Inseparable

За столом во время ужина висит тяжёлая атмосфера, без которой не обходилось ни одна трапеза за последние три недели. Кое принимается за еду с присущими ей манерами, бесшумно хватает столовую утварь, внимательно наблюдая за Чуей, в то время как сам рыжий не произносит ни слова, скучающе разминая еду в пюре. Кэнсуке, по своему обыкновению, молчалив, хмур и сгорблен. Порой о присутствие главы семейства можно и вовсе позабыть. Незримое напряжение давит на виски и Чуя силится озвучить решение, что принял для себя, нарушив тем самым гнетущую тишину.       — Я бы хотел устроиться на работу на лето. Услышанное заявление вынуждает обоих родителей осоловело глянуть на сына. Кэнсуке не удостаивает родных вербальной реакцией. Ожидаемо отдав право на начало родительского напутствия Кое.       — Да? — Спрашивает она, разделавшись с ужином, отставляя приборы. — С чего это вдруг? Чуя, мучая уже рыбу в своей тарелке, не может отделаться от навязчивого «Скумбрия». Пусть это и совершенно не она, ситуацию это лучше не делает, ведь он, Накахара, всё ещё думает о нем.       — Осточертело сидеть здесь, — говорит он с нескрываемым раздражением, — хочу выбраться куда-то. Куда-нибудь, где ты не будешь контролировать каждый мой шаг, допытываться с кем я встречаюсь и насколько те близки с Дазаем. Кое решает благополучно закрыть глаза на эту едкую претензию, спрашивая:       — И где собираешься найти подработку? Рыжий сглатывает, не отвечая. Он опасливо поднимает исподлобья глаза, задерживая взгляд на сидящей перед собой фигуре с утрированным подозрением.       — Не знаю, — говорит он и тихо признается, — не думал, что ты одобришь. Кое лишь пожимает плечами.       — Я вовсе не против. Как я уже говорила, мне действительно не хочется ограничивать тебя в чем-то. Единственное — отгородить тебя от того мальчика. Это единственное уже заставляет ощутить себя ужасно ограниченным. Прошло почти три недели с тех пор, как Чуя в последний раз видел Дазая. Только этой мысли хватает на то, чтоб породить в нем алогичное желание взвыть от всей несправедливости. Это самый длинный период на его памяти, когда они не виделись и не писали друг другу сообщений. Ежедневные переписки и обмен колкостями являлись настолько неотъемлемой частью, что сейчас Чую словно кислорода лишили. Да, можно припомнить, как когда-то они пробыли в разлуке целых две недели, но тогда Дазай уехал отдыхать с семьёй на каникулы ещё во времена первого курса. И осознание того, что Дазай скоро вернётся, всё равно не помогало умерить душевную тоску. Ему было больно. Грустно. И до чёртиков одиноко. Прямо как сейчас. Различие в том, что сейчас она почти непреодолимая. Постоянная, ноющая, терпкая. Боль, от которой ему хочется свернуться калачиком в теплой ванне и нежиться в ней вечность. Что он старается и делать, чтобы побыть наедине и не видится с родителями лишний раз. Он ощущает зияющую пустоту всякий раз, когда проходит мимо их гаража, а он ведь так и не набрался сил зайти туда одному. То, как он повадился носить одежду шатена чаще обычного несколько обеспокоило Кое. И хоть он и оправдал это тем, что половина его гардероба просто напросто состоит из неё, сам Чуя понимает и осознает свою ложь. Ему ничто не мешает сжечь и не носить оставленные когда-то Дазаем вещи, Но, очевидно, что Чуя этого никогда не сделает. Чего бы он хотел, так это нормализовать свой сон. С последних событий он его совершенно потерял. Засыпать не раньше пятого часа и просыпаться к восьми не так плохо, пока он на каникулах, однако такой режим заставляет его задуматься, что будет во время учебы. Хотя, до этого ещё целый месяц и волноваться по этому поводу ещё рано, во всяком случае. У Чуи раньше бывали фазы бессонницы. Как тогда, когда он злился на Дазая из-за ситуации с Юан, когда погибла Кёка, когда умер Одасаку. Смерть Кеки ознаменовала самый худший и болезненный для него период. Он непреднамеренно