***
Адское пламя остановить невозможно. Он почти не вмешивался: за него всё сделали другие. Это они доводили её до слёз, это они заколдовывали её волосы, чтобы они стояли дыбом на голове, это из-за них она запиралась в туалете Плаксы Миртл, давая там волю слезам. Это они не разговаривали с ней. Они опустошали её тарелку во время завтрака. Они смеялись, когда она знала правильный ответ. Они дразнили, оскорбляли, это они завели её в ту самую секцию, они сделали из неё девчонку, не боявшуюся взять в руки книжку о тёмном — уже тогда она сказала себе, что сможет выкрутиться в случае поимки. Он ничего не сделал. Просто принял её, как мать принимает своё дитя, вернувшееся домой. Он слушал её. Он впитывал капли её слёз, делавшие его сильнее. Он не виноват в том, что она ожесточилась, задумалась о чём-то похожем на его мысли много лет назад. Он был рядом, когда ей понадобилось поделиться с кем-то своими идеями, и он поддержал их. Он одобрил её желание дать сдачи. Он посоветовал как. Он с маниакальным вожделением наблюдал, как она учится быть другой. Быть сильной. Искорка в её груди становилась больше, горячее. Она становилась мощнее. Она больше не жаловалась ему, наоборот, хвасталась — Том, сегодня я испортила его обувь, но сделала всё тихо, никто бы и не подумал… Том, Малфой получил отвратительную оценку по зельям, Снейп даже сморщился, заглянув в его котёл, всё благодаря когтям перуанской кошки, спасибо тебе за эту идею! Том, эта книга, о которой ты говорил… Что-то в ней меня захватывает, ведь ни один преподаватель мне этого не рассказал бы… А откуда ты знаешь это, Том? Я ненавижу их. Я ненавижу чистокровных, и свою кровь тоже ненавижу. Это странно ощущается, Том… И в чём была его вина?.. Не он сделал это с ней. Он всего лишь попросил написать кое-что на стене, пусть и кровью — что здесь такого? Она согласилась. Он всего лишь попросил открыть Тайную комнату, она сама приняла решение помочь… Там она впервые увидела его. Такой же, как тогда, много месяцев назад во сне, и на этот раз Гермиона сказала: — Ты красив. Тень улыбнулась, он слегка опустил голову, продолжая наблюдать за ней. — Ты тоже. Голос у него был хриплый. Она сделала шаг вперёд, поразительно спокойно ощущая себя здесь, в царстве убийцы, притаившегося где-то внутри труб. Он мог только смотреть, быть для неё картинкой, и она не смогла бы дотронуться до образа, созданного из эфира. Он удивлённо отметил, что сейчас почти не ощущает этого презрения к ней, напротив — она умиляет его своим по-детски нахмуренным лбом, деловитой походкой и вот этом осведомлением: — Ну что же, подождём Гарри, да? Внимательные, светло-карие глаза изучали его, всё же она слегка нервничала, но хорошо держалась. — Ты правильно сделала, Гермиона. Ты молодец. Его равнодушный взгляд прошёлся по её лицу и стану, облачённому во всё ещё ненавистную форму Дома Льва, детская обида шевельнулась в пустой груди. Гермиона — чёрт возьми! — хмыкнула в ответ. Их глаза встретились. Светлые и настоящие, горящие и эфирные, тёмные — в них отражался её огонь. Да… Адское пламя нельзя потушить.4. Devil's Fire.
5 сентября 2023 г. в 20:44
Да, он был совсем такой, как она представляла себе — высокий, стройный, черноволосый. В полночь, наверняка уже наступившую для всех в этом замке, Том Реддл снился ей. Она будто могла наблюдать за ним со стороны: вот он сидит за партой, взглядом упёршись в книгу, Гермиона со свойственной ей детальностью прослеживает, как идеально завитые волосы всё же улеглись лёгкими волнами на затылке. Том поворачивает голову, но смотрит сквозь неё; вот его губы трогает едва заметная усмешка, он смотрит на кого-то, сощурившись.
Сердце Гермионы глухо ухает внутри, всё вокруг кажется подёрнутым дымкой. На едва уловимое мгновение ей кажется, что бескрайние чёрные глаза смотрят прямо в её, а потом она обнаруживает себя в скомканной постели, за безопасно задёрнутым пологом, в уже знакомой до мелочей спальне. Распущенные волосы неприятно прилипли ко лбу, а дышит Гермиона часто-часто, будто во сне она убегала от кого-то.
— Но ведь я просто… Смотрела на него, — беззвучно шепчут её губы. Рука тянется под подушку, нащупывая обложку дневника. Чувство… Спокойствия? Она не знает — но это чувство пронзает её насквозь. Едва успев задуматься о том, нужно ли, Гермиона выуживает книжечку из своего «тайника», с прикроватного столика хватает перо. Успокаивающий и родной шелест плотных страниц — она спешно выводит стройные буквы.
Ты снился мне. Ты был в библиотеке.
«Ты красив» — она решает оставить этот факт только своим мыслям.
Существо по ту сторону мира реагирует на её слова, втянув ноздрями знакомый запах: возникший интерес, со временем превращающийся в благоговение, а после вкусно благоухающий страхом. Оно встрепенулось, неслышно всколыхнув воздух около себя — он хотел, чтобы она увидела. Он выбирал лучшие кадры.
Он мог видеть, как хрупкое и бесполезное человеческое тело, в какой-то белёсой ночной сорочке сидит в кровати, сжимая в слабых детских ручонках его дневник, часть его души. Он видел, как она старательно думает, прежде чем вывести очередное послание, как она проговаривает его шёпотом — его тошнило от того, насколько она жалкая.
Она такая же, как этот Поттер. До чего несправедливо лишиться тела, с помощью грязных трюков завоёвывать сознание какой-то двенадцатилетней грязнокровки. Как он презирал себя, и как он старался не тратить на это силы — успокаивал беснующийся разум, как не странно, теми же беседами с грязнокровкой. Она возвращала его к себе. Своим существованием напоминала о его целях.
Момент, когда Гермиона увидела его во сне — Тёмный Лорд кровожадно усмехнулся бы, имей он губы: как раз тогда шестнадцатилетний юноша сжимал в своих руках фолиант, поведавший ему о тёмных заклинаниях, приоткрывший для него плотную завесу в мир, который вскоре будет принадлежать ему.