А между строчек

В первый раз Костя даже не напрягается. Он вообще ничего не чувствует кроме жуткого онемения, пока обколотый обезболом катит домой. Пальцы машинально потирают безымянный — и замирают, натыкаясь на пустоту. Прощупывают чуть удивленно — ну, точно. Он где-то в травме проебал обручалку. — Кла-а-а-а-ас. Водила чуть косится на него через плечо: вместо слов изо рта вырывается почти змеиное шипение. Угу, Люба бы оценила — она же любит Гарри Поттера. Но с ней самой придется объясняться по-человечески. И у него есть ровно полчаса, чтобы придумать приличную отмазу. Во второй становится ясно, что с ним явно что-то не так. — Блядь-блядь-блядь! Сколько не тряси рабочие перчатки, а если они пустые... — Кость, ты что без меня Матного гномика вызываешь? — Угу, — вымученная улыбка, растягивает губы. Признать вслух, что проебался, равносильно поражению. Но Костя к ним уже привык. — Кольцо прое... потерял. — М-да. Дела-а, — тянет задумчиво Стас, все сильнее мрачнея. — Хреново как-то. Может, в листья уронил? — Может. Видимо, он совсем, окончательно поехал от усталости. Потому что идея перерыть всю опавшую листву уже не кажется безумной. Возможно, он так и поступит. Второй за полгода настолько мощный проеб Люба не простит. После третьего Люба на несколько дней уезжает к матери. Чтобы успокоиться, разумеется. Волноваться ей теперь нельзя. Накручивать себя тоже. Ну, с этим Костя всегда отлично справляется в одного. Он даже объезжает несколько баров, в которых они с ребятами культурно отдыхали после очередного спектакля. Впустую. Хорошо, что у него есть фотки старого кольца. Можно сразу заказать парочку запасных. Или нет. Лучше сразу три. Спрятать от Любы, чтобы не напрягать лишний раз. План надежный настолько, что Костя торопится в ставший уже родным ювелирный. В конце концов, если он к кольцу возьмет какие-нибудь сережки для Любы, то кто знает, может, все ее волнения отступят. Очень вряд ли, зная ее. Но попробовать стоит. Четвертый он не замечает. На фоне заходится плачем Ева — красный рот зияет горестно и беззубо. Хочется взять ее на руки укачать, но Люба встает между ними, руки на груди скрещивает. Она никогда не кричит. Лучше бы она кричала, чем... — Как я тебе ребенка доверю? А вдруг ты и ее где-нибудь оставишь. Для тебя это ведь норма, да, Кость? Он никогда не кричит. Хотя с каждым разом хочется все сильнее. Внутри бродит дикое, бессильное, злое. Им обоим тяжело. Им обоим невыносимо. Но зачем... Он разворачивается и выходит. Из комнаты, потом из квартиры. Закуривает, на ходу набирая Влада. Тот еще не успел заебаться о внезапные ночевки в отличие от остальных друзей. Костя чуть не запинается на ровном месте: это когда они успели стать друзьями? Когда пиздились на кровати на съемках или... — Здорова, Костян. — Привет. Я заскочу? Кое-какие мысли возникли по поводу одного момента, — жалкий предлог Влада не смущает. Он вообще дохрена понимающий. И это по-настоящему страшно. Костю аж озноб пробирает — даром, что на дворе середина августа. Потому что от этого понимания кроет так, как никогда до. — Приезжай, конечно. Заодно одну сцену разберем, а то я все никак... — получив согласие, Костя, наконец, расслабляется. Вслушивается в мягкие, обнимающие интонации, вышагивая по вечернему проспекту до ближайшей остановки. Пятый уже не кажется катастрофой. Среди его вещей просто не находится одной, казалось бы, самой важной. Наверное, после вчерашнего спектакля где-то в коридорах, гримерках, закулисье обронил. Наверное, так оно и должно быть. Нельзя чужим рукам трогать обручальное кольцо — примета плохая. Или хорошая? Да кто сейчас разберет. Вот только так крыть на пустом месте не может. Это точно. Пальцы до сих пор ощущают фантомное прикосновение теплых, крепких пальцев. Влад держал его за руку так уверенно, будто не в первый раз. Будто хорошо понимал, что делает. Костя вот не понимал ни хера — алкоголь туманил голову, чужой смех радовал слух, а собственная отвратительно влюбленная пьяная улыбка грозила порвать рот. Растягивая губы до боли, до спазма лицевых мышц. Если Влад что-то и замечал, то тактично молчал. Честь и хвала ему. Происходящее отпечаталось в мозгу серией стоп-кадров: вот кольцо летит под стол, вот они оба дергаются за ним, вот Влад его поднимает и почти вкладывает в ладонь. Почти. Сжимает вдруг. И сам, своими горячими пальцами, бережно придерживая ладонь, окольцовывает Костю. Тушить разгоревшийся внутри пожар, заливая виски — безнадежно тупо. Но Костя, очевидно, не отличается ни умом, ни сообразительностью. Иначе давно уже понял бы, что когда тебе оставляют второй комплект ключей от квартиры со словами «Можешь приезжать, когда захочешь», это не просто так. Цепочка непривычно холодит кожу. Совсем скоро металл нагреется, и он не будет ощущать ничего. Кроме тихого счастья. Влад его гениальное решение никак не комментирует. Лишь смотрит долго, влюбленно. Целует невесомо — сначала в губы, потом в шею — губами скользит вниз, чуть прихватывая кожу, цепочку задевает. И у Кости внутри все обмирает. Руки привычно мажут по плечам, притягивая ближе — хочется чувствовать его тяжесть сверху, хочется... Много чего, на самом деле. Например, заказать теперь уже обручальные кольца. Раз уж помолвочное теперь надежно спрятано у самого сердца.