёный, пирамидальной формы флакон, огромная винная бутыль чёрного стекла и небольшая фиолетовая колбочка. Снова пробежав задачу глазами, подросток вынул из связки ещё один лист пергамента и сосредоточенно нахмурился: Во-первых, как бы ловко ни скрывался яд, Найти его несложно – от вина левый ряд. «Ну, для начала не мешало бы выяснить, где само вино»… «Идём дальше: Второе – в крайних бутылях налито не одно и то ж… Ага, значит в фиолетовой колбочке и белом сосуде жидкости разные!» Но, если вперед тебе надо, помощи зря ты ждешь. Тэк-с, – Он рассеянно пожевал перо губами, – получается… получается… зелья пропуска в них нет, а значит… либо – яд, либо – вино. Точно! Стоп!» – в порыве чувств, мальчик хлопнул ладонью по столу, да так, что задремавшая в клетке Букля, чуть не упала с жёрдочки, и, проснувшись от громкого звука, резко вскрикнув, забила крыльями. «Ой, прости! – Как ни старался, Гарри не смог скрыть рвущийся наружу смех, – Я буду вести себя тише, обещаю! Так что спи спокойно». Сова, вылезая из клетки, смерила полоумного хозяина презрительным взглядом, и, злобно угукнув, взобралась на подоконник. Расправив крылья, она взлетела, описала вираж по комнате, (не забыв при этом ощутимо заехать ему крылом по затылку), и, через открытое окно, улетела в ночь. Гарри оглушительно расхохотался. Отсмеявшись, он вернулся к задаче. Затем ни в большой, ни в малой смерти ты не найдешь. Взгляд Гарри сфокусировался на крошечном флакончике, а затем плавно переместился к бутылке из под вина… А если из второй слева и второй справа глотнешь, сам убедишься – налито одно и то же в них. Хотя на взгляд они разные, но это уже в-четвертых. «Угу… во флакончике и бутыли у нас одна и та же жидкость… бутылка – как раз вторая справа, а вторая слева – вон та красная… значит… в них обоих пропуск, ну или вино. Н-да…» Гарри вскочил со стула, и в растерянности начал ходить туда-сюда по комнате. «Что же получается? Номера 1 и 7 у нас либо с ядом, либо с вином, номера 2, 3 и 6 абсолютно безвредны. Номер 5 вообще не понятно с чем… Вот чёрт! Что ж так сложно-то?! – Он в отчаянии начал вытягивать свои волосы, не отдавая себе отчёта в том, что делает. – И как она это решала?! Снейп садист всё-таки! Хотя… стоп!» – Он резко остановился на середине пятого круга между столом и кроватью. Подбежав к столу, он безумными глазами уставился на рисунок, потом – на текст задачи. «Крайний левый сосуд с вином быть не может, потому что рядом с ним стоят два абсолютно безвредных сосуда, в которых содержится вино или пропуск, а и того, и того у нас, по условию всего две штуки, – Перо бешено заскрипело по пергаменту. – Так-так-так… если вина быть не может, то остаётся только яд… оп-па! – Он снова посмотрел на два первых сосуда. – Справа от него – красная бутыль, а если посмотреть на картинку в целом, то сосуд, соответственно, слева! Гениально!» – От переизбытка чувств, он надавил на перо сильнее, чем следовало, и на очки брызнула чернильная клякса, переливаясь на стекле радугой. Беззаботно утершись (и размазав чернила по рукаву рубашки и подбородку) подросток, улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжил писать. «Ага! Если в красной бутыли у нас вино, то в бутылке из чёрного стекла тоже, ведь жидкости в них одинаковые! А слева от неё стоит чудная зелёная пирамидка, в которой и содержится яд, Бинго! – С чувством выполненного долга, рука начертила на пергаменте очередное «тире» – В крайних сосудах не может быть налито одно и то же, а вино мы уже нашли. Значит… в фиолетовой колбе пропуск! Синий флакончик абсолютно безвреден, а, с учётом предыдущих открытий, может содержать только зелье, пропускающее вперёд», – Перо уверенно вывело очередную закорючку. «И наконец… – От предвкушения аж перехватило дыхание, –последняя отрава залита в эту прекрасную плоскодонную колбочку, Йес!» С чувством выполненного долга, Гарри откинулся на стуле, поставив его на две ножки. Блаженно зажмурившись он несколько минут наблюдал, как по комнате, отражаясь от стёклышек очков, пляшут радужные солнечные зайчики, создаваемые мягким жёлтым светом настольной лампы. В очередной раз взлохматив чёлку, Поттер отбросил вконец измочаленное орлиное перо, на котором на честном слове держалось два рыжих пёрышка, и любовно посмотрел на результат своих трудов. На пергаменте, в промежутках между кляксами, бессмысленными закорючками и бесчисленными помарками было выведено:

