***
— Я украду у тебя Гарри на поболтать? — Без проблем, — согласно ответила Джинни, прикрывая дверь в детскую. — Потому что я знаю, что он вернётся. Этого оказалось достаточно. Чтобы Гарри просто возвращался. Каждый раз. Не важно сколько времени пройдет. Его могло не быть день, два или неделю, но он взял за привычку возвращаться к ним. Не за горами была и вероятность того, что он однажды останется с ними навсегда. Ее роль с этим была выполнена и Гермиона мысленно стянула с себя неудобные лямки воображаемого рюкзака, оттягивающего спину. Теперь можно было подумать и о себе. Наконец-то. — Мы могли бы переместиться ко мне? — уточнила она у Гарри, который всё еще сиял от встречи с сыном. — Да, секунду, — отозвался он и заглянул к Джинни на кухню. Не было слышно, что он сказал или сделал, но эта тема была более, чем личной. Гермиона прикусила губу в порыве неловкости. Через минуту Гарри вернулся и зачерпнул летучий порох одновременно с Гермионой. Прежде чем гостиная их квартиры растворилась перед глазами в зеленом пламени, Гермиона заметила Джинни со слабой улыбкой на губах. Она будет ждать его. Сколько бы не потребовалось. Гостиная Гермионы, утонувшая в книгах, больше походила на библиотеку. Гарри как обычно не обратил внимания на ее беспорядок. Немного выждав у дивана, он, наконец, опустился на него и поправил очки, которые сползли во время перемещения по каминной сети. — Гарри, — спросила Гермиона, садясь рядом с ним на диван и устраивая Живоглота на своих коленях. — Помнишь, Дамблдор дарил тебе Воскрешающий камень? Она решила спросить всё в лоб и не ходить вокруг да около. Неуверенность могла сбить его с толку. Гарри при этих словах заметно сжался, впиваясь пальцами в подлокотник. Выдохнув, он ответил: — Да, конечно, помню. Но его больше нет. Он остался в Запретном лесу, — Гарри развернулся к ней всем корпусом и снял круглые очки. Проморгавшись, он сфокусировался на подруге, но Гермиона не желала смотреть ему в глаза. — В чем дело, Гермиона? Ожидание затягивалось. Молчание обременяло. Она нетерпеливо погладила рыжего кота, кажется, против его воли, заметив, что он резко вильнул хвостом. — Просто… — замялась она и заправила волосы за ухо. Нервы выдавали ее с потрохами. Она перестала мыкаться в потоке своих мыслей и повернула лицо к Гарри. — Просто, я подумала о том, что неплохо было бы его найти. Глаза Гарри расширились от удивления и шока до размера галлеона и он нахмурил лоб. — Знаю, знаю, — протянула она и сжала ладони в кулаки. Боль, с которой ногти вонзились в мягкую кожу, быстро вернула ей самообладание. — Это опасно, но… — Нет никакого «но», Гермиона. Не выдумывай теорий, которых не существует, — отрезал Гарри и вернулся на место, откинувшись на спинку, так, что диван колыхнулся, а Живоглот навострил уши. — Это не теории, а лишь предположение. Гарри, и я… — О нет-нет, Мерлин, я не вынесу этого, — прошептал Гарри и мысленно взмолился, потирая лицо ладонями. Он взлохматил волосы и теперь они торчали в разные стороны. — Мы не можем. — Ты же понимаешь, что я никогда бы не сделала ничего такого, — сказала она чуть тише, сходя на его волну шепота. Слезы проступали в уголках ее глаз и она болезненно сглотнула. — Гермиона, нет. Пожалуйста. — Его голос тоже задрожал, когда он понял, к чему она клонит. — Всего на мгновение, я подумала, что было бы здорово снова увидеть Рона, — одна слеза скатилась по щеке и она почувствовала ее соль на своих губах. — Всего один раз, Гарри. Потянувшись к нему рукой, она схватила его за край клетчатой рубашки. Гарри не шевелился, уставившись в стену перед собой стеклянными глазами. Гермиона переползла на его половину и прижалась к сильному плечу. Живоглот с протяжным мяуканьем спрыгнул на пол и умчался в коридор. — Я хочу найти камень, Гарри, — сказала она, ощущая как друга била мелкая дрожь. — А потом уничтожу его. Какая же гнусная ложь. Гермиона зажмурилась и зарыдала, поежившись при мысли о том, что ее смело можно проклинать смертельным за такую отвратную манипуляцию чувствами других людей.***
