Бумажные ласточки

      Джиншик вышел из допросной на негнущихся ногах и с хаосом в голове. Он не знал, как ему поступить, и можно ли вообще хоть что-то сделать. Ни на один вопрос у него не было ответа, только новые вопросы. Все, чего он хотел – это свернуться на полу калачиком и лежать, пока все снова не станет хорошо. Пока не окажется, что это какая-то тупая шутка. Джиншик твердил себе, что он уже взрослый, и должен реагировать стойко, по-взрослому. Может, в другой день все было бы иначе, но последние сутки оказались такими эмоциональными качелями, что американским горкам было до них очень далеко.       Вчерашний вечер был самым приятным за долгое время: они вчетвером вкусно поели, потом, когда Чонхун с Минджэ и чемоданом ушли, он часа три просто болтал с Сумином обо всем на свете. Джиншик даже набрался смелости и на прощание поцеловал его в щеку. Премилые видеосообщения с пожеланием спокойной ночи, а потом и доброго утра, вкусный кофе по дороге на работу… Где его ждала новость о том, что Хёну с Джунмином едва не погибли прошлой ночью, и она выбила землю у него из-под ног. Они не особо пострадали, но Джиншик даже не успел этому порадоваться, потому что техотдел из центра прислал восстановленную фотографию регистрационного номера мотоцикла, и это оказался номер Сумина. Тут Джиншик уже просто растерялся. Он сопоставил время и понял, что никак не мог подтвердить алиби Сумина во время аварии, он уехал чуть позже девяти, а видео, доказывающее, что он дома, было прислано на два часа позже. Мог ли Сумин в десять смотреть, как тонут его друзья, а в одиннадцать желать ему спокойной ночи и улыбаться? Это каким человеком вообще нужно быть?       “Человеком, которого ты совсем не знаешь”, – напомнил жестокий внутренний голос, и Джиншик разозлился. Он знал Сумина, пусть недолго, но он не был похож на психа. На немного сумасбродного - да, но не на того, кто стал бы беспечно улыбаться после произошедшего. Даже если это была случайность. Он бы не стал… либо Джиншик просто хотел в это верить. Но факты пока были не на стороне его веры.       Он сам вызвался привезти Сумина в участок, хотя Юнхо пытался его по-дружески отговорить. Но запретить не мог, так что Джиншик поехал в “Синюю птицу”. Он просто хотел посмотреть ему в глаза и увидеть непонимание, которое убедило бы его в том, что Сумин не виноват. Но вместо этого увидел вину. Хёну с Джунмином тоже оказались в кафе, что добавило ярости. У Джиншика тут все рушится, а они сидят и жрут мороженое? Охренеть.       А Сумин… Джиншик не хотел его бить, и сразу же пожалел об ударе. И Сумин мог бы – и даже должен – выдвинуть против него обвинения, но все это пришло в голову Джиншика уже потом, когда он отвел его в допросную и закрылся в своем кабинете. То, что допрашивать Сумина будет кто-то другой, даже не обсуждалось. Кто угодно, но не Джиншик. Он и сам понимал, что ему не стоит туда соваться. Что это будет за допрос? “Как ты там оказался?”, “Что произошло?”, “Как ты мог так со мной поступить?” А при чем здесь Джиншик, если пострадали Хёну и Джунмин?       Только он немного успокоился и решил просто ждать новостей, как его вызвал капитан Ма и приказал взять папку с делом Клоуна. И за этим последовала еще одна секунда облегчения – в разговоре Чонхо упомянул, что за рулем мотоцикла Сумина был кто-то другой, а затем новое падение – его собирались обвинить в чем-то еще. Вообще, все это небольшое собрание – Капитан, наставники Чон и Чхве, а также старший инспектор Ким – прошло как-то странно. Ма постоянно косился на Хонджуна, а тот чувствовал себя слишком уверенно, развалившись на стуле. Юнхо будто бы нарочно избегал смотреть на Кима, а Чонхо просто хмурился, но это было как раз в порядке вещей.       