Яд-вино-вперёд-яд-яд-вино-назад.

Гарри с трудом сдержал победный клич, а вместо этого сам с собой закружился по комнате в причудливом подобии вальса. «Ай да Поттер! Ай да Мегамозг! – не будучи подвержен ложной скромности ликовал Избранный. – Ну, Гермиона, держись! Мальчик-Который-Выжил готовиться занять положенное его статусу место в магическом сообществе и на академической лестнице!» «Вальсируя», парень в бешеном темпе перебирал ногами, разбрасывая во все стороны валявшиеся по всему полу носки, не поместившиеся на столе выпуски «Пророка», да обёртки от конфет из «Сладкого королевства». «А как же мы? И мы ничем не хуже! Мы тоже можем квоффлы забивать!» – плюхнувшись на кровать в позе звезды, (от такой амплитуды на пол упал экземпляр «Летая с «Пушками Педдл», подарок Рона на Рождество девяносто второго), подросток, в который раз за вечер, расхохотался во всё горло. «Получается, профессор Снейп столько лет называет неотёсанным болваном человека, которому оказалась под силу его хитроумная загадка, и который, к тому же, неплохо разбирается в поэзии, ха-ха! Хотя, Гермиона решила её в двенадцать лет, а не в четырнадцать… но не будем останавливаться на несущественном, – он легкомысленно передёрнул плечами, – я знал, что настанет тот день, когда ему придётся проглотить свои слова!» – приступ внезапно накатившего веселья всё никак не желал отпускать. Но почивать на лаврах чуть дольше ему не позволил голос дядюшки, раздавшийся снизу громовым раскатом: «Мальчишка, прекращай ржать, как сумасшедший! Все и так знают, что у тебя не все дома. Сделай милость, не лишай нашу многострадальную семью последних крох репутации». Гарри фыркнул и закатил глаза к потолку: можно подумать, от их репутации что-то осталось, после того, как соседи годами наблюдали, как ваш сын колотит их детей, отбирает у них игрушки, а потом, с ненатуральной слезой в голосе, требует у матери разобраться с «этими жадинами». Да и слава тёти, как первой на всю улицу сплетницы, в чьих руках любой секрет очень быстро становился достоянием общественности, явно не поднимала репутацию Дурслей в глазах окружающих. «Мальчишка!» – снова проревел дядя Вернон, – Долго ты собираешься торчать в своей комнате?! Живо спускайся вниз, тётя не будет дважды разогревать ужин, ей некогда возиться с дармоедами, поторапливайся!» Подросток с сожалением поднялся с кровати, толкнул дверь и начал спускаться вниз по лестнице. Как бы скуден ни был обед, на одних тортах и печенье долго не протянешь, так и до диабета недалеко. У подножья лестницы его встретил возмущённый окрик Петуньи: – На кого ты похож?! Ты выглядишь так, как будто у нас из крана течёт не вода, а чернила. Не вздумай сесть за стол, пока не приведёшь себя в приличный вид. – Просто неудачное окрашивание, – Поттер весело подмигнул тётке Послав ей самую жизнерадостную улыбку, мальчик повернул из прихожей налево, направляясь в ванную. В ванной, облицованной жёлтым кафелем с японским узором, подросток сначала снял очки и положил их на полочку рядом с многочисленными шампунями, кондиционерами для волос и средствами по уходу за кожей, принадлежавшими тёте Петунье. Из имущества мужской части дома на Тисовой, здесь было только три шампуня (племяннику Дурсли всегда покупали только отвратительно пахнущий клубничный), бритва и лосьон после бритья, принадлежавшие Вернону. Заткнув слив пробкой, Гарри взял с полочки ароматное хвойное мыло, и, как только мощная шипящая струя наполнила умывальник до половины, выключил кран, склонился над раковиной и принялся натирать руки, когда чернильные пятна на пальцах практически исчезли, та же участь постигла и лицо. Фыркая и отплёвываясь, Гарри стал смывать с себя мыльную жидкость. Затем он протёр очки тряпкой, которой Петунья обычно мыла окна и, довольный и порозовевший от водных процедур, направился к столу. Семейство Дурслей находилось на кухне уже в полном составе. Когда племянник сел за стол, тётя с хмурым видом пододвинула к нему миску с овощным рагу. – Что ты там