𓆱
Чонгук сидел на кровати Эрики и наблюдал за тем, как она старательно пишет что-то в тетрадке. Девочку же нисколько не смущал этот факт. Чонгук частенько приходил к ней в комнату, не зная куда ещё себя деть. — Думаешь, эти каракули помогут тебе в будущем? Ты забудешь их через десять лет! — Если тебе не помогло, то не значит, что мне не поможет. Папа сказал, что я должна учиться как можно усерднее! — Твоему папе они были ни к чему. Эрика положила ручку и развернулась к Чонгуку. — Ты ведь знаешь, кем он работает? Раскрой уже секрет! — Прости, но не могу. Это тайна. Скажу лишь, что работа у него очень сложная. Но справляется с ней хорошо. К тому же, он очень влиятельный человек. — Это плохая профессия? — Нет профессий плохих и хороших. Есть подходящие и неподходящие. Вот ты кем хочешь стать? — Не знаю. Наверное, врачом. — Банально, — Чонгук опёрся головой о руку, возложенную на подтянутое колено. — Ты же сказал, что нет плохих профессий! — Эрика недоверчиво сузила глаза. — Правильно. Врач — хорошая профессия. Но дело в том, что многие хотят стать врачами или космонавтами в детстве. А потом вырастают и понимают, что им это неинтересно. Но деваться уже некуда. Родители начинают оказывать на детей давление и заставляют поступать в медицинский университет, поскольку врач — профессия высокооплачиваемая и стабильная. — И что ты мне предлагаешь? Не учиться? — Лучше пойми, что тебе нравится, а не сиди часами за учебниками. Начни хоть музыкой заниматься или рисованием. — Прямо сейчас? — А чего откладывать? Эрикаьс пробудившимся энтузиазмом достала из тумбочки стола бумагу и цветные карандаши. — Сядь красиво! Я буду тебя рисовать! Чонгук сел на середину кровати в форме лотоса и закинул руки за голову. Эрика начала старательно выводить фигуру кролика, который сидел в точно такой же позе, как и Чонгук, на скамейке в парке. Затем взяла цветные карандаши и начала раскрашивать получившийся рисунок. — Готово! — она с насмешливой улыбкой показала парню своё творение. — Неплохо. У тебя есть к этому талант. Нарисуешь ещё что-нибудь? Эрика радостно кивнула и вручила свой рисунок Чонгуку. — Это подарок! — подмигнула она и начала бегать взглядом по комнате в поисках чего-то интересного.***
Так, Эрика начала рисовать каждый день, то и дело забивая на учёбу. Она всё сильнее сближалась с Чонгуком, который только поощрял её рвение к творчеству и веселью. Однако такое сильно не нравилось Намджуну, который пришёл однажды домой очень рассерженным. — Ким Эрика! — девочка и Чонгук вздрогнули от строгого голоса мужчины, — Почему твои оценки ухудшились? Ты перестала учиться? — Ну не часами же ей белибердой заниматься! — решил вступиться Чонгук, пришедший в гостиную вместе с девочкой. Намджун сразу смекнул, кто именно является причиной происхожящего. — Что значит «белибердой»? — То и значит! — продолжал Чонгук, — Она ребёнок, и детство у неё проходит. А она над книжками двадцать четыре на семь сидит! У неё есть творческий потенциал, а учёба его только губит! Если у тебя не было счастливого детства, то не значит, что и у неё не может быть! Тебе книжки эти явно только глаза мозолили, когда к успеху шёл! — Не говори того, чего не знаешь! Я стал тем, кем являюсь сейчас, только когда взялся за ум! А к этому меня сподвигла учёба! — Что именно: квадратные уравнения? — Куки, ты ведь тоже наверняка небезграмотный! Прекрасно же понимаешь, что без книжек в жизни не обойтись! — Ты тоже обо мне ничего не знаешь! Я самым умным в классе был, и, как твоя дочь, в тетрадях постоянно каракули делал! И в университете учился на отлично! А потом мои знания катастрофой обернулись! Посмотри, что в мире сейчас творится! Люди и подумать о чём-то боятся! Это всё моя вина — человека, который слишком сильно увлёкся науками! Намджун замолчал, задумавшись над словами Чонгука. Так вот что он имел в виду, когда говорил, что рано повзрослел! Но как это связано с Кошмарами Намджун до сих пор не мог понять. Эрика, воспользовавшись паузой и замешательством отца, вручила ему свои рисунки, над которыми трудилась вместо учёбы. Намджун начал разглядывать их, оценивая. — Они действительно красивые, — его голос смягчился, — Хорошо. Эрика, если ты хочешь рисовать, я отдам тебя на курсы. Но, пожалуйста, не забивай на учёбу. Пригодится тебе это всё или нет — потом для себя решишь. — Хорошо. Спасибо, — тихо поблагодарила девочка и, забрав рисунки, убежала в комнату, оставляя Намджуна и Чонгука наедине. Ким, убедившись, что дочь ушла, подошёл к парню и снял с него маску, чтобы видеть глаза, по которым он мог считывать парня. — Может, всё-таки расскажешь о своём детстве? — Прости, но я уже рассказал слишком многое. Мне не по себе, — из его глаз неожиданно потекли слёзы, которые он тут же вытер рукавом. Однако начавшийся поток было уже не остановить. И Чонгук слишком естественно оказался в объятиях Намджуна, который понимал: ему очень тяжело. Тяжело вспоминать всё то, что происходило когда-то давно. То, что и доставило Чонгуку и всей стране много проблем. — Тебе необязательно рассказывать, если не хочешь. Извини, если надавил на больное! — Ты ничего не знал обо мне. И я ничего не знал о тебе. Ты тоже прости. Мне, наверное, не надо было вмешиваться в воспитание Эрики. — Нет, напротив! Так даже лучше! Мне кажется, я уделяю ей слишком мало времени! Уверен, ты хочешь для неё только лучшего! Тело Чонгука содрогнулось в руках Намджуна, и новая волна слёз начала заливать белую рубашку мужчины, пропитанную смешанными запахами пота, пороха и одеколона. А Чонгук и не помнил, когда в последний раз так крепко кого-то обнимал, так сильно впитывал в подсознание чей-то запах и так сильно плакал. Намджун успокаивал парня очень долго. Минут десять они точно стояли в тишине, намертво вцепившись друг в друга и даже не подозревая, что у Эрики скоро появится рисунок голубой коалы, обнимающей розового кролика посередине комнаты.