***
Дни сбились в стаю однотонных интервалов времени, когда Гермиона бодрствовала, чтобы принять очередную дозу зелий, переодеться, попытаться пропихнуть в себя еду и снова лечь в постель. Тело окрепло, но ее продолжали заставлять соблюдать строгий постельный режим. Теплое одеяло было натянуто до подбородка. Гермиона прислушивалась к шагам и голосам снаружи. Дверная ручка прокрутилась, раздался щелчок. В ее палату зашли двое. — Гермиона… Джинни первая подошла к ней, обхватывая ее в объятия и утыкаясь носом в волосы. Аромат спелых персиков и летней клубники активно расползся по палате. — Если бы только моя интуиция работала лучше, я бы… — Не надо, Джинни, — прервала ее Гермиона, крепко сжав в объятиях. — Я живая, и всё, что произошло уже в прошлом. — Расследование еще не закончилось, да и ты по-прежнему в опасности, — прошептала она сквозь проступившие на глазах слезы, подзывая к постели мужа. — Привет, Гермиона, — сказал Гарри, поставив на ее прикроватную тумбу букет из ярких цветов, которые скорее всего выбрала Джинни: герберы сочных лиловых и оранжевых оттенков. — Прости за мою непроницательность и за то, что злился на тебя. В то, что произошло, было довольно сложно поверить. — Я не виню тебя за то, что ты чего-то не подметил вовремя. Да и ты не должен винить себя за то, что не спохватился раньше. Я была не в себе… — Мне стоило попросить Бруствера сразу же перевести тебя на другой объект, а не брать в миссию на поместье Малфоев. — Гарри, — устало выдохнула Гермиона, и он присел на краешек стула, удрученно глядя куда-то сквозь постель. — Сейчас это уже не имеет никакого значения, правда. Лучше подумать о будущем. — В прошлые выходные опросили Дина Томаса, — продолжила Джинни, усевшись рядом с постелью и взяв ладонь Гермионы. — Его отпустили, но оставили в свидетелях. На суде в Визенгамоте будут все участники миссии семилетней давности. — Финча повязали в Париже на днях. Он скрывался в отелях и умело менял внешность. То, что за ним придут он знал наперед, скрывшись еще до Рождества, — кивнул Гарри и поправил очки указательным пальцем. — Сейчас он главный обвиняемый по делу Малфоя. Вскрылось много интересных подробностей. — Он мстил за сестру, — констатировала Гермиона и Гарри выдохнул, соглашаясь. — Его песенка спета, — хмыкнул он и посмотрел на Джинни, которая разглядывала Гермиону, неустанно поглаживая ее руку и волосы. — На нем применение Непростительного. Дважды. Как он это скрыл — остается только догадываться. Оба случая не зарегистрированы. — Но почему Малфой? Что он ему сделал? — Я не был на первом допросе, — отозвался Гарри. — Говорят, что ему было всё равно, кого убить. Главное — чтобы он был одним из Бывших пожирателей. Одинокий Малфой подходил под легкую жертву как нельзя кстати. Незадолго до кончины Малфоя Дасти общался с ним, входил в доверие. И ему удалось. Накануне смерти он беспрепятственно под видом дружеского общения проник в поместье и совершил преступление. — Но ведь погиб невиновный, — Гермиона покачала кудряшками. — Как он посмел? — Такой как он легко пойдет по головам, тебе ли не знать. — И добьется всего, чего захочет… — проронила она, вспоминая их диалог в ресторане.Глава 19
22 декабря 2023 г. в 10:00
Несколько минут Алби разглядывал свою руку поверх исхудалой ладони Гермионы. Девушка молчала, не смея нарушить его сосредоточенность.
— Я очень долго занимался исследованиями различных артефактов еще до того, как попал в Аврорат, — начал аврор.
Он замялся, подыскивая слова. Волнение в его голосе было поверхностным. Алби тревожно осматривал Гермиону и пытался справиться с эмоциями.
— Портреты — это, к сожалению, самый неизученный феномен магического мира. Их можно сравнить с магловскими зеркалами. Все те поверья, которыми их наделяют, вполне можно перенести на портреты у волшебников. Многие из портретов абсолютно безопасны для людей. Как, например, те, что находятся в Хогвартсе или у кого-то дома. И однажды я изучал случай, подобный твоему. Тогда человек погиб, оказавшись в портретном «зазеркалье». Спасать было поздно.
— О, господи, — прошептала Гермиона и поерзала на постели. — Кто-то может пострадать из-за взаимодействия с портретом умершего?
— Случаи сумасшествия не единичны в истории развития магического мира. Люди лишались рассудка, общаясь с умершими. Но это, я бы сказал, самый легкий из вариантов исхода событий.