делал так долго? – пробурчала она, поджав губы. – Мне надо было умыться и протереть очки, – мальчик с трудом подавил раздражение, – чернила сильно въелись мне в кожу. – Вот поэтому, все нормальные люди и пишут ручками, – произнесла она ехидно, выделяя слово «нормальные», – а не ходят так, будто только что опустошили нефтяной резервуар, – продолжила она наливая Дадли минералку, – или у вашего вида это считается последним писком моды? – тётя неприятно осклабилась. – Нет, Туни, – Вернон оторвался от вечерних новостей по телевизору, и, растягивая полные губы в гримасе, которую сам он, вероятно, считал плутоватой улыбкой, повернулся к жене, – просто паршивец считает, что мы, подобно его дружкам, можем делать воду из воздуха. Нет, Сэр! – он с достоинством пригладил свои пышные усы, – В этом мире приходится отчитываться за каждый цент, если ты, конечно, не занимаешься всякими грязными махинациями и не проворачиваешь разные фокусы. На этих словах, Вернон, как недавно сам Гарри, подмигнул племяннику и принялся за свою порцию. Он ел с большим достоинством, то и дело промокая губы салфеткой. Дядя всем своим видом показывал, что уж кто-кто, а Вернон Дурсль неукоснительно платит государству все положенные налоги и всегда может ответить за каждый потраченный пенни. Наблюдая, как он степенно намазывает тост арахисовым маслом, как чинно, разломив его на две половинки, жуёт сельдерей Петунья, как Дадли, стараясь подражать отцу, постоянно подносит к губам салфетку, но, из-за скорости поглощения пищи, та уже приобрела чудесный коричневый цвет, юный волшебник всё больше удивлялся нелепости всей ситуации. Дурсли, которые не хотели и слова слышать на букву В, тем не менее, никогда не упускали возможности пройтись по поводу его статуса. Всем своим поведением они как будто всё время пытались доказать, что они – нормальные люди, много совершеннее всех этих колдунов, с их волшебными палочками, летающими мётлами и драконами. Наконец, дядя закончил есть, в последний раз вытер губы салфеткой и поблагодарил жену за ужин. Настроен он был, как успел заметить Гарри, нехарактерно благодушно. Тем временем, Дурсль-старший, вернувшись от каких-то высоких дум к реальности, хлопнул ладонью по столу и торжественным тоном провозгласил: – Итак, семья, как вы все прекрасно знаете, осталось чуть больше недели до знаменательного события, которое может изменить всю нашу жизнь, – Гарри иронически приподнял бровь. Он уже не был столь наивен, чтобы верить, что Дурсли, после стольких лет, хоть и с опозданием, вспомнили, наконец, про его день рождения, но причина неожиданного миролюбия главы семейства была ему любопытна, – Если воскресный ужин с мистером и миссис Мейсон пройдёт успешно, мы получим возможность влиться в высший класс британского общества, – Дадли с выражением глубочайшего страдания на лице, уронил на тарелку вилку, которой подбирал остатки рагу, а Петунья, отошедшая налить мужу и сыну чаю, закатила глаза и довольно громко цокнула языком. Но дядюшка, как будто, этого и не заметил, отхлебнув из поставленной на стол кружки, он продолжил свою речь исполненным торжественности голосом, – от каждого из нас потребуется максимальная сосредоточенность и собранность, – Дурсль осмотрел кухню с таким вниманием, будто она была полем генерального сражения, – Далеко не у каждого человека есть возможность повторно принять у себя крупнейших представителей бизнеса и исправить, – он на несколько секунд замялся, подбирая подходящее выражение, – свою вину. – Далее, – продолжил он, пристально глядя в глаза племяннику, – нам необходимо чётко следовать плану, чтобы оказать чете Мейсон наилучший приём. Он повернул голову и выжидательно взглянул на супругу: – Петунья? – Ужин будет состоять из утки в яблоках, салата цезарь, рыбы на пару и овощного супа с фунчозой и морепродуктами, – выучено отрапортовала та, рассеянно помешивая сахар в своей кружке. – Отлично! – расплылся а довольной улыбке дядя Вернон. Он положил себе в пиалу абрикосового варения и, опустив чайную ложку в чай, кивнул сыну: – Они придут ровно в восемь тридцать. Поскольку мама в это время будет заканчивать сервировку стола к ужину, ты, Дадлик? – Открою им дверь, помогу снять верхнюю