Яд станет противоядием

— Нет.       Помещение для слушаний казалось поразительно влажным то ли от самого расположения тюрьмы Азкабан, то ли от недавно пролитого с самого утра дождя, что аж у деда завились волосы на макушке. — В смысле нет?! — искренне поразился тот, совершенно не ожидав получить от этого заключенного такой ответ. — Я сказал: нет, — твердо повторил брюнет, прожигая своим смертельным взглядом старого мага.       Впервые за всю свою службу он наглядно лицезреет отклонение от приказа этим магом. За всю историю Азкабана, многие полегли именно в этой комнате, не согласившись с вынесенным выговором, ослушавшись приказа или чего хуже - вступивши в спор с работниками тюрьмы по поводу праведности вынесенных обвинений. Но чтобы человек, сидящий перед ним не подчинился… возможно это даже первый раз за все четыре года. — Слушай сюда, Снейп или мне лучше называть тебя Нюниус, чтоб быстрее дошло? — подался вперед старик, выставив дряблые руки на стол, и перешел на приказной тон. — Если ты до сих пор не понял, то твоя покорность за все эти годы не имеет накопительного эффекта. В любой момент тебя могут вновь начать пытать, и ты только способствуешь этому сейчас, — гаркнул он под конец, желая вывести бывшего Директора Хогвартса на хоть на какие-нибудь эмоции.       Северус, спокойно вздохнув сырой воздух, лишь окинул деда скучающим взглядом и для блезиру перекинул медленно одну ногу на другую, после этого вновь уставившись на мага. Старая боль от такого оскорбления давно утихла, но даже сквозь время прослеживалась неприязнь от того, что вся подноготная вылезла наружу благодаря бессмысленной попытке Мальчика Который Выжил спасти обречённую душу от пожизненного заключения. — Послушай меня внимательно, Джестер, — пробирающим до сильной дрожи студентов голосом начал он после того, как выдержал мучительную паузу и в глубине души злобно улыбнулся, когда увидел ошарашенный взгляд деда — Ты впервые принимаешь у меня слушание, так с чего ты решил, что до этого я был покорным? Или ты считаешь, что если ты потратил всю свою жалкую жизнь смиренно служа стенам этой тюрьмы, так ты теперь как бы всевидящий и всезнающий? — по мере того как слова мерно вылетали из уст мага, у того постепенно поднималась одна бровь (однако это было совершенно незаметно ни для кого, так как так длинные волосы теперь отрасли настолько, что беспорядочно застилали ему глаза) как бы заменяя надобность повысить голос во время временно возникнувшего разногласия. — Не переоценивай себя. Что до накопительного эффекта: человеческий организм так устроен, что спустя некоторое время, проведенное в темноте, зрение подстраивается под окружающую среду и… — мужчина выдержал небольшую паузу, пряча улыбку жестом руки, — прослеживается некая ненатуральность в месте, где должна быть борода, словно… — у Джестера уже глаза горели огнем ненависти к этому паршивому недоноску, что так умело дергал за нужные ниточки его души и неизвестно откуда знал его имя, — это просто длинные волосы, завязанные на подбородке резинкой, — окончание фразы было заглушено прилетевшим зелёным лучом.       Старый дед напряженно всматривался вперед, пытаясь раздуть своим дыханием клубы пыли, и нервно кусал верхнюю губу. Прокуренные лёгкие не выдержали, и Джестер задохнулся в отвратительном приступе кашля, остановить который помог только наколдованный стакан воды. Маг швырнул пустую стекляшку в стену и в третий раз подув сильнее, Джестер сумел разглядеть откровенно смеющийся взгляд Снейпа, все также сидящего на стуле. Понятно, что двойного агента, выжившего в двух магический войнах, не убить по щелчку пальцев. Старый дед взревел от переполняющих его эмоций, вызвав новую слабую улыбку на лице заключенного, и вновь кинул в него Аваду. И опять промахнулся. Северус одним движением туловища смог увернуться от прилетевшего в него проклятья и остаться с непоколебимым выражением лица. Старик был уверен, если бы руки этой изворотливой мрази были развязаны, он бы показушно смахнул кусочки посыпавшейся с потолка побелки со своего плеча. — Может я пока выйду покурить, а ты потренируешься в меткости? — без ножа умело резал Зельевар, уже в четвертый раз с успехом пригнул голову от летящего проклятия.       