***
Арми не спал остаток ночи. Его мучили угрызения совести и он не мог не беспокоиться, как Генри добрался до города. То и дело порывался встать и пойти проверить, смог ли Кавилл вообще уехать. Но тут же останавливал себя: еще чего, пусть предатель не думает, что Арми есть до него дело. Увидев, что Герти вернулась и спокойно легла на свое место, Арми немного расслабился. Если бы с Генри что-то случилось, эта неблагодарная перебежчица уже давно подняла бы Хаммера на ноги своим лаем. Он упал на кровать и уткнулся в подушку лицом, вдыхая запах волос Генри, который тот оставил на наволочке. Терпкий, немного сладковатый, знакомый и желанный… Тело будто охватила лихорадка, вся кровь хлынула к паху. Невольное возбуждение овладело им мгновенно, член дернулся и натянул белье, поднимаясь и приводя Арми в бешенство. «Этот проклятый аристократишка попользовался мной и выбросил, как мусор! А когда заявился, как ни в чем не бывало, я даже свой член не могу контролировать!» В порыве ярости Хаммер выкинул подушку в мусор и сменил постельное белье. Последующие дни прошли, как в тумане. Хаммер утопил себя в хозяйственных заботах, чтобы не думать о Кавилле. Но подспудно его терзала надежда, что тот придет снова и будет вымаливать прощение. Когда этого не случилось, он снова разозлился на себя за глупость и наивность. Генри поди-ка укатил в свою Англию первым же рейсом после того, как Арми оттрахал его, будто проплаченную шлюху! Его то и дело посещали навязчивые мысли, что он слишком жестоко обошелся с бывшим любимым. Что надо было, в конце концов, просто двинуть ему пару раз и вышвырнуть, но не насиловать. «Так сам мне в трусы залез, вот и получил, что хотел!», упрямо оправдывал себя Арми, но, в глубине души, ему было очень жаль. От старался отвлечься от навязчивых мыслей о Генри, переключаясь на другие вещи. Например, на то, что давно задумывался, купить свинью на замену козам, и начал откладывать. От нее хоть польза будет, а от коз что? Чуток молока, которое не каждый захочет пить, да и все. Чтоб иметь от них прибыль, надо ими заниматься серьезно, да держать хотя бы дюжину. А это он в одиночку не потянет. Но эти мысли, которые были, несомненно, намного важнее для жизни, не задерживались в голове долго. Генри прочно поселился в ней и не собирался съезжать. День ярмарки пришел быстро. В этот раз на ярмарку он повез мёд с своей маленькой пасеки, чуть-чуть картофеля, яиц, несколько куриных тушек, молоко и сливки. Немного, но на продукты, которые у него закончились, выручки должно было хватить. Встав на свое обычное место и разложившись, он привычно сделал отталкивающе-хмурое выражение лица. Лишь сухо здоровался, отдавая товар и принимая деньги, и игнорировал все попытки пофлиртовать с ним, которые местные кумушки предпринимали. Несмотря на его нелёгкий характер, постоянно находилась какая-нибудь пришлая или даже местная дамочка, желающая попытать счастья. Когда он выхватил боковым зрением знакомую фигуру, Арми замер, проигнорировав очередное приветствие, и лишь на автомате взял деньги у мистера Остина, подав ему десяток яиц. «Генри не уехал!», сердце радостно забилось в груди, но Хаммер быстро задавил в себе это чувство. «Ты чуть не сдох в прошлый раз, когда он обещал вернуться и солгал. Ему нельзя доверять!». Арми следил за приближением Генри, настороженно прищурившись. Когда тот поздоровался, как ни в чем не бывало, Хаммер ответил сквозь зубы: — Чего будете брать, сэр? — последнее слово он произнес со злобной иронией. — Если ничего, то идите дальше, не задерживайте торговлю. — Арми, с таким выражением лица ты много не продашь, — Генри лучезарно улыбнулся, подходя вплотную. Он порадовался, что выглядит сегодня стильно, но скромно: простые чёрные брюки, тёплый твидовый пиджак на водолазку и серая кепка, подходящая к пиджаку. Не очень выделяется из толпы, но не изменяет себе. Не успел он что-то сказать, как мимо него пролезла какая-то женщина, чуть задев локтем. — Вас что-то заинтересовало, миледи? Могу ли я предложить столь прелестной мисс свою помощь? — Генри с любезной улыбкой подошел ближе. Дама не успела оглянуться, как ушла с полной сумкой продуктов, которые и не планировала брать, но вполне довольная комплиментами, столь щедро раздаваемыми импозантным чужеземцем. А за ней уже подходили следующие. Хаммер просто обалдел, когда его оттерли от прилавка. Генри был мастером чесать языком, так что не прошло и получаса, как прилавок был пуст, а у Арми в карманах — гораздо больше