Сказки под ивами

Рекомендуется читать после сказки «Немой крик» — Это не может долго продолжаться, — Гию глубоко вдохнул, окидывая взглядом темный сад. — Тебе нельзя здесь оставаться. Он чувствовал себя надоедливым вороном, повторяющим одно и тоже по кругу. Вот только произнесенные и пятый и в десятый раз слова не достигали адресата. Юки оставалась глуха: морщилась, отмахивалась, выставляла, запрещая возвращаться. Но он не прекращал. И дело не только в поручении Оякаты-самы: пришел бы сюда и без него. Истребитель просто не мог уйти. Не после того, что она пережила. Не после того, что пережил сам. — Это тебе нельзя здесь оставаться, — нахмурилась Юки. — И ты здесь не нужен. Она ошибалась, но признавать простую истину отказывалась. Упрямая. Разбитая, одинокая, но все равно твердо стоящая на своих убеждениях. Томиока как сейчас помнил ее пустой взгляд и дрожащие руки, перепачканные кровью и пеплом. Мечнику хватило доли секунды, чтобы догадаться, что именно произошло на залитой лунным светом лесной поляне. На осознание понадобилось куда больше времени. Принять факт, что Первая Высшая воспитывала человеческого ребенка, учила, оберегала… Не случись все прямо перед ним, ни за что бы не поверил. Кровожадное чудовище смогло полюбить и оплакивало свое чувство всеми тремя парами глаз. Гию выслеживал этого демона долго: дни слились в недели, а те — в месяцы, и был готов отдать свою жизнь за победу над врагом. Но к такому повороту готов не был. Как был не готов увидеть ее — с лунными серпами на бледных щеках, с клинком в руке и обреченной тоской в огромных золотых глазах. Тот, кого Юки называла Кокушибо, долго распадался прахом на руках у своей возлюбленной, а она лишь беззвучно кричала в темноту, и ее немой крик заставлял неизменно спокойное и холодное сердце Томиоки сжиматься от невесть откуда нахлынувшей боли. За следующие дни истребитель так и не смог избавиться от ее образа. Она приходила бессонными ночами, отражалась в воде, смотрела через прозрачное небо. Словно в ту минуту, когда он положил свою ладонь на дрожащее плечо, между ними протянулась незримая связь. Томиока чувствовал эту натянутую через сотни ри струну, и даже имей десятки клинков, все равно бы не смог разрубить. Юки сбросила его руку с плеча одним резким движением и скрылась в темноте, а он так и не выбросил ее из головы. Пересказывая события на собрании Столпов, то и дело ловил на себе недоуменные взгляды. Кочо и Канроджи прикрывали рты пальцами, Шинадзугава недоверчиво щурился, Ренгоку хмурился, а Узуй нервно дергал яркие цепочки на своей повязке. Токито поглаживал руку Наоки Сато, пришедшей на смену Кимуре, а Химеджима даже на время перестал бормотать под нос молитву. Товарищи не могли поверить. И он их не винил. — Ну и почему ты пришел с пустыми руками? — первой подала голос Хаттори, лежавшая на коленях Игуро. По-хорошему, ей здесь делать было нечего — не Столп и уже даже не охотник, вот только опыт ядовитой Рин был бесценен. — Его меч рассыпался прахом, как и он сам, — холодно ответил он. — Моих слов и слов ворона недостаточно? — Я не об этом, — нетерпеливо отмахнулась Рин. — Почему ты не привел ее? А что? — Окинув взглядом товарищей, Хаттори поморщилась. — Неужели только мне пришло это в голову? Где-то там сидит человек, убивший Первую Высшую. Человек, обладающий Дыханием Луны. Легендарным, одним из самых мощных, утраченным. Вы дальше своего носа хоть что-то видите, Столпы уважаемые? — Совсем рехнулась, — Санеми мигом поднялся и навис над Хаттори. — Эта девчонка такое же демоническое отродье. Ты вообще Томиоку слушала? Или тебе не только глаз, но и