А после разговора в допросной Джиншик окончательно перестал понимать, что происходит. Теперь вопросов у него была куча. Что? Обвинения в краже и, вроде как, доказательства. Которых, кстати, в папке не было, он же изучил ее вдоль и поперек. Новая информация? Но откуда она взялась спустя три месяца? Запись разговора, о которой подозреваемый не в курсе? Разве так можно? И этот комментарий Чонхо о том, что он эту запись как-то обрежет. Зачем?       И если Джиншик в случае с аварией еще сомневался, то сейчас мог поклясться, что в кражах Сумин невиновен. Жаль только, что его клятвы доказательствами не являются.       Джиншик забрал рюкзак из кабинета и остановился в фойе ждать Юнхо. Из коридора, ведущего к камере заключения, вышли Минджэ и Чонхун. Минджэ подошел, сочувствующе похлопал по плечу, но промолчал. Джиншик был ему за это благодарен – он не хотел ни с кем говорить. Просто не выдержит переживать все это еще раз. Юнхо подошел спустя еще пару минут и тоже с разговорами не лез. Уточнил адрес, молча довез, проводил до двери квартиры. Только когда Джиншик вошел внутрь и обернулся к нему, не совсем понимая, что ему теперь нужно делать, Юнхо замялся и протянул руку:       – Прости, я должен забрать все ключи. Если вдруг что-то понадобится, допустим, еда, то позвони мне или Чонхо. Но, я думаю, завтра-послезавтра уже все решится, так что… – он замолчал, и Джиншик так и не узнал, что именно.       Он протянул ключ, который держал в руках, потом снял с небольшого крючка запасной и тоже отдал.       – Третий ключ у Минджэ, – добавил он.       – Кстати, насчет Минджэ, – Юнхо почесал лоб, подбирая слова. – Ему есть, где жить? Просто…       – Он еще вчера к Чонхуну съехал, – перебил его Джиншик. – Не все вещи забрал, но сомневаюсь, что ему в ближайшее время понадобятся лыжи или зимняя куртка.       Юнхо кивнул и сделал шаг назад, но потом вспомнил:       – А, да, звони только мне или Чонхо. Так будет меньше вопросов и проблем.       Джиншик просто молча кивнул. Ему особо больше некому было звонить. Минджэ ему помочь не мог, у Сумина телефон забрали, а звонить родителям с такими новостями он и не собирался.       Время до вечера пролетело слишком незаметно. Джиншик все это время просидел перед телевизором, даже не переодевшись, и бездумно переключал каналы. Было плевать, что там показывают, он даже толком не обращал внимания на экран, просто нужен был отвлекающий шум. Очнулся только часам к пяти и то от голодной боли в желудке. Джиншик не сомневался, что еда в горло лезть не будет, но поесть надо было. И душ принять, и переодеться. Он понемногу начал отходить от всех сегодняшних потрясений, в любом случае нужно жить дальше. Рано или поздно все как-нибудь образуется или он просто смирится.       После душа он почувствовал себя чуть лучше. Смена формы на домашнюю одежду тоже помогла. Осталось только поесть. Джиншик открыл холодильник, но сразу же его закрыл. Потом открыл снова, понимая, как глупо расстраиваться из-за продуктов, которые они купили вчера с Сумином.       – Это всего лишь еда, ради бога, успокойся, – сказал он себе вслух. Но все равно не стал разогревать остатки вчерашнего супа, а достал овощи, чтобы нарезать салат.       Он кое-как покромсал овощи и уже дорезал зелень, когда раздался звонок в дверь. Джиншик решил, что Юнхо пришел его проведать, и пошел открывать. Это действительно был Юнхо… вместе с Сумином.       – Я не уверен, что смогу внятно объяснить, – сразу же сказал Чон, хмурясь, – но нужно, чтобы он был здесь…       – Кому нужно? – последнее, чего Джиншик ждал от сегодняшнего дня, это Сумина на своем пороге.       