***
— Эти книги лучше отлевитировать на самую верхнюю полку, — Гермиона командовала Гарри, следя за ним краем глаза, пока сама с воодушевлением уничтожала пыль с помощью профессионального Тергео. Они затеяли уборку, начав ее с молчаливой перестановки под недовольное бухтение Гарри. С легкостью избавившись от скопившегося мусора и старых пергаментов в районе книжного стеллажа, Гермиона оставила друга наедине с книгами, а сама принялась за уборку в противоположной части кабинета. Там, где она, отвернувшись, не могла невзначай показать ему переполняющих ее эмоций. Ночь, проведенная в портретном мире с Драко, слишком одурманила ее. Конечно, она не смогла пробыть там так долго, как ей хотелось бы, но те минуты, проведенные рядом, почему-то вселили в нее уверенность в том, что она могла бы дать ему шанс быть с ней и другим способом, о котором мог знать только Гарри. Об этом она решится спросить у него немного позже, и уверена в том, что Малфой не будет против дополнительной возможности их встреч. По крайней мере, так думала Гермиона. — До скольки ты вчера был у Джинни? — спросила она как бы вскользь, пытаясь убедиться в том, что делала правильные шаги всё это время. Ее попытки наладить их семью не должны были увенчаться неудачей. Ведь она вложила в них немало сил и времени. Гарри покачнулся на стремянке и уронил пару книг с огромной стопки, пытаясь определить их на самый верх. Он растерянно посмотрел вниз и отставил книги на ближайшую к нему полку на уровне груди. — Я помог ей уложить Альбуса и отправился домой, — он спустился вниз и присел на диван, поправляя пыльную взъерошенную челку. — Может быть еще полчаса, час… — волнение в его голосе было подчеркнуто постоянными движениями рук. Он то одергивал рубашку, то прикасался к часам и к носу, задевая очки. — Вы разговаривали еще о квиддиче? — Гермиона тактично перевела разговор в новое русло, заметив на его скулах характерно расползающийся алый румянец. Стало ясно, что укладыванием Ала там не ограничилось. — Джинни, конечно, поразила меня в самое сердце этими новостями, — усмехнулся Гарри, слегка улыбнувшись, и склонил голову, всё еще не глядя на Гермиону. — О, еще бы, — кивнула Гермиона, во второй раз проходясь заклинаниями по рамочкам с наградными письмами и благодарностями от Министерства. — Помнится, что ты не сильно-то поощрял ее занятия этим видом магического спорта. — И до сих пор не поддерживаю, но… — он запнулся на секунду, устремляя взгляд в окно и что-то обдумывая. На этот раз он обернулся и посмотрел Гермионе прямо в глаза. — Я ценю это в ней. Ценю то, что она двигается в том направлении, которое близко ей по духу, туда, где она чувствует себя как в своей тарелке и не опускает руки. Ее стремление к квиддичу всегда было настолько фанатичным, как и, например, у тебя к учебе. И я не могу ей запретить этого. Ты бы видела ее взгляд… Конечно, она видела. Гермиона улыбнулась, прошла и опустилась на диван рядом с другом. Она положила свою руку поверх его и немного сжала ладонь в пальцах. — Именно за это она и любит тебя, — проговорила Гермиона, чувствуя как Гарри медленно освобождается от скованности перед будущим. — За то, что ты даешь ей свободу и такую необходимую поддержку, при этом не укоряя. Ты же знаешь, что Альбус для нее всегда на первом месте, и никакой квиддич не затмит ей собственного ребенка. Но все мы так или иначе должны двигаться вперед, в этом и состоит наша жизнь — в непрерывном движении. — Знаю, Гермиона, — согласился Гарри, чуть откинувшись назад на диван. Кожа лениво скрипнула под его телом. — И сейчас, когда ей так важно мое участие, я беру это как некий вызов самому себе. — Ты конечно же справишься, — ответила Гермиона, ощутив искрометное тепло в груди. Сомнений не было — между ним и Джинни вспыхнуло что-то новое и свежее. И хоть внешне Гарри по-прежнему оставался чуточку напряженным, внутри него зарождался очередной этап его жизни. — Давай за работу, — Гермиона толкнула его плечом и Гарри смущенно заулыбался. Она не видела его таким уже очень давно. Спустя несколько часов, они всё-таки довели до идеальной чистоты его кабинет. Гарри сам навел порядок на столе и внутри него, расставив на поверхности всё как и подобает главному аврору: стопка свежих пергаментов, три баночки чернил, в каждой из которой были разные по своему оттенку пигменты, но непременно одинаковые по общему свойству — нестираемые. Всё, что писал аврор, было сродни министерской печати, столь же важное и весомое. Растрепанные и затупившиеся перья уступили свое место представительским. Перышко к перышку, они теперь стояли в утонченной подставке из жемчужного камня. По правую руку только самые важные документы и бланки, а в ящиках ничего лишнего, не считая тех самых флаконов с воспоминаниями, которые, как Гермиона заметила он перекладывал в