прибыли, чем тот рассчитывал. Он не знал, что и сказать. Только смотрел исподтишка, как Кавилл приветливо улыбается покупателям. Разглядывал выглядывающие из-под кепки кудри, широкие плечи, обтянутые темно-серым твидом, украдкой ловил взгляд голубых с карим глаз. Генри, все такой же красивый… ну почему, почему, Боже, он оказался такой сволочью? В голове воцарилась ужасная путаница. С одной стороны, Арми скучал и не мог оторвать от него глаз, с другой — злился из-за его поступка и не собирался прощать. И была еще третья сторона, которая просто жаждала подойти, обнять и сказать: «Прости меня. Я так тебя люблю и никогда больше не сделаю больно». Но нельзя было поддаваться этому порыву. Предавший однажды предаст снова. Когда поток покупателей иссяк, Генри не успел порадоваться, что наконец может что-то сказать Арми, как на него выскочила Герти, напрыгивая и норовя облизать лицо. Кавилл со смехом приласкал собаку и снова повернулся к Хаммеру: — Как видишь, я не задерживаю торговлю, а способствую ей, — на его губах появилась ещё одна улыбка, способная растрогать и камень. — Я решил задержаться в городе. Надеялся ещё хоть раз тебя увидеть. Генри посмотрел отводящему взгляд Арми в глаза. — Я знаю, что поступил непорядочно. Но я и не думал, что влюблюсь! Не мог поверить. Со мной такого давно не случалось. А настолько сильно, наверное, не случалось вообще никогда. Арми, прости меня, пожалуйста. Слова Генри сначала разволновали, а потом снова разозлили Хаммера. — То есть, не влюбись ты в меня, то просто молча бы бросил деревенского дурака, пообещав вернуться и не сказав ни словечка после того, как вскрылась правда? — он горько ухмыльнулся. — Хотя, ты же именно так и поступил. Чего еще ожидать от аристократишки? Ты — «голубая кровь и белая кость», а все остальные — мусор, для таких как ты! Спасибо за помощь, но я справился бы и сам, — Арми свистнул и Герти, печально посмотрев на Генри, послушно засеменила за ним к машине. Генри пошёл следом. — Я так не считаю, — он упрямо следовал за Арми до пикапа. — Не буду врать, что свободен от предрассудков моего сословия, но я не считаю тебя ниже себя! Тем более, после того как узнал тебя лучше. Арманд, — он положил руку на дверцу пикапа, мешая ее открыть. — Пожалуйста, поверь мне. Я ужасно поступил, но я люблю тебя. Давай попробуем ещё раз! — Нет, — Хаммер резко оттолкнул его, завел мотор и рванул с места. Только не оглядываться, не думать, не искать ему оправданий. Итак еле собрал себя по кускам. Хватит. Пусть уезжает, постепенно Арми сможет забыть. Наверное. Когда-нибудь. Оставшийся ни с чем Кавилл погрустнел, но не сдался. У него было достаточно средств, чтобы задержаться в городке столько, сколько понадобится. После того, как Генри исполнился двадцать один год, он мог распоряжаться своим трастовым фондом. Раньше он иногда пользовался им, если отец отказывал в средствах на развлечения. А сейчас эти деньги очень пригодятся на вполне комфортную жизнь, пока Генри не переубедит Арми и не переедет к нему. Снова навестить его на ферме Кавилл не решился. Лучше подождать еще неделю и попробовать поговорить в ярмарочный день. В ожидании выходных он гулял, изучая город, который, как Генри надеялся, станет его второй родиной. Он перезнакомился почти со всеми жителями, у некоторых даже успел побывать в гостях. Природное обаяние и умение расположить к себе людей сослужило ему хорошую службу. Заодно, он узнавал, как и чем живут эти люди, и запоминал на будущее. Хаммер и правда появился в воскресенье, но сразу же послал его подальше. Даже не ответил на приветствие, лишь нахмурился и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что разговаривать не будет. Поникший Генри наблюдал за ним, не отходя далеко, и не раз и не два ловил на себе взгляды, полные тоски. Но когда он хотел перехватить Арми возле пикапа, тот ушел в глухую оборону, отворачивался и молча делал свое дело, будто бы Генри здесь нет. Прошла еще неделя. Они случайно столкнулись с Арми, когда Генри проезжал мимо его участка. Он принял давнее приглашение и навещал Андерсонов — семью, с которой недавно познакомился, ту самую, что выращивала мясных коров и поэтому владела огромными пространствами. Кавилл пока что не очень хорошо ориентировался на местности и то, что они непосредственные соседи Хаммера, стало для него сюрпризом. Они с Арми встретились глазами. Тот моргнул, резко отвернулся и быстрым шагом пошел прочь. И не появился в воскресенье в городе. Генри совершенно неожиданно натолкнулся на пикап Арми среди недели. Потрепанный синий автомобиль был припаркован напротив обычного двухэтажного домика. Единственной привлекающей внимание деталью была табличка «Ветеринарная клиника». Генри забеспокоился и решил подождать у входа.***