тянул ночь за ночью, изнуренный, питающийся исключительно кофе и частично слетевший с катушек. Он провел четыре полных дня подряд без сна, когда Дазай забеспокоился — то есть, действительно начал переживать, чего рыжий никогда раньше не видел, понимал, что Осаму далеко не овощ и эмпатией точно не обделена, но чтоб так в открытую… В тот раз Дазай чуть ли не с боем, в обход всяким оскорблениям и нежеланию Чуи, остался у него на ночь. Они накрылись общим одеялом и Дазай прижал к себе Накахару как никогда близко, позволив тому улечься на свою руку как на подушку, хотя и чувствовал нарастающий дискомфорт и приближающееся онемение. В ту ночь они практически не разговаривали. Чуя дремал как младенец пятнадцать часов, а Дазай… он даже не думал уходить. Чуя тихо вздыхает, его сердце сжимается от воспоминаний, глаза опускаются от усталости, чтобы посмотреть на тарелку перед ним, на которой все еще лежит половина еды.       — Ага… — тихо бормочет он, — не суть важно. Плевать. Я похожу и поспрашиваю всякие предприятия о свободных местах.       — Хорошо. — Коё наблюдает за Чуей, а затем кивает, — постарайся найти работу поближе к дому, договорились?       — Нет. Женщина делает паузу и, к удивлению Чуи, посмеивается, слегка покачивая головой. Когда она ловит взгляд рыжего, ее глаза томятся снисходительным теплом, а лицо слегка грустнеет.       — Ты ненавидишь меня, Чуя? Чуя не смотрит ей в ответ.       — Иногда.       — Хорошо. Тогда, ты ненавидишь меня сейчас? Накахара замолкает на несколько секунд, отвлекаясь на то, чтобы превратить рыбу в кашицу с потрохами. — Нет, — отвечает он в конце концов. — Просто ты наседаешь.       — Я лишь хочу, чтоб ты получал желаемое без лишних жалоб.       — Тебе действительно невдомёк, чего я желаю в самом деле.       — Ради бога, забудь ты уже этого мальчика, Чуя. Хватит цепляться за него.       — Хочу и буду.       — И перестань постоянно измываться над едой.       — Не хочу.

***

      Чуя: Хей, Шерлок       Чуя: Ты всё ещё работаешь в том кинотеатре? Ответ приходит через десять часов, как и ожидалось.       Рампо: Нет? Меня ведь уволили за кражу попкорна, забыл?       Рампо: В самом деле печально, тот был несвежим, я бы мог судиться с ними…       Чуя: Пфф, Идиот       Рампо: А чего интересуешься? Мистер модная шляпа ищет работу?       Чуя: Типа того       Чуя: Только на лето       Рампо: Поговори с Акико, я уверен, она ещё там работает       Чуя: Слава богу       Чуя: А ты вообще чем-то занимался? Пусть тебя отстранили, но сидеть всё лето дома — не вариант       Рампо: Можешь купить мне гору сладостей и я, так уж и быть, подумаю над твоими словами       Чуя: Размечтался, социофоб       Рампо: Я не социофоб, а бизнесмен       Рампо: Есть разница       Чуя: запихни себе в задницу своего бизнесмена, идиот Недолго думая, Чуя свайпнул к контакту Йосано.       Чуя: Хэй, ты все еще работаешь в этом кинотеатре? Пока он ожидал ответ от девушки, Чуя успел рассмотреть несколько вакансий. Неподалеку размещено кафе, куда требуются официанты и бариста. Однако он сразу же отмёл эту идею. Он собираются устроится на работу не для того, чтоб его выперли в первую же неделю за учинение скандала с клиентами. Стоит поблагодарить Дазая за натренированную выдержку, но высока вероятность, что даже её не хватит для особо обнаглевших посетителей. Следовательно и в кинотеатр он не идёт с мыслями быть кассиром, не рассчитывая на должность, обязывающую его взаимодействовать с огромным количеством людей. Хотя, казалось бы, принял оплату и отдал билет со всеми подробностями о сеансе, дело пяти минут. Всё же он бы предпочел уборку залов и уход за экраном, или что-то в этом роде. На ум также приходил присмотр за детьми, но с ними сложнее, чем со взрослыми. Пусть он и сознаёт, что детишкам положен особый подход, он не желает проверять насколько хватит его терпения выносить их капризы.       Йосано: Да, а что? Что-то нужно?       