Юнхо поджал губы, а потом ответил, глядя при этом куда-то в верхний угол дверного косяка:       – Скажем так, всем, кто заинтересован в успешности некоего предприятия, – тут он все же посмотрел на Джиншика. – Считай это защитой свидетелей, - Юнхо обернулся к Сумину и подтянул его к дверям. – Я очень надеюсь, что вы оба не против, но если вдруг против, то как-нибудь это проработайте, потому что выбора у вас нет. Может, появится завтра, но это будет завтра. Ну все, я спешу, – закончил он свою речь, заталкивая Сумина в квартиру и запирая дверь.       – Я не… – начал было Сумин, но его прервал голос Юнхо.       – И ведите себя прилично! – крикнул он и рассмеялся.       – Я не делал ничего из того, в чем меня обвинили, – сказал, наконец, Сумин. – Конечно, ты имеешь полное право злиться. К тому же, я и в самом деле не ангел, но я все тебе расскажу, только…       – Замолчи, пожалуйста, – пробормотал Джиншик и обнял его. В памяти сразу же всплыла позавчерашняя ночь, когда Сумин заявился к нему с таким видом, будто весь его мир перевернулся прямо на глазах. Джиншик тогда не понимал, почему он пришел именно к нему, но теперь, кажется, понял. Конечно, это было не одно и то же, учитывая, что тогда Джиншик не представлял, почему он такой, а сейчас… Впрочем, Джиншик и сейчас понятия не имеет, что происходит, но ему все равно стало легче просто от того, что он теперь не один.       – Прости, – сказал Сумин и погладил его по голове.       Джиншик вдруг понял, что ему тоже не мешало бы извиниться. Он отстранился и прикоснулся к его щеке, но так легко, чтобы просто было понятно, о чем он говорит.       – И ты меня. Болит?       Сумин подвигал челюстью:       – Немного. Может, будет больно жевать, может, нет…       Джиншик ойкнул, вспомнив про свой салат. Да и не будут же они до завтра стоять в коридоре. Он отправил Сумина мыть руки, а сам вернулся в кухню к своим овощам. Теперь ему окончательно разонравилось то, что он тут натворил.       – Это что? – спросил Сумин, подходя, и даже наклонился, чтобы лучше рассмотреть.       – Салат.       – Почему помидоры такими крупными кусками нарезаны?       – Как захотел, так и нарезал, – вздохнул Джиншик.       – Ладно, а морковка тут зачем? И, эм-м… это что, сырые грибы?       Джиншик сам глянул в салатник и понял, что да, кажется, они. Морковку еще как-то можно было объяснить, а вот с грибами было сложнее. Впрочем, он мог объяснить вообще все разом.       – Я не особо обращал внимания на то, что делаю, – сказал он. – И все равно, скорее всего, съел бы только помидоры.       – Как вовремя я тут оказался, – покачал головой Сумин и отодвинул Джиншика в сторону. Он достал из шкафчика сковороду и поставил на огонь, потом повыбирал из салата помидоры, нарезанные половинками, следом за ними грибы. Дорезал зелень, бросил грибы на сковородку…       Джиншику нравилось наблюдать, как он готовит. Правда, нравилось бы больше, если бы Сумин не бросал на него осуждающие взгляды после каждого выловленного из смеси овощей гриба. Но это можно потерпеть.       – Я тоже рад, что ты здесь, – сказал Джиншик.       Сумин повернулся и приподнял брови:       – Ну еще бы, пока я тут, ты хотя бы не отравишься, – хмыкнул он.       – И парень, сидящий в тюрьме, не будет пятном на моей безупречной двухмесячной репутации полицейского, – в тон ему добавил Джиншик.       Сумин отложил лопатку, которой в этот момент перемешивал грибы, и приблизился к нему.       – Это не я, – серьезно сказал он. – Не знаю, откуда взялся тот купленный якобы мной клоунский костюм, но в тюрьму я не попаду. Ну, если в этом мире есть хоть какая-то справедливость правосудия.       – Не знаю насчет справедливости правосудия, но вот ты, по-моему, уже в третий раз игнорируешь мои громкие заявления, – вздохнул Джиншик. – Первые два, конечно, были не вовремя, но…       – Какие заяв… – спросил Сумин, но не договорил. – Оу. Прости, я не думал, что ты всерьез. То есть, я не считаю это шуткой, просто не ожидал. И, вообще, я думал, что тебе нужно еще время подумать. Тем более сейчас. А потом… – затараторил он немного испуганно.       