Гарпия на тëмном силуэте

Монотонное щёлканье маятника наполняло комнату. Северус ворочался на своей кровати, когда по его телу пронеслись леденящие волны бодрящей вибрации. Это сработали чары пробуждения. Неестественно быстро он разлепил веки, резко приподнялся на локтях и на несколько минут потерялся взглядом на потолке. Это время требовалось для синхронизации с реальностью, потому что завтра заявилось на встречу слишком рано, проигнорировав целых тринадцать часов жизни. В том числе за это Снейп так не любил сон. В кровать любитель не смыкать глаз в блаженной неге завалился, сняв только мантию и ботинки. Понадобилось высушивающее заклинание, чтобы убрать с одежды пятна пота, помятости же внимания не удостоились. На завешанном тканевым полотном трельяже располагался глиняный умывальник сложной формы ракушки, обработанный перламутровым лаком. Вода в нём оказалась тёплой. По-видимому, чёртовы домовики трансгрессировали в запертую комнату без спроса, пока её хозяин спал. Об этом стоит позаботиться на днях. Снейп терпеть не мог, когда его вещи своевольно трогают, и тем более он не любил чужого присутствия рядом со своим бессознательным телом. Последовал привычный уходовый обряд: вымыть кисти рук, пройтись смоченным полотенцем по коже лица, уложить влажными пальцами спутавшиеся во сне волосы. Всё такие же грязные. Этот факт выделял их из общего образа немного небрежного, но по большей части опрятного юноши, вызывая у окружающих диссонанс и в отдельных случаях любопытство. На все бестактные вопросы и советы Северус отвечал просто: это не ваше дело. Тем временем в его ноздри из ниоткуда проникал мерзейший запах дешёвого лавандового мыла из детства. Когда денег стало совсем мало, мама затыкала им потребность в гигиене всей семьи. Волосы после такого „ухода“ уродливо пушились и уже на следующий день снова висели сосульками, поэтому со временем юный Снейп начал просто ополаскивать их водой. Матери на тот момент было уже всё равно, как выглядел её сын, да и она сама. В школе, неприученный к чистоте подросток, ожидаемо, привлёк этой особенностью негативное внимание. Сам он не понимал, почему, Лили ведь всё равно, как он выглядит, ей не важна его наружность, так от чего другие не могут не цепляться? Это были мысли наивного юнца, верящего превосходство внутренней красоты над внешней, до которого в итоге дошла неприятная правда. Его подруге не было всё равно, просто в отличие от тех же мародёров, она слишком добра и вежлива, чтобы сказать грубые, но объективные вещи в лицо своему другу. Хотя жила ещё надежда, что те злые слова на озере вырвались у Лили по той же причине, что и у Северуса – из-за обиды. Стирать свои подштанники он всё же приучился, как и доводить свой вид до приемлемого состояния, ибо новое откровение, повлекло за собой карнавал параноидальных мыслей и ощущений в периоды нахождения рядом со слизеринскими друзьями. Мелкие детали в их жестах, интонациях и взгляды чуть искоса ныне трактовались как откровенная брезгливость. Снейп впервые так остро почувствовал себя недостойным общества великородных чистокровок, а это было даже хуже насмешек Поттера. Однако, несмотря на прочие внешние изменения, волосы оставались всё такими же немытыми, как и всегда. Наверное, это было проявлением типичной снейповской вредности. После стольких лет тычков в сторону его внешнего вида он не хотел полностью поддаваться, по его мнению, лицемерной установке и потому демонстрировал, что внешность для него всё ещё вторична. К тому же тех, кто считал иначе, было легче вычислить и отправить в глубокую бездну неодобрения. Мысли о прошлом уже привычно приплетались с утра пораньше и отягощали голову на весь последующий день. Северус не мог описать, как ему надоели эти забеги по воспоминаниям. Процесс затягивал и требовал массу усилий для завершения. Или вескую причину его прервать, как, например, очередная порция уроков на конвейере преподавательских будней. Перед ней следовало сходить на