К семи часам вечера будьте готовы: за вами приедет экипаж графини Безуховой, как условились. Она проведёт вас в свою ложу, где, помимо нас троих, будет брат её, дабы не порождать сплетен. Жду вас с нетерпением.
Такую записку получила Соня от Долохова в день, когда назначена была её вторая встреча с ним. Недавно дочь Курагина, Элен Безухова, отправила ей письмо, написанное в совершенно невинной манере: она приглашала «прелестную племянницу графини» в театр с целью «поближе познакомиться с милой, скромной барышней, привлëкшей её внимание на одном из вечеров». Соня сразу поняла, что это — весточка от Долохова, хорошо знакомого с известной в светском обществе Элен. Графиня Ростова же, пытаясь найти причину, по которой приглашена была одна лишь Соня, действительно восприняла письмо как личную симпатию к ней Курагиных. «Да ведь, верно, дело в том, что брат её не женат. А толку-то, ежели упрямица на своём стоит?» — рассказала она мужу, но всё же, не теряя надежды, отпустила Соню в театр.
— Вы настоящая русская красавица, — с лестной улыбкой похвалила Элен, увидев юную девушку в кружевном бледно-голубом платье, с собранными в «корзиночку» тёмными волосами. — Charmant comme toujours! [1]
— Благодарю, графиня, — ответила Соня и без особого энтузиазма сделала ответный комплимент. Представляя тайные свидания, она предположить не могла, что придётся находиться в обществе с неприятной ей женщиной. С другой стороны, чего она ожидала от Долохова?
Элен, по своему обыкновению, одетая в откровенное вечернее платье ярко-красного цвета, переступила порог театра, предвкушая влюблëнные взгляды мужчин и юных девиц, мечтавших быть на неё похожей. Наташа не раз признавалась в своей безграничной симпатии к эффектной жене Пьера Безухова, но Соня испытывала к ней лишь холодную неприязнь. Фальш проскальзывала в каждом её слове и каждом движении, ложь и неискренность, скрывавшиеся за обаянием, были вечными спутниками Элен. «Это их нехорошее сходство с Долоховым», — не могла не отметить про себя Соня с отвращением.
Брата графини, Анатоля, ей однажды доводилось видеть на балу. Это был стройный, высокий, с вьющимися русыми волосами и обманчиво ясными глазами молодой человек, в чьих манерах можно было узнать саму Элен. А четвёртым членом их небольшой компании стал, конечно же, Долохов, встретивший Соню с такой напускной вежливостью, что ту покоробило от всего лицемерия, скопившегося в ложе.
Начавшееся представление, кажется, ни кого из них совершенно не интересовало. Мысли брата и сестры, судя по их поведению, заняты были чем-то посторонним: они, стоя подальше от Сони, беспрерывно разговаривали друг с другом тихими голосами и, не стесняясь, поглядывали в её сторону. Изредка Элен, чтоб поддержать беседу, спрашивала её мнение о том или ином актёре, а после загадочно усмехалась. Долохов на протяжении всего первого акта обмолвился с Соней парой-тройкой слов, совсем не существенных и никак не относившихся к основной причине их нахождения в театре. Ещё немного, и Соня всерьёз поверила бы, что утренняя записка ей приснилась.
— Как я понимаю, понравилось Ростову моё письмо? — наконец произнёс Долохов равнодушным тоном, стоило Курагиным выйти из ложи во время антракта.
— Да, конечно, — неожиданно торопливо ответила Соня, почему-то вдруг ужасно разволновавшись. Она покраснела, вспоминая, с каким по-детски наивным восторгом Николай вбежал в её комнату, показывая письмо, в котором «великодушный друг» сообщал о прощении долга. «Как же хорошо, что я послушал тебя, Соня! — не мог нарадоваться он. — И какой же это добрый человек, какое золотое сердце! Нет, никаких оправданий мне за то, что я так нехорошо обошёлся с ним, так дурно думал о нём...» — Он ведь ездил к вам лично.
— Помню, помню, — в глазах Долохова сверкнули насмешливые искорки. — Знаете, Ростов удивительно благородный человек: он даже уговаривал меня вновь посещать ваш дом, чего я, конечно, не мог допустить по понятным причинам, но уговоры его были искренними. Всё, как я предсказывал. Лавры вашего подвига достались тому, кто их не достоин. Не жалеете?
— Нет. Я чаще жалею не о том, что сделала, а том, чего не сделала. Счастие Николая Ильича — моя лучшая награда.
— А. Ну да, как мог я забыть... Вы ведь из тех редких людей, чьë счастие составляет чужая радость. В таком случае, вы могли бы сделать меня ещё более счастливым, чем я есть сейчас.
