Надеюсь, однажды ты полюбишь кого-то. Полюбишь так сильно, что, закрыв глаза, ты будешь видеть ее лицо. Я желаю тебе этого. Я хочу, чтобы ты узнал, каково это — любить всем сердцем, прежде чем я заберу ее у тебя. ©Игра престолов
Джейме сонно щурился от солнечных лучей, что пролезли в комнату сквозь незашторенное окно. Он был слегка растерян, почему его никто не разбудил. Обычно одних гвардейцев подымают другие, что стояли на страже всю ночь, когда солнце еще не успело взойти над горизонтом. Мужчина медленно сел на кровати, все еще хмурясь и не понимая, что происходит. Он обвел размытым взглядом комнату, вдыхая свежий запах воздуха после ночного дождя. Она выглядела слишком богато как для обычного рыцаря. Золотые кубки на столе, шелковые занавески, ширма из красного дерева, кресло обитое бордовым бархатом и вышитое золотыми нитками, широкая кровать с балдахином и белыми простынями. Джейме моргнул и скривился. Воспоминания медленно всплывали в его голове. Как он сбрасывал с себя белый плащ, как на него с насмешкой смотрел Джоффри, как он нес какую-то чушь про безграничную любовь к незнакомой девице, какую злобу тогда источала сестра своим презрительным взглядом… Он вспомнил, как погнался за ней после из зала. Мужчина медленно повернул голову влево, натыкаясь взглядом на укрытое с головой тельце, мирно посапывающее во сне. Нежная улыбка озарила его сонное лицо. «Серсея…», — подумал он. Он не помнил что было после того как он отворил двери ее покоев, лишь какие-то обрывки. Вино, женские губы, бледные руки в его собственных, снова вино, тоненькая ночная сорочка и просвечивающаяся под ней в слабом свете свечей грудь. Все таки они помирились. Он был снова со своей любимой женщиной. Джейме, все так же улыбаясь, лег обратно, обнимая правой рукой свою сестру и прижимая ее спиной к своей груди. Засыпая, он почувствовал вкусный запах вишни.***
Мэйвис чувствовала тепло. Такое приятное, уютное, домашнее. Мягкое одеяло обволакивало ее, словно кокон, рука держащая ее за талию и крепкая грудь, к которой она прижималась спиной, дарили чувство безграничной безопасности. Темные ресницы дрогнули, уголки губ слегка приподнялись. Девушка медленно, пребывая одной ногой еще во сне, повернулась на другой бок. Ее нос уткнулся в теплую, вкусно пахнущую кожу. Чью-то кожу. Чужую кожу. Ее глаза резко открылись, все тело напряглось, словно на нее вылили ушат ледяной воды, сон словно рукой сняло. Тут то она и почувствовала всю тяжесть мужской руки на своей талии. Джейме Ланнистер, клятый Джейме Ланнистер держал ее в своих крепких объятиях. «Какого хера сейчас происходит?», — громко кричало все нутро Мэйвис. Ее брови то хмурились, то взлетали вверх, а рот приоткрылся от удивления. Нет, они, конечно, вчера пришли к какой-то тонкой нити взаимопонимания, но не настолько. Девушка все еще помнила его связь с сестрой, его прошлые грешки в отношении ее приемного отца, да и, в конце-концов, она помнила его скривленную мину, когда шла к алтарю, когда дотанцовывала с ним танец, когда он зашел вчера в их покои. Может ее муж и не чувствовал к ней такой сильной ненависти, но до дружеских отношений им еще предстояло идти и идти, про что-то более речи и не могло быть вообще. Поэтому то, что сейчас происходило, было чертовски странным. «Наверное принял меня за сестру, спасибо хоть на задницу руки не положил», — Мэйвис недовольно сморщила нос. Пора было выбираться из цепкой хватки. Да так, чтобы ее муж не проснулся, не нужны были им эти жуткие неловкости. Девушка, высунув кончик языка, начала аккуратно начала двигаться вниз по кровати, словно гусеница. Как вдруг что-то твердое уперлось в ее ногу. Мэйвис почувствовала ком в горле, что очень просился наружу, и ужасный прилив стыда. От неожиданности она резко дернулась из кольца рук Джейме, на что тот шумно выдохнул и заерзал на месте. Ее сердце ухнуло вниз. Но мужчина лишь перевернулся к ней спиной и сильнее закутался в одеяло. Мэйвис судорожно выдохнула и мягко поднялась с кровати. Медленно и широкими шагами, на цыпочках, балансируя, словно браавосийский водяной плясун, девушка дошла по предательски скрипящему деревянному полу до ширмы. Служанку она звать не хотела, ей нравилась стоящая вокруг тишина. Мэйвис присела на пол рядом с большим деревянным сундуком, открыв его. Как бы ей сейчас хотелось влезть в штаны и в рубашку, обуть сапоги, а не снова носить неудобные длинные юбки, в которых вечно путались ноги, и не обувать туфли, в которых вечно натирались пятки. Но Кейтилин не позволила брать ей в Королевскую Гавань мужскую одежду, хотя уже по приезду Мэйвис не раз замечала Арью в ее маленьких грязно-желтых бриджах. Связано ли это было с тем, что ей пора бы уже подыскивать жениха, или с какими-то личными и непонятными загонами ее приемной матери, девушка не знала и, верно, уже никогда не узнает. Мэйвис уныло повозила рукой в сундуке. Достала оттуда аккуратно сложенное черное, вышитое золотыми нитями платье матери. Она только и носила его после казни лорда Старка. Нет, сейчас не время для скорби. Она вышла замуж, она влезла в этот глупый кукольный спектакль, в котором ее собираются дергать за нитки. Так пусть поверят, что она сдалась. Что она добровольно стоит перед ними на коленях, позволяя делать с ней все — что пожелают. Грусть, непокорность и жажду мести Мэйвис припрячет в себе поглубже. До лучших времен. А сейчас пора выйти на сцену и изображать мнимую уязвимость, доверие и, что самое тяжкое, радость. Девушка засунула руку глубже, нащупав мягкий шелк. Она осторожно вынула легкое южное платье, которое ей сшили прямо перед отъездом, но она не носила его, желая приберечь до королевской свадьбы или еще какого-нибудь торжества. Пальцы пробежались по ткани вишневого цвета, ее любимого. Мэйвис с грустной улыбкой рассматривала золотую вышивку на юбке. Кейтилин сшила это платье для нее. Она знала, что ее приемная дочь собирает опавшие листья с чардрева, самые красивые, глубокого красного цвета, а после сушит среди страниц старых книг из библиотеки Винтерфелла. Поэтому на подоле платья, на груди и на рукавах красовались вышитые золотыми нитями листья, чем-то напоминавшие кленовые. Девушка достала панталоны и корсет, надеясь, что сможет справиться с ним сама. Скинув с себя сорочку и пробежавшись взглядом по своему бледному, худощавому телу, Мэйвис быстро всунула ноги в хлопковую ткань и надела корсет. Она резко дернула за веревки и подавила рвущийся наружу ох. Перестаралась. Корсет сдавил ее грудь, наверняка оставив после себя красные следы. Пришлось распускать шнуровку и делать все заново, но теперь уже намного