уши отшибло? — Шинадзугава… Думай, что несешь. — Угрожающе тихо прошипел Обанай. — Точно, — фыркнул Столп Ветра. — Вы же спелись. Давай, защищай ее дальше. Помешанный. От кого-кого, а от тебя не ожидал. — Сказал тот, кто через пару месяцев женится на ученице Ренгоку, — усмехнулся Узуй. — Насчет носа Рин точно права! Обстановка накалялась, ситуация быстро выходила из-под контроля. Томиока лишь равнодушно наблюдал за Столпами: элита организации грызлась, как несмышленые дети, забывшие о понятиях вроде уважения и компромисса. — Достаточно, — едва уловимый мягкий голос Оякаты-самы подействовал лучше ледяного водопада: пристыженные истребители мигом замолкли и потупились, пряча глаза. — Мы услышали и сказали достаточно. Откашлявшись, Убуяшики обвел мечников слепым взглядом и неторопливо начал: — Еще никогда демоны не оказывались настолько уязвимыми. Тенген уничтожил Шестую, Обанай и Рин — Пятую, Акира расправилась с Третьей… Теперь и Первая. Луны ослабли, а значит, ослаб и Прародитель. Не осталось никаких сомнений. Именно наше поколение уничтожит Кибуцуджи Мудзана. — Ояката-сама вновь спрятал губы за платком, но вскоре продолжил: — Теперь об этой девочке… Юки… Я согласен с Рин. Мы обязаны взять ее под опеку… Ведь если слова Первой Высшей правдивы, то Прародитель захочет завершить начатое. Мы не можем позволить ей стать демоном. Она слишком сильна и должна быть на нашей стороне. Томиока только покачал головой: Глава всегда мыслил стратегически. Инструмент — вот кем была Юки для Оякаты-самы. Оружием, которое не должно достаться врагу. Убуяшики не стоял на той поляне. Убуяшики не видел глаз, наполненных ужасом, не слышал голос, от которого небо — и то содрогнулось. Но даже понимая это, Гию был благодарен — Столпы не могли не согласиться с безупречной логикой. Споры погашены, решение — принято. — Ладно, притащим ее, — кисло кивнул Шинадзугава. — Потерпим. — Думаю… — мягко улыбнулся Ояката-сама, — У Томиоки больше шансов привести Юки сюда. Полагаю, после случившегося у девочки могут возникнуть проблемы с доверием. Кагая Убуяшики как всегда оказался прав. — Уходи отсюда. — Юки Хаяси не раздумывая закрыла дверь перед носом Томиоки, когда тот в первый раз оказался на ее пороге. Но Гию не ушел: спокойно сел на террасе и повернулся лицом к пышному саду: неважно, где именно защищать ее — внутри или снаружи дома. Терпения ему не занимать. В отличие от Юки: недовольная девушка вышла уже через пару часов. — Я же сказала. Уходи. Слуги решили, будто я обзавелась ухажером. Если донесут отцу, разговора не избежать. Томиока поджал губы и поднялся: о таком повороте не подумал. — Прости. Я найду более… неприметное место. — Найди дорогу отсюда, — золотые глаза недобро заискрили. — Ты получил то, что хотел. Твой враг… Все конечно. Уходи по-хорошему, кем бы ты ни был. — Не могу, — покачал головой Гию. — За тобой придут. И мы оба это знаем. Хаяси поджала губы, и Томиока понял, что нащупал верный подход. Кивнув в сторону сада, многозначительно взглянул на девушку. Юки нахмурилась, но все же спустилась по ступенькам, дошла до укромного угла и опустилась в одно из больших плетеных кресел, скрестив руки на груди. — Уже приходили, — нехотя бросила она. — Заявились три ночи назад. Перебила. Придут новые, перебью и их. — Заметив недоумение на лице незваного гостя, поджала губы: — Я в состоянии за себя постоять. И за отца, и за всех остальных. Ты здесь не нужен. — Рано или поздно за тобой придет он, — покачал головой Гию. — Неужели ты не понимаешь? — Кто «он»? — недоверчиво прищурилась Хаяси. — О ком ты говоришь? — О прародителе, от которого пошли все