Невероятные приключения британца в Монтане

Проснулся Арми как всегда засветло — у животных на ранчо не бывает выходных. К тому же надо было заняться пикапом. Он поднялся, натянул трусы и набросил рубашку. Тело слегка ломило, но это была приятная ломота. Вчерашнее было не сравнить с обычным рукоблудием под одеялом, которое скорее заменяло Арми снотворное: успокаивало и засыпалось потом лучше. Он нерешительно замер, разглядывая спящего Генри и подумал, что обычно делают в таких случаях? Поцеловать его? Подождать, пока проснётся и пообниматься под одеялом? Принести завтрак в постель? Помочь решить утреннюю проблему? Миллион вопросов вызывал беспокойство, тем более, что утренняя проблема присутствовала во всей красе. Неуверенный, как лучше поступить, Арми накрыл Генри одеялом, поймав себя на желании погладить мускулистую грудь и четкие кубики на животе. Потом по-быстрому сбегал в ванную комнату, после вчерашнего фейерверка, собственная мозолистая ладонь ощущалась скучно и пресно; и принялся за дела. Генри проснулся от очередного кошмара, где ему приставляли дуло пистолета к затылку. Он вскочил, вскрикнув и тут же поморщился от боли во всем теле. Болело и правда абсолютно все: раненые после бега по лесу ноги, ухо и плечо, в которые попали пули, пусть и по касательной, и… задница?! Кавилл негромко рассмеялся. Вот уж нашел себе приключения на пятую точку! Однако, секс — именно то, в чем он нуждался вчера. И секс был очень хорош, хоть в партнере и чувствовалась зажатость и неуверенность. Наверное, у Арми не очень много опыта. Генри позволил себе чуток поваляться в постели, сегодня он чувствовал себя не в пример спокойнее, чем вчера. Хозяин дома не появлялся. Наверное, ушел к коровам или кто там у него живет. Генри потянулся, снова морщась от легкой боли. Но она не была неприятна, наоборот, напоминала о прошедшей ночи. Вчерашняя истерика вспоминалась с некоторым стыдом, но случившегося не изменишь. Генри решительно поднялся, охнув, и направился в ванную комнату. На старой стиральной машине он обнаружил свежее, ещё пахнущее отдушкой для белья полотенце и аккуратно сложенные стопкой вещи: спортивные штаны, белье и хлопчатобумажную футболку. Все чистое и почти новое, но каких-то непонятных марок. И конечно, брюки придется подворачивать, а майка будет трещать на торсе. Генри мысленно отвесил себе подзатыльник. Арми подумал о нем, о его комфорте, вот и зубная щетка новая лежит на раковине! И даже бритва ещё в упаковке. А он тут пеняет живущему в глубинке фермеру, что одежда недостаточно хороша! В воздухе носились аппетитные запахи, которые так и манили вниз, на первый этаж. Желудок Кавилла отреагировал мгновенно, издав голодный рев. Хаммер нашелся у плиты, переворачивал лопаткой что-то вкусно пахнущее и Генри позволил себе слегка задеть его плечом, прежде чем со стоном опуститься на жесткий стул. — Доброе утро! Что на завтрак, господин повар? Голос охрип от вчерашнего побега и истерики. Но чувствовал Генри себя уже намного лучше. Этот дом и этот человек, даже его жуткая лохматая псина словно излучали спокойствие и безопасность. Собака, будто поняв, что Генри о ней думает, подошла и ткнулась головой ему в колени, а потом разлеглась под столом возле ног. Затем у входной двери появился здоровый черный кот с рваным ухом. Покосившись на Генри желтым глазом, он принялся вылизываться, то и о дело посматривая на незнакомого человека. К тому моменту, как гость проснулся, Арми делал себе на кухне второй завтрак. Коровы, куры и прочие питомцы были накормлены и обихожены, пикап почти починен, а он сам успел снова проголодаться от тяжелой работы. Когда Генри появился на кухне, Арми завис, соображая, что сейчас принято делать или говорить. Но засмотрелся на четкую линию скул, слегка взлохмаченные кудрявые волосы и ямочку между ключицами, виднеющуюся в растянутом вороте его собственной футболки. Рукава были короткими, так что можно было беспрепятственно любоваться его предплечьями: под чуть смуглой кожей при каждом движении четко выделялись мышцы. «Какой красивый», снова эта странная, не свойственная Хаммеру мысль прострелила голову. — Доброе. Ты в порядке? — Арми нахмурился, заметив болезненную гримасу. Она его обеспокоила. И собственная реакция беспокоила тоже: было непривычно волноваться за кого-то. Конечно, Арми знал, что такое привязанность. К вырастившему его деду или погибшим родителям он испытывал именно ее. Но чувствовать похожее к другим людям ему не доводилось. Да