медленнее. С трудом завязав корявый бантик на спине, девушка аккуратно расстегнула золотые пуговицы сбоку платья, натянула его на себя, еле найдя выход среди вороха юбок, продела руки в рукава и застегнула пуговицы обратно. Мэйвис застыла, разглядывая себя. «Как-то даже… слишком по-ланнистеровски что-ли», — она ожидала другого эффекта, но с другой стороны так было даже лучше. Пускай Тайвин решит, что она отреклась от своего былого имени и теперь приняла свое новое. Хотя Старый Лев не дурак, чтобы решить так из-за красной тряпки. Но и внушение тоже не происходит легко и сразу, поэтому Мэйвис начинала с малого. Девушка провела пальцами по коротким черным прядям. Слава Богам, Бет подровняла ей концы, и теперь волосы выглядели вполне опрятно. Она с комом в горле вспомнила, как стояла на грани слез, смотря на себя в зеркало в тот вечер. Меч резал не так ровно, как хотелось бы, а Джоффри было плевать, сколько она растила такую длину, подражая родной матери. Мэйвис все еще помнила сжатый в кулаке длинный «хвост» из отрезаных волос, что она после с горестным воплем бросила в камин. Хоть волосы и не зубы — отрастут заново, но в них будто хранилась какая-то значительная часть ее жизни, а мерзкий подонок ее изничтожил. «Уж лучше мои, чем Сансы. Ей и так хватило унижений с этим клятым платьем», — Мэйвис шумно втянула воздух носом, заставляя себя переключиться на деревянный гребень. Она пару раз провела им по прядям, и те послушно легли вокруг ее лица, а парочка упала на лоб. Быстрым движением руки левая часть волос отправилась за ухо. Девушка отложила гребень на небольшой столик перед зеркалом и открыла стоящую на краю деревянную шкатулку. Она достала оттуда золотые серьги, простые небольшие колечки, без драгоценных камней и причудливых форм и вставила их в уши. Остались лишь туфли. С ними Мэйвис повезло меньше всего. Они у нее были одни, изрядно изношены, ненавистного ей коричневого цвета и очень неудобны. У них был лишь один плюс — их не было видно под платьем. Девушка втиснула в туфли ноги, застегнула ремешок с серебряной застежкой и, скривившись, потопталась на месте. Еще раз скептически оглядев себя в зеркале, она крутнулась на каблуках и уже не заботясь о том — проснется ли Джейме, уверенно зашагала мимо кровати к небольшому столу, укрытому белой кружевной скатертью, уселась на стул и, вытянув ноги, уставилась на кровать, рассматривая широкую спину крепко спящего мужа в ожидании служанки с завтраком. Ждать пришлось недолго. Бет, тихонько скрипнув дверью, проскользнула в покои, держа серебряный поднос в руках. К своему удовольствию, Мэйвис почуяла вкусный запах свежей выпечки. Служанка молча начала расставлять тарелки со всякими заморскими фруктами, оладьями с медом, яблочным пирогом и аппетитными булочками с маком. Многовато на двоих, но при виде завтрака, а в особенности булочек, девушка почувствовала просто неутолимый голод. Бет поставила два кувшина с водой и вином и вдруг начала перебирать свои юбки под заинтересованный взгляд Мэйвис. Среди вороха ткани служанка наконец нашла карман и достала оттуда маленький сверток бумаги, протянув его своей госпоже. — Это от лорда Тайвина, миледи, — протараторила она. — Спасибо, Бет, — Мэйвис аккуратно развернула записку, быстро забегав по написанному в ней глазами, внимательно вчитываясь в буквы. «После завтрака немедленно явиться в малый зал башни десницы. Т» «Ой-ей, кажется кто-то прознал про невыполнение обязанностей мужа и жены и сейчас очень-очень злится. Влетит же нам от дядюшки Тайвина», — девушка неожиданно для себя усмехнулась краешком губ, вот уж она не думала, что получит удовольствие от чего-то гнева. Мэйвис почувствовала себя бунтующим подростком. Хотя, по факту так и было. Подавленное утреннее настроение медленно начало подниматься. Девушка развалилась на стуле, немного поерзав на нем, взяла в руки самую большую булку и с удовольствием откусила от нее большой кусок, как вдруг ее взгляд пал на переминающуюся с ноги на ногу Бет, что покорно стояла в ожидании указаний от своей госпожи. — Рафбуди моего мува, — прошепелявила Мэйвис с набитым ртом, а после шумно сглотнула. — И отыщи его оруженосца, пусть тот ему поможет с одеждой и с чем там еще должен помочь.***
Джейме проснулся от того, что кто-то легонько тормошил его за плечо. — Лорд Джейме, просыпайтесь, ваша жена вас ждет, — услышал он блеющий голос служанки Мэйвис. Мужчина сел на кровати, зевнув и небрежно пригладив рукой растрепавшуюся золотую шевелюру. Его жена. Нет, с Серсеей они не помирились, он целовал не ее губы, он обнимал другую женщину во сне. Разочарование накрыло его ледяной волной, следом за которой следовало раздражение и злость. На сестру, что послала его, обозвав слабаком, на отца, что затеял весь этот фарс и на жену, непонятно за что. После вчерашнего сочувствия и какой-то странной нежности не осталось и следа. Ему больше не было жаль пленницу королевы, он видел лишь надменную девку в Винтерфелле. Она тогда насмехалась над ним, верно и сейчас насмехается. Как сестра, как отец, как все вокруг. Все вокруг считают его слабаком, Серсея лишь произнесла это вслух. Джейме резко вскочил на ноги, залетел за ширму, где его смиренно ждал его оруженосец, чтобы помочь ему одеться. Но мужчина бранью прогнал его. Он не немощный дед, которому надо подтирать зад, сам справится. Он надел свой привычный кожаный бежевый полукафтан и такого же цвета бриджи, обул черные сапоги и натянул на средний палец золотое кольцо со львом. Мельком осмотрев себя в зеркале, Джейме вышел из-за ширмы и зашагал к накрытому столу, недовольно нахмурив брови. Его взгляд пал на целую гору оладий, фруктов и прочей вкусно пахнущей всячины, но прежде он заметил женщину в красном платье, что сидела на стуле, свободно вытянув ноги вперед, и уминала булочку за обе щеки. Ее голова была повернута вбок, так, что Джейме мог разглядеть ее профиль, а она сама задумчиво смотрела в окно. Яркий солнечный свет светился в ее глазах, удивительно превращая их из черных в какие-то ореховые, словно мед смешали с шоколадом. Черные волосы аккуратно огибали ее ухо с золотой серьгой, темные густые брови не изгибались в насмешке и не хмурились в неудовольствии, придавая лицу умиротворенности. А нос… Джейме поймал себя на мысли, что сейчас он застыл на месте и молча восхищается носом своей жены. Так странно. Ее нос был орлиным, с горбинкой, что отнюдь не портило его. Кончик носа смешно дергался, когда она жевала. «Как у зайчика…» — Джейме вдруг вздрогнул. «Блять, какой в жопу зайчик? Совсем из ума выжил?» — мужчина прочистил горло, оповещая о своем