Джиншик засмеялся, хоть и пытался сдержаться. Конечно, Сумин прав, и это не шутка, к тому же все тот же вредный внутренний голос снова твердил, что он, возможно, совершает ошибку, но Джиншик его заткнул. Но надо было заткнуть еще и Сумина. Джиншик притянул его к себе за плечи, но в последний момент передумал целовать по-настоящему, вспомнив о пострадавшей из-за него же челюсти. Так что просто чмокнул в нос и обнял.       – Все, не суетись, – шепнул он и поцеловал еще и в висок.       – Да я не… – начал было Сумин, но не договорил, а просто вздохнул.       Джиншик посчитал вопрос исчерпанным, но Сумин вдруг так крепко его сжал, будто собирался раздавить, и сказал:       – Я все равно не хочу тебя торопить. В любом случае, я все расскажу, а ты решишь, нужно тебе это или нет.       Джиншик честно постарался не зацикливаться на его словах и надеялся, что правда окажется не такой драматичной, как Сумин тут изображает. Он не хотел думать о плохом и усиленно отгонял предчувствия. Ну не может же судьба настолько его ненавидеть? Пусть все его тайны окажутся просто преувеличенными, пожалуйста. Джиншик нехотя отпустил его и улыбнулся как можно безмятежнее:       – Всё обсудим после того, как поедим, ладно?       Сумин молча кивнул и вернулся к приготовлению ужина. Он продолжал смеяться над шутками бездельничающего Джиншика, рассказал пару забавных историй про кафе, но Джиншик видел, как над ним будто собирается туча. Может, в самом деле стоило поговорить сразу же, а не откладывать на потом? Он ведь видел, что Сумин хочет выговориться, но понял, что боится его услышать. Сейчас, в эту минуту, можно притвориться, что все хорошо и это просто милое домашнее свидание, что на них обоих не навесили каких-то дурацких обвинений, а свидание такое не потому, что они под домашним арестом.       Но пока Джиншик об этом думал, стало уже поздно менять план. Ужин получился вкусным, впрочем, Джиншик другого и не ожидал. Но как бы ему ни нравилась еда, много он съесть все равно не смог, а когда заметил, что бездумно истыкал палочками кусок гриба почти до состояния пюре, то понял, что просто тянет время.       – Так почему тебя отпустили? – спросил Джиншик, откладывая приборы.       Сумин задумчиво прожевал помидор и как-то не спешил отвечать, несмотря на то, что сам хотел все обсудить.       – Если честно… – заговорил он наконец, – я и сам не понял. Знаю только то, что кто-то внес залог, скорее всего, Уён. Но с ним самим я не виделся, – Сумин нахмурился. – Вообще все это как-то странно, они будто хотели любым способом меня где-то закрыть, даже не особо важно, где.       – И то, что Чон сказал про защиту свидетелей, – припомнил Джиншик и тоже задумался. – От чего тебя надо защищать-то?       Сумин отложил палочки и, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на него:       – Если мои догадки верны, то защищать нужно и тебя тоже.       Джиншик такие ответы не любил. Ладно, черт с ней, с защитой, но все эти туманные намеки…       – Вот теперь, думаю, тебе стоит начать рассказывать.       Сумин кивнул, сел ровно, но потом опять засуетился, не понимая, куда деть руки. Джиншик сдвинул тарелки к краю стола у стены, потом потянулся и накрыл его руки своими.       – Пожалуйста, только не нагнетай. Просто факты, я сам решу, как к ним отнестись.       Сумин кивнул.       – Просто факты, хорошо. Факты следующие: Ёсана и Сана держат в заложниках, потому что Ёсан какое-то время назад перешёл дорогу одной из шишек наркокартеля. Хантер пытался их найти, поэтому взял мой мотоцикл. Конкретно за мной официально числятся два штрафа за превышение. А ещё, вероятно, я виновен в чем-то вроде пособничества в уклонении от уплаты налогов? – Сумин нахмурился, видимо, подбирая выражения. – И ещё, наверное, в незаконном оказании услуг транспортировки?       – Скажи своими словами.       – Иногда вожу грузы без лицензии, а через "Синюю птицу" отмывают наличку.       – И все?       – Ну… Да.       – Я так и думал.       – Что?..       – Что ты себя накрутил. Ну, то есть твои хёны в заложниках это пиздец, конечно, и я советую все же обратиться в полицию, но остальное… Ладно, в другой ситуации я сдал бы "Синюю птицу" отделу по борьбе с экономическими преступлениям, но ситуация сейчас… не другая. Так что я просто хотел бы попросить тебя о двух одолжениях. Первое: завязывай со своим типа-криминалом. И второе… Так, стой, – Джиншик замолчал и уставился на Сумина. Что-то тут вообще не сходилось. – Почему ты сказал, что защита нужна и мне тоже?       – Когда Хёну привел меня к кабинету вашего капитана, я успел услышать что-то вроде: “Хаму не надо было светить своим лицом”.       – А где я мог лицом светить… – Джиншик задумался.       – Да хотя бы в “Страйке”.       – Но мы там все вчетвером были. Потом еще и ты пришел…       Сумин нахмурился:       – Ты прав. Может, ты еще где-то был? В каких-нибудь подозрительных местах?       – Из всех мест я был дома, в участке и вашем кафе, здесь не подозрительная только моя квартира, и то не всегда, – усмехнулся Джиншик.       – Может, в соцсетях что-то выкладывал?       – Я вообще не помню, когда в последний раз фотогра… А нет, помню, – Джиншик поджал губы и постучал пальцами по столу. – Я отправил свою фотку твоей бывшей.       Сумин вытащил телефон и разблокировал его, но потом отложил и набрал в грудь воздуха, словно собирался что-то сказать, но в итоге промолчал. Задумался – Джиншик видел, как он то сводит брови вместе, то надувает щеки, то щурится.       – Думай вслух, – попросил он, не выдержав.       – Извини, я просто… – Сумин покачал головой и устало потер глаза. – Я сейчас начну всех подозревать.       – Будем подозревать вместе? Так, подожди минутку, – Джиншик встал и, подойдя к холодильнику, достал лежащий сверху блок стикеров и маркер. Быстро убрал всю посуду со стола, протер его и, сев обратно, приготовился записывать. – Что мы имеем?       – Кроме паранойи и головной боли? – невесело хмыкнул Сумин. – Ладно, давай по порядку…       Они записали все события, которые уже успели произойти и стали фактами: похищение, слежка за фабрикой, обвинения. Дальше перешли к вопросам. В основном они относились к уже записанным событиям и вопрос на самом деле был всего один: “Почему это произошло?”. Наконец осталось последнее:       – Итак, два вопроса: Почему защита нужна мне? И где я светил лицом?       – Не так формулируешь. Защита тебе нужна, потому что ты светил лицом. Вопрос в другом – какое это имеет отношение к происходящему? – Сумин опять сделал сложное лицо, но сейчас уже рассуждал вслух: – Допустим, ваши офицеры имели в виду то, что ты отправил свою фотографию моей бывшей. В этом есть смысл, потому что она связана с бандой, которая в свою очередь связана с картелем, а ты связан со мной. Но как, блядь, они об этом узнали?       – У тебя ведь должны были забрать телефон, когда повели в КПЗ, – сказал Джиншик.       – Да, но до этого его у меня не забирали. А тебя отправили под домашний арест до того, как могли узнать о фотографии из моего телефона.       Джиншик наконец понял, к чему он клонит:       – У кого еще был доступ к телефону?       – Да ни у кого, он всегда со мной… Блядь.       – Что? – Джиншик забеспокоился, потому что на лице Сумина за секунду сменилось три выражения: ошарашенное, злое и печальное.       – В мой аккаунт можно зайти с ноутбука Минги.       – Полагаю, данные твоей карты там тоже есть?       – Да.