демоны. И все они ему служат, — терпеливо объяснил истребитель. — Он наша главная цель. — Пусть приходит, — процедила Юки. — Я убью и его. Всех. Каждого… — Не убьешь, потому в одиночку такое не под силу. Никому… Здесь оставаться нельзя. С тяжелого разговора прошла неделя. И сегодня, как и в тот вечер, он повторял ту же фразу. А Юки, как и тогда, оставалась глуха, наотрез отказываясь покидать свой дом. Томиока знал ее силу. Чувствовал холодное пламя, бушующее под бледной кожей. Хаяси могла обмануть кого угодно — отца, слуг, соседей, но Гию видел все: мышцы, оплетающие руки и ноги, мозоли на пальцах, привыкших сжимать рукоять клинка, а не нежные цветочные стебли. Гию понимал Главу — такая мощь опасна. Но еще он понимал, что обязан ее спасти — во что бы то ни стало. — Если я сбегу, то отец останется без защиты, — упрямо покачала головой девушка, сверля истребителя прямым взглядом. — И если этот… Прародитель такой, каким ты его описал… Он может убить единственного дорогого мне человека. В наказание. Разве нет? — Я не знаю, — честно ответил Томиока. — Но знаю, что твой отец точно умрет, если ты останешься. Кибуцуджи придет и обратит тебя… И первыми, кого ты разорвешь в клочья, станут твои близкие. — Нет, — сжала кулаки Хаяси. — Никогда. — Демоны ничего не помнят. Ничего не чувствуют. Ими движут лишь два инстинкта — голод и служение хозяину. — Это не так, — зло выпалила Юки. — Не так. Гию знал, о чем идет речь: Кокушибо, вырастивший Хаяси, оказался другим. По паре неосторожных фраз, что девушка позволила себе в пылу недавнего спора, понял, насколько крепка была связь между ней и демоном. Связь оказалась настолько мощной, что Первая Высшая Луна рассталась с жизнью, не в силах ее оборвать. Посмотрев на Хаяси, Томиока мысленно подписал смертный приговор и себе. — Исключение, подтверждающее правило, — вздохнул он, отгоняя лишние мысли. — Мне жаль, но таково твое будущее здесь. Если останешься, все, что тебя ждет — кровь и забвение. Хмурая Хаяси поджала ноги и положила подбородок на колени. Взгляд рассеянно бродил по саду: ровным аккуратным дорожкам, мягким подушкам, пышным кустам. Глаза у Юки — чистое золото. Драгоценный металл плавился под длинными пушистыми ресницами, и Томиока обреченно признал — любуется. Все в ней: от небрежных кос до вздернутого носа, от обнажившихся щиколоток до тонких запястий — чудесно. Особенно. Вот только истребитель никак не мог решить — стала ли она особенной оттого, что ее вырастил демон, или демон вырастил ее потому, что она была такой всегда. Гию дернул плечом — это уже неважно. Кокушибо мертв: пал дважды — сначала от клинка ненавистного мечника, а после от руки возлюбленной. — Видимо, выхода нет, — Юки резко поднялась и посмотрела на Томиоку, прямо как в ту ночь на демона — с обжигающе горькой тоской. — Твоя взяла. — Ты пойдешь со мной? — Гию не верил собственным ушам: мысленно уже смирился, что останется в небольшом селении до конца своей недолгой жизни, ведь Кибуцуджи не захочет долго ждать свою добычу, и тогда каждый в этом месте умрет. — Да. В конце недели, — Хаяси кивнула. — Отца вызывают по службе в столицу. Мне будет спокойнее, если он уедет. Но когда он вернется, вернусь и я. Томика только вздохнул: спорить с упрямой Юки нельзя. Мечник чувствовал, что она еще колеблется, а дать ей повод передумать он не мог — неделя так неделя… — Решено. Приходи в конце недели. А до тех пор хватит сторожить мой дом по ночам, — она устало потерла переносицу. — Я прекрасно справляюсь сама. Яркие глаза сбивали с толку, и лишь сейчас истребитель заметил глубокие тени на бледном лице. Юки выглядела необычайно