присутсвии. Мэйвис повернулась к нему и кривовато улыбнулась, указав на стул напротив нее. Раздражение куда-то мигом спало. — Садись, нам надо кое-что обсудить, — Джейме уселся за стол, уже готовясь к разговору о сегодняшних утренних объятиях, и он даже не знал, что ему и сказать на этот счет. Вероятнее всего она знает о его «пороках» с сестрой, благодаря Неду Старку и Станнису и если не весь Вестерос теперь об этом гудит, то в Красном Замке уж точно поползли слухи да разлетелись сплетни, не услышать и не понять которых мог либо глухой, либо дурак. Но с другой стороны… Она все еще ребенок, хоть и кажется взрослой, так еще и заложница. Кроме сестры и служанки, после смерти отца, его жена верно ни с кем не общалась. Поэтому, если он сейчас ей расскажет, это может обратиться худом для него и Серсеи. Хотя куда уже хуже, все и так знают или догадываются, правда всегда вылазит наружу самыми мерзкими способами. Ну даже если это не будет для нее новостью — то по крайней мере это будет ей неприятно, а Джейме не хотел портить с ней отношения. В конце концов, ему с ней жить аж до старости. К удивлению мужчины, Мэйвис и слова не обронила на этот счет. — Твой отец прислал записку, и судя по написанному — он чертовски зол тем, что мы натворили. Точнее, чего мы не натворили, — Мэйвис протянула ему клочок бумаги, свернутой в трубочку и одиноко валявшейся на столе. Джейме пробежался глазами по аккуратно выведенным буквам. — Пекло, — буркнул он себе под нос. Вчера, на пьяную голову, он думал, что действует максимально правильно, строил из себя героя-спасителя, а сегодня придется разбираться с последствиями «геройства». Хотя, Джейме не сказал бы, что пожалел о том, что не взял свою жену силой против ее воли. — И правда, Пекло, — к его удивлению Мэйвис не выглядела встревоженной, хмурой или, может, сконфуженной. Нет, она улыбалась краешком губ, слегка приподняв левую бровь, а Джейме все не мог понять — чему она так радуется. — Так почему же ты улыбаешься? — она насмешливо фыркнула, словно это было чем-то очевидным. — Знаю, звучит глупо, но, кажется, твой отец начал понимать — что мы не собираемся, словно макаки в клетке, плясать под его дудку и сейчас бесится, от потери контроля над нами. Хоть и не полного, но все же, — Джейме с непониманием уставился на нее. Он не видел в этом причин для веселья, Тайвин Ланнистер не славился добродушием и уж точно его нельзя было считать за человека, чей гнев — всего лишь причина очередной насмешки. — Ладно, все намного проще, мне нравится бесить всемогущих и непоколебимых, — Мэйвис театрально всплеснула руками и закатила глаза. — Конечно, потом будут последствия, но разве увидеть это лицо того не стоит? Мужчина хмыкнул, улыбнувшись краешком губ. Ему нравился ее позитивный настрой, она вела себя так — как он в ее годы. Веселая, дерзкая, бесстрашная, словно огонь, полыхающий в холодную ночь за Стеной. Он был рад видеть бесиков, пляшущих в ее глазах, был рад, что она не сидела целыми днями плача перед окном, что не дергалась в страхе от любого шороха, как бы это эгоистично не звучало. Джейме любил неунывающих людей, людей, что даже тяжкие времена воспринимают с юмором, что поражают своей харизмой и выдержкой. Он не любил вытирать чужие слезы, не любил скучных, черствых, словно вырезанных из камня людей, каким был Нед Старк. Он ожидал, что и его жена будет такой, будет топить его в своей учтивости и холодности, как истинная северная леди, как Кейтилин Старк. Но, видимо он ошибался. Мэйвис не была похожа на своих приемных родителей, среди которых росла всю свою жизнь. Кроме приятного, мягкого голоса, улыбки и роста не была она и похожа на свою мать. Рыжеволосую красавицу Майсенту Талли, старшу дочь старика Хостера, что Джейме встретил пару раз в Риверране, когда отец хотел женить его на ее сестре — Лизе. Майсента, конечно, не была так красива, как Серсея, даже не так, как Кейтилин, но ее длинные рыжие волосы, кристально чистые голубые глаза и нежная натура могли покорить много сердец. В пятнадцать лет ее выдали за Стефана Блэквуда, что был в два раза старше нее. Вот в кого пошла его жена. Черные волосы, черные глаза, бледная кожа, орлиный нос и это были лишь внешние признаки схожести отца и дочери. Джейме не удалось застать Стефана живым, однако все слышали про хитрость, острый ум и ловкость в бою Кошачьего Короля. И все слышали про его трагическую смерть. Стефан Блэквуд одним из первых начал перечить Эйрису, после того, как отказался поставлять Дикий огонь в Королевскую Гавань. Это оружие хранилось в глубоких подземельях Кошачьего Чертога еще со времен Эйгона Завоевателя, Его приготовили по приказу короля Филиппа Блэквуда, в случае нападения Таргариена на его земли. Но, к счастью, он не пригодился. Филипп смог найти общий язык с Таргариеном без кровопролития, преклонив колено и заперев Дикий огонь в подземельях. На всякий случай. С тех пор он пролежал там нетронутым, пока Безумный Король не возжелал его себе. Стефан же вовремя понял, что Эйрису огонь нужен не в благородных целях. Да кому вообще он будет нужен в благородных целях? Поэтому он приказал уничтожить все запасы Дикого огня, дабы избежать беды. Вот только избежав одной, его нагнала другая. Безумный Король был в ярости, он собрал наемников и отправил их в Кошачий Чертог, непослушание Блэквуда взбесило его настолько, что он приказал перерезать всех до единого в Чертоге, а после поджечь его Диким огнем из хранилища Красного замка. Так и случилось. Под покровом ночи наемные убийцы пробрались в замок и сумели уничтожить добрую часть всей стражи. Тревогу подняли слишком поздно. Стефан среагировал быстро, он успел вывести Майсенту с новорожденной дочерью на руках и отправить ту бежать в сторону Винтерфелла, к ее сестре, а сам остался защищать замок. Но было уже поздно. Против сотни умелых убийц, дюжина рыцарей со своим лордом во главе и несколькими десятками придворных жителей, что в жизни меча не держали, были лишь никчемным сбродом, обреченным на проигрыш. И как бы не был хорош Стефан Блэквуд в бою, он не пережил ту ночь. Кто-то говорил, что он умер от меча, кто-то — что его связали и заставили гореть заживо вместе с замком и его слугами, и что в Кошачьем Чертоге до сих пор слышны истошные людские вопли, от которых мурашки бегут по коже, а в груди холодеет от ужаса. Майсента же тем временем добрела до Винтерфелла. Пешком, без еды и воды, одетая лишь в ночную сорочку и плащ мужа, с единственной наследницей могучего дома, а точнее уже руин и пепла, что оставил после себя Дикий огонь. Кейтилин и Нед тепло приняли свою родственницу и ее дочь, предоставили