Арми, как мог, оттягивал очередную поездку. У него пока не было острой необходимости в покупках и ему очень не хотелось столкнуться с Генри снова. Он никак не мог забыть жалобное выражение его глаз, когда они случайно виделись в последний раз. Эти глаза преследовали его во сне и наяву и навевали воспоминания о том времени, что Генри провел здесь. Как назло, вспоминалось только хорошее. Ведь Генри был не только красивым, с ним было еще и интересно. Арми поначалу стеснялся перед ним, что едва закончил школу, но тот никогда не сделал ни одного обидного замечания. А если Хаммер чего-то не знал, готов был объяснить, нормальными словами и не оттопыривая при этом пальчик. И трудиться он тоже умел и никакой работы не боялся. Генри был умным, добрым, забавным… Вот только оказался с червоточиной. Увы, вечно прятаться на ферме было невозможно. Герти и Феликсу пришло время для очередных прививок и Арми, посадив собаку в кузов пикапа, а кота — в переноску рядом с собой, отправился в путь. Он очень надеялся, что избежит ненужной встречи. В клинике пришлось подождать, ветеринар там работал только один и довольно часто он уезжал по вызовам. Ведь корову, лошадь или овцу не привезешь на прием. Хаммер скучал, тихо разговаривал с питомцами, чтобы не нервничали, да зыркал по сторонам, когда любопытные подходили к нему слишком близко. Наконец, когда с уколами было покончено. Хаммер вздохнул с облегчением, выходя на улицу. И чуть не споткнулся, увидев, кто стоит напротив. Герти, стоило ей услышать, как отрывается дверь, рванула вперед. И теперь ластилась к Генри. А тот, присев на корточки, гладил лохматую черную шерсть, трепал за ушами и смеялся, когда собака пыталась лизнуть его то в щеку, то в нос. Арми чуть не поперхнулся воздухом, наблюдая, как красивые сильные пальцы ласкают темную шерсть. Он сглотнул и попытался придать себе строгий вид. — Арми, — улыбка Генри сияла, как сотня лампочек, от его голоса по коже побежали мурашки. — Я увидел твою машину напротив клиники и решил подождать. Испугался, не случилось ли что. — Все нормально, плановая прививка. Идем, Герти, — Хаммер сжал челюсти и свистнул собаке. Но та осталась на месте, позволяя Генри ее гладить. — Ну же, Герти, нам надо домой, — Арми запаниковал, когда увидел, что Кавилл подходит к нему. — Пожалуйста, поговори со мной. — Нет. — Пять минут. — Нет! — Хотя бы две, — и Генри осторожно прикоснулся к его локтю. Арми прикрыл глаза. Прикосновение будоражило кровь даже через толстую ткань фланелевой рубашки. Но он не должен поддаваться, не должен… Хотя… Генри же все еще здесь. Он не уехал домой. Почему? Неужели, и правда серьезно настроен? И хочет остаться? «Меня это уже не касается», Хаммер мысленно дал себе пинка. Феликс, видимо, что-то почуяв, завозился в переноске и нетерпеливо мяукнул. — Тебе нечего мне сказать, а нам пора, — его голос дрогнул. — Нет, есть. Я долго и серьезно думал. Мой поступок отвратителен, но пока мы были в разлуке, я понял, что люблю тебя, — он обхватил предплечье Арми, слегка сжимая пальцы. — Все, что я хочу, это остаться здесь, с тобой. Мой дом больше не в Англии, а там, где ты. Пожалуйста, поверь мне. Больше я никогда не совершу ничего подобного. — Очередной каприз богатого мальчика, — отрезал Хаммер. — Сколько ты у меня гостил, месяц? Мы и не знаем друг друга толком, так что… — Верно, не знаем, — неожиданно воодушевился Кавилл. — Так давай узнаем! Я пожил в твоём мире, так поживи и ты в моем! Тебе понравится в нашем поместье, вот увидишь! Лесов там, правда, не так много, зато зелёные луга до самого горизонта и вересковые пустоши. За неделю или две на твоей ферме ничего не произойдёт, — торопливо добавил он, — можно нанять кого-то, чтобы присмотрел, а Герти возьмём с собой. Пусть погоняется за овцами, — Генри осторожно притянул его ближе, заглядывая в глаза. Арми передернулся. Жить в каком-то там замке с кучей слуг? Он еще не окончательно спятил! Он и так с трудом выносил большое скопление людей, а тут даже в туалет нормально не сходишь. К такому надо быть приученным сызмальства. Хаммер еще раз поразился, насколько же разные их миры, да и они сами. Он печально прикрыл глаза и покачал головой: — Нет. Зря ты вернулся, твое место — там, а мое — тут. — Нет