хмурой не только из-за перспективы оставлять семью и идти куда-то с тем, кто напоминал о худшем моменте в жизни. Теперь Томиока видел всю картину целиком: Хаяси страшно устала. Если он мог позволить себе высыпаться на постоялом дворе неподалеку, то ей приходилось караулить демонов каждую ночь, а днем как ни в чем ни бывало отыгрывать роль юной беззаботной госпожи. — С одним условием, — Томиока серьезно посмотрел в золотые глаза: — Мы будем дежурить по очереди. Тебе нужно поспать. Хаяси открыла рот, чтобы вступить в очередной спор, но вместо этого широко зевнула. Поняв, что после такого прокола любой аргумент будет сомнителен, вяло кивнула и вернулась в дом. — Что ж… Похоже, у нас прогресс, — задумчиво пробормотал Гию и подозвал ворона. — Лети к Главе. Передай, что мы прибудем в штаб через девять дней. Птица ласково клюнула его в плечо и взмахнула крыльями. Провожая Уз, Томиока вообразил интересный диалог, который может сложиться у таких похожих Шинадзугавы и Хаяси. А еще Юки наверняка найдет общий язык с Хаттори и точно поладит с Ренгоку. И товарищи… вне всяких сомнений придут в восторг от нее. Столпы обступят ее плотным кольцом, а он, как и всегда, останется в стороне. Покачав головой, истребитель покинул сад. Голову окончательно заполнили странные мысли: Томиока представлял, какой она была до той кровавой ночи. Была ли такой резкой всегда, или когда-то в золоте глаз все же плескалась что-то кроме одиночества и боли? Подремав пару часов, мечник вернулся, как делал это последние дни: незаметно шагнул в заросли за домом Юки и глубоко вдохнул, готовясь к долгой ночи. Сумерки набросили на небо темную занавесь: секунды, минуты, часы — мир уснул, а с ним и большой дом. Не спал только Томиока. Гию напряженно вглядывался в темноту, сжимая цуку: вокруг было слишком тихо, слишком спокойно — плохой признак. — Эй, истребитель… — сёдзи неслышно отворились и наружу выскользнула быстрая тень: неспящих оказалось двое. Немного помявшись, Юки протянула мягкое одеяло. — Холодает. Хаяси выглядела так же хмуро, но в голосе уже не сквозило прежнее раздражение. Томиока коротко поклонился и принял неожиданный подарок: — И правда холодает. Благодарю. Юки пробормотала себе под нос что-то неуловимое и скрылась в доме. Гию был уверен — до утра она не появится, но уже спустя несколько минут девушка вновь вышла — с подносом горячего чая и нехитрым угощением. Поморщившись, вытащила пару пышных подушек и села на край террасы, свесив ноги. — Я думал, мы договорились дежурить по очереди, — покачал головой он, осторожно опускаясь рядом. — Не могу уснуть. — Юки покрутила в пальцах чашку. Томиоке не было нужды уточнять, о чем именно идет речь: Хаяси толком не смыкала глаз с той самой ночи, но он ее не винил — и сам не мог похвастаться крепким сном. — Я ведь все понимаю… — прошептала она. — Не знаю, какой кажусь со стороны, но я не глупа. Ты пришел не для того, чтобы предложить мне защиту. Я должна сражаться на вашей стороне. Мне нет дела до вашей организации, планов, целей… Но и выбора у меня нет. Помочь вам убить Прародителя, чтобы он не обратил меня в демона... Ведь так? — Так, — Гию не посмел лгать. Просто не мог, не после того, что она уже пережила. — Ты права. — Знаю, что права, — горько усмехнулась Хаяси, вдыхая аромат чая. — Но я хотела услышать это от тебя. Вся моя жизнь оказалась обманом… — Ее взгляд потускнел, а руки пробила дрожь. — Спасибо, что не пытаешься меня обмануть. — Это только половина правды, — Томиока прикрыл глаза, собираясь с мыслями: к такому разговору был не готов, но знал: если быть честным, то полностью: — Даже если бы