Чуя: Есть ли открытые вакансии?       Йосано: Тебе только на лето?       Чуя: Да       Йосано: сейчас узнаю Ответ Акико приходит лишь спустя восемь часов, когда Чуя пилит взглядом гараж, сидя на подоконнике в своей комнате. Непрошеное сравнение его с Рапунцель, запертой в своей башне, заставляет нервно усмехнуться.       Йосано: Менеджер говорит, что ему не помешали бы лишние руки, но тебе придется пройти собеседование       Чуя: Вот блин       Йосано: Тебя что-то не устраивает?       Чуя: Нет-нет. Просто, думаю, отложу этот момент покамест       Йосано: Ок       Йосано: Кстати, что у вас там с Дазаем произошло? Поссорились что ли?       Чуя: Не. Моя мачеха запретила нам общаться из-за той ситуации с крышей       Йосано: Шутишь?!       Йосано: Кошмар. Вы там не свихнулись ещё?       Чуя: Я не настолько зависим от него, хватит нести чушь       Йосано: Как скажешь, но как ни крути, а вам обоим фигово без друг друга       Чуя: Неправда       Йосано: О, то есть ты не поэтому просыпаешься в пять и ходишь допоздна?       Чуя: Бля, откуда это тебе вообще известно?       Йосано: Я просто очень внимательная) Сходи к нему как-нибудь       Чуя: Он избегает меня       Йосано: Да вы издеваетесь?!       Йосано: Окей. Мне точно придется отправить вас на консультацию для парочек       Чуя: ТЫ ДУМАЕШЬ О ЧЕМ ГОВОРИШЬ?!       Чуя: Какая к черту парочка?!       Чуя: И нет, нам не нужна чья-то помощь, всё в порядке.       Йосано: С ума сойти!       Йосано: Так вы двое получается действительно не виделись уже…       Йосано: Сколько?       Чуя: Около трёх недель       Йосано: Совершенно без какого-либо контакта??!!       Чуя: Ну, мы успели немного поговорить       Чуя: Он ясно дал понять, что не желает меня видеть       Йосано: И ты всерьез поверил?       Чуя: я похож на идиота?       Йосано: Ох…       Йосано: подожди, я позвоню тебе, это дерьмо с текстовыми сообщениями настолько напрягает, что я не могу передать свои эмоции. Чуя пожимает плечами, прочитав это сообщение, и снова вглядывается в окно, ожидая ее звонка. Она звонит сразу же, и Чуя берет трубку, прикладывает ее к уху и снова смотрит в сторону гаража.       — Здравия всем ублюдкам, — приветствует его Акико. — На связи Йосано и вы разговариваете с самым лучшим человеком в мире. Есть что сказать?       Чуя закатывает глаза. — Это ты, черт возьми, позвонила мне, — рявкает он.       — Парное консультирование? Да-да, сейчас гляну в расписании, — Чуя слышит смешок и какое-то шарканье на фоне, похоже, девушка только что плюхнулась на диван. — Хорошо, на чем мы остановились? Ах, да, Дазай откровенно солгал тебе, ты не поверил, но и ничего не предпринял. Что дальше?       Чуя вздыхает и медленно прислоняется к окну, прижимаясь к нему головой и поджимая колени к груди. — Почему это тебе так интересно? — бормочет он. Йосано лишь усмехается в ответ.       — Это довольно очевидно, идиот. Потому что мы друзья, конечно. Ты бы сделал то же самое, если бы между мной и Ранпо было что-то подобное, верно?       — Полагаю, что так       — Ну вот. Так что там? Чуя задумчиво кусает внутреннюю сторону щеки. Хорошая ли это затея — рассказывать об этом всем? Не то чтобы это имело большое значение, и не то чтобы Дазая вообще заботило, знают ли люди об этом или нет, и не то, чтобы Чуя заботился о том, заботится ли Дазай. Однако… К черту.       — Он думает… — начинает Чуя, слегка стиснув зубы. — Он просто винит себя. Он придурок, винящий себя, вот и все. Говорит, что так будет лучше для меня, и черт возьми, что ему лучше держаться от меня подальше. В общем, у них с Кое один сценарий… Йосано глубоко и задумчиво вздохнула. — И… он не приходил к тебе? Рыжий качает головой, пусть его и не видят.       — Нет, — отвечает он, глядя на свои босые ноги. — Наверное потому, что он бережет своё хрупкое эго больше, чем я. Но я писал ему через телефон Ацуши, и он ответил, хотя и знал, что это я, так что, возможно, он… не совсем меня избегает. Йосано задумчиво мычит.       — Есть ли еще какая-то информация, которую мне нужно знать, прежде, чем комментировать все происходящее?       — Чувствую себя, как на допросе       — Больше никаких деталей?       — Не знаю… а, он сказал, что я для него просто рутина.       — Поподробнее, пожалуйста Чуя слегка посмеивается.       — Он сказал, что наши отношения строятся на однообразии и вообще они очень токсичные.       — Какого черта… — От гневной тирады Йосано прерывает внезапный смешок, и Чуя ясно представляет, как прямо сейчас она закатывает глаза. — По этой дурацкой логике все отношения — это рутина. Хотя кого это, чёрт возьми, волнует? Пока вы хорошо проводите время вместе, остальное не должно иметь значение. Каков мудак. Чуя начинает слушать её в пол уха, его глаза прикованы к той маленькой части окна, на котором при попадании света под правильным углом можно узреть радужное преломление. — Как считаешь… — начинает он отстраненным голосом, глядя на множество цветов, — … мы и вправду токсичные?       — Токсичные? Нет. — Она устало вздыхает, — Но в отношениях и делах сердечных у обоих неуд.       — И что это дол…       — Заткнись, Чуя и слушай меня внимательно. Чуя усмехается, но тем не менее не смеет перечить.       — Хорошо, — говорит Акико, а затем рыжий слышит шарканье, как будто она готовится к какой-нибудь предвыборной речи, прежде чем снова начать говорить:       — Вы с Дазаем… — заявляет она совершенно серьезным тоном, —… полные идиоты. Тишина. Чересчур долгая.       — Та-ак, — нерешительно начинает Чуя, — это всё?       — Почти       — Ты не помогаешь…       — Молчать! — обрывает его Йосано. Её голос столь же суров, что и у Коё. — Итак, внимай же моим словам. Вы двое — несусветные кретины. У вас необыкновенное взаимопонимание, которое одновременно с тем напрочь отсутствует! Дазай искренне хочет для тебя самого лучшего, Чуя — черт, не каждый день тебя сталкивает с чертового здания твой… кем бы он для тебя ни был! Постарайся понять его, Накахара. В этом вопросе он отчасти прав. Он говорит, что это вредно и неправильно, потому что он чуть не убил тебя шутки ради. Попробуй поставить себя на его место. Его чувство вины просто разъедает изнутри! Чуя действительно старается вдуматься в каждое услышанное им слово. Он старается.       — И это самое чувство не даёт ему увидеть и принять очевидную вещь — вам обоим лучше вместе, чем порознь. Боже, из-за вас двоих мне хочется рвать на себе волосы! Вы живой пример одной из самых близких связей, которые я когда-либо видела. Я надеюсь, что все образумится и вы снова будете вместе. И ваши отношения, заруби себе на носу, ни черта не токсичные. Покуда ты чувствуешь себя в них комфортно и счастливо всё отлично. Если это когда-нибудь измениться, то уже можно и нужно задуматься о том, здоровые ли они. Чуя ничего не говорит. Его дыхание ровное, размеренное, он не открывает глаз.       — И он, очевидно, не разорвал отношения полностью, если он, черт возьми, пишет тебе в ответ. Понимаешь? Он не может игнорировать тебя. Он пришёл к тебе, типа, на «последнюю встречу» или что-то в этом роде? Чуя сглатывает. Горло стянуло несуществующими цепями, не позволяющими вымолвить и слово.       — …Что-то подобное было, — бормочет он, прикладывая руку к сердцу, скомкав надетую на него рубашку, очевидно, не принадлежащую ему изначально. — За моим окном. В тот день, когда это произошло. Он… он сказал, что уходит. Я просил его не делать этого. Он прикоснулся губами к моей руке и ушёл. На том конце слышен вздох не то возмущения, не то восхищения.       — Он что?! — визжит она, вынуждая Чую на секунду оторвать телефон от уха, прежде чем вернуть его обратно. Что же. Он вовсе не планировал разглашать конкретно об этом эпизоде их «прощания». Но… Чтож.       — Он всего лишь прислонил свои губы к моей руке, — снова бормочет он. Его лицо вспыхивает при воспоминании, и он тут же отворачивается от окна, как будто кто-то стоит по ту сторону и осуждающе смеряет его взглядом. — Ничего особенного, и прекрати кричать, не горю желанием оглохнуть. В этом действительно нет ничего особенного. Однако по неведомой ему причине, сердце заходит в бешеном ритме, совершая множественные сальто, при воспоминаниях о том прикосновении. И, возможно, лишь немного, но ему почему-то льстит подобная реакция Йосано.       — Он поцеловал тебе руку? — кричит Йосано, ее голос настолько громкий, что Чуе кажется, будто он случайно перевел телефон в режим громкой связи. — Он… он, блять, поцеловал твою руку?       — Почему ты…~       — Он поцеловал тебе руку, а ты просто взял и отпустил его? — не унимается девушка. Чуя раздраженно фыркает. — Это был не поцелуй, ясно? Никакого поцелуя не было. Всего лишь прикосновение.       — Итак, он собирался поцеловать твою руку, но не сделал этого. Твою мать, Чуя… Когда свадьба?! Глаза рыжего широко распахиваются, и он задергивает шторы на окне, сердце его колотится.       — Сука! Хватит! — Шипит он. — Хватит делать из этого...Блядь, прекрати всё склонять к тем гейским романам.       — Я-то? Мне и стараться не нужно, вы сами хорошо с этим справляетесь.       — Чушь!       — Ну, знаешь ли, не все друзья, какими бы близкими они не были, целуют друг другу руки.       — Я не целовал его!       — А, то есть целовал только Дазай. Значит, ты признаешь, что это был именно поцелуй?       — Йосано...       — Ладно, ладно, ладно… — бормочет девушка, ее голос срывается. Через мгновение она шепчет: Мои геюги*       — Заткнись, — бормочет рыжий, его голос гораздо тише, чем он ожидал. Потому ли это, что его желудок приятно скручивает внизу, а в груди начинает теплиться ранее незнакомое чувство? Он садится на край кровати, глядя в пол, с идиотской улыбкой на лице. Почему это… Почему это приятно? Разве люди обычно не бросаются словом «гей» в качестве оскорбления? Хотя в наши дни людей нетрадиционной ориентации стараются всячески поддерживать и встретить их не так сложно, как раньше... Если вы не живёте в Японии, конечно же. Чуя на долю секунды вспоминает слова Кое. "Перестань, Чуя." Он резко вздыхает. Голова неожиданно начинает кружиться. "Ты говоришь, как влюбленная в него девчонка" Нет... "Ты мальчик, ради бога!" Ну и что?! Он тут же вскакивает, а в глазах моментально темнеет. Он только что подумал: "Ну и что"? Кажется, за собственным скачущим сердцебиением, Чуя совсем не услышал Йосано, что всё это время что-то ему говорила.       — …Чуя? — спрашивает Йосано, в её тоне прослеживаются нотки беспокойства и звучит он мягче, чем раньше. — Ты там?       Рыжий моргает. — Хм? Ага. Я-я здесь. О чем мы говорили? — спрашивает он.       — …Ты гей? — предлагает девушка. Чуя замечает, как начинает краснеть, уткнувшись лицом в сгиб локтя. По ощущениям он весь горит. — Боже, — стонет он. — Я не гей. Я буквально встречался с Юан. Йосано смеётся.       — Хочешь открою тайну, Чу? Это называется бисексуальность. Это очень красивое слово, которое означает…       — Я знаю, что это, блядь, значит! — восклицает Чуя, краснея уже не столько от смущения, сколько от нахлынувшего раздражения. — Я не… ко мне это не относится. Я натурал. Наступает долгое, неловкое молчание.       — Верно… — скептично тянет Йосано, явно не поверив его словам, — …В любом случае, я собираюсь пригласить всех на пляж в следующую субботу. Ты придёшь? Я даже Ранпо вытащу. Рыжий моргает и плюхается на кровать.       — Да, я бы не отказался, — отвечает он со вздохом. — Я действительно хочу выбраться. Здесь так душно... во всех смыслах. А, и можешь дать своему менеджеру мои контактные данные. Я бы хотел прийти на интервью.       — Принято! Я напишу в групповой чат о субботе. До скорого, Чуя!       — Пакедова! Затем Йосано вешает трубку, и Чуя сворачивается в клубок. Видимо, он и сегодня посвятит время саморефлексии.

