14 глава. Сожаление
1 декабря 2023 г. в 15:38
Примечания:
Угадайте с трех раз, кто мой любимый персонаж)))
Два часа до Падения
— Темиен, малыш, — сквозь слёзы сдавленным голосом проговорила тетя Галин, погладив племянника по спине, затем посмотрела на Натан. — Нам так жаль.
Брат заплакал пуще прежнего. Натан отвела взгляд и прижала его крепче, баюкая на руках.
— Ну, началось, — в шаге от них тетя Ирен закатила глаза и зло стёрла влажные дорожки со щек. — Давайте потонем в слезах и будем надеяться, что нежить в ней захлебнется!
— Галь, — пробормотал дядя Ольгерд, бросив острый взгляд на тетю Ирен и обхватив жену за плечи. — И правда, некогда сейчас слезы лить, надо думать, что делать, пока эти твари вновь не прорвались.
Затем он протянул руку и коснулся густых светлых волос Темиена, смотря на него как в последний раз.
— Пусть Темиен поплачет за нас всех.
Тетя Галин кивнула и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, обхватив себя руками и успокаиваясь.
— Вы, кажется, забыли про ещё одну проблему, — низким голосом проговорил дядя Ристам, обведя взглядом всех и остановившись на отце Натан. — Я про того, из-за кого все это случилось. Ты ведь знаешь, Дим, что произошло.
Волосы на затылке Нат зашевелились от внезапно похолодевшей атмосферы вокруг. Владыка встретил брата твердым непоколебимым взглядом, полным смеси боли и ярости.
— Ты про то, что среди нас есть предатель, который использовал свою кровь, чтобы позволить нежити пройти сквозь Рубеж? Да, я знаю.
Казалось, будто все разом перестали дышать, такая тишина воцарилась в зале. Замерла Цитадель. Пол больше не шатался, стены не дрожали, с потолка прекратила сыпаться крошка. Замер, кажется, сам воздух, и они застыли в этом оглушающем мгновении сказанных слов.
— Мы не знаем, что точно случилось! — возмущённый возглас дяди Ольгерда дрогнул в этой тишине, и в ответ Цитадель вновь гулко затряслась, ощутимо тряхнув каменными плитами пола.
Темиен всхлипнул, и Нат зашептала ему на ухо успокаивающие слова, пока дядя Оль распалялся все больше.
— Вы не можете просто заявить, что среди нас завелся предатель! Мы даже не видели, что произошло на Рубеже! — воскликнул он, переводя горящий зеленью взгляд с одного брата на другого.
Дядя Ристам развел руками вокруг.
— А ты не понимаешь, что произошло?! Барьеры пали. И на Рубеже, и здесь! Тебе это ни о чём не говорит?
Дядя Ольгерд в несколько шагов приблизился к нему практически вплотную и снизил тон до резкого шепота.
— Я хотя бы не обвиняю с такой готовностью своих братьев, Рустик.
— Я и не обвиняю братьев, Оль, — в тон ему ответил дядя Ристам и обернулся к Владыке. — Только одного. Думаю, мы все знаем, кто это сделал.
Отец ничего не ответил и неуверенно отвел взгляд. Натан с удивлением заметила, как он разом поник, плечи его опустились, огонь ярости в глазах потускнел.
И она вдруг ощутила поднимающийся изнутри ужас, только сейчас осознав, что держалась лишь на одной силе и уверенности отца, на широком развороте его плеч, выверенной осанке и этом взгляде — властном, свирепом, с пульсирующими магией черными прожилками на зеленом фоне.
Увидеть отца таким поверженным было попросту страшно.
Затем всё случилось за один удар сердца. Натан всей собой ощутила, как сгустился воздух вокруг неё, как резко сжалось пространство, чтобы через мгновение взорваться силой. Благодаря обостренному вампирской кровью в жилах чутью, она, бывало, улавливала малейшее изменение в окружающей атмосфере, могла предугадать намерения людей по колебанию их эмоций.