ты отказалась... Если бы не захотела пойти… Я бы остался здесь. До конца. — Ты ничего мне не должен. — Покачала головой Юки. — Понимаю, — мягко остановил ее мечник. — Дело не в долге. Я сам так хочу. — Вот как? — вздохнула она. — Ясно… — Как ты? — Даже в самом страшном кошмаре Гию не мог представить, что именно она пережила в ту ночь. Но хотел: попробовать взять часть ее груза на себя, разделить, помочь. Сделать что угодно, лишь бы не чувствовать боль, пульсирующую в ее сердце. Хаяси молчала долго. Так долго, что Томиока начал догадываться, что именно испытывали товарищи, когда он, следуя давней привычке, замыкался в себе, не реагируя на чужие вопросы и действия. — Это было невыносимо, — звезды уже начали гаснуть, когда Юки заговорила: голос охрип и звучал словно из-под воды. — Невыносимо, потому что правильно. Потому что не было выбора. И сейчас нет… — Мне жаль, — он позорно провалил одну из самых сложных миссий: ей поможет лишь чудо, но Томиоку учили сносить головы, а не колдовать. — Мне очень жаль. — Мне тоже, — прошептала Хаяси. — Мне тоже. И она вновь замолчала. Томиока долго подбирал слова, надеясь облегчить абсолютную боль хотя бы немного, и когда мечнику показалось, что наконец нашел, на его плечо опустилась легкая голова. Небрежные косы расплелись и накрыли бледное лицо невесомой вуалью. Осторожно коснувшись, Гию заправил выбившуюся прядь за ухо и набросил на узкие плечи край своего одеяла. Хаяси спала. А мечник наблюдал за стремительно светлеющим небом и впервые в жизни просил богов немного подождать с рассветом. Юки проснулась сама: резко дернулась, тяжело дыша, и долго не могла сфокусировать взгляд. Осознав, что случайно задремала на плече у мечника, сначала растерялась, а потом и вовсе разозлилась. Томиока не успел понять, что случилось, а она уже скрылась в доме, бормоча себе под нос что-то на незнакомом языке. Следующие две ночи прошли без разговоров. В первую Томиока затаился в лесу за домом, вслушиваясь в шорохи, пока Хаяси недвижно сидела на веранде. Вторую провел в ее саду — с одеялом, но без чая и компании. Юки наказывала их обоих: себя за проявление слабости, его — за то, что стал свидетелем. — Вылезай оттуда, — недовольно прошептала она на третью ночь, подойдя к лесной кромке. — Я знаю, что ты там. Томиока невольно улыбнулся и покинул заросли. Девушка только покачала головой: — Сам установил правило об этих дежурствах. И сам нарушаешь. Сегодня моя очередь. — Не могу уснуть, — просто ответил он, занимая уже ставшее привычным место на подушке. — Пробовал, но не выходит. — Знаю… — отмахнулась на, протягивая одеяло. — Оставайся… Сейчас принесу чай. Через несколько минут на крыльце уже дымил поднос с чайником и моти. Юки осторожно положила рядом с собой катану и взяла чашку: — Утром отец уезжает. Дождемся вечера и отправимся в твой… Штаб. Томиока только коротко кивнул, соглашаясь с планом. Ему было бы куда спокойнее, начни они дорогу днем, но решение принимала Юки. Сегодня она выглядела куда лучше — синяки под глазами уже едва угадывались, а взгляд посветлел — все-таки смогла поспать. Гию счел это особенно хорошим признаком: Хаяси доверилась и позволила себе закрыть глаза и расслабиться, пока он караулил дом. Мечник хотел было завести какой-нибудь разговор, но неожиданно понял — говорить им не о чем. Знал лишь, что она невероятно сильна и бесконечно несчастна. — Расскажи мне больше о вашей организации, — неожиданно Хаяси пришла на выручку. — Сколько вас всего? — Пара сотен… — немного подумав, ответил Томиока — таким вопросом еще не задавался. — Столпов точно десять. — Столпов? — Сильнейших