и не было оно похоже ничем, кроме названия. — На завтрак яичница с беконом, — он сгрузил на тарелку Генри половину сковородки. — Ещё кофе, тосты и молоко. Сразу предупреждаю — не пастеризованное и вообще, парное молоко не для слабаков, — он усмехнулся, припомнив реакцию городских на молоко не из пакета. — Так в порядке или нет? — он недоуменно смотрел, как Генри ёрзает на стуле, и снова загляделся на его глаза. Чужая забота приятно грела, как и обеспокоенный взгляд. Неужели это реакция на секс? Как бы то ни было, Генри позволил себе насладиться этой заботой, после чего налил побольше «молока не для слабаков» в кофе и принялся за яичницу. Сегодня стресс порядком отступил, поэтому он ел со всей присущей аристократу изящностью. Обнаружить возле своей тарелки только одну вилку, даже без ножа, стало забавной неожиданностью, Кавилла это повеселило. — У моего отца поместье в Нортгемптоншире, так что к молоку «прямо из-под коровы» я давно привык, — лицо Генри украсила симпатичная улыбка. Он снова осмотрел своего случайного партнера и не мог не признать, что тот очень красив. Примерно ровесник Генри, синие глаза, опушенные густыми ресницами, огромный рост и просто идеальная фигура. В памяти немедленно всплыли вчерашние события. А было бы неплохо, если у них что-нибудь вышло с этим красавцем… — Я должен тебя поблагодарить, — спохватился Кавилл. — Ты меня спас, помог промыть раны, накормил… И… спасибо за то, что помог избавиться от панической атаки. Он пристально взглянул в синие глаза, которые мигом прикрылись длинными ресницами. Но Генри было важно знать, что он не нарушил чьих-то идейных принципов или не испортил чужие отношения. — Надеюсь, я не влез на чужую территорию? Ну или не оскорбил твои натуральные устои? Просто мне было очень страшно. Признание далось тяжело, а от воспоминаний Генри все еще потряхивало. — Да ничего, — Хаммер неожиданно для себя застеснялся. Обычно на него так не смотрели, и ему это нравилось и не нравилось одновременно. — Дед бы сказал, это не по-христиански, если бы я тебя не пустил. Тебе же нужна была помощь, — он нерешительно улыбнулся. — И ты никуда не влез и ничего не оскорбил. Арми не мог перестать разглядывать своего гостя при дневном свете, от карего пятнышка на левой радужке до улыбающихся пухлых губ, потом его взгляд сам по себе сполз ниже от линии широких плеч до голых ступней и ему стало не по себе. Будто он все ещё стоит у горячей плиты и жар овевает лицо. Генри улыбнулся в ответ. Он был бы совсем не прочь развить знакомство, но страх за свою жизнь был сильнее. Об этом стоило подумать в первую очередь. — Когда мы сможем поехать в город? Мне нужно написать заявление в полицию, да и в больницу бы заехать. Хаммер вздохнул чуть виновато. — Я воюю с пикапом с восьми утра. Думаю, ещё часик. Сейчас доем и продолжу. Ты пока отдохни что ли. Генри поежился, ему совсем не хотелось оставаться одному. — Я могу помочь, кое-что понимаю в автомобилях. Его голос прервал отдаленный звук выстрела. Кавилл побледнел, его взгляд заметался по комнате. — Они вышли на меня! Вышли! — вскочив, он схватил Арми за руку и дернул к выходу. — Мы должны бежать! Ты же местный, наверняка знаешь короткие маршруты в город, козьи тропы, да хоть что-нибудь! — Успокойся, — Арми сжал ладонь Генри, потом схватил из угла одну винтовку, сбегал за второй и бросил ее Кавиллу. Вытащил с антресоли патроны и аптечку, покидал их в сумку, повесил ее на плечо. Без слов потянул Генри к чёрному ходу. Хаммер не стал ни о чем спрашивать, это можно будет сделать потом. Снова совершенно нетипично для него, без раздумий решил помочь совсем незнакомому человеку. Арми вчера обрабатывал его раны и не хотел, чтобы к ним добавились новые. Он не раздумывал сейчас, что и почему делает. Просто решил в данный момент, что так надо, и действовал. И то, что в двухцветных глазах плещется страх и надежда на него, как на единственного спасителя, вообще не причем. Они быстро пересекали двор, прислушиваясь. — Дорога не коротка и идти быстро ты не сможешь, — тихо, будто про себя говорил Хаммер. — Да что им нужно? Они тебя и так раздели, ограбили и угнали машину. Убивать-то зачем? Нашли ведь, сволочи. Это плохо, значит на местности ориентируются и следы читать умеют. Прямо за оградой начинался лес, туда-то Арми и скользнул. Генри мог лишь бежать следом, стиснув зубы. Боль? Да к черту ее! Он хочет жить! Если надо, то он поползет! Кавилл как мог быстро бежал за Хаммером, крепко сжимая винтовку. — Им