А между строчек

― Скоро? — осторожно спрашивает Влад, когда ловит Костю в третий раз за неделю в своей футболке. — Скоро, — эхом отзывается, сверкая зубастой улыбкой. Худи с полки тянет — Владу не жалко, конечно. Владу до пизды волнительно. И осознавать, что Костю его запах успокаивает, и ощущать, как его собственный становится ярче, резче. Он вообще для омеги пахнет неприлично слабо. Но чем ближе к, тем ощутимее прохладный запах талого снега. Не весна. Предчувствие. Пока за окном душно расцветает август, их простыни пропитывает тонкий аромат первых теплых дней. Кружа голову до согласного кивка: да-да-да, и худи забирай, и чокер, и… Костя — на. сердце — на. И что, что оно уже твое, держи, кому говорю… Костя не то, чтоб отвечает. Постепенно уходя все глубже в себя. Самокопания самокопаниями, но Влад восторга внутренних раскопок не разделяет. А хотел бы. — Кость… — Да нормально все, не кипешуй, — по волосам его мимолетно треплет, торопясь скрыться в комнате. Но Влад настойчиво прихватывает ускользающие пальцы, губами по запястью мажет. Попался, который в себе копался. Любимый запах оседает на языке легкой горчинкой. Костя громко фыркает, мол, отпусти, щекотно, но широкая улыбка выдает с головой. Сцеловывать ее с губ — то, что Владу не надоест никогда. Как не надоедают мимолетные прикосновения: колено, задевшее колено под столом за завтраком, холодные ступни, доверчиво прижатые к горячим ногам, ладонь, скользнувшая по ладони — держи свой утренний кофе и не жалуйся, что не доварил. Или переварил. И вообще не нравится — давай сам. Сам Влад может и умеет. Только не хочет. Но чем ближе к, тем дальше Костя. Тем позднее он заканчивает, тем раньше уходит. Забивая и на Влада, и на кофе. И если кофе не проблема, то вот морозящийся Костя очень даже. — Я скоро забуду, как ты выглядишь, — шутку закидывает осторожно — отобьет подачу или опять... — Да, блин. Съемки эти, сам понимаешь, — Костя виновато брови вскидывает.Вмиг делаясь близким и знакомым. Взгляд этот его — так бы и спросил, какого хера, но куда там. Понимает ведь. Влад вообще, сука, слишком понимающий для собственного блага. И тревожится всегда слишком. А смысл тревожиться, если Костя, походу, все уже решил в одного? Жаль только, что не предупредил. А Влад вот предупреждает на следующий день за ужином: — Меня на съемку в Москве пригласили. Работы фотографа — пушка. Да что я тебе… вот короч, — слов, как всегда с Костей, не хватает. Точнее они не нужны. Тот только кивает на каждую показанную фотку. Медленно, размеренно. Заторможено и как-то… Влад запрещает себе додумывать. Хватит. — В твоем стиле, — заключительный кивок привычно размашистый. Будто сквозь этого нового Костю проступает тот, привычный. Резкий, неугомонный и до ломоты под ребрами родной. Он широко, довольно скалится в ответ. Костя, как бы себя не вел, чувствует его так же, как раньше. И уже не так важно, что даже обсудить свою будущую течку в одиночестве, не хочет. Его право. В конце концов, его тело — его дело. Эмансипация и прочие блага цивилизации Владу близки и понятны. Новый, чужой Костя сам отвозит его на вокзал. И в поезд сажает. Рукой машет на прощание. Глазами сверкает — мол, возвращайся скорее. Улыбка с его губ отклеивается неаккуратно, некрасиво — Влад успевает заметить, пока поезд медленно отъезжает от платформы. И от того, чтобы сразу же дернуть стоп-кран его останавливает лишь нежелание срывать съемку. Костя — большой мальчик. И вполне справится один пару дней. Угу. Конечно, именно поэтому сообщение от него приходит спустя всего