же! — Генри схватил дёрнувшегося Арми за руки. — Мы сами выбираем, где наше место! Я понимаю, твои корни здесь, и даже не надеялся, что ты захочешь переехать. Но почему бы не посмотреть что-то новое? Если тебя не прельщает идея жить в замке четырнадцатого века, — Генри улыбнулся, увидев отторжение на лице Арми, — то это совсем необязательно. У меня есть охотничий домик посреди леса, куда никто, кроме меня, не вхож. Ну… — он сник, — ты хоть подумай. Я готов доказать тебе, что заслужил второй шанс. Я правда многое понял. Арми вновь начал сомневаться в своем решении. Да, Генри был предателем, но как бы он сам поступил на его месте, если бы был сыном графа, родившегося с серебряной ложкой во рту и с него всю жизнь сдували пылинки? Хаммер тяжело вздохнул. Уехать с Генри? Посмотреть, как он живет? Это было заманчиво, но очень страшно. Ведь он никогда не покидал пределы своего округа. Да и сможет ли он снова довериться Генри? — Я не знаю… — прошептал он. — Я никогда нигде не был, да и не хотел. Мой дом тут. Я не смогу его оставить, оставить свою ферму. Тебе лучше вернуться домой и найти кого-нибудь своего круга. Такого же, как ты. Генри покачал головой. — Нет. Те люди отличаются от тебя. Они в первую очередь видят не меня, а мои возможности: то, что я могу для них сделать, чем быть полезен. Даже те немногие, кто стоит выше. А ты совсем другой, — он сжал ладони Арми сильнее. — Ну что ж… Перелёт через океан — это серьёзное решение, я не буду настаивать и давить. Но если тебе захочется, буду очень рад. Генри немного помолчал, смотря на него. — За эти месяцы я будто стал старше на несколько лет. Больше я никогда не совершу такого бессовестного поступка. Позволь нам начать сначала, прошу. Хаммер крепко зажмурился. Горячие ладони искушали. Генри весь был для него сплошным соблазном: от кончиков темных кудрявых волос до пальцев на ногах. Арми любил его, глупо было бы это отрицать. Не в силах оторвать взгляда от его лица, будто примагниченный, он положил свою ладонь поверх ладони Кавилла и крепко сжал. Обнять любимого человека хотелось до умопомрачения, но также было и очень страшно. Если он сейчас снова впустит его в свою жизнь, то больше отпустить не сможет. И еще одного предательства точно не переживет. Арми пригнулся и прижался лбом ко лбу Генри всего на долю секунды: — Приходи сегодня на ужин. Мы все обсудим. Чтобы не дать себе время передумать, Хаммер быстро отодвинул Генри, сел за руль пикапа и, дождавшись, пока Герти прыгнет в кузов, мигом умчался прочь, поднимая клубы пыли.***
Генри еле сдержался, чтобы не издать ликующий вопль, как какой-то невоспитанный чав. У него появился шанс, и он был не намерен упускать его. Вернувшись в отель, Кавилл занялся подготовкой. Ещё раз принять душ и побриться ещё никогда не было лишним. Затем битый час провёл, раздумывая, что надеть. Генри пришел к выводу, что явиться слишком разодетым будет большой ошибкой, покажет, что он изо всех сил пытается понравиться. Арми такое точно не оценит. Поэтому он остановился на скромных чёрных брюках и бежевом твидовом пиджаке, а под него белую водолазку. Белый хорошо оттенял легкий загар. Он осмотрел себя и остался доволен результатом: достаточно тепло и в то же время элегантно. А если добавить кепку, даже демократично. До фермы он добрался на попутной машине. Забавно, но водитель оказался знакомым — как же мал этот городок! И он очень удивился, зачем Генри снова понадобилось к Арми-геддону. Кавилл лишь вежливо улыбнулся и сменил тему. Пусть водитель и считал Арми «неплохим парнем, но с тяжелым характером», ему было неприятно слышать это прозвище. Ворота оказались открыты, Герти выбежала встречать гостя, виляя хвостом. Наконец, Кавилл оказался перед входной дверью, взволнованный, как школьник. Когда Арми открыл на стук, Генри чуть пошатнулся, ведь вместо привычного комбинезона тот был одет в темно-синие джинсы и голубую футболку, подчёркивающую его сильную подтянутую фигуру. Синие глаза Арми на таком фоне казались ещё ярче. — Ты прекрасно выглядишь, — Генри прошёл в дом, снимая кепку и машинально поправляя волосы. Больше всего ему сейчас захотелось поцеловать Арми, но он не решился, боясь все испортить. — А я принёс кое-что к ужину, — и выставил на стол в гостиной принесенную бутылку виски «Bushmills». Хаммер сглотнул, оглядывая Кавилла с ног до головы. Да уж, выпить точно не помешает. Сказать, что он волновался — это промолчать. Он несколько раз поменял в голове меню и раз десять