— Я вас слушаю, Фёдор Иванович, — ответила Соня с наигранной уверенностью. Это тогда, в доме Долохова, ей казалось, что сорок три свидания — ничто по сравнению с проклятым долгом. Но теперь, находясь рядом с человеком, во власти которого она была, ей становилось очень страшно. Домашние часто обращались к Соне за советом, но сама она, попав в беду, ни с кем не могла поделиться горем, даже с Николаем. В моменты отчаяния она была одна на всём белом свете, и никому даже в голову не приходило, что у Сони что-то может быть не так.
— Вы вернëтесь в Отрадное к положенному часу, — Долохов со скукой наблюдал за присутствовавшими в театре, — но время второго акта мы могли бы провести наедине. Здесь имеется одно безлюдное место, и ежели вы вполне понимаете меня...
Соня с трудом расслышала последние слова — они медленно растворялись в воздухе, пока она, тяжело дыша, ощущала, как покрывается холодным потом её побледневшее лицо. Ватными пальцами она постаралась нащупать платок, однако всё выскальзывало у неё из рук. «Господи, только бы не упасть в обморок на глазах у всех, — молила Соня, едва удерживаясь на ногах. Долохов поглядел на неё, чуть приподняв уголки губ. — Тут нечему, совсем нечему удивляться, ведь я понимала, на что соглашаюсь, знала, каков этот человек... Я не должна была рассчитывать на его порядочность, будучи игрушкой в чужих руках. Я и без того уже опорочила себя... Но теперь мне душно, очень душно, не могу дышать...»
— Софья Александровна? — Долохов быстро подхватил её, когда она потеряла равновесие. — Вам плохо? — Он обеспокоенно приложил ладонь ко лбу девушки — на миг тёплая рука коснулась поледеневшей кожи.
— Я... нет, не надо! — Соня вырвалась, закрыла руками мгновенно вспыхнувшие щëки. — Я понимаю вас, но...
— Успокойтесь, прошу. Вы будто бы всерьёз решили, что я могу... Впрочем, мне следовало полагать, что с вами опасно шутить, — Долохов хмуро покачал головой, протягивая ей стакан воды.
Соня не сразу сообразила, что происходит: кровь стучала в её ушах непрерывной пульсацией. Казалось, ещё чуть-чуть — и она сойдёт с ума.
— Вы... что вы сейчас сказали?
— Я подумал, что вы будете напуганы, но не намерен был доводить вас до такого ужаса. Я неудачно пошутил. Софья Александровна!
Соня пулей вылетела из ложи, едва не сбив с ног возвращавшихся на второй акт брата и сестру и даже не извинившись перед ними; лишь крайняя степень душевной боли могла довести её до состояния, когда она позволяла себе нарушить приличия. Долохов побежал за ней вслед, проигнорировав колкое замечание Анатоля.
— Софья Александровна! — Он догнал её на лестнице. — Софья Александровна, я очень мерзко пошутил, но...
— Не трогайте! Не трогайте меня! — воскликнула Соня, когда он попытался утешить её. — Я сейчас же уезжаю, сейчас же!
Долохов окончательно растерялся. Тот вечер у Ростовых, когда он пригласил её на танец и по глупости довёл до слëз, не шёл ни в какое сравнение с тем, что он натворил теперь.
— Мне правда очень жаль, я понимаю, какую жестокую ошибку допустил. Софья Александровна... вы представить себе не можете, как я ревную вас.
— Не смейте...
— Нет, выслушайте! — Он решительно сжал в руке её мокрую ладонь, боясь потерять последнюю надежду. — Клянусь, я никогда больше не повторю этого, поэтому выслушайте. Софья Александровна, я человек не добрый, вы это знаете. Я вас принудил к тому, что вам неприятно, из одного своего эгоизма. Я дошёл до самых низостей, чтобы быть с вами, но знаете, Софья Александровна... я признаю, что это так!
Последние слова он почти что выкрикнул, отчего Соня вздрогнула, перестав безудержно рыдать. Она смотрела на Долохова широко раскрытыми покрасневшими глазами и совсем не узнавала его.
— Я не скрываю низкие мысли за благородными мотивами, не играю с вами и не лгу. Вы должны понимать, что всё происходящее — результат моей жгучей ревности. Да, это так, и я осмелился на мерзкую шутку, потому что не мог слышать о ваших чувствах к другому. Задумайтесь хотя бы на миг, ответьте мне честно: если бы человек, которого вы любите, встретил другую, что бы вы ему сказали?
— Наверное... я не нашла бы слов.
— Вот и я их не нахожу. — Долохов вытер лоб рукавом, позабыв о существовании платка. — Я могу лишь злиться на вас, на себя... на него. Могу удерживать, пускаться в крайности... — Он вдруг рассмеялся, сам не зная чему. — Знаете, я ведь за двадцать семь лет жизни ничего подобного не испытывал.