завтрак – о еде напоминал уже не только ноющий желудок, но и дрожащие колени. Посещать Большой зал совершенно не хотелось, предпочтительнее было бы организовать питание в стенах своей личной комнаты, но сейчас выбора не было. В пару движений чёрная мантия накрыла плечи своего владельца, лакированные ботинки обхватили стопы и стянули шнуровку. Профессор покинул своё пристанище и вышел в коридор. Было почти восемь часов утра. Ученики уже во всю шастали по школьным мощёным полам, разводили гомон. Проходя к вестибюлю по подземельям, Снейп встречал одних только слизеринцев. Те, к его неприятному удивлению, предпочли не отрываться от своих занятий на приветственные жесты своему декану, встречались только редкие неуверенные кивки. Хоть Северус и не рассчитывал увидеть поутру после первого же дня знакомства сребро-зелёные ряды, торжественно дающие клятву верности, эта сухость немного смущала. Однако всё познаётся в сравнении. Представители прочих факультетов по пути в Большой зал встречали настроем куда более скверным: отводили взгляд, перешёптывались, смолкали по приближении преподавателя. Один невнимательный пуффендуец, едва не наткнувшись на него, взметнул кверху испуганный взгляд и резко отшатнулся в сторону, уступая дорогу. Снейпа в целом устраивала такая реакция. Искать расположение у плебеев он не собирался. И всё бы ничего, если бы в толпе при прочем не проступали явные смешки и хохотки. Не ясна их причина, да и размышлять о такой ерунде контрпродуктивно. Однако Северус так не считал и не преминул закинуть на свой счёт в довесок остальному негативному вниманию. В животе неприятно потянуло, но уже не из-за голода. Завтракать перехотелось. Профессору было тяжело признаться себе, что такая мелочь, как насмешки, легко выбивала его из колеи. Он в привычной манере направил все свои внутренние силы на подавление эмоций, решив не отступать от своего решения. Сейчас он ворвётся в Большой зал, гордо промчится мимо факультетских столов к своему месту, игнорируя абсолютно все кривые взгляды, шопотки и вихляния назойливых зверёнышей, а затем спокойно насытится и с ощущением непоколебимого превосходства пойдёт нещадно изводить их на уроках зельеварения. Самовнушение сработало и Снейп уверенной походкой сокращал расстояние до распахнутой массивной двери. Взгляд наткнулся на учительский стол, за которым в центре восседал директор школы Альбус Дамблдор. По правому боку от него: незабвенный бывший профессор зельеварения Гораций Слизнорт; строгая предодавательница трансфигурации Минерва Макгонагалл; ещё более строгая преподавательница нумерологии Септима Вектор; пожилая преподавательница по изучению древних рун Шарлотта Фабель, постоянно выливающая на себя литр цветочного одеколона; безобидный заика профессор магловедения Квиринус Квиррелл; маленький профессор заклинаний Филиус Флитвик; налитая, как яблоко, преподавательница травологии Помона Стебль. По левому боку: бойкая тренер по квиддичу Роланда Трюк; профессор по уходу за магическими существами Сильванус Кеттлберн, который и сам не раз бывал чьим-то завтраком; призрак профессора Катберта Биннса на своём постоянном месте, всё ещё не замечающий, что вилка не берётся в руки, а пища не касается его губ; блистательный даже в преклонном возрасте профессор астрономии Квазар Лампкин, а также профессор защиты от тёмных искусств Маркурий Горгий и прорицательница Сибилла Трелони, меж которых располагался единственный свободный стул. Северус готов был просочиться сквозь каменную кладку в тесную тьму холодной земли, ибо это уже слишком. В таких условиях в него и глоток тыквенного сока не влезет. Скорее эти человеческие тески выдавят из него последние оставшиеся ментальные силы. А впереди ещё четыре занятия… Юноша застыл в нерешительности перед входом в зал, мысленно пытаясь расставить приоритеты. Но, к его величайшему облегчению, дилемма разрешилась сама собой: — Ищете кого-то, профессор? — донеслось откуда-то слева. Снейп присмотрелся