И сейчас это колебание было такой силы, что у Нат волоски на шее встали дыбом. Будто сжавшийся для удара кулак, будто костер, из маленькой искорки разгоревшийся до бушующего пламени за секунду. Ярость.
Алинн в паре шагов рядом буквально вспыхнула алым огнем, за считанное мгновение окутавшим её с головы до ног. Ужас внутри Нат уступил место чему-то более дрожащему, более глубинному, более волнующему. Она замерла, не в силах отвести взгляда от этого зрелища.
— Не смейте обвинять моего отца!
Старший брат Алинн, Роммен, преградил ей дорогу, будто вовсе не испугавшись этой яростной вспышки. Сестра, не глядя на него, шагнула к Владыке, пока языки пламени продолжали танцевать по коже, словно ластясь. Натан даже отсюда чувствовала этот жар. Такой манящий, будто приглашающий присоединиться к танцу. И дикий. Необузданный. Ненасытный.
Отец нахмурился, мгновенно напрягшись всем телом, и вновь став собранными и похожим на самого себя. Темиен обернулся на руках и восхищенно охнул. Натан с трудом сглотнула.
— Не надо, Алинн! Это уже ничего не исправит!
— Ну, уж нет! — рыкнула Алинн и махнула рукой в сторону Роммена. — С меня хватит!
Только быстрая реакция спасла двоюродного брата от стены взвившегося до потолка пламени. Дарктраксар в ответ загудел, хрустнули и треснули стекла в высоких окнах, часть вовсе рассыпалась, брызнув осколками внутрь залы. Дядя Ристам потянул Роммена на себя, подальше от Алинн, и предупреждающе покачал головой на его возмущенный взгляд.
— Вы всегда так относились к нашему отцу! — голос сестры звучал все громче, словно стены Цитадели усиливали его, возвращали назад гулким эхом. С пальцев сыпались искры, каменные плиты плавились под ногами. — Всегда будто ждали от него ножа в спину! Бросали на отца все эти странные взгляды! Только и искали повода обвинить в чем-то!
Сердце Нат гулко и болезненно забилось в груди от слов сестры. Она, ведь, тоже замечала это. Неуверенность в глазах отца, стоило дяде Михаилю заговорить с ним. То, как он весь внутренне подбирался, словно ожидал удара исподтишка. Как напрягалась спина каждый раз, стоило ему уловить чутким слухом звук шагов брата.
Натан пришлось научиться замечать такие, казалось, неуловимые детали. Малейшие изменения в тоне голоса или поведении, в первую очередь у бабушки Тайяны, лишь затем у остальных близких. Но «читать» отца всегда было труднее всего: в нем была сильна вампирская кровь, он часто отстранялся и замыкался в себе, и по лицу невозможно было разобрать ни одной эмоции.
И принцесса даже подумать не могла, что кто-то ещё замечал всё это за Владыкой, особенно Алинн. Неужели сестра изучила его настолько, чтобы видеть такие изменения в поведении? Это казалось странным, ведь она не часто общалась со своим ближайшим по крови дядей — напряжение между матерями Нат и Алинн было столь сильным, что сестра и вовсе редко появлялась в основной башне Цитадели, вне Академии.
Владыка продолжал молчать, глядя в ответ на Алинн с каким-то нечитаемым выражением лица. Дядя Ольгерд и тетя Галин переглянулись между собой. Дядя Ристам нетерпеливо переступил с ноги на ногу, продолжая придерживать Роммена за рукав камзола, чтобы тот не вмешивался. Тетя Ирен тяжело мученически вздохнула и покачала головой, вновь шагнув на балкон под красноватый свет Гибельного Солнца, и жестами приказала стоящим там стражам из числа Охотников присоединиться к остальным защитникам и оборонять нижние этажи.
Натан отстраненно про себя отмечала все эти взгляды, эти движения, суету и тихое перешептывание членов Семьи, пока Алинн продолжала наступать на Владыку, а огонь на её коже и одежде ревел всё яростнее, шипел и взметал искры вверх.