переодевался, хотя, казалось, что у него и нет столько одежды. В итоге выбор пал на простые синие, но новые джинсы и такую же синюю новую футболку. Все это было крайне дешевым, купленным на распродаже в масс-маркете, но ничего лучше у него не нашлось. Хаммер было засомневался, но потом плюнул: это же его Генри, он прекрасно знает, кто Арми такой. На ужин он решил запечь свинину с овощами и картошкой. Сейчас все это великолепие ожидало их, красиво сервированное на столе. Генри появился на пороге и как же он был хорош! Простая, но явно дорогая одежда подчеркивала статную мускулистую фигуру, а кепка, кокетливо набок сидевшая на голове, будто кричала: сорви меня и вплетись пальцами в эти непослушные темные волосы. Арми вздрогнул, гоня прочь горячие фантазии. Его тело снова предало его, страстно желая Генри. Он облизнул ставшие мигом сухими губы: — Надеюсь, ты голоден, я старался. — О да, я очень голоден, — Генри слегка понизил голос, отмечая, как у Арми начинают гореть скулы. Еда и правда оказалась отменная, простая, сытная и вкусная. Генри с удовольствием ел, потом налил им обоим немного принесённого виски. Кот Феликс, здоровая мощная зверюга с порванным ухом, то и дело тыкался Генри под руку или башкой в колени. Почему-то это обнадеживало. Равно как и Герти, разлегшаяся под столом. Когда Генри появился, она не встретила его предупреждающим лаем, потому что уже считала своим. Здесь, в этом доме на отшибе мира, он чувствовал себя тепло и безопасно. Генри уже давно успел обдумать, как будет жить дальше, и пришел к выводу, что в переезде нет никакой трагедии. Дела он может улаживать с помощью толкового управляющего и по телефону. Если ему все же захочется навестить родину — в Хелене есть международный аэропорт. По своим знакомым он точно скучать не будет. Ну а что его отец останется без наследника… ну что поделать, не всегда в жизни получаешь все, что хочешь. Разговор не очень клеился. Никто из них не решался коснуться волнующей их обоих темы первым. Арми больше смотрел на него, чем говорил. Генри похвалил его таланты повара, рассказал немного о поместье, где родился и вырос, надеясь, что когда-нибудь Арми захочет его посетить. А потом махнул рукой, налил им обоим и сказал, легонько соприкоснувшись стаканами: — Спасибо, что позволил мне прийти. За тебя, Арми. А хозяин дома почти не ел, он не мог оторвать горящего взгляда от гостя. Тот будто и не уезжал. В простых вещах, с громко мурлычущим Феликсом на коленках, с удовольствием поедающий его стряпню, Генри казался таким домашним, таким его собственным. Воздух в комнате сгустился, стало трудно дышать. Генри будто бы не замечал жадного взгляда. Он нахваливал приготовленную им еду, а Арми не мог разобрать слов, очарованный звучанием его голоса. Не мог оторвать глаз от любимого лица, лаская взглядом полные губы, сильную шею, кудрявые волосы. Ворот водолазки немного сполз, открывая бледный, почти сошедший синяк. Хаммер с трудом перевел дыхание, узнав оставленный им след. И понял, что сдерживаться больше не сможет, еще минута и он кинется на Генри и жестко оттрахает, а потом хоть трава не расти. Кровь стучала в висках, в голове стало пусто, член напрягся и болезненно ныл, сдавленный узкими джинсами. Поэтому он молча кивнул в ответ на тост и залпом выпил свой виски. — У нас все равно ничего не выйдет, тебе лучше уйти, — голос охрип и сел, взгляд Арми намертво прилип к губам Генри, которые тот, будто нарочно, облизнул. — Ты хочешь, чтобы я ушел? — тот уставился на него широко распахнутыми глазами. — Но мы даже не поговорили… — О чем тут говорить? Мы слишком разные, да и все, — Арми вздрогнул, когда почувствовал, как ладонь Генри накрывает его руку, лежащую на столе. — Давай хотя бы попробуем! Я все понял и осознал, клянусь! Голова не соображала. Хаммер с трудом понимал, что ему говорят. Все его ощущения сосредоточились на соприкосновении их рук. Перед глазами поплыло, тело охватило горячее желание. Он мог думать только о том, что хочет сорвать с Генри одежду, прижаться к его манящим губам своими, швырнуть его… да хотя бы на стол, одним мановением руки сбросив посуду и приборы ко всем чертям на пол. Еще немного и остатки разума окончательно испарятся, уступив инстинктам. Вспомнив их последний раз, Хаммер зажмурился. Он не хотел, чтобы это было для Генри наказанием, а не удовольствием, поэтому лишь скуляще выдохнул: — Тебе пора. Беги… — Нет. Я приехал, чтобы остаться. Голубые глаза с темной отметиной были так близко, они затягивали, будто в