и разглядел между каменных статуй рыцарей двух старост своего факультета. Парень держатся порядком флегматично, но при этом довольно резво поспешил выразить кивком приветствие. Девушка беззаботно подбрасывала в воздух монетку и приветливо улыбалась. И хотя эту улыбку Северус находил несколько фамильярной, эпизоды своевременного содействия слизеринки на данный момент являлись козырной картой, бьющей всё. Краем глаза он заметил, как из зала жестом руки и пристальным взглядом его приглашает присоединиться к трапезе Дамблдор, но всё же решает повременить с едой и ускользает прочь из его поля зрения, предпочитая радушие компании знакомых подростков радушию директора. — Из людей – никого. Из душевных состояний – спокойствие, — честно ответил подошедший. — Тогда вам лучше не заходить в Большой зал, — предупредила Беркута и поднесла небольшую стопку бумажек к лицу профессора. Его бровь, казалось, едва ли не вышла за пределы лица при виде фронтального изображения. — Сие – шедевры Адама и его прихвостней. Всего имеется три оригинальных сюжета и все они далеко не лестные, — Бейл вручила Снейпу „изумительные творения“ Роуди, и тот, с полным брезгливости выражением лица, медленно пролистал их. Прямоугольные куски пергамента были чем-то в роде плакатов с карикатурными рисунками нового декана Слизерина и подписями: „Осторожно! Пожиратель смерти в Хогвартсе!“, „Среди нас шпион Врага!“ и „Умойся Снейп!“. «Старый добрый Хогвартс… Вот теперь точно всё на своих местах,» — подумал Северус, вспоминая, как оскорбительные картинки мародёров то прилетали ему в голову на уроках, то обнаруживались в личных вещах слизеринца. В один из дней он вытащил очередной скомканный листок из своего портфеля и с него под напором потекли струи чернил, заливая всё вокруг. Юноша тогда вышел из себя и закричал на глумливо посмеивающихся мальчишек, чтобы те впредь не присылали ему грязную жижу своих мерзких душонок. Сейчас Северус ощущал потребность повторить эти слова уже для других ушей. — Таких по всему Хогвартсу несколько десятков расклеено. Эту стопку мы собрали только с первого этажа, проверять верхние ушли Лоу и Хамильтон с группой младшекурсников, — продолжил пояснять Канис. — Как только вы войдёте в зал, с потолочных балок посыпется конфетти из этих листовок. Даже интересно, откуда у тупых гриффинторцев взялись мозги, чтобы провернуть эту уловку, — довершила пояснение Бейл. — Интересно и то, откуда вы всё это знаете, — Снейп недоверчиво покосился на ребят, сминая в руках большой бумажный ком. — Подслушали их разговор, — невинным голосом сообщила девушка и коротко дёрнула плечами. — Очень кстати, — прозвучало что-то похожее на похвалу под слоем подозрения, — Что ж… Свою обязанность по поддержанию порядка в школе вы выполняете… не плохо, — это уже тянуло на благодарность, сообразила про себя Беркута и подобающе ответила: — Всегда пожалуйста. К этому моменту две отсутствовавшие слизеринки вернулись из своего „похода“, таща в руках новую макулатуру. Своих помощников они распустили по урокам, выразив признательность за деяние во имя славного факультета Слизерин. Теперь всем четверым предстояло получить заслуженный завтрак. Четверым… «А ведь Снейпу в зал не зайти до тех пор, пока хулиганьё не поймают…» — опомнилась Баки и внимательнее разглядела бледное худое лицо профессора, его впалые щёки и субтильное телосложение. У неё возникли сильные сомнения, что этот человек питается чем-то, помимо дождевых туч. А они вряд ли шибко калорийные. — Профессор, раз уж вам теперь негде позавтракать, мы могли бы всей компанией сопроводить вас в одно скрытое от посторонних глаз место, которое, как нельзя лучше, подходит для такого рода нужд. Предложение было крайне подходящим, но вот без „всей компании“ Снейп мог прекрасно обойтись. На эти мысли в животе больно кольнуло, намекая, что стоит быть менее притязательным в нынешних обстоятельствах. Он легко подкинул бумажный клубок Беркуте в ладони и провозгласил: — Веди.