В следующее мгновение Джестера осенила мысль, и тот, недолго думая,избавился от препятствующего ему стола, оскалившись парой своих уцелевших зубов. С обезумевшим взглядом тот ссутулился от ощущения собственной важности и слабо усмехнулся: — Твоё последнее слово? — Твоя смена окончена, — без колебаний ответил брюнет, заставив того на секунду прийти в реальность. — Какой же ты все-таки глупец, Снейп. Даже слово последнее сказать нормально не можешь, — пророкотал тот и замахнулся, чтобы с силой ударить убивающим проклятьем. — Мистер Беггарли, смена окончена, — спокойным тоном повторил Форог из проёма незапертой двери. — Джестер Беггарли… — прошептал Северус себе под нос со слегка округлившимися от шока глазами, а после поднял взгляд на хозяина этого уродского имени и с дьявольской улыбкой произнес: — Твои родители предвидели твоё будущее, так ведь? Они так проницательны. — Заткни ему рот или я за себя не ручаюсь! — злобно рыкнул дед болгару и, стрельнув на того взглядом, вылетел из камеры, что-то шипя себе под нос.       Северус откинул голову назад, прислонившись к холодной стене и повел плечами, разминая затёкшие от неумелого бандажа предплечья. Ему не хотелось даже ничего сказать своему спасителю. — Снейп… Я не смогу спасать тебя вечно в этой тюрьме, — издалека начал Форог. — А мне это и не надо. Старый глупец лишь вновь хотел наслушаться сказочек про войну и службу у Сам Знаешь Кого, чтобы потом в который раз исказить всю информацию и верещать о ней на каждом углу. Мне, знаешь ли, это уже порядком осточертело, — поджав губы, маг кивнул в сторону своих рук и в следующее мгновение уже смог уставши потереть глаза. — Ох извините, мадам, что Вы не в восторге от условий проживания, — постарался отшутиться тот, но получив в ответ фирменный взгляд - остановился и окинул взглядом помещение, стараясь заполнить неловкий момент. — Послушай, я постараюсь сделать так, чтобы он тебе больше не докучал, но я не всемогущ.       Окинув Форога пустым взглядом, заключенный встал, чтобы размять колени, и, тяжело вздохнув, сказал не глядя в глаза: — В любом случае, когда опять будет необходимо вновь рассказать сказочку.. Будь добр приди сам, — мужчина подошел к дверному проёму для его дальнейшего сопровождения в камеру.       Старый болгар поджал сухие губы и слабо кивнул головой. Маг прекрасно понимал отвращение Снейпа к тому, что воспоминания насильно изымаются из его памяти, принося огромный дискомфорт, а потом специально корректируются, для превращения в порочные слухи о нём и его службе. Вскинув волшебную палочку, тот связал поднятые до тазобедренной кости запястья и по своему обычаю слабо связал их магическими путами скорее для видимости, чем для контроля. И после закрытия камеры для допроса, (хотя чаще там давали выбор для предстоящей пытки), чем встреча заключенного с людьми из внешнего мира, пошел по длинному коридору в сторону камеры мистера Снейпа, которая, к слову, находилась через стенку от камеры Беллатрисы Лестрейндж. Была ли это попытка создать некое равновесие возле поехавшей волшебницы, или наоборот это был способ досаждать Зельевару даже в тюрьме неизвестно, да и вряд ли об этом вообще кто-то задумывался кроме самого Северуса. У брюнета было предостаточно времени, чтобы обдумать большую часть своей жизни, в который раз и в конечном итоге прийти к мысли, что стоит оставить прошлое позади и хотя бы в тюрьме не заниматься саморазрушением.       Через несколько сотен метров заключенный и надзиратель наконец дошли до нужной камеры. Их поприветствовал истошный вопль из соседней камеры, на который взрослый волшебник не обратил никакого внимания только в подсознании промелькнуло: «Когда же этой суке отрежут язык?». Прислонившись к стене, волшебник откинул голову назад в ожидании, пока старый маг откроет замысловатый и возможно отличающийся особой сложностью от остальных замок, препятствующий прямому попаданию в клетку. — Когда её выселят? — устало окликнул брюнет значительно превосходящий Форога в росте.       