омут. Обоняние дразнил до боли знакомый запах, какие-то терпкие травы. Свежесть весны с легкой острой ноткой — аромат, который в сознании Хаммера был прочно связан с Генри. Арми не мог больше терпеть. Словно хищник, он кинулся на Генри, повалив его на пол. Они катались по полу, Арми терзал желанные губы то ласковыми поцелуями, то укусами. Жесткий пол как-то сам по себе сменился медвежьей шкурой, прохладный воздух — теплом от камина. Он срывал с Генри и с себя ненужное тряпье, пламя камина и жар их тел не давали холоду ни малейшего шанса. Кавилл был напряжен и Хаммер понял, что тот не хочет быть просто бессловесной куклой для траха. Арманд заглянул ему в глаза, пытаясь мысленно передать то, что было так сложно сказать вслух: как сильно он любит, как ждал, как впал в отчаяние, когда понял, что любимый человек не вернется. Генри понял и расслабился в его руках, жадно отвечая на поцелуи. Терпеть долго Арми был не в силах. Он так долго его ждал… Резко перевернув Генри на живот и облизав два пальца, он просунул их тому между ягодиц и резко вставил внутрь. Генри под ним тяжело задышал, но расслабился, стараясь не выталкивать. Арми жестко двигал рукой, аккуратно оглаживая стеночки и пытаясь найти то самое, заветное местечко, и ему это удалось. На очередном провороте уже трех пальцев, Генри жалобно вскрикнул, насаживаясь сильнее и подавая задницей навстречу. Арми не мог ждать дольше, но и делать больно тоже не хотел. Минутку поразмыслив, он решил отдать контроль партнёру. Арми перевернулся на спину, удобно улегшись на медвежьей шкуре и ловко подсадил Генри себе на бедра, но спиной к своему лицу. Тот от возбуждения не сразу сообразил, чего от него хотят, но потом понятливо подался на член. Он не смог сразу принять глубоко, поэтому двигался медленными короткими движениями. Арми любовался напряженной спиной, усеянной бисеринками пота и широко раздвигал ему ягодицы, чтобы полюбоваться растягивающимся под его член отверстием и облегчая проникновение. Генри медленно поднимался и опускался, с каждым разом все ниже. Тяжелое дыхание то и дело прерывалось всхлипами, ресницы намокли от слез, но он не прекратил. Арми ласково поглаживал его бедра, зад, спину, сходя с ума от невероятных ощущений. Он замер, наслаждаясь жаром, теснотой и давлением на его член. Никогда и ни с кем он не испытывал ничего подобного. Генри наконец полностью сел на него. Обернулся, посмотрел через плечо затуманенными глазами, а после принялся дико объезжать. Комната наполнилась стонами и криками. Самоконтроль Хаммера сделал ему прощальный жест ручкой и испарился. Он, как безумный, дергал вновь обретенного любовника на себя, насаживая все резче и жестче. Генри не понимал, на каком он свете. Сначала он испугался, что не нужен Арми и тот его прогонит. Потом — что это просто ещё один секс, пусть и чертовки хороший, а сам Генри не значит для него ничего. Но это было не так. Арми не сказал ни слова, но Генри видел отражение собственных чувств в потемневших синих глазах. А потом между ними словно вспыхнул пожар, и все стало неважно, кроме безумной скачки. Генри стонал и вскрикивал, когда Арми засаживал слишком глубоко, но он ни за что бы не остановился. Ни на что не променял бы это ощущение заполненности уже не на грани, а за гранью боли. Генри хотел показать Арми, что он — его, всеми доступными способами. Кому угодно другому он бы и сотой доли этого не позволил. Хаммер вдруг сильнее схватил его за бедра и до конца насадил на себя, снова и снова, пока не кончил в тугой заднице, хватая ртом воздух. Он чувствовал себя настолько счастливым и обессиленным, что ему потребовалась пара минут, чтобы понять, что Генри все еще сидит на нем. Сознание возвращалось медленно. Сначала Арми услышал шлепки тела о тело и пошлые хлюпающие звуки. Не без труда открыв глаза, облизал враз пересохшие губы: Генри ерзал на нем, неудовлетворенно хныкая. Он пока не кончил, догадался Хаммер. И вмиг потерял дар речи, увидев, как его влажный член погружается в тело Генри. Там, где их тела соединялись, стало мокро, сперма потекла наружу. Зрелище было вопиюще-непристойным, оно притягивало взгляд и будило только-только успокоившееся возбуждение. От вида растянувшейся вокруг его опавшего члена и текущей его спермой дырки, у Арми снова встало и он перестал щадить партнера, сильно и глубоко вбиваясь. Генри все еще сидел спиной к нему и лишь покрикивал в такт особо глубоким проникновениям. Арми любовался им, а затем принялся легонько массировать