— Хорошие новости, — провозгласил Гарри, сгребая несколько артефактов в контейнеры. — Скоро заканчиваем с поместьем. — Кингсли обновил график? — Гермиона стукнулась о полки вдоль стены подземелья и потерла ушибленный участок пальцами, шипя от боли. — Нет, просто мы укладываемся в срок до Рождественских праздников, — ответил Гарри, защёлкнув очередной кейс. — На самом деле, я очень этому рад. Потому что таких объектов больше не осталось. После отпусков нас ждут только стандартные или экстренные миссии, а меня — еще и куча бумажной волокиты. Думал, ты тоже обрадуешься. — О, бесспорно! — отозвалась она, левитируя стопку найденных книг на стол, где громоздилось всё остальное. — Просто, я думала, нам дадут чуть больше времени. — Но мы ведь успеваем, — удивился Гарри. — И, в отличие от других поместий, это было довольно сложным. А закончить зачистку к Рождеству — самый приятный бонус из всех, каких я только могу придумать. Успеем подготовить подарки, украсить дом… Гермиона сдавила контейнер в руках почти до хруста пластика. Ей незачем украшать дом и готовить дурацкие подарки. Она раздраженно отбросила контейнер и зажала переносицу пальцами. — Гермиона? Алби прошел через весь зал и коснулся ее руки, она отдернула ее и начала перекладывать остальные книги с пола на стол вручную без заклинания, громко опуская фолианты на столешницу. — Я в порядке, Алби. Отойди, — пригрозила она. В ее глазах просиял нездоровый, почти стальной блеск, и Алби сдвинул брови. — Ты приходила сюда одна за последние недели? Только не лги мне. — Спросил он шепотом, так, чтобы Гарри не услышал. — Я не лгу тебе, с чего бы это? Я бываю здесь только с вами, сдалось мне перемещаться сюда одной, — буркнула она, продолжая перебирать книги. — Ты выглядишь неважно. Может, что-то происходит? Попроси у Гарри отгул, он сделает это для тебя без проблем. — Мне не нужен отгул, черт возьми, — прошипела она, отряхивая мантию от липкой пыли и паутины. — Ты мог бы не быть столь навязчивым, Алби? Твои вопросы мне уже поперек горла! — Ты раньше не раздражалась настолько сильно. Можешь рассказать мне, если не доверяешь Гарри. — О, ему я, поверь, доверяю намного больше, чем тебе! — Ребята? — Гарри подошел к ним со спины и Гермиона неловко отпрянула к стене, испуганно выдыхая. — Гермиона, всё хорошо? — Лучше некуда, — бросила она, переходя на оставшиеся вещи и левитируя их к выходу. — Займи Алби, у меня и своих дел полно. — Давай соберем артефакты и эти книги, — обратился он к аврору, который стоял напротив Гермионы в полном недоумении. Гермиона заметила, как он кинул на нее хмурый неодобрительный взгляд и вернулся к Гарри. — Завтра нужно вернуться в оранжерею, после примемся за оружейную. С подвалами, слава Мерлину, покончено, — объявил Гарри и призвал перо с пергаментом.***