ей кров и еду, чтобы они могли переждать, пока все не закончится. Но после ворон с неутешительными новостями от Джона Аррена долетел на север. Эддард уехал на войну, оставив сестер Талли в Винтерфелле. После победы Баратеона и его коронации, Роберт щедро наделил своего друга землями Блэквудов в благодарность, посчитав, что раз половиной севера править некому, то пусть не стоят без дела. Так из восьми королевств стало семь. Однако у Кошачьего Чертога была будущая правительница. Мэйвис Блэквуд, старшая и единственная дочь Стефана Блэквуда и Майсенты Блэквуд, что выжила со своей матерью после нападения Эйриса. И Нед об этом знал. Хранителю Севера стало совестно, что его дети смогут унаследовать дом Мэйвис, а сама девочка останется без ничего, ведь ее имя тогда больше ничего не будет значить, она не сможет найти достойного мужа и не сможет получить свое законное место среди лордов и леди Вестероса. Поэтому Эддард попросил милости у короля, дабы тот узаконил дочь сестры его жены как его собственную, и Роберт пошел на уступки, разрешив своему другу усыновить девочку, хотя та еще имела мать. Мэйвис Блэквуд-Старк теперь была званой дочерью Эддарда и могла заполучить в наследство весь север. И должно было показаться, что теперь все зажили спокойно да счастливо, словно в сказке, но, к сожалению, сказки остаются сказками. Майсента умерла спустя несколько лет, оставив свою дочь сиротой. Женщина так и не смирилась со смертью мужа. С каждым днем она все чахла и чахла, красота ее жухла, густые рыжие волосы поредели, под глазами залегли синяки, она начала терять вес. Тот поход из Чертога до Винтерфелла изрядно подпортил ее здоровье, горе по мужу нанесло еще один удар, поэтому Майсента не смогла пережить обычную лихорадку, что часто случалась на севере из-за тамошнего климата. С тех пор котенок Блэквудов рос среди волчат, нося их имя, вбирая их привычки и обычаи, но из котенка не вырастет волчица, из кошки не сделать львицу. Какую бы фамилию не давали Мэйвис, она все так же останется дочерью своего кровного отца, похожей на него, как две капли воды. Джейме рассеянно смотрел на свою жену, что потянулась через весь стол к дорнийским апельсинам. Они лежали слишком далеко, поэтому Мэйвис смогла лишь мазнуть по ним кончиками пальцев. Раздраженно выдохнув, девушка собралась встать из-за стола, чтобы наконец отведать заморский цитрус, но рука Джейме вдруг метнулась к тарелке, на которой лежали апельсины и, нащупав первый попавшийся, протянула его Мэйвис. Его жена удивленно выдохнула, аккуратно взяла апельсин и он поймал полный благодарности взгляд ее сощуренных глаз. — Спасибо, — тихо сказала она, еле заметно улыбаясь и ловко очищая оранжевую кожуру. — Пожалуйста, — Джейме тоже неловко улыбнулся, следя за ее быстрыми бледными пальцами. Мэйвис закидывала сочные дольки одну за одной себе в рот, снова о чем-то задумавшись. Джейме понял это по ее глазам, что невидящим взглядом уставились на дверь. Мужчина еле смог оторвать взгляд от снова задвигавшегося кончика ее носа и заставил себя смотреть на оладьи, которые, спустя мгновение, он с аппетитом начал уминать за обе щеки. Они позавтракали в тишине, которую разорвал громкий скрип отодвигающегося стула и шуршащего платья. Мэйвис резко вскочила на ноги, ее красное платье засветилось в солнечном свете, золотые серьги блеснули в ушах. Джейме смерил ее удивленным взглядом. — Нам нельзя задерживаться, пошли, — его жена решительно направилась к двери, поэтому ему ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней. Джейме подставил ей свой локоть, предлагая взять его под руку, и девушка нервно уцепилась за него такой сильной и крепкой хваткой, что мужчина еле смог подавить вздох удивления. Шли они тоже в гробовой тишине. И чем ближе они были к двери, тем сильнее Джейме хмурился. Опрометчиво было играть на нервах Тайвина Ланнистера, как бы это не разжигало азарт. Мэйвис, кажется, тоже это понимала, судя по ее мертвой хватке на его руке, хотя внешне она выглядела все так же спокойно, со своими вечно прищуренными глазами. Перед ними возникла большая дубовая дверь, единственная, что вела в малый зал Старого Льва. Ее охраняли два здоровенных рыцаря в красных плащах, что смерили их хмурыми, пустыми взглядами. Джейме ответил им тем же, невольно вспоминая, как и сам стоял так, в белом плаще и золотых доспехах, охраняя покои, солярии и залы двух королей и королев, как и сам с недоверием осматривал каждого, что намеревался войти внутрь, как каждый раз сжимал правой рукой рукоять своего меча. Его взгляд переметнулся на его жену, стоявшую подле него. Она тоже разглядывала охранников. Ее черные брови сердито нахмурились, образовав на лбу вертикальную складку, а глаза сверкнули огнем ярости, что резко в них вспыхнул. Не трудно было догадаться, что она вспоминает собственные побои в тронном зале, побои сестры, вспоминает клятого Мерина Транта. Джейме заметил, что и у него где-то глубоко в груди поднялась обжигающая нутро ярость. Доблестные рыцари по приказу сопливого мальчишки избивали беззащитных девушек, срывая с них одежду, отрезая волосы. Королевская Гвардия перестала быть для него примером идеала и гордости. Она стала посмешищем, с трусливой и глупой жестокостью. Вот уж он сомневался, что Мерин Трант, с тяжестью на сердце и слезами на глазах ударил по лицу его жену, разбив ей нос в кровь. Джейме сжал челюсти. «Почему Серсея это не остановила? Почему она позволяет себе идти на поводу у Джоффри? Неужели ей тоже это приносит удовольствие?» — его мысли прервал тихий стук кулаком о дубовую дверь. Из-за нее послышалось глухое: «Войдите». Мэйвис шумно вздохнула, расправила плечи и горделиво подняла подбородок. Джейме выжидающе взглянул на нее и, когда она кивнула, открыл дверь. Его жена твердо и уверенно пошла вперед, а он остался позади, пропуская ее и громко захлопывая за собой дверь. Этот звук был хуже погребальных колоколов. У Джейме было ощущение, что они идут на виселицу, а не на встречу. Весь азарт, непокорность и бурлящий в крови бунт смелости куда-то разом сникли.***