мечников, которые берут самые сложные задания и патрулируют целые сектора… Они — опора, на которой держится вся организация. Если какуши — помощники, есть кузнецы... Томиока не помнил, когда в последний раз говорил так долго: вспоминал все, что знал о товарищах, перечислял стили дыхания, очерчивал в воздухе границы территорий и даже попробовал пошутить — вышло скверно, но Хаяси все равно улыбнулась истории о вороне, однажды перепутавшей координаты и отправившей мечника в какое-то сомнительное заведение. — А какой ты Столп? — неожиданно спросила она, косясь на его клинок. — Брось… — Поймав недоуменный взгляд, свела брови: — Ты сам сказал, что Столпы берут самую сложную работу. Да и потом… Я видела, как ты сражаешься. — Меня называют Столпом воды, — пожевав губами, пробормотал Гию. — Но я не один из них. — Понимаю... — вопреки опасениям Томиоки, Хаяси спокойно кивнула, и подлила чай. — Расскажешь еще про этого вашего Шинадзугаву? Все еще не верится, что человек может быть настолько диким. Он точно не медведь? Томиока мягко улыбнулся, радуясь перемене ее настроения. Девушка удивленно округляла глаза, посмеивалась в кулак, чтобы не перебудить домочадцев, и с удовольствием жевала моти, болтая ногами. Гию чувствовал, как в ней вновь оживает желание узнавать мир, и тихо радовался, что именно он — тот, кого «недолюбливают» — смог пробудить эти искры. Он обстоятельно перечислял ранги истребителей, когда округу резко накрыла плотная тишина. Зловещая аура была почти осязаема. Мечник мгновенно смолк и приложил палец к губам — Юки тут же подхватила катану, поняв все без слов. Сад вокруг дома оказался пуст: не сговариваясь, они взглянули в сторону леса и неслышно двинулись навстречу чаще. Шаг за шагом, пробираясь сквозь заросли, укреплялись в своих подозрениях: за Юки вновь пришли. Демонов оказалось всего трое, но каждый из них мог запросто соперничать с Низшей Луной — быстрые, хорошо подготовленные и опасные. В груди у Томиоки разлилось невиданное спокойствие — до этой ночи думал, что внутреннее море не может быть еще тише, но оно могло. Вопреки всем опасениям, желание защитить Хаяси оказалось настолько сильным, что вытеснило все сомнения — в голове осталась лишь одна мысль. Клинок звенел в ночи, а когтистые конечности разлетались заряженным в хлопушки кровавым конфетти. Спиной к спине истребитель и ученица демона кружили среди старых сосен, без колебаний и сомнений рассекая своих врагов. Томиока никогда не любил работать с другими мечниками — под товарищей приходилось подстраиваться, тратить бесценное время на обмен репликами, но с Юки все было иначе. Истребитель чувствовал ее, как себя. Ее руки были продолжением его собственных. Ее прямой мощный стиль дополнял его — гибкий и мягкий. Вот она — сила Высшей Луны в руках человека. Хаяси действительно была особенной, потому что с ней он впервые чувствовал ту самую незримую связь, о которой так часто слышал в последнее время от товарищей. Ту, в которую не верил, пока не встретил ее. — Невероятно… — прошептал он, когда голова последнего демона со свистом улетела в чащу, рассыпаясь прахом. Продолжавшая стоять за его спиной девушка ничего не ответила, и Томиока обернулся — как раз вовремя. Хаяси хватала ртом воздух, не сводя расширившихся от ужаса глаз со своего клинка. — Забери его… — голос, руки, плечи — Юки дрожала, лишь чудом оставаясь на ногах. — Я не могу его держать. Умоляю, забери. Мечник осторожно перехватил окровавленное лезвие: катана была самой обычной, но он понимал, что именно Хаяси осознала, сражаясь бок о бок с истребителем. — Ты не знала. И ты не виновата, — Томиока заглянул