Сразу после рабочего дня Гермиона вернулась домой, с шумом и треском вышагнув из камина. Она сняла мантию в разводах сажи и отправила ее в стирку. Всё, чего ей так хотелось — дождаться полуночи, аппарировать в поместье и провести ночь с Драко. Прогуливаться по закоулкам его души и позволять ему забирать ее собственную под монотонный отзвук оседающих капель влаги от вечного тумана. Гермиона опустилась на диван и простонала от усталости, когда Живоглот пронзительно мяукнул, попросив еды. Ей пришлось плестись на кухню, чтобы разогреть ему немного мяса в соусе. В себя она закинула пару бутербродов, запив их стылым чаем со слабым намеком на сладость. Она поморщилась, услышав гудение камина и прошла обратно в гостиную, дожидаясь гостя. Но к счастью или сожалению это был звонок от Джинни. Гермиона разожгла пламя, которое быстро согрело пространство комнаты. В угольках показалась макушка подруги. — Привет! — она активно протиснулась в камин почти по плечи, приветствуя Гермиону широкой улыбкой. — Ты как? Выглядишь очень уставшей. — Вы сговорились? — отозвалась Гермиона, лениво стягивая с себя кардиган. — Сегодня все спрашивают, в порядке ли я? Знаете, это надоедает. — Не хотела тебя доставать как твои коллеги, — засуетилась Джинни, подбирая слова. — Я буквально сейчас нашла минутку, чтобы позвонить. Альбус капризничал сегодня и заснул только на руках. Это сущее мучение — укачивать его на протяжении получаса, — продолжала сокрушаться она. — Гарри не заглядывал? — спросила Гермиона совсем без интереса, скрестив ноги на диване и покусывая губу. — Я думала, он стал чаще помогать тебе с сыном и всё такое. — Был в начале недели, как раз, когда ты заходила к нам, — начала вспоминать она, приложив палец к губам. — И еще вчера. Сегодня я его и не ждала. Он и так слишком много стал делать для нас. По моим внутренним ощущениям, мы сможем съехаться сразу после Рождественских каникул. — Я тоже так думаю, — согласилась с ней Гермиона, призвав с кухни чашку чая и подогрела его простой бытовой магией. — Гарри не любит ходить вокруг да около, если уверен в результате. Месяц назад он был готов процентов на пятьдесят, сейчас же предполагаю, что на все девяносто. Осталось немного. — Вчера он выглядел немного странно, будто хотел поговорить со мной о чем-то, но ушел, так и не поделившись. Только поиграл с Альбусом, после уложил его, попил какао с бисквитными кексами и сказал, что ему пора сделать кое-что важное. Ты думаешь, он готовится к серьезному разговору о нас? Гермиона смахнула несколько чаинок с поверхности, подув на чай и сделала неторопливый глоток. Сладость меда расползлась по телу, согревая лучше камина. — Только не дави на него, помнишь? — предупредила Гермиона, отставив чашку на столик перед собой. — Гарри сразу же включает паникёра. — Мне стоит этому поучиться, — засмеялась она и откинула волосы назад. Ее смущенное выражение лица проступало даже сквозь горячие разрозненные угольки. — Я и так стараюсь очень тактично говорить и делать всё то, на что не решалась несколько месяцев до того, как он снова стал навещать нас благодаря тебе, Гермиона. Только вчера я рискнула повесить колдо Альбуса обратно на стену в столовой и перестала бояться за разбросанные игрушки по гостиной. — Слишком осторожничать тоже не стоит, найди золотую середину, — посоветовала ей Гермиона, и Джинни улыбнулась ей в ответ. — То, что ты начала некую активность, подбодрит и его. — Мама сказала примерно то же самое, — ответила Джинни, склоняя голову в камине. — Она тоже переживает за нас, но не вмешивается, потому что я убедила ее в том, что ты, Гермиона — наша главная надежда. Гермиона посмотрела на ее голову в камине и отмахнулась. — Я почти ничего и не делала, — она спустила ноги на пол и нащупала ими пушистую гриву Живоглота, улегшегося на полу. — Пара воспитательно-философских бесед — это не ахти какая помощь. — Я уже заметила, что ты задвигаешь себя на второй план, но то, что мы снова общаемся с Гарри — точно результат твоих трудов. — Спасибо, — Гермиона вновь коснулась чашки с чаем и притянула ее к губам. — Но во всё то, что происходит между вами последние несколько