— Двадцать семь... а мне ведь только... — пробормотала Соня. — Шестнадцать... двадцать семь... Неужто...
— А я считал, что вы давно уже догадались.
Они помолчали.
— Я попрошу графиню сопроводить вас, — сказал наконец Долохов. — Простите за испорченный вечер, Софья Александровна.
Соня встала со ступеней лестницы, ощутив лëгкое головокружение. Все её эмоции словно притупились после пролитых слëз.
— Я не в том положении, чтобы жаловаться на что-либо, Фёдор Иванович. Откровенно говоря, я уже и не знаю, что думать о вас.
— Да и не стоит, — простодушно пожал плечами Долохов, тут же сменив тему, словно у них шла привычная светская беседа: — Слышали ли вы, что Безуховы планируют вечер на будущей неделе? Полагаю, ваша семья получит приглашение.
— Стало быть, я тоже буду там. Соглашение остаётся соглашением, что бы между нами ни происходило, ведь вы уже выполнили свою часть уговора.
— Вы человек чести, — заметил он и, как ни в чëм не бывало, направился в ложу за Элен.
***
Несколько ночей Соня плохо спала, вспоминая произошедшее в театре. Порой ей становилось настолько стыдно, что она закрывалась одеялом с головой и дрожала от переполнявших её чувств. С Николаем в те дни она не могла даже заговорить: ей казалось, что она переступила опасную черту и не смела теперь показываться ему на глаза. Стоило Соне взглянуть на него, как в памяти воскресал образ Долохова: между ними теперь всегда был третий человек, характер которого у неё никак не получалось понять. Долохов легко сочетал в себе напускные манеры и развязное поведение, но, помимо этих двух сторон, была в нём ещё одна; её Соня наблюдала лишь дважды. Впервые — когда он сделал ей предложение, а второй раз — в театре. Эту сторону Долохов скрывал за какими угодно масками, лишь бы о ней не узнал свет, однако обнажал, как запасное оружие, в крайних случаях: тогда, в доме Ростовых, решалась его судьба, но что случилось на лестнице театра? «Ужели он решил, что в тот миг всё могло закончиться?» — думала Соня, сама себе не веря. Если бы она убежала и разорвала невидимые узы соглашения, он имел право рассказать обо всём Николаю. Почему же единственной мыслью, что пришла ему в голову, был не этот простой шантаж, а желание объясниться с ней? Потому, что он в неё влюблён? Потому, что не желает лишаться встреч? Потому, что чего-то испугался не меньше, чем она, настолько сильно, что признал свою слабость?..
Нет, он признал её гораздо раньше, решившись на карточную игру. Его стремление выиграть у Николая сорок три тысячи уже являлось доказательством того, как задел его отказ Сони. Он мог бы закончить всё, когда она явилась в его дом, сказать, что вопрос долга не обсуждается. Но он согласился: он хотел быть с ней практически любым способом, что только можно представить. Гордый Долохов развернул ситуацию так, чтобы она, Соня, считала себя зависимой от него, но на самом деле всё было наоборот. Это он от неё зависел, это он не мог отпустить, но в моменты, когда иного выхода не оставалось, сам же разрушал созданную им иллюзию. «Я никогда не пошла бы на обман, ежели бы Николенька встретил другую. Но всë-таки, несмотря на различия наших с Долоховым характеров... я способна понять, что это за чувство, когда ты не можешь отпустить человека. Я ведь точно так же поступаю с Николаем».
***
— Toutes tes filles sont adorables, [2] — сказала Элен графине Ростовой, имея в виду её дочерей и племянницу. — Хотелось бы мне, чтобы mon cher frère [3] потерял голову от одной из них.
Наташа сразу зарделась, искоса взглянув на кузину, которая поспешила ей улыбнуться. Соня была взволнована: она не получила записки от Долохова и понятия не имела, каким образом он планирует переговорить с ней tête-à-tête, если на вечере будет Николай. Конечно, слухи о том, что Долохов присутствовал в театре вместе с ней, дошли до Ростовых довольно быстро, но никто не стал сомневаться, что это вышло по случайности: в конце концов, о предложении Долохова знали далеко не все, да и сам он считался близким другом Анатоля Курагина. Соня же описала встречу как не очень приятную неожиданность, но отказываться от поездки к Безуховым не стала, заверив Наташу и Николая в том, что с бывшим ухажёром у неё уже установились нейтральные отношения, потому никаких scandales [4] не будет.