карман, но после вернул обратно в стол. Что ж, это его дело. Она не несет ответственности за использование Омута не в рабочих целях, и это огромный груз с плеч. А Гарри… Он выкрутится. Он же глава Аврората в конце концов. Раздался стук в дверь и, не дождавшись ответа, в проем просунулась голова Алби, а затем и его туловище. — Вы еще долго? — спросил он, топчась на пороге. — Пять минут и я готов, — торопливо ответил Гарри. — Гермиона, можете пока отправляться к каминам, а дальше на точку аппарации, — бросил он, заканчивая с порядком на столе. Он бесспорно был доволен проделанной уборкой. — Хорошо, — ответила Гермиона, зная, что Гарри необходимо было зайти в свое тайное убежище за свежей мантией и рубашкой, заодно уложить волосы. — Пойдем, не будем мешать аврору закончить свои важные министерские дела. Алби одобрительно кивнул, улыбаясь ей в ответ. Оба вышли в коридор. — Глазам своим не верю! — воскликнул он, едва они прикрыли за собой дверь кабинета Гарри. — Я думал, что он никому и никогда не позволит нарушить этот творческий беспорядок. — Я лишь направила его, остальное он сделал сам. Не без труда, конечно… Гарри — упрямец еще тот, но ему пришлось переступить через себя, — объяснила Гермиона, вышагивая по коридору прямо к лифтам. — Здесь главное даже не столько уборка, сколько то, как он будет поддерживать этот порядок и дальше. Это уже напрямую зависит только от него. — И ты же заметила, как он сияет? Что это с ним? Ни за что не поверю в волшебную эффективность наведения чистоты. Здесь явно что-то другое. — Так скажем, он пытается заново выстроить свою жизнь, поэтапно прорабатывая ошибки. — Он снова сошелся с Джинни? — чуть громче произнес Алби и несколько волшебников в мантиях оглянулись на них, проходя мимо. — Тише, Алби, — притормозила она его и вызвала лифт. — Я бы не назвала это словом сошелся, но это уже что-то похожее на неторопливое воссоединение. Они вошли в прибывшую на этаж кабину и протиснулись внутрь. Алби оказался вновь слишком близко к Гермионе. Она попыталась сдвинуться, но грузный маг в изумрудной мантии многозначительно кашлянул, даже не шелохнувшись, несмотря на свободное пространство слева от себя. — Скоро моя аттестация, — прошептал Алби, застегивая уличную мантию, пока лифт дергало из стороны в сторону. Гермиона едва ли удерживалась на месте, зажатая в тесноте. — Волнуешься? — уточнила она, наперед зная, что ему было абсолютно не о чем переживать. Алби подходил к учебной части так же, как и она — основательно и педантично. — Совсем немного, — заметил он. — Но, если вы замолвите за меня пару добрых слов в молитве Мерлину, буду признателен. Тестирование по рунам и испытание на выезде ожидается с повышенным уровнем сложности. — Не сложнее того, что мы уже делаем на примере поместья Малфоев, — отмахнулась она, уверенная в том, что хуже было действительно некуда. В плане объема темной магии это наверняка было самое запущенное поместье. — У меня будет только один шанс, Гермиона, — он взглянул на нее, когда она повернула к нему голову. — Если меня не возьмут в Аврорат, то я даже не знаю, где смогу пригодиться. — С твоими навыками и сообразительностью, тебя с руками оторвут в любой отдел Министерства, Алби, — ответила она, стараясь не рассматривать блестящие радужки его глаз. — Ты мне льстишь, Гермиона, — Алби зарделся и выпрямился в спине, от чего стал казаться чуть выше. Гермиона вздернула лицо к нему. — Всё, о чем ты переживаешь — полная ерунда. Гарри не даст списать тебя со счетов. — Подумать только, каких-то пару недель, и я стану аврором, — мечтательно рассуждал он, блуждая взглядом по решетчатой перегородке лифта, который вот-вот распахнется перед ними. — Перестану носить это клеймо «кандидат», как будто занимаюсь чисткой сортиров в Министерстве, а не являюсь важным звеном на выездных миссиях по спасению магической Британии. — Каждый этап становления хорош по-своему, Алби. Ты приобретаешь опыт и определенные навыки на всех ступенях своего роста как специалиста, — подметила она, готовясь к тому, чтобы через мгновение быть вынесенной толпой в Атриум. — То, что кажется неважным и бесполезным сейчас, потом обязательно вспомнишь с теплом и трепетом. Звание «кандитат» больше никогда не будет сопровождать тебя, как и твои амбиции в этом положении. Дальше будет сложнее, порой нудно, но не менее важно. — Ценить всё, что нам дается, — вздохнул он, и, подхваченный толпой волшебников, ступил на мраморный пол Атриума с каминами. — Порой это не так уж легко, как кажется. — Я рада, что однажды ты станешь одним звеном в нашей цепи, — опустив взгляд, проговорила Гермиона, уже заняв очередь на крайний камин. — Гарри ты очень нравишься своей целеустремленностью и бесстрашием. Такие люди всегда нужны. И не бойся перемен. Они неизбежны в любом случае, и иногда к ним сложно заранее подготовиться, но у тебя был целый год, за который ты перенял огромный опыт. Каждый аврор верит в тебя, включая меня. — Твоя вера, Гермиона, кажется важнее веры всех остальных, — добавил он, как всегда по-доброму улыбаясь. Но перед глазами Гермиона видела совершенно иную улыбку. Более обаятельную, более притягательную и искреннюю, как ей думалось. Так ей улыбался Малфой. Это воспоминание вогнало ее в задумчивость и она, неосторожно, чуть не упав, шагнула в камин и кинула под ноги порох. Пламя втянуло ее в казалось бы бесконечную пещеру каминной сети, выбросив как всегда в знакомом месте для их аппарации.***