одежду, заберу у миссис Мейсон сумочку, а у мистера Мейсона его кейс, – уныло пробубнил Дадли, с неохотой оторвавшись от заставки «Чёрного плаща» и кладя крупную блондинистую голову на согнутую в локте руку. – Прекрасно! В восемь пятьдесят мы все сядем за стол и я разолью по бокалам шампанское, а мальчикам, – тут он с сожалением глянул на Гарри, явно досадуя, что придётся тратить столь драгоценный напиток на «негодного мальчишку», – вишнёвый сок. Затем, каждый должен сказать гостям что-нибудь приятное, я начну сам, – он степенно приосанился и изрёк: «Мистер Мейсон, этот ремонт в усадьбе династии Йоркширских, несомненно является знаком огромного доверия, которое питает к вам всё британское общество и, как теперь очевидно, британская Корона». – Миссис Мейсон, – откусывая от вафли нудно протянула тётя Петунья, – инициированный вами благотворительный проект помощи детям, страдающим ожирением, наглядно показывает, насколько у вас большое сердце и как преданно вы заботитесь о здоровье наших сограждан. На этом месте Поттер едва успел спрятать набежавшую на лицо улыбку. Вне всяких сомнений успешное излечение Дадли стало бы фантастической рекламой клиники для людей с лишним весом, находящейся под патронажем четы Мейсон. Тот, как раз в этот момент переживал собственную минуту славы. – Глядя на вас, – надрывно, чуть не плача процедил он сквозь зубы, – у меня возникает только одно желание – быть полезным своей стране. – Замечательно! – Вернон едва не прослезился от гордости, – ну а ты, мальчишка? – лицом в этот момент он был похож на судью Верховного суда Великобритании, а его голос так и источал стальную решимость вынести подсудимому обвинительный приговор. Гарри так и подмывало ответить: «Похоже, мистер и миссис Мейсон, вы намного умнее моих драгоценных родственничков и видите их насквозь», но, подняв глаза от кружки, он ровным, спокойным голосом произнёс: – Я ещё не придумал, дядя. – Ну конечно! – глава семейства фыркнул словно рассерженный морж, – зачем тебе думать о благополучии находящихся рядом с тобой людей, когда ты можешь получить всё, что пожелаешь, просто взмахнув этой своей штукой. Какое тебе дело до тяжёлого положения нашей семьи. Подросток хотел было напомнить, что уж он-то никогда не был частью этой самой семьи и даже открыл рот, чтобы выразить своё отношение к данной ситуации, но дядюшка уже отвернулся обратно к Дадли и Петунье: – В девять двадцать мы перейдём в гостиную, где… – Я заведу с миссис Мейсон разговор о прошедшей неделе моды в Париже, – без запинки (но, в то же время, и без малейших эмоций) продекламировала свой кусок сценария тётя. – Угу, – удовлетворённо кивнул Вернон, расстёгивая верхнюю пуговицу своей рубашки и утирая вспотевшую после плотного ужина шею, – я поговорю с мистером Мейсоном о футболе. Надо будет обсудить с ним последний матч между «Ливерпулем» и «Челси» – он горячий поклонник «Красных». Я отдам должное их игре в первом тайме, но не премину отметить, что схема игры в три полузащитника крайне плохо подходит для игры с таким искушённым противником, как «Пенсионеры» и молодёжи есть чему у нас поучиться! – с видом крайнего самодовольства он постучал себя согнутым пальцем по виску, – Мейсоны должны понимать, что хоть мы и уважаем облечённых властью людей, но готовы твёрдо отстаивать свои позиции и дела с нами нужно вести на равных! – на последних словах в его голос просочились нотки священного трепета, и, не много не мало, гордости за великую династию, основателем которой он был. Кузен, который всё это время слушал отца не без лёгкого отвращения и злобно зыркал на искусавшего все губы в борьбе с гомерическим смехом Гарри, понял, что настал его черёд поддержать честь фамилии. Скривившись так, будто проглотил лимон, Дадли высоко поднял голову и, набрав в лёгкие побольше воздуха выпалил, словно боясь, что ещё минута, и его вывернет от самого себя: – Я тоже надеюсь быть бережным хранителем спортивных традиций нашей великой нации и прославить её своими достижениями, этой осенью я планирую выиграть первенство Суррея по боксу. Эту победу я посвящу вам, Мистер Мейсон и вашей очаровательной супруге! На этом месте Дадли замолчал, переводя дыхание и обмяк на стуле, явно