— Что ты имеешь в виду, Алби?
— Грань мира живых и мертвых слишком тонка в отношении портрета. Во время смерти душа должна быть целостной, неуязвленной. В случае же с Малфоем всё было намного трагичнее. Одна теория всё-таки имеет место быть, так как мы уже нашли доказательства.
Пульс Гермионы участился. Ее губы подрагивали, будто еще немного и она расплачется. Алби продолжил, несмотря на собственное волнение:
— Дело в том, что портрет Малфоя стал очень интересным экземпляром для исследования. Я с таким еще не встречался, — Алби наколдовал воду в стакане с прикроватной тумбочки и опустошил его залпом. — Это и стало развилкой на пути моего лабораторного исследования. Понадобились десятки защитных заклинаний и даже ритуал, чтобы не встретиться с тем, что настигло тебя, и удержать это внутри холста, Гермиона. Драко Малфой не самоубийца. Его смерть ошибочно приняли за этот акт и по-быстрому прикрыли расследование.
— Но как же все те документы и фотография? — залепетала Гермиона и ее глаза забегали по лицу Алби.
— Если волшебник накладывает на себя руки каким-либо способом — он никогда не появится на портрете, — пояснил Алби и сцепил руки в замок. — Даже если он уже написан и висит на стене. Изображение просто исчезнет. Такие портреты испокон веку уничтожали разрезанием полотна и при желании захоранивали глубоко в землю, дабы не накликать беду, как говорят маглы. Сюда же можно отнести и то, что самоубийц в мире простецов не отпевают и вообще считают такую смерть не самой достойной. Его заставили повеситься, — констатировал Алби. — Принудительно, используя Непростительное. Тот, кто совершил это, точно знал о такой традиции как уничтожение полотна самоубийцы, и, конечно же, не преминул разрезать в гневе не только его портрет, но и все остальные. Видно только, что он очень торопился и был неаккуратен с магией волшебной палочки Малфоя.
Гермиона сглотнула и ощутила холодное покалывание в затылке.
— Последнее заклинание выпущенное из его палочки до того, как ей воспользовалась ты, было «Империус», — пояснила Зои. — А все предыдущие были бытовыми. Сам Малфой не был замечен в использовании Непростительных, я проверяла. Авроры его постоянно отслеживали, пока он жил в поместье один. Малфоя заставили поднять на себя руки, овладев его палочкой. Тот, кто делал это, был искусен в чарах, но, увы, не идеален при их затирке. Авроры просто не вникали, им было неохота марать руки, тем более, после увиденного.
— Такая смерть, как у него, могла послужить тому, что душа расщепилась на границе и застряла в некоем Лимбе, — продолжил Алби, поглаживая тыльную сторону ладони Гермионы. — Непростительные хоть и точны, но, имея дело с обманом старушки смерти… — он покачал головой, глядя куда-то перед собой. — То, что по ту сторону, не терпит просчетов. Скопление темной силы там максимальное в момент смерти волшебника, будто выжидая момент. Большая часть его души теперь принадлежит темной стороне. Тому, что с легкостью принимает нужный облик. Того, к кому ты могла бы испытать сострадание или любовь. Оно ловко манипулирует и чувствами человека в портрете, который мог когда-то испытывать подобное к тебе и сам, при жизни, например, безответно, — уточнил он и взглянул на Гермиону.
Она отвела испуганный взгляд в сторону.
«Безответно»
Этого ведь просто не могло быть.
Конечно, нет.
— Темные силы порабощают такую душу и запросто готовы забрать себе еще кого-нибудь, подпитываясь страхами и чувствами ведомого. Это их цель. Именно такие «особенные» портреты не просто уничтожаются разрезанием, есть только один способ прекратить действие такого холста. Достаточно кардинальный.
— И какой же? — спросила Гермиона и сглотнула холодную слюну, которая снежным комом продралась сквозь горло.
— Так как сам портрет — не темная или родовая магия, то уничтожается он с помощью Адского пламени.
— Но как же Воскрешающий камень? — забеспокоилась Гермиона, сжимая края простыни. — Я вызывала Драко, но он был будто другой. Не такой, как в портрете. Он, наоборот, прогонял и пытался уберечь меня.
— Тот, с кем ты общалась с помощью камня, и был самый настоящий Малфой. Дух или образ, наделенный разумом того, кем он был при жизни. Проще говоря, это была его уцелевшая, «хорошая» сторона души. Незапятнанная темными силами. Именно поэтому, вероятно, он показался тебе странным, потому что его поведение отличалось от того образа, что был заточен в портрете.