Мэйвис с каким-то леденящим душу спокойствием и идущей ей наперерез паникой зашла в солярий Тайвина Ланнистера, выстукивая четкий ритм своими каблуками. Джейме громко захлопнул за ними дверь и бесшумно, словно кот, последовал за ней. Старый Лев даже не поднял на них свой пугающе-пронзительный взгляд зеленых глаз, а продолжил быстро писать что-то черным пером на листе бумаги, хмуро в нее уткнувшись. Джейме отодвинул для нее стул, а после, со скрипом отодвинув свой, уселся рядом с ней. Тайвин все так же не обращал на них внимания, продолжая свою писанину. Джейме смотрел на своего отца исподлобья, сжав челюсти и сложив руки на груди. Мэйвис почувствовала, что паника все же начинает пересиливать спокойствие с небывалой скоростью, но она не могла позволить ей вырваться наружу, поэтому, чтобы хоть как-то успокоить и сдержать себя, она сложила бледные пальцы в замок, сжав их так сильно, что они заболели и побледнели еще сильнее. Там, в их покоях, она чувствовала себя смелой, дерзкой, гордой и свободной, словно сумеречная кошка, но чем ближе они были к малому залу Старого Льва, тем более Мэйвис чувствовала себя блеющей маленькой овечкой, а не огромной лесной хищницей. Когда они подошли к дубовым дверям, их там, само собой, встретили гвардейцы Тайвина Ланнистера, в алых плащах, здоровенные, словно медведи и с враждебностью, отчетливо видневшейся в их хмурых рожах. Мэйвис мигом вспомнила все до единого моменты их с Сансой унижения, ее порванное платье и кровоточащую спину, свой разбитый нос и сжатые в кулаке отрезанные волосы. Вспомнила, как она забегала забрать Арью по просьбе Неда с ее занятий со смуглым браваосийцем, где та, вместо того, чтобы нежно кружиться в танце, ловко и быстро кружилась с деревянным мечом в руках. — Пойдем за мной, отец зовет к себе, кажется мы уплывем раньше, чем думали, — протараторила она тогда. И только Арья сделала несколько шагов к ней, как ворвались чертовы рыцари, только на их лицах не было ни следа благородной доброты и доблести, как в любимых Сансой песнях. На их лицах были едкие ухмылки, злоба и насмешка. Мэйвис быстро просекла, что пора делать ноги, чего стоят две девчонки и мужичок, у которых на троих человек было лишь два деревянных меча, да и владеть им в совершенстве мог только один. Сирио показал это на практике, ловко орудуя оружием, от чего гвардейцы падали один за одним. Но что может сделать дерево против стали. Браваосиец это знал, поэтому крикнул сестрам, чтобы те брали ноги в руки и бежали отсюда, но Арья не сразу подчинилась приказу своего учителя. Мэйвис и мужчине пришлось некоторое время уговаривать ее, а после, когда девочка согласилась, старшая сестра дернула ее за руку, и они побежали прочь, стараясь не оборачиваться и не обращать внимания на крики, что доносились с места бойни. До башни десницы они так и не добежали. Почти сразу они чуть не наткнулись на белых плащей, от которых пришлось бежать в обратную сторону. Мэйвис решительно вела младшую сестру по крутой лестнице, стараясь как можно быстрее передвигаться по ступеням на высоких каблуках. Она вывела Арью через темные подземелья и единственный известный ей тайный выход в конюшню. Там она всучила девочке Иглу и сказала, чтобы та затерялась среди толпы в Блошином конце, обещая, что найдет ее позже, и они смогут вернуться домой. — А ты? Куда пойдешь ты? Там везде гвардейцы, тебя схватят. Не бросай меня, Мэйвис, я не хочу тебя потерять, не уходи! — со слезами на глазах молила Арья, крепко уцепившись за ее руку. — Со мной все будет в порядке. В замке еще есть хромой отец и Санса, им нужна моя помощь. Я обещаю, волчонок, я обещаю, я вернусь к тебе. Мы вернемся к тебе. Все будет хорошо, — шептала ей Мэйвис гладя по плечам, а после легонько подтолкнула к выходу из конюшни. Развернувшись на каблуках, девушка быстро понеслась обратно, уцепившись в легкую шелковую ткань алого платья. Она почти смогла добежать до башни десницы. Неожиданно для себя, она ловко пряталась по углам, прижималась к стенам, у нее несколько раз получилось проскользнуть прямо под носом у стражи, адреналин блестяще делал свое дело. Но как только она пробежала несколько ступенек вверх к покоям Неда, как перед ней, словно из-под земли, выросли белые плащи со своими мерзкими улыбочками. Мэйвис мигом развернулась и ринулась от них прочь, но клятые длинные полы платья запутались в ее ногах и она не смогла удержать равновесие. Девушка кубарем скатилась с лестницы под громкий хохот мужчин, получив пару сломанных ребер и несколько синяков на спине и плечах, но все же смогла вскочить на ноги и ринулась к выходу. Но там ее поджидала еще одна партия гвардейцев. Грудь болела невыносимо, и Мэйвис не смогла вывертеться из их хватки. Ее схватили за руки, зажали рот и потащили к ее покоям. Она вырывалась, мычала, пиналась, пыталась кусаться и царапаться, но все было тщетно. Ее с силой швырнули в ее спальню и захлопнули за ней дверь, в которую она потом еще продолжительное время молотила кулаками, пыталась вскрыть замок шпилькой или кинжалом, даже пыталась найти тайный выход, но ничего не выходило. С того дня она ненавидела рыцарей и платья. Она ненавидела себя за то, что не проглупила и не взяла с собой кинжал, что действовала отчаянно, ничего не продумав и не спланировав, что решила бездумно геройствовать, сделав все только хуже. Сдаться было бы чертовски унизительно, да и сейчас Мэйвис максимально пыталась оттянуть этот момент до последнего, чтобы не показаться слабой, не задеть свою гордость, но, верно, это было бы самым мудрым решением. Их и Неда можно было бы обменять на ценного пленника — Джейме Ланнистера, а если и не на него, то может хотя бы на небольшое перемирие. Но эта глупая жажда азарта и приключений, а может и заслуги уважения, что таилась где-то в глубине девушки еще с раннего детства, застелила ей глаза. Она слишком переоценила себя, возомнила, что в одиночку сможет одолеть всю Королевскую Гвардию, что сможет спасти трех пленников Красного замка, один из которых — хромой, взрослый мужчина. Она, пятнадцатилетняя девчонка, что умела драться на мечах не лучше Арьи, она, что сначала делала, а после думала. Она была словно слепой птенчик без перьев, что вывалился из теплого гнезда. Ей бы помогли лук и стрелы, но они остались в Винтерфелле, ей бы помог ее кинжал, но она, дура, забыла его. Мэйвис ненавидела себя за свою опрометчивость. Теперь Арья была непонятно-где, одна, без еды и воды, маленькая девочка с деревянной палкой. Трудно было поверить, что она еще жива. Что ее не разорвали на части хищники в Королевском лесу, что не зарубили какие-нибудь разбойники, что она банально не умерла от голода. Эддарда казнили. Санса, которую сначала хорошенько поколотил Джоффри, а после ее чуть не изнасиловали в Блошином конце, теперь куда-то делась вместе с клятым Сандором Клиганом. А все это по вине Мэйвис. Руководствуй она тогда холодным разумом, а не горящим сердцем, может все четверо сейчас бы были живы, в целости и сохранности, а может даже ждали зиму в Винтерфелле. Мэйвис поежилась. Неприятные воспоминания и нахлынувшее чувство вины давили на нее с невиданной силой, а странное