анус, растянутый его членом. Кавилл вскрикивал и продолжал насаживаться, пока не почувствовал, что к члену Хаммера присоединился и один из его длинных пальцев. Генри замер. Отверстие натянулось до предела, растянутое и крупным членом и пальцем, проникнувшим по фалангу и ласкающим мягкие стеночки. Генри обернулся, вглядываясь в лицо Арми. Тот смотрел на него с такой жаждой, любовью и восхищением, что на глаза навернулись слезы. Губы Арми зашевелились, Генри больше каким-то шестым чувством, а не слухом, понял: — Не слишком? Не надо, если не хочешь. Я никогда не сделаю тебе больно… У него была власть прекратить все в любой момент. Но Генри не стал. Со всхлипом расслабившись, он опустился до конца, впуская длинный палец в себя еще дальше. Хаммер чуть не сошел с ума, Генри, не останавливаясь, вертел задницей, впуская его член вместе с пальцем почти до конца. Полуприкрытые глаза, прикушенные губы, пара кудряшек прилипла ко лбу… Он был так прекрасен в этот момент. Горячая теснота вокруг члена стала просто обжигающей. Арми поспешно раздвинул ягодицы Кавилла, чтобы увидеть все детали. Покрасневшая растраханная дырка с усилием принимала все, что он хотел ей дать… она хлюпала под его членом, по руке потекла его же сперма и Арми не выдержал. Резко выдернув руку, он зафиксировал Генри за бедра и в три мощных толчка кончил во второй раз. Снова звезды перед глазами и охватившая все тело дрожь. Арми пришел в себя не сразу и первое, что он ощутил — поцелуи и крепкие объятия. Генри со стонами терся о него, глубоко целуя. Он все еще был возбужден. Хаммер почувствовал угрызения совести — он ведь совсем не подумал об удовольствии партнера, ослепленный собственной жаждой его тела. Но теперь… Была у него одна идея, вот только воплотить ее ни разу не удавалось. Он еще никого не смог узнать так хорошо, чтобы предложить ее. Да и со знакомствами Арми везло, как покойнику: на него часто западали тощенькие парни моложе его, в поисках «папочки». При таком раскладе вопрос, кто сверху, можно было и не поднимать, все и так ясно. Но с Генри все будет иначе. Арми напряженно улыбнулся, пытаясь поймать расфокусированный взгляд любовника, и широко раздвинул бедра в приглашающем жесте: — Давай… я хочу быть твоим… Генри удивленно моргнул. Возбуждение ещё сильнее скрутило низ живота в тугой узел, и он просто жаждал поскорее получить разрядку. Еще раз покататься на члене, взять его в рот, да что угодно. Он бы согласился на все, что бы Арми не предложил. Бывшие партнёры Генри немало удивились бы, увидев его еще пару минут назад: глубоко принимающим и член, и пальцы, со слезами то от боли, то от удовольствия. Мало того, что снизу, с большим удовольствием снизу, так ещё и позволяет себя контролировать! По бедрам текла сперма, каждое движение простреливало поясницу и позвоночник насквозь. Похоже, сидеть он теперь не сможет еще неделю. Чтобы кончить, Генри не хватало самой малости, но тут Арми лёг перед ним на спину. — Арми… — Генри склонился над ним, целуя, — любимый, я не смогу сейчас быть осторожным, ты уверен? Тот лишь молча кивнул, притягивая его к себе за шею. У Генри кончились все слова. Он не думал, что это когда-нибудь произойдёт, до недавнего времени он уже не надеялся, что у них вообще снова что-то будет. Он жестом попросил перевернуться, уложил Арми набок и прижался сзади. Целовал его шею, затылок и твёрдые напряжённые губы, уговаривал расслабиться, шептал что-то ласковое. Ладони Генри исследовали тело Арми, поглаживали, стискивали, впивались пальцами. Когда он, едва касаясь, погладил небольшую упругую задницу, Арми напрягся ещё больше. Генри повернул его голову к себе, откидывая назад, поцеловал в губы, одновременно проникая пальцами между ягодиц. Арми коротко выдохнул ему в рот, его брови сошлись на переносице. Генри прикоснулся губами к складочке между ними, он целовал Арми, шептал ему, какой он красивый, как он любит его, и уговаривал не волноваться. Генри жалел, что у него сейчас скорее всего не хватит выдержки сделать все медленнее и аккуратнее, как и следовало бы в первый раз. И уж точно не на сухую, но никакой смазки у него не было, а оторваться от Арми он сейчас не смог бы, даже если на улице бы прошел торнадо. Генри сполз по телу любимого вниз, целуя и оставляя засосы. Вкус и гладкость светлой кожи опьяняли, ни один ее дюйм не остался без внимания. Широкие плечи и сильная спина, каменные от напряжения бицепсы и предплечья расцвели алыми «метками любви». Если бы Генри не был так возбужден, он