Напряженно нахмурившись над последним замком, он прохрипел не глядя, прищурившись от яркого света магии: — Понятия не имею. Ты же знаешь её положение, — с этой фразой повернулась последняя шестерёнка встала на своё место и послышался звук раскрытой двери.       Окинув Северуса скучающим взглядом, тот с сардонической улыбкой взмахнул рукой, немного поклонился и продемонстрировал свои навыки старого полиглота: «Добре дошли!».       За спиной защелкнулось множество замков и тогда Северус вновь вернулся в свою привычную среду обитания. Окинув взглядом маленькое помещение он сразу же обнаружил маленькое тельце прямо напротив входной двери, все также изо дня в день ничтожно свернувшееся на деревянной поверхности койки и упрямо разглядывающее безликую каменную стену. Иногда складывалось впечатление, что волшебница уже не дышит, но все развеивалось, когда в вечном сумраке слышалась еле различимая поступь до двери, чтобы склониться над двумя металлическими мисками и выбрать из одной то, что хоть отдаленно напоминает пищу, от которой не придётся после просидеть около получаса на дырке в полу. Разумеется, здесь не было ничего отдалённо напоминающего цивилизованный туалет просто дырка в полу и за это пришлось поблагодарить, ведь у некоторых, чаще всего провинившихся, не имелось и этого и приходилось справлять нужду в углу комнаты. А до какого стыда приходилось опускаться женщинам, которые жили в совместных камерах с представителями мужского пола? Помимо того, что некоторые маги любили разглядывать женщин в этот интимный момент и наблюдать как по их впалым щекам появляется румянец, находились те, у кого до сих пор не прекратилась менструация, тогда появлялся огромный риск того, что сокамерники могут изнасиловать женщину с желанием заделать себе наследника. Благо этой волшебнице посчастливилось с соседом по несчастью: Северус никогда не опускался до того, чтобы окинуть ведьму неприличным взглядом или, упаси Мерлин, не отвернуться, когда той приспичит в туалет — в такие моменты мужчина без слов покорно отворачивался на свей деревяшке в сторону стены и занимал свою голову разными мыслями, отвлекающие его от звуков. — Что они хотели от тебя?       От неожиданности услышать голос отдающий лишь той толикой нежности что была раньше у мага на мгновение расширились глаза, но он спрятал эту оплошность занавесой длинных волос. — Вызвали меня для новой порции рассказов, — сухо ответил тот и присел на своё место.       После этого вновь воцарилось молчание. За три года Снейп привык к тишине, в первые годы после войны она стала отдушиной для человека, что вечно провел в самой гуще событий. Было приятно наконец освободить свою голову от мыслей о Дамблдоре и его вечно блестящих планах и треклятого Волан-де-Морта, прах которого наконец заслуженно разлетелся по миру. Что до Золотого Трио: Северус всячески старался отгородить себя от гнётущих размышлений касательного этой группы, в противном же случае, голова мага была готова разорваться от противоречий, возникающих на почве болезненных воспоминаний. Проще было ничего не чувствовать. Не думать об этом. Забыть. Выкинуть из головы всё то, что могло медленно поглощать волшебника размером сокрушительного сожаления. Нашлось время обдумать свою будущую жизнь, возможно, при счастливом раскладе у Снейпа получится выбиться из Тюрьмы, или на крайний случай, иметь возможность консультировать работы Зельеваров: не зря же Северус тратил годы на получение квалификации Мастера Зелий. Но в этом году тишина начала становиться оглушающей, у неё будто постепенно возрастал голос и та становилась все больше и больше, грозящей поглотить даже самого смелого мужчину. Прокрадываясь глубоко под кожу, та занимала все