исчерпав все душевные силы. Глядя как Вернон восторженно смотрит на сына и в победном жесте поднимает в воздух кулак, хлопая того по плечу, а Петунья сморкается в салфетку, то и дело повторяя: «Ах, Даддикинс! Истинный герой! Истинный джентльмен!», Избранный ничего не смог с собой поделать, и негромко рассмеялся спрятав лицо в ладонях. Это было ошибкой, так как дядюшка тотчас же повернулся к нему, всем своим немалым весом налегая на столешницу: – А ты, паршивец, – зло скаля зубы и топорща усы прошипел он, – расскажешь нашим гостям, как ты переживаешь за брата, как поддерживаешь его, когда он готовится к тренировкам и как ты счастлив, что живёшь с такими понимающими и заботливыми людьми, а потому стараешься во всём брать с них пример. Это было уже слишком. С треском поставив кружку на стол он вскочил на ноги: – А может быть мне стоит рассказать нашим гостям, – плотно сжав губы, не хуже дяди Вернона, по-змеиному прошипел он, – как именно я поддерживаю любимого старшего брата?! – сарказм, напополам с горькой обидой и злостью, наконец-то вырвались наружу, забирая с собой весь негатив последних дней, – что это именно меня он использует в качестве боксёрской груши, для подготовки к своим тренировкам?! От этих слов братец мгновенно побледнел и сполз по табуретке ещё ниже. Тётя Петунья смотрела на него широко открытыми глазами, в немом шоке открывая и закрывая рот, будто не могла поверить, что «урод» посмел их ослушаться, лицо дяди Вернона стремительно наливалось кровью. – Послушай меня хорошенько, мальчишка, – нависая над племянником и тыча его в грудь жирным пальцем натужно прохрипел он, – мы взяли тебя к себе только по доброте душевной. Мы кормили поили и одевали тебя, оплачивали тебе школу. Мы каждый год терпим твои фокусы: куча писем, которые валом валят из нашего камина, взрывающийся торт и летающий форд «Англия». В прошлом году ты покалечил мою сестру и тебя следовало бы посадить за попытку убийства, но нет, мы снова приняли тебя с распростёртыми объятьями, потому что чудаки из вашего правительства сказали нам, что тебе небезопасно находиться вне нашего дома! – он открыл дверцу холодильника, налил себе воды из бутылки и окрепшим голосом продолжил, – любой нормальный человек после такого благодарил бы нас на коленях, со слезами на глазах и счастлив был бы исполнить любую нашу просьбу, да хоть взорвать к чёртовой матери Её Величество! Поэтому ты сделаешь всё, что тебе скажут, ты понял? – В таком случае, – холодно произнёс подросток, – мне следует со слезами на глазах благодарить вас за то, как вы вчетвером, вместе с вашей сестрой стояли и смеялись, когда Злыдень пытался оторвать мне ногу, пока я висел на дереве, – по его лицу пробежала жестокая усмешка, – за то, что вы до одиннадцати лет морили меня голодом и запирали в чулане под лестницей, за то, что ни разу не остановили своего сына, когда он со своими дружками «охотился» за мной и конечно же, – парень мрачно хмыкнул, – следует не забыть воздать вам благодарность за то, что до недавнего времени, я выполнял всю тяжёлую работу в этом доме. Кулак Вернона треснул по столу так, что из чашки Петуньи на стол полилась коричневая жидкость: – Если бы не этот дом, ты давно бы уже сдох на улице, в драке за кусок хлеба! – переходя на поросячий визг выкрикнул он. – Я всегда могу пойти к Сириусу, – с нотками лёгкой скуки в голосе напомнил он, – Он моя единственная семья. Мне совершенно ни к чему отравлять ваше родовое гнездо своим присутствием. Вернон рухнул на стул с тем же изяществом, с каким это сделал несколько минут назад дорогой братец. Лицо его посерело, глаз задёргался нервным тиком. Он пытался что-то сказать, но из-за страха, который явственно читался в его маленьких глазках, речь слушалась его плохо. – Ты пишешь ему? – наконец просипел он, после пары минут тяжкой борьбы с собственным речевым аппаратом. – Ага, – просиял Гарри, чувствуя, как от вида родственников, находящихся в состоянии тихого ужаса, его настроение достигает заоблачных вершин, – видите ли, – заговорщически признался он, – ему на самом деле интересно, что со мной происходит. Дадли, который в продолжение этого задушевного разговора успел порядком подрастерять свойственную