И всё же Нат невольно забавляла ирония этой ситуации. Она сама, сколько себя помнила, точно также реагировала на Алинн. Такой же неуверенностью, неосознанно замирая и задерживая дыхание, стоило той бросить на неё хотя бы взгляд. Таким же страхом, что вот сейчас-то, в этот раз уж точно, услышит от сестры правду. Правду о том, как Алинн на самом деле относится к ней. Что ей, наконец, надоело притворяться и разыгрывать дружелюбие перед той, кто одним своим рождением лишил её власти.
И если отец просто чувствовал себя виноватым за решение их матери передать трон ему, а не старшему сыну, знал, что это несправедливо на взгляд дяди Михаиля, понимал, что это стало концом их близких отношений, и создало пропасть между братьями, то Натан…
В душе Натан смешалось так много всего… Столько противоречивых чувств и эмоций, что она годами только и делала, что распутывала и распутывала этот клубок, раз за разом споря с самой собой. Ведь обернувшись назад, в детство, так легко было заметить, как Алинн всеми силами пыталась заслужить хоть толику внимания от бабушки Клавдин, когда вновь и вновь превозмогала саму себя, становясь всегда лучшей во всем.
Самой сильной на тренировках по рукопашной борьбе, самой выносливой, ловкой и быстрой с оружием, самой умной среди сверстников в Академии. За что бы сестра ни бралась – доводила до высокого результата. Но всё, что получала в ответ – снисходительную улыбку от бабушки и равнодушный взгляд. И кивок в сторону Натан, мол, этого недостаточно, чтобы сравняться с ней силой.
Путь же Натан с самого детства был будто выстлан ковровой дорожкой из мягкой ворсины, как в гостевых коридорах Дарктраксара. Ей все давалось легко: ловкость и сила наполняли мышцы от капли вампирской крови в жилах, магия огненной мощью бурлила внутри, как ни у кого из Дарков. И бабушка никогда не забывала напоминать об этом Алинн.
Но сестра все же не переставала смотреть на неё этим насмешливым мягким взглядом, с искрами тлеющего вызова на дне синих глаз. Не переставала ухмыляться уголком губ при каждой встрече. Все также продолжала называть её «ребенок» при каждом удобном случае, как начала с самого раннего их совместного детства. Казалось, в этом слове должны были звучать нотки высокомерия и самодовольства, по крайней мере, Алинн, кажется, хотела, чтобы Натан слышала в её голосе именно это.
А Нат слышала смех. Смех и тщательно скрываемую за всем этим высокомерием нежность. И ещё что-то, чего она разобрать уже не могла. Что-то так и не высказанное, ещё более тщательно скрытое.
Алинн, наконец, приблизилась к Владыке вплотную, как совсем недавно дядя Ольгерд к дяде Ристаму. Разве, что отца опаляло жаром танцующего по ней огня, а во взгляде сестры было столько ярости, что они горели изнутри столь же ярко.
Сейчас сестра как никогда походила на разъярённую дикую кошку, кем, по сути, и являлась по матери-веркату. Но кровь Дарка в ней была слишком сильна, в отличие от старшего брата Роммена, в ком от пустынного кота иногда было больше, чем от человека.
— Только это не вина нашего отца, что вы не можете прямо смотреть ему в глаза, дядя, — сквозь зубы прошипела Алинн ему практически в лицо. — И вы не можете назвать его Предателем только потому, что так вам проще, чем признать, что вы просто-напросто боитесь его настоящего предательства.
Натан с замиранием сердца наблюдала, как в безэмоциональном до этого мгновения взгляде отца заискрились эмоции. Печаль. Тоска. Боль…
Голос Владыки был тих, но слова его заглушили и треск танцующего огня по телу Алинн и гул дрожащих, трескающихся стен Дарктраксара, и отозвался внутри Натан отражением её собственных слов, которые она всегда так хотела сказать сестре, но всё не набралась смелости. Сказать за себя и за отца, который никогда и не был виноват. И за бабушку, которая по большому счету, тоже не была виновата, а лишь следовала воле Великой Матери.
— Мне очень жаль.
Примечания:
Ваши отзывы мотивируют меня сесть за новую главу) Спасибо вам за них!