мысли, желала или чаще требовала уделить внимание самой насущной проблеме, что могла пробирать до скрежета в зубах, от чего становилось ненавистно само своё существование. До чертиков хотелось на кого-нибудь накричать или хотя бы съязвить, но в качестве собеседника выступали только стены или односторонний диалог с соседями по несчастью. Хотя и несчастьем здешнее проживание назвать было нельзя: помимо всего скотского отношения к заключенным маг наконец-то остался один, он больше не должен был никому служить и играть в чьи-то игры. В свои сорок Северус наконец-то оказался свободен. Только свобода эта оказалась несколько не та, что ожидалась. — Что-то ты быстро вернулся, — тихо прошептала она себе под нос, свернувшись в ещё меньшее положение.       Естественно Снейп понимал, что взрослой женщине, да ещё и благородной крови не пристало сидеть в камере с мужчиной. Иногда представительницам прекрасного пола необходимо побыть одним и Зельевар прекрасно это понимал, однако ничем не мог помочь. Ничего не ответив, маг отвернулся на бок и постарался заснуть.       В ближайшие пару часов слышалось как выворачивается наизнанку ведьмин желудок, а после как та просидела возле краника с периодически капающей оттуда водой, дабы хоть как-то регенерировать изношенный организм, Снейп уже практически не слышал ничего, погружаясь в состояние покоя, как в какой-то момент раздалось клацанье зубов. Оно исходило где-то над головой и было несколько напряженным, словно происходило оно вне контроля живого организма. Почесав глаза худощавыми пальцами, мужчина наконец снял всякую пелену бывшего сна и перевернулся на деревяшке. Глаза оказались подозрительно сощурены от окружающей температуры, с которой вновь кто-то решил поиграть. В камере было до жути холодно. И это волшебница замерзла настолько, что у неё сводило от холода челюсти. В несколько шагов маг подошел к кранику, расположенному совсем близко к койке женщины и нагнулся, чтобы потрогать его. На самом кончике заржавевшего носика чувствительные подушечки нащупали маленькую замерзшую до состояния сосульки каплю воды. Значит температура 0°C, хотя я подозреваю, что значительно меньше       Хруст коленей раздался в тихой комнате, а за ним послышалась бесшумная ходьба и скрежет до упора натянутых железных цепей, что держат на себе дерево, именуемое кроватью. — Подвинься, Нарцисса.       От некой хрипотцы в мужском голосе женщина ещё больше поджала колени к груди, желая сохранить хоть какое-то тепло. Не было никакого желания подпускать кого бы то ни было к себе ближе, чем на три метра. Миссис Малфой уже хватило физического контакта, казалось, на всю жизнь. — Не глупи и сделай как тебе говорят, — уже более грубо изрек маг. Ему и так было непривычно предлагать собственную помощь, а если женщина ещё и пререкаться будет… это определенно выведет его из привычного состояния покоя.       Сильно зажмурившись и задержав дыхание, волшебница повиновалась и передвинулась, коснувшись коленями и тонкими плечами холодной стены. Воцарилась тишина. Даже в третий раз делать это было несколько неловко. Северус хотел лечь с первого раза так, чтобы это приносило обоим по максимум пользы и было более или менее комфортно, насколько это вообще можно было представить. Через некоторое время мужчина всё же сделал выбор и прилёг рядом. Рука послужила подушкой, а женское тело еле соприкосаемое с его собственным служило неким источником тепла, хотя скорее это он отдавал своё тепло волшебнице, чьё тело больше напоминало льдинку. Нарцисса выдохнула весь задерживаемый воздух и понемногу начала расслабляться, но двигаться ближе к Снейпу она вопреки логике не стала — не позволяло воспитание.       