молчание Старого Льва еще сильнее добавляло дров в это пламя отчаяния. Джейме, кажется, тоже не был шибко доволен происходящим. Только на его лице не отражалось волнение или растерянность, нет, его взгляд выражал сильное раздражение и нетерпение. Казалось, он еле держится чтобы не закатить глаза, встать и уйти прочь. Наконец, Тайвин закончил шкрябать что-то на бумаге, свернул ее в трубочку, отложил ее в сторону и недовольно уставился на них своими бледно-зелеными глазами. Мэйвис напряглась, готовясь отвечать на словесную атаку в ее сторону. — Прошу прощения, что задержал. Я позвал вас, чтобы обсудить вашу поездку в Утес Кастерли, — Мэйвис напряглась еще сильнее. Она ожидала криков, обвинений и угроз в сторону их невыполнения брачных обязанностей, но уж точно не обсуждения путешествий. Джейме, судя по его вскинутым бровям, кажется, тоже был удивлен. — Вы поедете через Простор, по Золотой дороге. Сначала возле реки Черноводной, потом через Пламенное Поле и Западные холмы, хотя, я думаю, вам это объяснять надобности нет. Рядом с дорогой нет поселений, таверн, соответственно, тоже, поэтому вашим единственным местом для ночлега в здании станет Глубокая Нора, в остальных случаях — дорожная повозка. Вы отправитесь ровно через неделю. Весь путь займет около двадцати дней. Мэйвис раздосадовано выдохнула. — Леди Мэйвис, ваш дом на колесах будет оснащен всеми удобствами для комфортной поездки, — заметив ее раздражение, отчеканил Тайвин. — Я вас уверяю, я заказал повозку из самых дорогих материалов. Золото, бархат, красное дер… — Я не сомневаюсь, — резко перебила его девушка, взмахнув рукой. — Но меня жутко укачивает в повозке. Поэтому, если для дома Ланнистеров это не столь затратно…- саркастически проговорила она, — то я хотела бы себе лошадь. — Я вас понял, — Старый Лев сжал губы и втянул воздух сквозь расширяющиеся ноздри. Казалось, он был на пределе и еле сдерживал себя от того, чтобы не швырнуть что-то в свою невестку. — Будет вам лошадь. Однако, спать вы будете в повозке. И чтобы доехать быстрее — в движении. Мэйвис отрешенно кивнула. — Я согласна. — Вот и славно. Также я хотел сказать, что вас будет сопровождать принц Томмен, в качестве вашего воспитанника, и будет находиться на Утесе до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия и не женится, либо пока не освободится Железный трон, — глаза девушки мигом приобрели форму блюдец, а Джейме издал странный вздох и его брови мгновенно взлетели вверх, образовав на лбу пару горизонтальных складок. — А моя сестра… — Еще не знает. Я намереваюсь ей сказать ближе к вашему отъезду. Дабы избежать… разных ситуаций, — резко прервал Тайвин мужчину. Джейме и Мэйвис встретились встревоженными взглядами. Оба знали, что забирать у Серсеи ее дитя — словно тыкать палкой в спящего дракона. Лишь Боги знают, что может учинить в порыве ярости Королева-мать. — Я хочу чтобы вы вырастили из него настоящего наследника трона, чтобы он не был похож на своего старшего брата, чтобы он не вырос вторым Джоффри от влияния своей матери. «Он хочет, чтобы мы его воспитали, как родного сына. А что блять делать, если моему мужу он и так родной сын? Что мне вообще делать с чужим ребенком? Что мне делать с ребенком Серсеи, родившимся от инцеста, кровным братом проклятого Джоффри? Что мне делать с будущим, мать его, королем?!» — Мэйвис, казалось, давненько не испытывала такой паники от полнейшей безысходности. Хоть с одной стороны все не было так плохо, Томмен, кажется, не был похож на своего брата, а был послушным, милым мальчуганом. Впринципе, было бы очень легко скинуть его на мейстера и служанок, дарить что-то желанное ему на именины раз в год, да дело с концом. Но Томмен был ребенком, невинным, добрым, заслуживающим прожить счастливое детство не в одиночестве, заслуживающим не только на заботу прислуги и не заслуживающим холода от новых «родителей». У Мэйвис не было детей и она понятия не имела как быть матерью для чужого и уже подросшего ребенка. «Но у тебя есть братья и сестры. Вспомни, как ты находила общий язык с Арьей, как играла с ней, как учила стрелять из лука, как заставляла ее улыбаться. Успокойся. Томмен точно такой же. Похожего возраста. Пусть он и ребенок Серсеи, но не Серсею же тебе воспитывать? Ничего сложного, все дети более-менее одинаковые. Он полюбит и сказки на ночь, и стрельбу из лука, и бои на мечах, если Джейме сподобится его научить. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком и маленький Баратеон уже твой», — настойчиво шептал ей ее внутренний голос. — Это… все? — пересилив дрожь в голосе, спросила Мэйвис. Больше Томенна ее беспокоил лишь один несказанный за этим столом момент. Отсутствие ее крови на белых простынях. — Да, леди Мэйвис. Вы можете идти. А ты, Джейме, останься, — девушка попыталась сглотнуть застрявший в горле ком. «Ну вот и все». Ее взгляд наткнулся на Джейме, что смотрел то на нее, то на своего отца. Его челюсти были сжаты, брови еле держались, чтобы не взлететь домиком, на зеленые глаза набежала тень. Мэйвис посмотрела на его лоб, который красиво обрамляли короткие, сверкающие на солнце золотые пряди, провела дорожку взглядом по его горбатому носу, бледно-розовым губам и слегка вздернутому подбородку. «А ведь красив, словно Дева в мужском обличьи. Какие у него пронзительные зеленые глаза…» — девушка шумно выдохнула, отгоняя прочь от себя мысли о своем муже. Она громко встала и, не оборачиваясь и не прощаясь, решительно зашагала в сторону выхода, шурша красными юбками и стуча каблуками. Она чувствовала на своей прямой, словно палка, спине их внимательные взгляды, пока не захлопнула за собой тяжелую дверь. Ей хотелось лишь сделать вид, что она ушла, громко стуча каблуками отойти от двери на достаточное расстояние, а после мигом вернуться обратно, мягко и бесшумно, словно кошка, переступая с носка на пятку. Ей хотелось сползти перед дверью на пол, прислонить к ней ухо и подслушать разговор, да вот только два гвардейца, верно охраняющие своего господина, стояли подле двери, будто вырезанные из камня, и их злобные взгляды внимательно рассматривали ее с ног до головы. Одно неверное движение — и ее, схватив за шкирку, затащат внутрь и бросят на колени перед ногами Старого Льва, который, верно, прикажет поселить ее где-нибудь в подземельях до отъезда, дабы больше не выделывалась. Мэйвис, сердито глянув на лица гвардейцев, громко фыркнула и зашагала к крутой каменной лестнице, чуть-ли не высекая искры каблуками. Покинув башню, девушка, не разбирая дороги, понеслась вперед. Плечи ее были опущены, а на лице залегла непроглядная тень. С каждым