заплатили, чтобы меня убить. Ограбление — это всего лишь прикрытие. Генри зажмурился. Ему было очень страшно. И он автоматически снова нашел ладонь Арми своей, крепко сжимая и будто посылая невербальный сигнал: только не оставляй меня! — Притормози, а то долго не протянешь, — Арми коротко пожал его руку в ответ, — лучше пойдем медленнее. Сколько их было? Не заметил как вооружены? Где на тебя напали, название города помнишь? Арми говорил очень тихо, прислушиваясь к звукам леса. Он уверенно шел в самую глушь. Огромные ели задевали их своими лапами, под ногами шуршали прошлогодние иглы да пружинил толстый изумрудный мох. Нижний «этаж» леса занимали разлапистые папоротники, колючие заросли дикой малины, молоденькие деревья. Здесь не было троп, кроме оленьих, поэтому он бы сразу услышал, если бы кто-то начал ломиться к ним. Генри послушался и замедлил шаг, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. — Они преследуют меня из Анаконды, именно там я зашел на заправку купить еды, где меня и приметили. Сказали, что основная дорога — это лишние три часа езды и если я сверну с 80ого шоссе, то сэкономлю полтора часа… А я, дурак, купился! Этот проклятый съезд с шоссе был почти не освещён. Теперь я понимаю, что один из них сделал что-то с мотором, пока я заправлялся. Он как-то странно зашумел, а когда я вышел посмотреть, в чем дело, меня ударили по голове. Пришел в себя связанным и с заклеенным ртом. Его голос задрожал, страшные воспоминания ожили снова. — К счастью, моя голова оказалась крепкой и я слышал, о чем они говорили. А говорили о том, что им хорошо заплатят за мой труп, да еще и поживятся моим имуществом. Пока ублюдки спорили, кому достанутся мои броги, я рванул… — он всхлипнул, — понял, что иначе просто сдохну на этой проклятой дороге, в грязи у обочины, как какой-то клошар. Их было трое или четверо. Точнее не помню, прости, слишком сильно ударили. — Три-четыре? Хорошо, что не десять, — невесело усмехнулся Арми. — Говоришь, аж от Анаконды? — и удивлённо приподнял брови. — Большой же крюк ты сделал. Значит, они точно не местные. Если они совались в город, их уже заметили. Здесь редко появляются чужие, они будут как бельмо на глазу. У городка вообще-то было имя — Дейзитаун, но Арми по привычке называл его просто «городом». Ближе-то ничего не было. Ещё один городок, аж на пять тысяч населения, находился ещё дальше, и бывать там Хаммер не любил: слишком много людей и машин. Они продвигались дальше, перешли ручей, прыгая по большим камням. Арми крепко держал Генри за локоть. На другом берегу его владения заканчиваясь, и начинался заповедник. Об этом предупреждало объявление на высоком столбе. Идя через него, можно было хорошо срезать путь. Об этом он и сказал Генри. — Но идти все равно часа три, тебе — все пять, — он озабоченно посмотрел на него. Вдруг в кустах что-то зашуршало, Арми вскинул винтовку на плечо, толкая Генри себе за спину. — Герти, твою мать! — выругался он. — Отправляйся назад, сторожи двор! Вдали вдруг послышались выстрелы, затем встревоженное мычание и блеяние. Арми в страхе застыл. — Что они там делают? — прошептал он. — Они же не…?! Это же бессловесная скотина! Поубиваю гадов голыми руками, если хоть одна курица пропадёт! Хаммер от души выругался, хмурясь и сжимая кулаки.       — Вот что, — выдал он наконец. — Герти знает дорогу. Вам нужно идти прямо на север. Просто держись ее, она доведет тебя до города, — заявил он, отдавая Генри свою сумку с патронами и аптечкой. Себе Хаммер оставил двадцать штук в старом матерчатом мешочке, который он запихнул за пазуху. — Герти, слышала? Отведи Генри в город и присмотри за ним.       Все произошло, как в тумане. Арми показал ему дорогу, оставил в придачу свою жуткую псину и убежал обратно к дому. Кавилл окликал его несколько раз и просил вернуться, но тот не слушал. Когда раздались первые выстрелы, Генри застыл.       Он еще помнил, как бежал сквозь лес, словно загнанная охотниками лиса. Выстрелы не смолкали, послышались крики и грохот. «Кавилл, ты же не трус! Он помог тебе, а ты пришел в его дом и подставил его под удар!», Генри быстро проверил оружие и сумку с патронами, потом свистнул собаке. Он не был уверен, что чудовище послушается, но псина на удивление резво затрусила за ним.       Картина, представшая перед ним, повергала в ужас. Прямо у ограды на земле лежал человек, из его груди толчками вытекала кровь. Генри вспомнил этого лысого ублюдка, именно он взял его броги. И действительно, тот был в его ботинках.       