Пока они работали под пристальным надзором Гарри, Гермионе было слишком сложно отлучиться наверх. Ей приходилось изо дня в день всеми мыслями пытаться сосредоточиться на работе с артефактами и противостоять призыву голоса Малфоя, который с каждым днем становился всё ближе и громче. Границы между ними стирались так молниеносно, что Гермиона подумывала о том, чтобы как можно скорее привести в действие свою женскую хитрость и поговорить с Гарри о важной вещи, которая у него когда-то была. Это не давало ей покоя. Она вскользь упомянула об этом однажды, находясь внутри портрета вместе с Малфоем, но Драко попросил ее не делать этого. Почему? Он отказался ей говорить, жёстко прервав диалог. Она не получила в тот вечер такую необходимую толику тепла, и ей пришлось покинуть его мир как всегда намного раньше, чем она бы этого хотела. А она хотела оставаться там как можно дольше. Гермиона знала, что очень торопилась, но ничего не могла с собой поделать. Каждая ночь, проведенная с ним по ту сторону портретного полотна, будто окрыляла ее. Она в приподнятом настроении начала ходить на обед с ребятами, стала меньше прозябать в лаборатории и вместо этого много читала, занималась домашними делами, вспоминая, насколько чёрствой ее жизнь была до встречи с ним. Сегодня ночью, совсем вымотавшись работой, она впервые за несколько дней вновь вырвалась в поместье. Знакомое заклинание, перемещение к Малфою с приступом легкой тошноты и долгожданная эйфория, охватывавшая ее каждый раз, когда она оказывалась с ним рядом. Они гуляли и он заводил ее всё дальше, показывая то, где он жил — бескрайние просторы пустынного мира, в котором ей было спокойно. Он обнимал, когда ей было это необходимо, будто чувствуя ее острую потребность в этих призрачных касаниях, и она с упоением довольствовалась тем, что он позволял или отдавал ей. Те самые хлебные крошки, которыми он подкармливал ее тревогу, казались ей поистине божественной пищей и она безропотно следовала за ним. — Можно, я сделаю это, пожалуйста, — почти со стоном попросила она, и он в очередной раз недовольно изогнул светлую бровь. Его взгляд говорил об усталости и небольшой раздраженности ее навязчивой просьбой. — «Нельзя», — отвечал он, как всегда ставя ее в неловкое положение. Она спутанно кидалась объясняться о том, насколько это важно для нее, но Малфой был непреклонен. — «Не смей призывать меня тогда, когда тебе хочется. На это имею право только я», — обозленно кидал он и она кивала в ответ, глупо плетясь за ним в туманную чащу леса, зная, что там будет настолько холодно, что захочется отрубить себе ноги и руки дабы их не ломило. — Холодно, — повторяла она, пытаясь согреть свои ладони, и он подхватывал их своими руками, которые просачивались сквозь ее тело, и пытался согревать их дымным дыханием. — «Сейчас теплее?» — произнес он над ее ухом, притягивая ближе к себе. — «Только не ври мне, Грейнджер.» — Теплее, намного, — она прикрыла глаза и поплыла по зыбкому течению потусторонней жизни, совершенно забывая о настоящей. Ночи были безвозмездно отданы только ему, как и ее сердце, часть за частью, как и те минуты, которые она могла мысленно прибавлять себе во время пребывания с ним. Сегодня было дольше, чем обычно. У нее получалось всё лучше и он хвалил ее, говоря о том, что скоро ей и вовсе не понадобится возвращаться. — «Ты же не будешь совершать глупости?» — уточнил он на прощание, отпуская ее руку. Серый взгляд соскользнул по ее лицу и совсем потускнел. — Ни за что, Драко, — удостоверила она его и коснулась призрачной кожи. — Ты же знаешь, я не предам тебя, я вернусь завтра и послезавтра. Осталось не так много дней впереди, но мы успеем, да? — «Всё зависит от тебя, Грейнджер. Ты должна быть усерднее», — он отошел на шаг, потом еще на несколько шагов назад, и растворился в недрах тумана. Ее тут же выкинуло за пределы портрета в темную комнату с запахом былой смерти.***
Гермиона вернулась домой и рассеянно уставилась в окно. Вьюга не прекращалась. Вероятно, Гарри отменит все вылазки, отправившись на долгожданную аттестацию Алби. Сегодня он должен будет стать настоящим аврором. Вздрагивая, она заснула на короткие три часа, оставшиеся до рассвета.