Спина начинала болеть от навязчивого мороза, к которому ещё позже подключился сквозняк: у рабочих были все шансы творчески проявить себя в возможности полностью контролировать жизнь заключенных. Однажды старый болгар рассказал Северусу, что планируются изменения, разумеется тот имел ввиду проживание: кто-то из рабочих по секрету всем растрепал про то, как он договорился с Министерством о подключении новых заклинаний, накладываемых на камеры, сославшись на изменение климата возле Азкабана. «Вы же не хотите, чтобы все заключенные подхватили бронхит или корь? У Магической Британии нет ни желания, ни финансов лечить их, если быть откровенным» — этой фразой молодой волшебник добился возможности контролировать жизнь всех заключенных в большем объёме, к примеру создание того же самого ветра, предназначенного как бы для изнуряющей жары, подключалось к вымораживающему все кости холоду.       Однажды Северус услышал из-за стены соседней камеры подобие ультразвука, который не прекращал своё звучание и заставлял сидящую там Лейстрейндж визжать от изнеможения, крича о своём несчастном положении на весь этаж. К слову, даже непоколебимой выдержки брюнета в какой-то момент не хватило и мужчина начал испытывать дискомфорт, грозящий ему головной болью. Но, к счастью, отвратительный звук был по непонятным причинам отключен и крики умалишённой ведьмы также прекратились.       Глубокий сон был потревожен настойчивым тыканьем тощим локтем в левое ребро, заставившее Северуса в недоумении нахмуриться. — Северус… — в страхе прошептала миссис Малфой, — Северус…       Ледяным взглядом уставившись на макушку ведьмы, он постарался сдержать свой разбушевавшийся от прерванного сна нрав. — Что? — Они вновь пришли к Белле, — вымолвила та обречённо.       Сев на деревяшке Снейп сморщился от затёкшей в неудобной позе спины и постарался прислушаться: отчётливо слышалось нервное ведьмино мычание из-за стены, повышающееся на пару нот всякий раз, когда работники пытались к ней подойти. Прищурившись, он хотел вслушаться в неразборчивый разговор надзирателей, но сделать это было практически невозможно из-за отвратительного акцента. Затем раздался громкий и протяжный вопль, от которого женщина, лежащая рядом, от неожиданности дернулась. Пора.       Встав с койки, мужчина бесшумно пошёл к своему месту, по пути прислушиваясь за тем что происходит за дверью — множество тяжёлых ботинок покинули камеру, а за ними… они что-то тянули по полу, очевидно это была вечно брыкающаяся Белла. На секунду мысли Зельевара прервались. — Здесь холодно, — с неким нажимом в голосе прошептал он бегло.       В следующее мгновение распахнулась дверь, а за ней стоял целый отряд волшебников средних лет, среди который была и обездвиженная магическими верёвками Лестрейндж с куском тряпки-кляпа, пропитанной кровью во рту. Холодно взглянув на гостей, Снейп в фирменном жесте поднял одну бровь кверху. — Чего встал тут? — наконец задал вопрос один волшебник, напоминающий своим лицом огромную свинью. — Снейп! Отвечай, когда спрашивают! — не сдержавшись рявкнул тот. — Спина заболела, решил размяться, — этот вариант ответа был наиболее выгодным.       Раздался приглушенный визг, а за ним последовал мышиный писк. «Заткните её, если она не хочет сегодня на ужин съесть эту крысу!» — приказал, очевидно, самый главный из собравшихся. Но волшебник, задавший вопрос брюнету, вопреки остальным ни на секунду не свёл свой безумный взгляд с мага: — Ах, спина… — протянул тот, — в таком случае нам стоит обеспечить тебя надлежащими физическими упражнениями, — с этой фразой отряд рассмеялся. — И напомни этой принцессе, что если её кровать сломается — наказание последует незамедлительно.       Медленным поворотом головы Северус смог лицезреть, как Нарцисса сильно тряслась, как всем казалось, от холода на своей койке. Поджав губы, маг кивнул и, постояв немного на одном месте как бы обдумывая свои дальнейшие действия, прошел в сторону своей кровати, ибо в другие места он идти не мог — в Азкабане не стоит показывать свои нужды: будь то краник с водой или тарелка с едой — охрана тут же придумает способ поглумиться над тобой. Последнее что промелькнуло перед тем, как закрылась дверь — свиная морда того мага, который расплывшись в победной ухмылке хитро подмигнул Северусу.