Долохов прибыл позже других гостей, в сопровождении Анатоля, и издали Соня увидела, как Элен по-детски шаловливо погрозила им пальцем, очевидно, за задержку. Анатоль что-то со смехом ответил сестре, а потом они быстро влились в толпу и растворились среди людей. Что касается Николая, тот обменялся с Долоховым короткими кивками в знак уважения, но ввязываться в беседу посчитал лишним, ибо пропасть прежних обид, несмотря на прощения долга, не переставала отделять их друг от друга. Ещё около часа Соня даже не приближалась к Долохову, пока, наконец, не начались танцы.
— Разрешите пригласить вас, Софья Александровна.
Он подгадал момент, когда Соня одиноко стояла у стены, совсем как в тот вечер у Ростовых. Вглядевшись в его деланно невинное лицо, она едва сдержала смешок: по какой-то причине déjà vu [5] показалось ей невыносимо забавным.
— Благодарю, Фёдор Иванович. Прошу простить, я не танцую, — сказала Соня с хитрой улыбкой.
— Какая досада. — Долохов усмехнулся в ответ и легонько потянул её за руку. Она поддалась, без сопротивления вставая с ним в пару.
— Это, должно быть, и будет план нашей встречи — пригласить меня на вальс? — не удержалась от вопроса Соня.
— А вы бы желали большего внимания со стороны моей скромной персоны?
— Шутить изволите? Шутки ваши в основном смущают меня, как вы помните.
— Признаться, вы сегодня на себя не похожи, Софья Александровна.
— Вы тоже порой сам не свой.
Долохов прикусил нижнюю губу, отводя глаза. Воспоминания о театре заставили его нахмуриться, но сложно было сказать, что они его рассердили. «Скорее, смутили», — не без удовольствия подумала Соня. Не зря в первую же встречу Долохов заметил в ней некую «дьяволинку», так его заинтересовавшую: при всей своей воспитанности, доброте и готовности жертвовать, она всё же обладала характером.
— Возможно, тогда я позволил себе излишние откровения. Прошу не принимать их близко к сердцу.
— Моё сердце в полнейшем порядке, благодарю за заботу. А вот на ногу вы мне наступили. Не погружались бы вы в размышления во время танцев, Фёдор Иванович.
— Pardon! [6] — хмыкнул Долохов.
Когда вальс закончился, Соня удалилась в одну из свободных комнат, дабы привести в порядок причëску. Посмотрев в зеркало, она увидела, как разрумянились её щëки; создавалось впечатление, что танцевала она по меньшей мере кадриль.
— К тебе можно, Соня? — Ростов осторожно приоткрыл дверь. Выглядел он весьма взволнованным.
— Nicolas? Да, конечно. С тобой всё в порядке?
— Не беспокойся обо мне, я хорошо провожу вечер. Видел, Долохов приглашал тебя... Может быть, мне стоит потолковать с ним? Коли тебе его внимание неприятно...
— Что ты, не рви душеньку по пустяку, Николенька, — Соня, розовея ещё пуще, сделала вид, что усердно поправляет рукава платья. — Ничего особенного в том, что ему захотелось пригласить меня, Курагин ведь тоже приглашал, да и граф Безухов...
— То совсем другое, — перебил Ростов. — А в случае с Долоховым я уж начинаю настораживаться. Ежели не случайность ваша встреча в ложе Безуховой? Мог же он попросить графиню об одолжении! Рассуди сама: ты в театре — и он там же, ты на вечере — и он тут как тут... Не кажется ли тебе, Соня, что он до сих пор тебя любит?
Соня опëрлась обеими руками на столик, где стояло зеркало, так некстати отражавшее её эмоции. Зачем Долохов устраивает свидания у всех на виду? Не он ли обещал обеспечить тайну? Или ему только выгодно порождать у Николая сомнения, оправдываясь тем, что их никто не заподозрит, в то время как даже собачка во дворе Безуховых уже, наверное, начала обо всём догадываться? Нет, надо обязательно сказать Долохову, что так больше продолжаться не может; пусть придумает более надëжный способ сохранить их секрет.
— Возможно, оно и так... Но едва ли он на что-нибудь да рассчитывает.
— Думаю, ты права. Благородный он человек, — вздохнул Ростов и нагнулся к девушке, чтобы поцеловать её. Та инстинктивно приподнялась на цыпочки, но, едва их губы сблизились, внезапно отпрянула. — Сонечка? Что такое, ma chère?
Соня густо покраснела, поняв, что не сможет объяснить истинную причину своего поведения. Когда кузен дотронулся до неё, она по-прежнему чувствовала на талии не остывшие прикосновения чужих рук, что сдавливали стан на протяжении вальса. Соне казалось, что в тот миг она находилась с двумя мужчинами одновременно, и как бы потешна ни была эта мысль, она не могла её отпустить.
— Голова закружилась, больно шумно здесь.
— Да, оно всегда так, где Курагины, — засмеялся Николай. — Тебе лучше отдохнуть, — и он вышел из комнаты.