недель, я больше не вмешиваюсь. — Попробую вывести его на разговор, — вдруг озарилась Джинни своей идеей. — Аккуратно и тактично, всё, как я умею. Может быть, стоит даже выбраться куда-то, например, в кондитерскую. Гарри обожает такие местечки. — Предлагаю отдать Альбуса Молли на один вечерок и отправиться в «Дырявый котел», — устало зевнув, вставила Гермиона. — У Ханны и Невилла очень приятное заведение. Посидите за сливочным, Гарри расслабится, станет более податливым и болтливым. — Отличный совет, подруга! — закивала Джинни, радостно подпрыгивая головой в камине. — То, что надо! Ох, кажется Альбус захныкал, пойду проверю его. Целую, Гермиона! До встречи. Ее рыжая макушка исчезла, оставив после себя только горстку тлеющих углей. Выждав еще несколько минут, Гермиона поднялась с дивана и выудила из бисерной сумочки древко Драко. Магия в нем отозвалась легким покалыванием в пальцах. На ее глазах навернулись слезы. Что если она не успеет? Что если всё, что они смогли сделать, просто исчезнет вместе с перестройкой поместья? «Грейнджер» Она вскрикнула от неожиданности, чем разбудила уснувшего в ногах Живоглота. Тот запрыгнул на кресло, недовольно зыркнув на хозяйку. Гермиона убрала палочку обратно в бездонную сумку и переоделась, нацепив первую попавшуюся теплую одежду. Ночь в поместье можно было приравнять к пребыванию в глыбе льда.***
Перемещаясь сюда каждый раз, она испытывала избавление от скорбного, мрачного и щемящего чувства, которое порой не поддавалось объяснению. Только здесь она стала ощущать покой и безмятежность. Гермиона остановилась прямо перед поместьем, чтобы вновь, как и всегда, поднять голову к темному, заштрихованному нависшими снежными тучами небу, дабы вдохнуть морозный скрипучий воздух, вобрав его глубоко в свои легкие, и чтобы оставить всё за порогом. Каждый раз она думала о том, что больше не вернется за границы поместья, оставшись в его мире. Усталой улыбкой она одарила немые стены, которые встречали ее с распростертыми объятиями. Имение скрипело половицами, дребезжало ей стеклами в оконных рамах в знак приветствия и уважения. Дом дышал, жил и поглощал ее фигуру в свои недра. Глубже, дальше, сильнее. Ноги почти немели от холода, но Гермиона продолжала идти вперед вдоль коридора. Шла, следуя глупому наваждению, которое, вероятно, было свойственно многим на этой бренной земле — любить того, кто когда-то причинял боль и проявлял неуважение. Всё стерлось и позабылось. Словно его смерть служила чем-то вроде искупления от всех прегрешений, и в нем теперь было намного больше светлого, чем темного. Чем ближе она подходила к приоткрытой двери поместья, тем более отчетливо ей стал мерещиться запах мертвечины. Отовсюду несло сыростью и старым горелым деревом. Смешиваясь вместе, эти запахи, подобно инородному телу, застревали где-то в горле. От этого ее охватила секундная паника, но едва она переступила знакомый порог и увидела, как он ждал ее, вцепившись в раскромсанное полотно своей картины по другую сторону, она ахнула и подбежала, прижимаясь своей щекой к его ладони. — «Я просил тебя никогда не опаздывать. Почему ты сделала это?» Гермиона отпрянула и заметила, как он злится. Но после сменил это выражение на странную и насмешливую улыбку, что исказила его лицо. Гермиона почувствовала себя очень неловко. Медленно выдавив своими дрожавшими губами тихое «прости», Гермиона достала его палочку и повертела ее в руках. — «Что ж, ты почти справилась, осталось совсем немного» — прошептал он, невесомо гладя пальцами ее лицо. Гермиона прикрыла веки, чувствуя только лишь предвкушение, от которого таяло ее напряжение и росло повиновение. Полное и безоговорочное.