шагом она шла все медленнее, а раздражение и тревога постепенно отпускали ее из своих цепких лап. Остановившись посреди одного из длинных и почему-то пустых коридоров, что вели прямо к Тронному залу, Мэйвис шумно вздохнула и выпрямилась. Ей нужно было отвлечься. «Маргери вчера настаивала, чтобы я навестила их сегодня по утру. Вот, кажется, самое время», — девушка резко завернулась на каблуках, запутавшись в юбках, потеряла равновесие и с испуганным «Блять!» шлепнулась на задницу, замахав руками, словно птица — крыльями. Зашипев от боли, Мэйвис скривилась и попыталась подняться на ноги с холодного пола. Вышло не сразу, каблуки скользили по полу, а бесконечный ворох юбок мешал нормально двигаться. Девушка встала на четвереньки, а после, медленно и осторожно начала подниматься, одной рукой отряхивая красную ткань, а другой потирая ноющую ягодицу. «Клятое платье! Еще и синяк наверняка будет. Ну хоть не на спину упала. Через сколько меня бы тут со сломанным позвоночником нашли?» — Мэйвис, с изрядно подпорченым настроением и кипящим в груди раздражением, двинулась в сторону опочивален Тиреллов, внимательно смотря себе под ноги.***
Джейме хмуро смотрел на спину своей жены, что быстро покинула малый зал, громко хлопнув на выходе дверью. И только когда стук ее каблуков стих где-то вдалеке, Тайвин с шумом втянул воздух через ноздри и взглянул на сына. Его бледно-зеленые глаза хищно изучали лицо Джейме. — Почему я не получил вести о консумировании вашего брака? — Джейме попытался принять максимально расслабленную позу, но все его мышцы были напряжены до предела, словно он готовился прыгнуть на отца, достав меч. — Почему ты попросил ее уйти? — Не отвечай вопросом на вопрос, — раздраженно ответил Тайвин. — Я уверен, что это ты был затейником этой глупой идеи. — А с чего это ты решил, что она девственница? Я слышал о событиях в блошином конце… — Джейме передернуло от мысли, что Мэйвис и правда могла быть изнасилованной. — Не строй из меня дурака, — рявкнул отец. — Я спрошу еще раз. Почему ты вчера не консумировал брак? — Джейме стиснул зубы, шумно выдохнув. — Потому что это, мать его, насилие! А разве я похож на тех, кто будет брать женщину против ее воли? Так еще и такую молодую. Да она же сама еще ребенок, а ты уже ждешь, что я заделаю ей детей? Девчонке, которую два года продержали в заложниках, избивая перед всем двором. И только попробуй сказать, что ты не знал. Ты видел ее волосы, — гнев, который он не смог удержать в себе, полился ручьем на Старого Льва, который выглядел слегка обескураженым. — Избивали? Нет, про волосы я наслышан и видел все своими глазами, однако я думал — это единственное, что сделал Джоффри по отношению к своей… заложнице. — Скажи еще, что ты не знал, что Сансу Старк мальчишка колотил не меньше, при этом раздев почти догола, — рявкнул Джейме, наблюдая, как лицо отца еще сильнее вытягивается, — О, серьезно? То есть ты знаешь обо всем, что происходит вокруг Вестероса, хвастаешься своими шпионами, но не видишь того — что у тебя прямо под носом? Вот уж не ожидал от тебя, отец, — едко проговорил мужчина. «Неужели он и про нас с Серсеей не знает? А лишь думает, что это слухи», — облегчения он от этого почему-то не почувствовал. — Да, я не знал, — буркнул Тайвин. — Я с этим разберусь. Однако сейчас мы говорим не об оплошностях моего внука. Мы говорим о твоих, — Джейме закатил глаза. — Я свое сказал. Если она сама того захочет, то мы… попробуем. Сейчас — нет. И даже не пытайся меня переубедить, — отец смотрел на него пронзительным взглядом, в котором бушевала ледяная ярость, но Джейме не отвел глаза. — Ты ведешь себя словно капризный ребенок. Кажется, ты не понимаешь серьезности всей ситуации, а это меня разочаровывает. Я не прошу тебя просто переспать с женщиной, я прошу наследника. Наследника одного из величайших домов Вестероса. А может даже и двух. Но ты упрямишься, лепечешь свою дурь про честь, пытаешься слепить из себя рыцаря на белом коне, думая, что я так просто это оставлю, — Джейме шумно втянул носом воздух, стиснув зубы и сильнее сжав руки, услышав слова Тайвина. — Так вот послушай меня, сын. Я понимаю твои благие намерения, однако, если в течении нескольких дней я не получу никаких вестей про то, что брак консумирован — я буду вынужден принять меры. — О, и какие же? — Джейме насмешливо вскинул левую бровь, ухмыльнувшись, хотя нутро его сжалось от тревожного холода. — Либо я силком заставлю вас это сделать, при свидетелях, само собой разумеется, приставив лезвие к вашим глоткам, но это вряд-ли. Скорее всего, я просто найду человека, что на тебя похож, положу ему в руки мешок золотых, и он с радостью изнасилует твою жену. Несколько раз, если потребуется. А после, она понесет от него наследника. Но зато ты будешь абсолютно чист. Так как, я переубедил тебя? — Тайвин с мрачным удовольствием смотрел как каменеет лицо его сына, как хмурятся брови, приоткрывается рот. А Джейме же просто не мог прийти в себя, не мог поверить в происходящее. Он не узнавал отца, он больше никого не узнавал, все вокруг стали жестокими, черствыми и алчными чужаками. Хоть они и раньше такими были, однако это почти не бросалось в глаза. Джейме помнил как отец злился, что на него перекладывают вину за насилие Элии Мартелл, как говорил, что на такое зверство он не способен. Но сейчас он буквально угрожал изнасилованием. И не кому-то там, а Мэйвис, его жене! И вряд-ли это был блеф. Тайвина Ланнистера мало кто мог прочитать, однако Джейме был его сыном. — Да чтоб тебя! — яростно сплюнул мужчина, громко вскочив из-за стола и вихрем вылетев из зала десницы. Злость забурлила внутри и полезла наружу. Будь он сейчас гвардейцем, то без раздумий схватил бы тренировочный клинок и пошел бы рубиться со своими напарниками на тренировочной площадке. Но теперь он будущий лорд, а значит обычные наемники ему не ровня. После разговора с отцом, Джейме понял, что лучше сейчас не попадаться Тайвину на глаза, дабы все не стало еще хуже. Поэтому, к его великому недовольству, гнев пришлось придушить в себе. Легче не стало, ведь гнев никуда не делся. Если он его не выплеснет, то вскоре он вылезет сам. Самым неприятным образом. Поэтому оставался один вариант. «Серсея». Его сестра знала способы его утешить. Не только своим прекрасным телом. Джейме знал, что может ей выговориться, знал, что она также ненавидит этот брак, знал, что она всегда найдет слова, от которых ему станет легче. Его тянущая, густая и вязкая любовь к Серсее могла затопить и боль, и ярость и страх. Да, сейчас они были в ссоре, и лучше бы Джейме обратился со своей проблемой к