несколько минут: «Уже скучаю :’(» Смайлики эти его… Из того, другого времени. Да и сам он тоже нездешний. Но Владу подходит как никто другой. «Всего три дня, Кость. И я весь твой» «Ловлю на слове ;)» «Я люблю тебя» — следом. Влад сжимает пальцами переносицу. Выдыхает на счет. И вдыхает, и… Что тут будешь делать? Реально хоть стоп-кран дергай. И похуй на все. О чем бы Костя ни думал себе, как бы ни успел накрутить его самого, а поговорить надо было. «Я тоже тебя люблю» Лишь бы дождался и не наделал глупостей. А там, там они со всем разберутся. Вместе. Вместе получается как-то странно. Костя все три дня, как по расписанию, звонит по видеосвязи. Болтает много, слова не давая вставить, и это — привычно и понятно. Это — то, что должно успокоить. Ага, как же. К моменту съемки Влад накручивает себя так, что между переодеваниями ему предлагают ромашковый чай. Пока девочка-ассистентка торопливо проветривает студию, насквозь провонявшую его тревогой. «Через несколько часов буду» Первым делом отправляет из отъезжающего поезда. Потом уже пару кадров в шубе. И в крови. Может, хоть это Костю повеселит. «Ты как со съемок «Омерзительной восьмерки» сбежал ХD Мне нравится» Еще бы не. Для кого Влад старался, а? «Надо, знаешь, совместить эту шубу и тот твой образ с татухами. Выйдет збс» «Ты если соскучился по мне на коленях, так бы и написал» «Или хочешь меня в шубе?» И в шубе, и без шубы, и на коленях, и... «Как угодно. Потому что это ты» Костя замолкает надолго. Влад даже успевает задремать под ненавязчивые завывания в наушниках, когда в кармане вибрирует телефон. Короткое видео грузится вечность. В руках сам собой оказывается айкос — что бы там ни было, а перекурить это явно придется. Там — Костя в его старой рубашке на голое тело, раскинувшийся на смятых простынях. И как же хорошо, что соседнее кресло пустует. Как же хорошо, что семейная пара напротив спит. Влад затягивается так, что чуть не давится дымом. Вглядываясь в творящееся на экране непотребство. Костя ладонью шею оглаживает, пальцами по связующей железе мажет медленно, тягуче — в наушники отдает громким, хриплым стоном. Ниже скользит — по груди, сжимая так, как любит сам Влад — да как он вообще… Камеру чуть трясет, в кадр попадает распахнутый алый рот и пальцы, которые Костя облизывает медленно, старательно. То погружая внутрь, то… А потом вниз направляет за пределы обзора камеры. В горле першит так, что не спасает очередная, жадная затяжка. И как его такого вообще можно было оставить?.. — Пиздец, Вла-адь, ты зачем уехал, а? — шепчет негромко, расстроено. — Ты же не обиделся, да? Я — перед — всегда… — на стон срывается, камеру характерно перетряхивает и догадаться, что он делает — несложно. А вот сдержать рвущееся наружу глухое порыкивание — очень. — Всегда так, — окончание фразы тонет в новом стоне. И вот это — слишком. Это блядь все. Финиш. Паузу Влад жмет на автомате. Айкосом затягивается долго, мучительно. То, что в вагоне отличная вентиляция, спасает. Хотя парочку недовольных взглядов он все равно ловит, пока пробирается к туалету. Это ты, Костя, пиздец, такое слать. Дразниться так откровенно. Ну ничего-ничего. Ему есть чем ответить. «Доволен? Довел» На короткой записи без звука он языком скользит меж измазанных в сперме пальцев. Широко, нагло скалясь — не ты один так можешь. Да и в эту игру явно веселее играть вдвоем. Костя откликается мигом, привычно отзывчивый: «Еще как! Жду тебя» «Прости, что сразу не объяснил, что к чему» Ничего. За такие извинения Влад готов и не такое потерпеть. Ну, время от времени.