Генри осторожно вытащил из мертвых пальцев пистолет и направился к дому. Еще трое стреляли по стенам и окнам, прячась за хозяйственными постройками. Арми, видимо, находился в доме и отстреливался в ответ.       Кавилл похолодел, он не знал, надолго ли Хаммеру хватит патронов. Подкравшись к дровянику, Генри спрятался за ним. Собака шла по пятам и вела себя очень тихо. Когда из дома перестали доноситься выстрелы, Генри похолодел. Неужели Арманд пустой? Бандюки радостно загоготали и решили пойти напролом. Однако винтовка снова выстрелила и еще один из них с криком повалился на живот и больше не двигался.              Двое других ушли в укрытие, бросив умирающего товарища. Кавилл со своего места отлично видел одного из них. Он направил на него ствол пистолета. Генри был отличным стрелком, но стрелять в тире или на охоте совсем не одно и то же, что стрелять в живого человека.       Он тщательно прицелился в плечо нападающему и нажал на курок. И именно в этот момент этот глупец дернулся и выстрел Генри снес ему голову вместо плеча. Оружие выпало из его задрожавших рук. Последний нападающий, заслышав выстрел с другой стороны, заметил Генри и вскинул свой пистолет. Кавилл зажмурился, готовясь к смерти, когда вдруг мимо него бесшумной черной молнией пронеслась собака и вцепилась острыми зубами в руку с пистолетом. Бандит взвыл и попытался стряхнуть ее, но та лишь сильнее продолжала сжимать челюсти и повалила его на землю. Тот орал и умолял оттащить зверюгу.       Хаммер же, заслышав вопли, неспешно вышел из дома, слегка свистнув, он подозвал Гертруду, после чего отправил последнего ублюдка прикладом в глубокий нокаут. Генри без сил буквально шлепнулся на задницу возле дровяника и поймал озабоченный взгляд Хаммера. Почти сразу же их лица осветились разноцветными огнями шерифской машины.       Потом следовали объяснения — оказывается, шериф навещает Арманда если тот слишком редко показывается в городе, где-то раз в три-четыре недели. А тут еще в городе, а потом и возле его фермы заметили подозрительных личностей, сам Бог велел проверить.       Последнего выжившего упаковали в машину в наручниках, а их усадили спереди. Как они приехали в участок, как велся допрос Генри не понимал, он будто отключился.       Уилльям. Это все Уилльям?! Да, они не были близки, но он же его кузен! Член семьи! А еще Генри убил человека…       В горле запершило, воздуха стало не хватать. Хаммер слегка кашлянул, прерывая Кавилла. — Ещё ограду своротили, не забудь, — обратился он к помощнику шерифа, резво стучащему по клавишам. — И кур перестреляли, всех, десять… то есть двадцать штук. И ещё… — тут он запнулся, увидев на лице Генри испуганное выражение. — Шериф Харди, может хватит? Ему ещё в больницу надо, я рассказывал. Потом допишешь, основное и так ясно. А если надо будет что-то спросить, мистер Кавилл у меня побудет. Снаружи собралось много людей, Арми недовольно поморщился, заметив их. Он не любил внимания. Но зато ему удалось быстро одолжить машину для поездки в больницу у Сального Бо. Он подозревал, что медицинский пункт с одним фельдшером — это не то, что нужно Генри. Он включил радио, завёл мотор, сказал что-то ободряющее, что доедем быстро. Но Генри сидел с отсутствующим видом. Пришлось притормозить. — Все кончилось, — сказал Арми, остановившись на обочине. — Теперь ничего плохого не случится, — он неуверенно придвинулся к Генри ближе. — Я убил его, — тот поднял голову, он выглядел потерянным. — Я целился в плечо, хотел просто обездвижить, но он дернулся. — Генри, — Арманд порывисто обнял его, — тот мужик точно не стал бы целиться тебе в плечо. Ты все сделал верно. Иначе лежал бы мёртвый вместо него. Ты имеешь право защищать свою жизнь и землю с оружием в руках. Все будет хорошо. Съездим в больницу, получишь новые документы, восстановишь кредитки… — Просто поедем домой, я не хочу никаких больниц... — Его голос был тише шепота, Генри и правда был не в силах снова выносить все эти вопросы и осмотры. Они ещё немного посидели молча — заметил, что обнимая Генри, успокаивается тоже. Хаммеру также было не по себе, ведь он прикончил остальных бандитов. Хотя имел на это полное право.       