в бледное лицо. — Это не твоя вина. — Знаешь, сколько их у меня? — прошептала она. — Когда я была маленькой… Он принес и бросил их к моим ногам... Как какую-то связку бамбука… Если я ломала одну, он приносил десять… Сколько же их? Сколько мертвецов в моем доме, Гию? — Ты не знала… — он мягко взял ее холодную ладонь. — Ты не могла знать. — В вашей организации две сотни истребителей… За тринадцать лет он принес мне примерно пятьдесят клинков… Убил пятьдесят человек. Для меня. Остаток ночи Хаяси тихо выносила из своего дома катаны — на двадцатой Гию перестал считать — и оттаскивала к лесной опушке. До рассвета они закопали их все — на той самой поляне, где впервые встретились. — Выход есть… — вытерев влажный лоб рукавом, спокойно проговорила она. — Нет, — Томиока знал, что именно она хотела сказать, и не желал слышать. — Ты не можешь. — Могу, — взглянув на одиноко стоящий у сосны клинок — единственный, что оставила, ответила Юки. — План идеален. Он не получит демона, если обращать будет некого. Это лучший вариант. — Нет, — повторил Гию. — Это не лучший вариант. — Почему? — Так ты не почтишь их память, — он кивнул на перекопанную поляну. — Считай, что они отдали свои жизни, чтобы ты стала сильнее. И как ты хочешь распорядиться этой силой? Лучший вариант... Единственный вариант — своими руками убить того, кто начал эту войну. И если попросишь, я стану твоим Столпом. Опорой, которая всегда тебя поддержит. Хаяси ничего не ответила, лишь едва уловимо коснулась его запястья. Томиока поймал дрожащие холодные пальцы и вложил в свою ладонь. Они просто стояли, держась за руки и наблюдая, как первые солнечные лучи путаются в сосновых ветвях. С ней было хорошо не только говорить, но и молчать. Слова были не нужны — он чувствовал, что у нее на сердце, и широко распахивал свое, позволяя заглядывать в самые потаенные уголки. Хаяси по правде стала особенной. Спустя час или жизнь Томиока проводил ее до дома и отправился на постоялый двор. Ему требовалось немного времени на сон и целая вечность, чтобы понять, как быть с их незримой связью. Гию боялся представить, что бы с ним случилось, реши она воплотить свой «идеальный план» в реальность. В их первую встречу он собирался драться с ней насмерть. Сейчас хотел лишь одного — касаться прохладной кожи, смотреть в золотые глаза и гладить легкие пушистые волосы. Томиока недвижно лежал на футоне, не сводя взгляда с кляксы на потолке, пока не забылся некрепким беспокойным сном. Но даже там, среди нечетких картин, то и дело видел ее. Хаяси кружилась среди деревьев: на бледных щеках цвели лунные серпы, пальцы сжимали сияющий в звездном свете клинок, а небрежные косы парили на ночном ветру. Неожиданно она остановилась и посмотрела прямо на него — с твердой решимостью и легкой полуулыбкой.

※ ※ ※

— Я готова. Сделаем это. — Голос Юки был спокоен, а глаза искрили, отражая теплое закатное солнце. — Где твои вещи? — мечник бегло осмотрел вышедшую на развилку девушку. — Идти три дня. — Отец и слуги думают, что я еду на горячие источники. Я никогда не брала с собой багаж, — пожала плечами она. — Если что-то потребуется, куплю по пути. Гию только коротко кивнул: Хаяси все рассчитала. — Не думай, что я часто лгу, — неожиданно смутившись, пробормотала Юки. — Заяви я, что ухожу с истребителем убивать самого страшного демона… Меня бы отправили в лечебницу, а не на источники. — Я понимаю, — мягко улыбнулся Гию. — Тебе не нужно ничего объяснять. — Верно… — задумчиво прошептала она и посмотрела прямо в глаза мечнику. — Тебе — не нужно. Томиока протянул Юки руку, и она без колебаний вложила пальцы в его ладонь.