ему живость лица, как-то уж совсем нехорошо побелел, становясь похожим на одно из многочисленных хогвартских приведений. – Э-э-эт-то т-т-т-от с-с-самый, к-который у-у-убил д-двена-адц-цать чел-овек? – заикаясь проскулил он. – Он самый, – с важным видом подтвердил парень. Про себя же подросток с удовлетворением отметил, что золотые деньки «Охоты на Гарри», похоже, подошли к концу. Петунья, видимо, решившая, что семейные посиделки пора закруглять, нерешительно кашлянула: – Кхм… Вернон, милый, так что там по поводу ужина? – Ужин… к-х-м-м, конечно… гха-гха, – Дурсль-старший сидел, опершись локтями на стол и с усилием тёр виски, от нервного напряжения у него, как всегда, подскочило давление, – м-м-м… а, ну, в десять часов мальчики пожелают нашим гостям спокойной ночи и отправятся спать, – Поттер шутливо отдал дяде честь и изобразил убедительный зевок, – а ты, дорогая, принесёшь нам чаю с коньяком. В это же время я заведу разговор о соглашении и предложу обсудить все детали за ланчем в понедельник. В десять тридцать мы с тобой проводим их к машине. – Значит решили? – тётя преувеличенно быстро вскочила со стула и легко чмокнула мужа в щёку. – Уже поздно, дорогой, пойдём спать, – проворковала она с нежностью. – Да– да Петти, ты права, – послушно пробасил Дурсль и грузно поднявшись со стула, скрипнувшего под его немалым весом, тяжело потопал в спальню вслед за женой. – Вот и чудненько! – Поттер на этот раз зевнул по-настоящему, – а то мы что-то все засиделись! Спокойной ночи, семья. Он вышел в коридор, где с удивлением обнаружил кузена, который стоял, прислонившись к стене и склонив к плечу блондинистую макушку. На его лице читалось выражение обречённости и бесконечной усталости. – Иногда я ненавижу собственного отца, – едва слышно пробурчал он. – Добро пожаловать в клуб, – Гарри хитро улыбнулся и, подмигнув сводному брату, направился в спальню. В своей комнате перед тем, как наконец, раздеться и закончить этот морально и физически трудный день, он подошёл к столу и ещё раз пробежал глазами результат своих трудов. Довольно улыбнувшись, он загасил лампу, и усевшись на кровать, принялся снимать джинсы и безрукавку. Уже лёжа под одеялом и представляя, как завтра вернётся с охоты Букля и принесёт ему очередной трофей в подарок – мышь или белку (Гарри всегда отказывался от такого угощения, но сова всё равно каждый раз приносила ему новое «лакомство», не теряя надежды перевести хозяина на свой рацион), он вдруг подумал: «А зачем вообще нужна была эта задача? Не легче ли просто заставить похитителя выбирать из всех этих флаконов в слепую? Зачем давать шанс обойти защиту?» – Гарри свёл брови у переносицы вываливаясь из полудрёмы. «Да и вообще, х-м-м… – он заворочался и откинул край одеяла, чтобы было не так жалко, – ладно Пушок и Силки, это ещё можно понять, но зачем, зная что человек даже со вполне средним умом может в них выиграть, делать из шахмат препятствие? А уж комната с мётлами, в мире, где почти каждый умеет на них летать, а что такое квиддич знает и трёхлетний ребёнок – это просто спортивный отдых, но никак не средство защиты строго охраняемого объекта», – юный волшебник весело фыркнул. «Вот и получается, что остановить злодея удалось как раз потому, что на дело отправились три заурядных первокурсника, обладающие необходимым набором базовых навыков…» А что если… нет! Да не может этого быть! От пришедшей в голову ужасающей мысли, остатки сна как рукой смело. Ведь это же бред! Никак не могло быть, чтобы блестящие мозги Гермионы, навыки Рона, как шахматиста и его талант в квиддиче пригодились им специально. Камень перенесли в Хогвартс второго июля, сразу после попытки ограбления ячейки в Гринготтсе, они тогда не то что не были друзьями, они тогда даже не познакомились! А зеркало? – напомнил тревожный голос у него в голове. Дамблдор тогда сказал, что зеркало Еиналеж очень опасно и очень настойчиво просил не искать с ним встречи снова. Но он же наблюдал за ним несколько дней, почему он не остановил его раньше? Хотел, чтобы Гарри сам избавился от его разрушительного влияния? Чтобы понял принцип его работы и избежал той ловушки алчности, в которую попали Квиррелл и Реддл? Но тогда это значило….