Почему-то произнесенное Генри «домой» взволновало Арми. Он опять чувствовал нечто беспокоящее и не понимал, как себя вести. Голова Генри лежала у него на груди. Арманд с трудом подавил желание уткнуться лицом в темные мягкие волосы: слегка переместив голову парня он завел мотор. Генри лишь судорожно вздохнул, когда они вернулись на ферму Хаммера. Полицейские службы уже убрали весь беспорядок и крови, слава богу, нигде не было видно. Он невольно поглядел на то место, где лежал тот мужик, которому он снес голову, и поежился. Было страшно, но слова Арми его успокоили. Он защищался, ведь так? Арми же осматривался, подмечая нанесённый ущерб. То поправить, это покрасить, чтоб не видеть дыр от пуль. В самом доме беспорядка было мало, только то, что Арми сам сшиб, отстреливаясь. Пустой курятник вызвал у него недовольный возглас, но с остальными животными все было, на удивление, в порядке.       — Отдохни, я пока приберусь, — сказал он, но Генри настоятельно предложил свою помощь. Пусть и только для того, чтобы не думать о плохом, но Арми был приятно удивлен. Английский граф явно знал, каким концом держать и топор, и молоток, и неплохо справлялся с работой. Вдвоем дело пошло намного быстрее. Арми то и дело поглядывал на работающего Генри, как тот хмурится, забивая гвоздь, или утирает пот со лба. «Плевать, мальчик или девочка. Но если приведешь в наш дом белоручку — я лично встану из могилы, чтобы прогнать его прочь», — вспомнились ему слова деда. Когда стало ясно, что тот доживает последние дни, Арми решился ему рассказать. Старик, конечно, сначала начал ругаться, но потом заявил, дескать делай что хочешь, но эта ферма не должна уйти чужим людям. Не для того он строил дом и всю жизнь поливал эту землю своими кровью и пОтом. Ферма должна остаться в семье Хаммер, и точка. Трахай кого хочешь, но наследники должны быть. И Боже тебя упаси связаться с трутнем любого пола! Кто хочет тут жить, должен уметь работать! Похоже, белоручкой Генри точно не был. И это снова вызвало необычное теплое чувство в груди. Кавилл же настолько увлекся, что не замечал ничего вокруг. Несмотря на знатное происхождение, в поместье его отца работа руками касалась всех, даже наследника. Тот считал, что труд оказывает положительное воздействие на формирование характера и всегда приказывал проследить, чтобы Генри нашли подходящее занятие. А тот и рад стараться: тихие летние дни вдали от суеты общества, заполненные уходом за лошадьми или какой-то сезонной работой, остались в его памяти драгоценными воспоминаниями детства. Работа шла споро. Они быстро починили ограду и загон для скота, а вот с курицами получилось сложнее, Генри не умел их ощипывать и лишь смотрел, как ловко Арми разделывает пригодные тушки.       — Сегодня и в ближайшие дни у нас барбекю, — Арманд с грустным лицом поднял с земли куриную тушку и показал ее Генри. — Ну что за люди! Не понимаю такого. Что им мои куры сделали?       — Я куплю тебе новых, а то они погибли из-за меня, — Генри с сожалением посмотрел на него.       В воздухе повисло молчание. Оба синхронно поймали себя на мысли, что пялятся друг на друга. Арми смутился и решил вернуться к работе. Не все еще было закончено. Да и пикап тоже надо наконец-то доделать.       Генри снова помогал ему, он и правда разбирался в автомобилях. «Не белоручка», — невольно думал Арми, наблюдая за ним.       Постепенно небо начало темнеть, на землю опустились сумерки. И Арми забеспокоился, правильное ли принял решение. Но, наверное, так лучше. Генри нужно отдохнуть. Иметь свое личное пространство, или как это называется.       Когда они только прибыли, Арми выбрал одну из комнат, кажется, свою бывшую детскую, немного прибрался там и включил отопление, чтобы к вечеру та основательно прогрелась. И сейчас показал ее Генри. — Теперь здесь тепло и ты сможешь спокойно поспать.        Когда наступил вечер, Генри уже клевал носом, настолько устал после тяжелого и страшного дня. Новость об отдельной комнате застала его врасплох. Хаммер приготовил ему другую спальню. Не то, чтобы Кавилл настаивал на продолжении, но одному быть очень не хотелось, а Арми излучал силу, уверенность и безопасность. Но спорить с хозяином Генри не решился. Может, Арми тогда просто старался помочь, а сам Генри ему в этом плане неприятен? Мысль Кавиллу не понравилась, поэтому он поспешил пожелать Хаммеру спокойной ночи и скрыться в комнате. Уснуть, несмотря на усталость и расслабляющий горячий душ, удалось далеко не сразу. А когда Генри наконец отключился, то во сне снова увидел это: разлетающиеся по осенней земле мозги и осколки черепа, а затем падающее с глухим стуком тело. Он проснулся от собственного крика, а почувствовав горячие ладони на теле, начал биться от ужаса в