Гермиона замотала головой, впадая в легкую панику. Ее мысли спутались во что-то липкое и несуразное. Голова начинала гудеть.
— Выпей это, — Зои протянула ей склянку с сиреневатой жидкостью, которая мерцала в лучах солнца. — Это твое лекарство. С помощью него ты не слышишь голос псевдо Малфоя, но это не будет действовать вечно. Рецидив может начаться в любой момент.
Приняв стеклянный пузырек из рук подруги, Гермиона опрокинула его в себя. Кислое и вязкое зелье проскользнуло по задней стенке горла и утонуло в желудке. Гермиона поморщилась.
— Оно отвратительное, но хотя бы работает, — Зои участливо улыбнулась ей. — Спасибо тебе за информацию. Дальше с ней будет работать Отдел по магическим преступлениям. Кто-то должен понести ответственность, прежде всего, за твою жизнь, которая была на волоске от смерти.
— Что будет с портретом? Его просто сожгут? — спросила Гермиона, взглянув на Алби. Он покачал головой, нехотя отпуская руку Гермионы. Их пальцы разъединились, Гермиона стиснула свои в кулак.
— После того как расследование закончится и виновный понесет наказание, ты должна будешь уничтожить портрет собственноручно.
— То есть? — она моргнула непонимающим взглядом.
— Ты должна поджечь его своей магией, Гермиона. Вместе со всеми уже обезвреженными артефактами, его палочкой и телом, конечно же, если его найдут до момента суда, — ответил ей Алби. — Правда, вместе с этим придется уничтожить и всё поместье. Ты же знаешь, что это заклинание плохо поддается контролю.
— Да, — ответила она почти шепотом. — А как же…
— Придется сделать, Гермиона. Если не уничтожить портрет, он продолжит порабощать тебя. Нельзя оставить всё как есть. Министерство этого не допустит.
— Кто сейчас находится под следствием Визенгамота? — уточнила она, охваченная слабостью. Зелье медленно погружало ее в сонливое состояние.
— Все пять авроров, которые присутствовали тогда при обнаружении тела Малфоя. — Дина Томаса будут вызывать сегодня же, — сухо ответил Алби.
— Но Дин не виноват! — возмутилась Гермиона, бессильно пытаясь привстать с постели.
— Мы не знаем кто это, пока не допросим каждого с помощью Веритасерума. Сыворотка — пока что наше единственное действенное средство.
— Есть человек, которого стоит опросить, — она нервничала, ее голос дрожал против воли. — Дасти Финч, — выпалила Гермиона на одном дыхании. — Он рассказывал мне про себя и сестру…
— Сестру? — удивленно вскинула брови Зои. — Ту самую двойняшку?
— Да, и она мертва, потому что сгорела заживо в пожаре, устроенном Пожирателями.
— Какая связь между придурком Дасти и смертью Малфоя? И когда ты успела с ним поговорить по душам, Гермиона? — Алби в замешательстве уселся обратно на стул.
— Не важно. Но он ненавидит всех, кто был правой рукой Темного Лорда. И очень не двузначно намекнул на свою осведомленность о причинах кончины каждого из семейства Малфоев. А ещё дал понять, что уничтожил бы любого бывшего пожирателя, попадись он ему. Разве это не прямое доказательство?
— Вот это поворот, — Зои поднялась и стала расхаживать возле ее постели. — Насколько мне известно, Дасти покинул Британию перед самым Рождеством, Гермиона. Буквально, как только стало известно о тебе.
— Черт, — выругался Алби, потерев затылок ладонью.
— Поручу это Гарри, пусть оповещает Визенгамот и подает на него в розыск, — быстро среагировала Зои, остановившись у ширмы. — Дасти это или нет — решать не нам. Они разберутся. Надеюсь, ты не будешь против, если к тебе наведается следователь по делу Малфоя, чтобы ты подробнее рассказала о Финче? Не сейчас, может быть, позже.
— С удовольствием сдам его со всем, что он мне поведал, — ответила Гермиона, поворачиваясь на бок для удобства.
— Мы пойдем, Гермиона, — Алби наклонился к ней и, задев кудряшки, невесомо провел ладонью по ее щеке. — Выздоравливай. Силы тебе еще понадобятся.
— До скорого, Гермиона, — шепнула Зои, чмокнув ее в щеку и приобняв. — Верю, что ты в ближайшее время наконец покинешь стены этого ужасного отделения.
Дверь за ними закрылась.
Гермиона уставилась в потолок, переваривая то, что ей только что рассказали авроры. Зелье притупляло приступы и сильные эмоции. Она молча приняла очередной флакон с зельем от целителя, зашедшей буквально через пару минут после ухода авроров. Веки сами тяжело сомкнулись.