бы с удовольствием уделил бы этому великолепному телу намного больше времени. Ему бы хотелось прикоснуться сразу везде, ласкать и отыскивать на нем особо чувствительные точки, чутко подмечая, как любимый откликается на прикосновения. Ослепленный желанием рассудок даже сейчас запоминал: вот Арми задышал чаще, когда Генри провел ладонью по его бедру и сжал колено. Всхлипнул, стоило ладони двинуться выше и погладить подтянутый живот. Прикусил губу, почувствовав, как его сосок сжимают. Арми оказался очень чувствительным, и это придало Генри решимости сделать то, что он задумал. Генри провел языком позвоночнику и ямочкам на пояснице, скользнул в щель между ягодицами. Хаммер было вскинулся, но он удержал его на месте и развёл их в стороны. Сдерживаться было безумно тяжело. Помогала лишь мысль о том, что это его любимый Арми и что их первый раз ни за что нельзя испортить. Он поцеловал правую ягодницу, потом левую, чуть прихватывая их зубами и шепча какие-то нежности. Быстро облизав палец, погладил между ними и заменил его языком. Ответом ему стал изумленный вздох. Генри вылизывал маленькое отверстие то вокруг, то проскальзывая внутрь кончиком языка, спускался ниже, к тяжелым поджавшимся яйцам и мог думать только о том, что сейчас окажется внутри. Хотя «сейчас» надо было оттянуть, насколько возможно. Он внимательно прислушивался к Арми и уговаривал себя не торопиться. Не сорваться, не испортить все. Хаммер под ним дрожал, на его лице рдел румянец, постепенно охватывающий шею и грудь. Арми сомневался в своем решении ровно до того момента, когда юркий мокрый язык Генри начал расслаблять его дырку. Тот причмокивал, всасывал ее в рот и параллельно трахал его пальцами. Их как-то незаметно стало три. Чувство заполненности, растянутости и легкого жжения было непривычным. Нельзя сказать, что приятным, но язык его сглаживал. Хаммер то напрягался от пальцев, то расслаблялся от горячего рта. Это было нечто невероятное и невообразимое. Он напрочь забыл, что в первую секунду ему это показалось стыдным и мог только шире раздвигать ноги. Член опять начал твердеть и Арми поразился своей ненасытности. Когда пальцы и язык сменились большим членом, Арми судорожно выдохнул. Генри толкнулся внутрь одним медленным слитным движением и на пару секунд замер, давая ему привыкнуть. Но надолго его не хватило. Медленные нежные движения сменились резкими и быстрыми. Генри не щадил его, жестко трахая и Арми даже не успевал стонать в такт глубоким толчкам. Задница была будто в огне, но отказать любимому он не мог и не хотел. Арми то смотрел через плечо, то прятал лицо в изгибе локтя. Его спина вздымалась от тяжёлого дыхания, он начал то выгибаться навстречу, то прижиматься бёдрами к полу. Генри понял, что Арми снова возбуждён и эта мысль чуть не лишила его последней выдержки. Мозг не хотел поверить ощущениям, потому что настолько обжигающе горячо и тесно просто не бывает. Генри уже случалось бывать у кого-то первым, но зная Арми, он мог точно сказать, что останется единственным. Эта мысль подводила его к разрядке чуть ли не быстрее, чем глубокие сильные толчки, стоны и всхлипы любимого. Кавилл обхватил его член ладонью и задвигался медленнее, но глубже, одновременно лаская его. Он почти вытаскивал и снова вставлял до упора, чутко прислушиваясь к Хаммеру. Когда Генри вдруг замедлился, Арми почувствовал… это … Он не мог поверить, но тело пробила дрожь жесткого удовольствия и оно будто само стало насаживаться на желанный член еще глубже. Боль, неудобство и стыд окончательно забылись. Сильная, но нежная рука сжала его ствол, большой палец ласкал чувствительную головку, а пенис глубоко внутри надавил ровно туда, куда было нужно, и Арми не выдержал. Громко вскрикнув, он кончил Генри в ладонь. И тут же почувствовал, что Генри, тяжело дыша и дергаясь сзади, излился в глубине его тела. Кавилл задыхался, ловил ртом воздух, сердцебиение оглушало и отдавалось в ушах. Удовольствие волнами прокатывалось по его телу, пока не лишило его всех сил. Генри упал на Арми, придавливая его к полу и стараясь отдышаться. А когда вышел из него, Хаммер тут же подтянул его к себе под бок, крепко обнимая сильными руками. — Ого… Теперь я понимаю, почему ты так это любишь, — он с ласковой улыбкой поцеловал кудрявые волосы. — Не «это», а тебя, — Генри ответил такой же улыбкой и устало прикрыл и глаза. — Прости, но я остаюсь до утра, не могу встать. Полагаю, теперь тебе от меня не избавиться. Никогда, — и потерся щекой о грудь Арми.