чужих руках. Арми ворочался и долго не мог заснуть. Обычно он любил одиночество, но сейчас оно тяготило. Едва он смежил веки, как его поднял на ноги крик. Арми бросился к Генри и схватил его в охапку, пресекая попытки вырваться. — Это я, — он похлопал его по щеке, затем тряхнул, — это только я! Генри, все хорошо, никто больше тебе не навредит. Тот наконец-то открыл глаза и смотрел обалдело, не понимая, где находится. Арми ужасно захотелось поцеловать его, но он сдержался. Хотя… если только один раз… Он прикоснулся губами к вспотевшему виску, раз, другой… Тело в его руках немного расслабилось. Но когда Генри потянулся к его паху, Арми решительно схватил его за руку. Знакомые надёжные руки несли покой, отгоняли кошмары. Генри хрипло дышал, изо всех сил прижимаясь к источнику тепла и безопасности. Он ощущал рядом почти голое, крепкое тело. Член сразу же дернулся под тонкой тканью трусов, а когда Кавилл почувствовал горячие губы, целующие его висок, то принял это за поощрение. Он хотел Арми, с какой стати ему было отказываться от своих желаний? Но когда его ладонь почти накрыла внушительную выпуклость, вздыбившую свободные хлопковые трусы, Арми остановил его. Генри всмотрелся в лицо своего спасителя. Неприятия или отвращения на нем не было, выражение лица Арми скорее говорило, что ему… больно? Кавилл приподнял его подбородок и попросил: — Открой глаза, Арманд, — и когда тот послушался, тихо спросил: — Я настолько тебе неприятен? — Вовсе нет, — Арми с трудом заставил себя смотреть ему в глаза. — Я останусь до утра. Буду сидеть рядом или обнимать тебя, чтобы не было так страшно. Но всего остального не надо. Он перевёл дыхание. Говорить было трудно. — Ты кричал в прошлую ночь, как будто тебя убивают. И плакал. Тебе было больно. Если секс — это каждый раз так, то мне это вообще не нужно. Обойдусь. И все-таки не выдержал и отвернулся. Лицо горело. Его немногочисленные свидания часто так оканчивались. Новые знакомые прерывали его на полдороги и просили, закончить рукой или ртом, потому что для них он слишком большой. Арми не возражал: что он, нелюдь какой, человека зря мучить. Не нравится, значит не нравится, что поделать. Генри нахмурился. Да, ему было больно с непривычки, а Арми — крупный мужчина, но все же… — Арми, я ведь не мазохист. Конечно, было немного больно, но так ведь я был неосторожен. Но мне понравилось. Разве кончил бы я на твоем члене, если бы мне было настолько больно? Про свою истерику было неприятно и стыдно вспоминать, но пришлось. — У меня была паническая атака, именно поэтому я кричал. А не потому, что ты сделал мне больно. Наоборот, ты помог с ней справиться, и мне было хорошо. Да и опыта у меня в этом плане не так, чтобы много, поэтому так и получилось. — У тебя хотя бы есть какой-то опыт, — тихо проворчал Арми про себя. Ему, как назло, вспоминались события той ночи. Он тогда почти ничего не сделал, даже не дотронулся до Генри толком, настолько был ошеломлён. Арми давно знал, что испытывает к другим парням то, что положено испытывать к девушкам, но попробовать на деле, как все это происходит, получалось не так часто, как ему хотелось бы. Потому что в большинстве своём люди его только раздражали. Секс с Генри ошеломил его. Арми не чувствовал ничего подобного раньше, и он был соврал, если бы сказал, что совсем не хочет повторить. Член наливался при одной мысли об этом, да ещё и рука Генри, в непосредственной близости. — Сейчас тоже была атака? — он внимательно посмотрел на Генри и дождавшись кивка, сконфуженно продолжил: — Мне тоже было хорошо, и я хотел бы снова, но… — он чувствовал себя очень беспомощно и глупо. — Я не знаю, что можно, а что нельзя делать. Скажешь, если я сделаю что-то не так? Арми смутился и уткнулся лицом в плечо Генри. Плечо оказалось таким же мускулистым и твёрдым, как и грудь, и руки — Арми держал его в объятиях и отлично чувствовал сильные мускулы под пылающей кожей. Жар пробивался даже через тонкую майку, которую Генри надел вместо пижамы. Арми прижался поцелуем к горячему плечу, проследил путь к шее, легонько чмокнув ямочку на подбородке. Генри в ответ погладил его по щеке и приник к губам, положив руку на затылок. Арми последовал его примеру. Ему давно хотелось погладить эти темные волосы, пропускать пряди между пальцев, играть с кудряшками. Они целовались не как в первый раз, нежнее и медленнее. Генри будто понял невысказанное «научи меня», и вёл его за собой. Хаммер подцепил край его футболки и стащил, взлохматив