Тириону, но он знал — для брата такая тема будет болезненной, а там уже непонятно, кто кого будет успокаивать. А с Серсеей… Они ссорились и мирились столько раз, сколько звезд на небе, поэтому и в этот раз так будет. Ноги Джейме сами понесли его к покоям королевы. Он шел быстро, резко сворачивая на поворотах и ловко огибая охающих от неожиданности слуг и придворных, что вырастали у него на пути. И вот, наконец он дошел до знакомых ему дверей. Рядом с ними от чего-то было пусто. Джейме насторожился. Он знал, что сестра любит максимальную безопасность, потому что ей всегда мерещились убийцы за каждым углом, а он сам, пока был гвардейцем, частенько охотно нес стражу возле ее покоев. Как вдруг его уши уловили до боли знакомый звук. Протяжный гортанный женский стон. Стон его сестры. Сначала Джейме просто не мог поверить в происходящее. Он замер, на миг перестал дышать, его глаза остекленели, а каждая мышца в теле напряглась. «Нет. Нет. Нет», — время для него на мгновение остановилось. Неужели… Неужели то, про что ему рассказывал Тирион — правда? Рука мужчины дернулась, а после потянулась к дверной ручке. Джейме до последнего хотел верить, что Серсея просто ублажает себя сама. Оставалось лишь это проверить. Дубовая дверь с грохотом отворилась. Джейме с видом полнейшего поражения, камнем застыл в проходе, все еще не веря в происходящее. Серсея, не замечая его, растянулась посреди комнаты на четвереньках, ее золотые волосы разметались по полу, красивое платье платье было задернуто аж до поясницы, а каждый ее стон удовольствия был для Джейме ударом ниже пояса. Сзади нее на коленях стоял клятый Осмунд Кэттлблэк, приспустив бриджи, и налегал на Серсею, словно кобель на суку. — А двери вы не пробовали закрывать? — гаркнул Джейме, не в силах больше терпеть. Испуганные взгляды сестры и гвардейца подняли в нем волну тошноты, что после превратилась в кислую горечь, неприятно осевшую пеплом глубоко в груди. — Я… мы… милорд, не… — попытался объясниться Кэттлблэк, наспех зашнуровывая бриджи, пока Серсея нервно одергивала юбку. — Выметайся отсюда. И чтобы ноги твоей здесь больше не было, иначе лорд Тайвин об этом узнает, посчитает за измену, а после повесит тебя, — свирепо глядя на рыцаря, выплюнул Джейме, а тот хмуро кивнул и вылетел из покоев, хлопнув дверью. Взгляд Джейме переметнулся на сестру. Она смотрела на него будто недовольно и даже с какой-то долей злобы, не пытаясь объясниться, что еще сильнее взбесило мужчину. — И что это блять было?! — вскричал он. — Какого… Какого хера, Серсея? — женщина вальяжно подошла к столику с вином и отлила себе немного из графина. — Не ори так. Все узнают, — Джейме на мгновение потерял дар речи, захлебнувшись от возмущения. — Не орать? Боги, ты совсем из ума выжила? Ты трахалась с долбанным Кэттлблэком прямо у меня под носом! — Да, трахалась. Тебе то что? У тебя есть жена, маленькая прелестная кошечка, — ядовито выплюнула сестра, — вот и ступай к ней. — Серсея… — тихо произнес ее имя Джейме, отчаянно пытаясь ухватиться за светлые лучики их совместного счастливого будущего, — Серсея, ты же знаешь, мне нужна только ты. Я люблю тебя, только тебя. Мне не нужна она, только ты, — повторял мужчина в отчаянии, — но ты меняешь меня на какого-то… — он раздраженно всплеснул руками. Женщина на это лишь громко фыркнула. — Это ради семьи, — гордо произнесла она, отвернувшись и величественно расправив плечи. Джейме смотрел на нее с нарастающим отвращением, а после криво и горько усмехнулся. — Ради семьи, значит? И как же это, объясни мне, секс с долбанным наемником идет на пользу нашей семье? — Серсея, резко развернувшись, злобно уставилась на него, ноздри ее раздувались от негодования, а в глазах плескалась бурлящая ярость. Но Джейме уже было все равно. — Я был только твоим, хранил себя для тебя везде и всегда, даже гребанный Нед Старк не был так верен своей пресной женушке, как я — тебе. Я вел себя, словно какой-то евнух, а ты… — Как евнух? — с издевкой и истерическими нотками в голосе спросила его сестра. — Ну так пойди и отрежь себе член ради меня, — швырнув в него кубок с вином, от которого он чудом сумел увернуться, лишь пара капель осталась на его кафтане, Серсея выбежала из комнаты. И прежде чем дверь с грохотом за ней захлопнулась, он увидел блеснувшую полуденным солнцем слезинку на ее щеке. Джейме пораженно рухнул в кресло, оббитое красным бархатом, растекшись в нем, словно лужица. Он потерял ее. Окончательно. Его чистая любовь к ней чернела, покрывалась липкими и противными пятнами отвращения, раскалывалась на осколки от обиды и пекла от злости. Круг близких ему людей резко сузился лишь до Тириона, единственного, кто не обманывал его, кто не выбрасывал его, словно ненужную вещицу, кто не манипулировал, не выставлял дураком. Оставалась также его жена, что была удивительно мила с ним последние сутки. Но он и не надеялся от нее какой-то любви, после того, что натворил с ее семьей. После того как вышвырнул ее брата из окна, а званого отца чуть было не прикончил, хотя с этим потом прекрасно справился его сын. Как и с тем, чтобы избить ее и ее сестру и отрезать ей волосы. Джейме даже боялся думать, что Мэйвис захочет с ним сделать, когда узнает, что он, такой весь из себя смелый да самоуверенный, не смог совладать со своим отцом, и теперь ему придется ее изнасиловать. Мужчина шумно вздохнул и, устало прикрыв глаза, потер переносицу. Всегда ему казалось, что все дерьмо в своей жизни он пережил, и вот он, лучик счастливого будущего, светит прямо перед его носом. Так ему казалось после смерти Эйриса, после стычки с Недом Старком, после плена, после свадьбы, после разговора с отцом, да вот только сейчас нигде он не мог заметить этого светлого просвета. Хотя наивная надежда, к его удивлению, все еще теплилась у него в сердце. «Надо всего лишь поговорить с ней. Она сообразительная, мы что-нибудь придумаем. Вся клятая надежда лишь на тебя, Мэйвис Ланнистер», — Джейме уныло взглянул на балкон. Тонкие белые занавески покачивались на легком ветру, что веял с моря. Как вдруг на белый мрамор откуда-то сверху изящно спрыгнул бродячий кот. Черный, с белыми пятнами на морде, груди и лапах, он вальяжно прошелся по вычурным поручням балкона, выгибая спину. Умостившись на них, кот стал старательно вылизывать свою шерсть, пока Джейме молча уставился на него, даже не пытаясь шикнуть, чтобы прогнать наглеца. Дернув рваным черным ухом, кот, видимо заметив, что за ним наблюдают, перевел на мужчину свой взгляд желтых глаз. А Джейме вдруг вздрогнул. Прищуренные глаза кота. Вот что ему напоминал чарующий взгляд его жены.