Генри волосы. Широкая мускулистая грудь притягивала взгляд, руки и губы. Арми навис над ним, жадно рассматривая. Короткие чёрные волоски щекотали ладонь, Генри потягивался, как кот, под ласковыми поглаживаниями. Его ладони, в свою очередь исследовали тело Арми, и он был не таким скромным. Арманд чувствовал прикосновения к спине, груди, потом Генри положил обе ладони ему на задницу, с силой сжал и притиснул к себе. Хаммер скривился, жаркие ласки завели его, и слишком тесный контакт стал болезненным. Его возбужденный член терся о бедро Генри, Арми чувствовал такую же твёрдую эрекцию, прижатую к его телу. Этого было мало, хотелось ещё, больше… Но Арми приказал себе успокоиться. Он не хотел снова причинить боль. Вспомнив, что Генри делал с его пальцами, вспыхнул и стащил с него трусы. Кавилл будто ждал этого момента — сразу же перевернулся и раскинул ноги в стороны. А когда Арми склонился поцеловать его спину, схватил за руку, притянул к своему горячему влажному рту и принялся посасывать и облизывать его длинные пальцы. Хаммер мог только смотреть и чувствовать, что его член вот-вот прорвет трусы. Генри забирал в рот по одному, по два, потом сразу три пальца, ловкий язык ласкал их не переставая. Когда он наконец-то отпустил его руку, Арми уже не был уверен, что продержится хоть сколько. Что не кончит, сразу же ему вставив. Что до этого вообще дойдёт дело. Он погладил ягодицы Генри, раздвинул их в стороны. Несмотря на то, чем они занимались вчера, дырка выглядела плотно сжатой и маленькой. Первый палец вошёл нелегко, Арми даже забеспокоился. Но судя по тому, как Генри начал елозить по матрацу, плохо ему не было. Арми продолжил, успокаивающе проглаживая его бедра и поясницу. Он не мог дождаться, когда наконец его член окажется в этой горячей тесноте, но помнил, что торопиться нельзя. Три пальца Генри принял явно с трудом, но не стал просить остановиться. На пояснице у него обнаружились две круглых ямочки, и Арми поцеловал, а затем и лизнул обе, уже не думая, можно так или нет. Когда он наконец решился перейти к делу, то уже плохо соображал. Вид Генри, стонущего и насаживающегося на его пальцы, отключил у Хаммера всякую мыслительную деятельность. Он навалился на Кавилла, с низким стоном протолкнул член в горячее тело и трахал его сильными глубокими движениями, сдавливая в объятиях до синяков, жадно целуя шею и губы. Генри изо всех сил старался приспособиться к жестким толчкам. Ему совсем нечасто случалось бывать снизу, но с этим парнем других вариантов явно не было. И, что удивительно, именно этого Кавиллу сейчас и хотелось. Он максимально расслабился, принимая сначала пальцы Хаммера, а затем и его внушительный член. Когда большая головка преодолела сопротивление его мышц, Кавилл выдохнул и поднял задницу выше. Он чувствовал каждый проникающий в него дюйм, малейшее движение члена отдавалось во всем теле дрожью. Хаммер на мгновение замер, переводя дыхание, но не выдержал больше пары секунд. Он трахал Генри жестко, быстро и без всякой жалости, а тот только и мог подвывать в такт толчкам. Член то и дело проходился по простате, заставляя забыть о боли. Удовольствие смешивалось с ней в невообразимый коктейль. Арми то и дело широко раздвигал его ягодицы, чтобы видеть в деталях, как его член таранит нутро Кавилла, и это возбуждало еще сильнее. Генри насаживался, просил, целовал в ответ. Ему и раньше иногда нравилось пожестче, но Арми перевернул его сознание. Боль боли рознь, и такая боль была для Генри желанна. Хаммер настолько потерялся в чудесных ощущениях, что только почти добравшись до пика, сообразил, что совсем не подумал о Генри. Он тотчас же рывком перевернулся на бок, потянув Кавилла за собой. В такой позе оказалось удобно и двигаться в нем, и поглаживать член Генри, тот тоже оказался немаленьким, как и весь его партнер. Когда его вдруг перевернули на бок, а проникновение стало не таким глубоким, но зато каждый раз сильнее давило на простату, Кавилл выдохнул:       — Да, да, еще…       Они целовались, как оголтелые, а член Арми ходил в нем, будто поршень. Когда на нём сомкнулись длинные пальцы, Кавилл вскрикнул, заливая обильной спермой руку партнера и сильно сжимая его пенис внутри под сдавленные вздохи. Еще пара фрикций и в заднице стало влажно и горячо.       Обычно он никогда не позволял партнерам кончать в него, но тут это казалось таким правильным, что он лишь крепче притерся задницей к паху Хаммера, глубоко целуя его.       — Это было прекрасно…       Они не могли отпустить друг друга, словно это было физически невозможно. Арми так и не вышел из него, он целовал затылок, шею и припухшие губы Генри, широкие мозолистые ладони скользили по его телу, лаская и изучая. Кавилл всхлипнул и зажмурился, когда почувствовал, как они гладят соски, живот и опавший член.       Похоже, Хаммер собрался на второй заход и снова твердеющий член в его заднице это подтверждал. Арманд ухватил ногу Генри в колене и приподнял, полностью раскрывая его и продолжая трахать. Генри мог лишь стонать и откидывать голову назад, целуя податливые губы и выше задирая ногу, чтобы Арми мог войти глубже.        — Так хорошо, так нужно…       Комната наполнилась пошлыми хлюпающими звуками, к ним добавились шлепки тела о тело. По бедрам Генри текла сперма предыдущего раза, растянутый анус саднил, но он был сейчас ни за что не остановился. Когда в хлюпающее отверстие полилась новая порция спермы, а член самого Генри сжимала ласковая рука, пока не выдоила его до капли, он не мог перестать стонать. По его телу то и дело пробегала дрожь, отголосок сильного оргазма, дыхание сбивалось, а сердце частило, как после марафона.       Генри поморщился — Арманд с хлюпом выскользнул из него и присел рядом, не отводя глаз.       — Я… мне… можно… ? — Кавилл почувствовал бережное прикосновение ладони к пояснице и кивнул. Что бы это ни было, он был готов разрешить все, что угодно, хотя сил не было даже перевернуться на спину.       — Видел бы ты себя сейчас, — голос Арми звучал ниже и слегка охрип.       Широкая сильная спина с бисеринками пота, спутанные темные кудри, прилипшие ко лбу и шее, полузакрытые глаза, выражающие сейчас только одно — блаженство. Россыпь синяков на круглой упругой заднице, которую так и хочется сжать или шлепнуть. И белые потеки на бедрах, между половинками, на простыне… Генри охнул, почувствовав, как ягодицы раздвигают, но не возразил. Задница казалось никогда не закроется и, Арманд не мог не полюбоваться делом «рук своих». Он оглаживал пульсирующую дырку, вставлял в нее палец, два или три, наслаждаясь тем, что из нее текла его сперма и закрыться ей было невозможно.       Генри лишь подавался назад и позволял Арми эти страстные «исследования» со своим анусом. Когда тот наконец вытащил пальцы, которыми трахал Генри последние пять минут, тот выдохнул и потянулся за лаской и поцелуями.       — Это было…вау…       Кавилл не смог найти слов, лишь жался к влажному телу Хаммера. Арми прижал его к себе намертво, притиснулся, будто хотел срастись с Генри, склеиться с ним навсегда. Он не мог перестать его касаться, целовать. Волосы Кавилла совсем растрепались, влажные кудряшки прилипли ко лбу. Арми и не думал, что это так приятно — не секс, секс вообще выбил из него мозги. А просто, когда кто-то рядом, кого можно обнять и кто обнимет тебя в ответ. Раньше у него и желания такого не возникало, даже в детстве. Дед был замкнутым и холодноватым, он мог разве что потрепать по щеке, если Арми вёл себя хорошо, или выдать леща, если плохо. Арманд не привык, чтобы до него дотрагивались, даже не подозревал, что ему это так нужно. И теперь просто не мог остановиться. Он притерся к Генри, обнимая его со спины и уткнувшись в его волосы. — Ага, вау, — согласился он со смешком. — Генри, ты такой… такой… — Арми тоже не нашёл слов, вместо этого уткнувшись губами в шею. Кавилл почти отключился, когда почувствовал прикосновение влажного полотенца между бедер, а потом перемещение в воздухе.       — Что, куда? — он сонно заморгал, зевнув. — Куда ты меня несешь?       — Ко мне в комнату, чтоб не приклеиться к простыне, — лба коснулись теплые губы. — Спи, Генри… Наутро глаза Арми сами открылись в пять утра. Он улыбнулся, глядя на спящего Генри и чмокнул его в щеку, прежде чем встать. Привычные дела сегодня спорились быстрее, Арми словно распирало от энергии и силы. Последние яйца пошли на завтрак им обоим, на плите стоял кофе. Хаммер дожидался Генри на кухне, а настроение его просто зашкаливало на отметке «лучше не бывает». Если он правильно понял, что объяснял ему шериф, то на восстановление паспорта и карточек Генри потребуется время. Недели три, а может и четыре он может задержаться в их городке. И пожалуй, надо его уговорить не съезжать в гостиницу. Хаммер удивлялся сам себе, но это было правдой: он хотел, чтобы тот остался. Хотел, чтобы каждое утро первое, что он увидит, были бы слегка заспанные голубые глаза с карей крапинкой. Глаза Генри Кавилла.