***

Он вглядывается в зеркало. Сначала его одолевали сомнения насчёт шляпы, однако она всё же неплохо вписалась в образ. И если по поводу головного убора его более ничего не тяготило, то претензии ко всему остальному остались; стоит признать, что синий цвет не совсем сочетается с оттенком его волос. Черный или коричневый выглядели бы лучше, но выбора ему не предоставили, униформа, как никак.       — Чуя! — Внезапно в дверь принялись громко тарабанить, после чего послышался голос Йосано, — ты закончил?       — А? Да, я уже всё. Можешь зайти, если хочешь. — Рыжий отворачивается от зеркала и смотрит на дверь. Отчего-то он начал испытывать явственный дискомфорт.       Как только Йосано переступает порог, то ухмыляется, узнав выражение его лица. — Не надо так нервничать, — дразняще протягивает она, ее глаза сияют.       — Я вовсе не нервничаю. — Отрезает Чуя, — я спокоен.       — Угу... В любом случае, для тебя будет устроена мини-экскурсия, но прежде, я познакомлю тебя с персоналом, — она делает паузу, о чем-то призадумавшись. — Всё ещё не верится, что ты успешно прошел собеседование. Из всех возможных кандидатур именно ты. Вау.       — И что это должно означать? — усмехается Чуя, следуя за девушкой наружу, попутно закрывая за собой дверь. — На самом деле, всё прошло слишком...легко? Я пришел и заявил, что хотел бы трудоустроиться, затем меня спросили готов ли я к тяжёлой работе и я здесь. Йосано заливисто смеется, в её глазах плещется искреннее веселье.       — Да, менеджер чертовски небрежен, когда ему отчаянно нужны сотрудники. Когда они проходят мимо пары людей, Йосано успевает помахать им, здороваясь. Они все кажутся такими открытыми и дружелюбными, непривычно. Потому Чуе требуется чуть больше пары секунд, чтоб прийти в себя и поздороваться в ответ, когда его провожают улыбкой и дружеским похлопыванием по плечу.       — Это были Кенджи и Тачи, — заявляет Йосано, продолжая идти вперед. — Они сейчас на работе, так что мы побеспокоим их позже. А сейчас отведем-ка тебя в служебную — там наверняка будет с кем тебя познакомить. О, и ты не хочешь заниматься кассовой фигней, верно?       — Да, — кивает он, — мне попросту не хватит терпения       — Боюсь, иногда всё же нужно будет этим заниматься. В некоторые дни у нас бывает полный завал, и кого-то из сотрудников просят просто поставить дополнительный кассовый аппарат или помочь с приготовлением фруктовых слэшей и прочего.       — Раз уж лишь иногда, то, думаю, я смогу, — говорит рыжий, засовывая руки в карманы брюк.       — Вот и славно. Шаги Акико быстрые и уверенные, она на несколько дюймов выше Чуи, поэтому ему приходится ускорять темп, чтобы поспевать за ней. Судя по тому, как она держится и ведет себя здесь, ей явно комфортно и она уверена в себе. Она работает в этом месте уже больше года — всё начиналось как летняя подработка, еще в прошлом году, но после Йосано это всё очень увлекло, что она продолжила работать на пол ставки. Когда они входят внутрь, комната для персонала почти пустует. В дальнем углу на обитом красным кресле восседает блондинка в темных очках. Рядом ошивается молодой человек явно не японского происхождения — русский? А также паренёк, чья густая темная челка, за которой было не видать глаз, ниспадала на лицо, уткнувшиеся в книгу, сидел неподалеку. Все они мгновенно обращают внимание на вошедших Чую и Йосано. Девушка в кресле снимает свои солнцезащитные очки — зачем только их носить в помещении? — и встречается взглядом с Чуей. Иностранец выпрямляется при виде гостя, а парень с челкой откладывает свой учебник. И Чуя начинает нервничать.       — Привет, ребята! — Йосано машет им, таща Чую в центр комнаты. — Знакомьтесь, это Чуя — новый работничек и мой лучший друг. Чуя, это Хигучи, — блондинка отвечает добродушной улыбкой, — По, — она указывает на некогда погруженного в чтение парня, — а это... Иван. Европеец с любопытством поднимает бровь и окидывает Чую оценивающим взглядом, прежде чем вновь заострить внимание на глазах. — Приятно познакомиться… Чуя. — От этой однобокой улыбки и явственной заносчивости Чую всего передёрнуло.       — Мне тоже? Полагаю. — говорит он с нескрываемым скептицизмом. — Не обессудь, но от тебя прямо таки прёт чем-то ублюдочным. Это заставляет Ивана рассмеяться. Точнее, вызывает приступ смеха, с которым обычно держаться за живот и катаются по полу во всяких мультиках. Хигучи кивает, вновь надевая солнцезащитные очки.       — Ты не ошибся. Он полный засранец, — заявляет она, вставая и протягивая руку рыжему. — Приятно познакомиться, Чуя-кун. Надеюсь с твоим появлением здесь теперь будет хоть один здравомыслящий. Чуя отвечает на рукопожатия.       — Рад познакомиться. И, пожалуйста, зови меня просто Чуя.       — Как пожелаешь, — улыбается она и садиться обратно в кресло. Когда Чуя обратился к По, парень тут же отшатнулся, даже слегка вздрогнув. Это не может не вызвать беспокойство; он тут же отводит взгляд, боясь, что его кислое выражение могло случайно отпугнуть его. Чуя бы не удивился этому — порой он и сам от себя отшатывается, глядя в зеркало       — Не волнуйся слишком сильно о По, — говорит Йосано, опустив руки на бедра. — У него сильная социальная тревожность. Он почти не разговаривает, поэтому он редко работает с людьми. Из-за этого занимается исключительно уборкой. После этих слов Чуя ощутил отчего-то укол жалости. Но, тем не менее, он пытается улыбнуться и снова смотрит на По. — Ну, в любом случае приятно с тобой познакомиться, — говорит рыжий мягким голосом, похожим на то, как он разговаривал с Кёкой. По немного расслабляется. Он не отвечает, но коротко кивает, прижимая книгу к груди.       — Он очень хорошо ладил с Ранпо, — вздыхает Йосано. — Но потом этот придурок просто взял и вынудил себя уволить. После чего По, можно сказать, вернулся к заводским настройкам. В любом случае, твоя смена начинается в десять. У нас нет конкретного брейка, так что приходи, когда устанешь. Всем основным заправляем сами. Менеджер — ленивая задница. В служебной можно находиться максимум пятерым. Мы не можем допустить, чтобы слишком много людей расслаблялись одновременно. Я бы ещё с тобой погуляла, но мне пора работать. Если захочешь заняться уборкой, либо пойди с Иваном, либо можешь догнать Кенджи и Тачи. Решать тебе, но я советую второй вариант. Все понятно? Чуя моргает, в попытках переварить новую информацию. — Э-э… — мямлит он, — Полагаю, да. Йосано посмеивается и похлопывает его по плечу, когда она проходит мимо.       — Ладушки. Тогда я пойду. Если что-нибудь забудешь — можешь обратиться к Хигучи. Чтож, до скорого! — И тогда девушка покидает их, закрыв за собой дверь. Как только она уходит, комната погружается в тишину. Иван падает на диван, раздражённо фыркая. — Она ведет себя так, будто управляет этим местом, — горько бормочет он. Чуя вздрагивает. Разумеется, он никогда не выражал к кому-либо свою привязанность открыто и слишком рьяно, однако это вовсе не значит, что ему всё равно на то, что говорят о его друзья, одним из которых и была Акико. И слова Ивана в её адрес, сказанные с таким пренебрежением и неуважением, его совершенно не устраивают.       — Тогда наберись храбрости и скажи это ей в лицо, — говорит Чуя, закатывая глаза. — Действительно ублюдок. Я иду к Кенджи и тому парню. Губы Ивана растягиваются в хитрой ухмылке, глаза прищурены и блестят. — Ой, ну же, — тянет он, поднимаясь в вертикальное положение. — Они вдвоем справятся, а мне не помешала бы дополнительная пара рук. Что скажешь? Чуя испытывающе смотрит на него.       — Скажу, что не желаю помогать тебе. А то, не дай Боже, заражусь кретинизмом. Иван смеется над этим. Из-за угла Хигучи скептически смотрит на них обоих, потому что она не лгала, когда согласилась с тем, что этот мужчина — засранец. Даже у По, сидящего за книгой, навострились уши.       — Давай, Чуя, — говорит Иван. — Я покажу тебе окрестности. Я очень надежный.       — Ты мне не нравишься. — Просто отрезает его Чуя.       — Что в голове, то и на языке, да? — тянет русский, слегка наклоняясь. Когда он облизывает губы, Чуя снова вздрагивает, его кровь кипит, к горлу подкатывает неприятное ощущение, граничащие с отвращением. — Уважаю. Хигучи усмехается из угла, ее солнцезащитные очки снова на лице, телефон в руках. — Перестань его беспокоить, Иван, — раздраженно рявкает она. — Чуя, если хочешь, я могу составить тебе компанию. В основном я сижу на кассе, но все равно хорошо ориентируюсь. Чуя уже заметил, почему она носит солнцезащитные очки. Мешки под ее глазами, даже более заметные, чем у него. И отчего-то складывается впечатление, что она здесь вовсе не для небольшого перерыва, скорее действительно приходит отдохнуть, и не только от работы. Поэтому он не хочет ее беспокоить, тем более что она кажется такой милой.       — Нет, я в порядке, — говорит рыжик, натянуто улыбаясь. — Я просто пойду искать Кенджи и Тачи. Спасибо, в любом случае. Однако обнаружилось, что Иван более настойчив, чем могло показаться. На самом деле, на первый взгляд, его можно было бы назвать таким же ленивым и безучастным, как Дазай. Ведь учитывая, что зайдя в комнату для персонала, Чуя встретил его, ничего не делающим и выглядящим гораздо более бодрым, чем остальные, подобные выводы сами лезут в голову. Чем больше рыжий наблюдает за Иван, тем больше подмечает раздражающие, сходные с Дазаем, повадки и детали. Как чисто выбритое лицо. Или блеск в его глазах. Высокомерная ухмылка. Раздутое самомнение. Или темные волосы средней длины, слегка прикрывающие лицо. Или, черт бы его побрал, рост. Или форма носа. Даже их фигуры чем-то похожи. Чуя не осознает, что всерьёз завис в своих думах, пока перед его глазами не начинает мельтешить чье-то лицо, размахивая рукой перед носом у самого Чуи, выводя его тем самым из подобия транса.       — Земля вызывает Чую, — шутливо зовёт Иван, преисполняясь весельем. — Неужели Чуя-кун находит меня настолько привлекательным? Чуя сжимает челюсти, внутри плещет злостью, когда он делает шаг назад. — Нет, я… Не льсти себе, я думал о кое-ком другом — честно признается он, отводя взгляд. Иван с любопытством поднимает бровь.       — Этот кое-кто действительно особенный, да? У тебя было такое выражение... Это твоя вторая половинка?       — Ха? — Чуя визжит, его лицо тут же вспыхивает, когда он делает еще один шаг назад, его сердце начинает немного колотиться. — Нет, не смеши! — Напускная развязность совершенно не спасает, и вдруг все трое в комнате скептически смотрят на него. — Просто… ты просто возьми принадлежности для уборки! Я-я пойду с тобой, так что иди и поторопись, черт возьми. Иван продолжает ухмыляться, и кажется, что он хочет сказать что-то еще, но затем просто пожимает плечами.       — Сочту за свою личную победу, — вместо этого бормочет русский. Проходя мимо Хигучи, он подмигивает ей, от чего она кидает на него предупреждающий взгляд. Полный презрения и желанием убивать. В конце концов Иван и Чуя идут по коридору к «Складу», где, по-видимому, они хранят пылесосы. В руках у парня маленький iPad, и он нажимает на несколько кнопок, его лицо чуть-чуть сморщивается.       — Мы можем перейти к тринадцатому экрану, — заявляет Иван, убирая iPad обратно в футляр. — Я думаю, что у Кенджи и Тачихары пятнадцатый, а тринадцатый только что закончили просмотр, но через полтора часа будет еще один сеанс, так что мы успеем лишь поверхностно проверить зал, обойдёмся без тщательной уборки. Чуя идет, засунув руки в карманы, с задумчивым выражением лица. — Значит… нам надо только пропылесосить? Иван кивает и, прикрыв рот ладонью, зевает.       — Угу, — отвечает он. — Мы соберем мусор и пропылесосим под сиденьями как можно быстрее. Вот и все. Да... Один человек не справился бы с такой задачей в одиночку. На самом деле, в идеале было бы лучше, чтобы они выходили как минимум втроём, но, вероятно, зарезервировать столько пылесосов для одного экрана было бы неприемлемо, и, похоже, у них нет такого количества персонала. Кинотеатр не очень большой. Не такой, как в городе, где те отличаются большими и просторными залами, с более чем двадцатью пятью экранами, но он самый большой в округе, так что людей приходит предостаточно. Хоть здесь и не так много рабочих рук, что, Чуя надеется в скором измениться, кинотеатр пользуется неплохим спросом.       — Ты думаешь, я мудак? — спрашивает Иван, когда они добираются до складского помещения. Чуя выносит пылесос из комнаты, когда слышит вопрос. Он закатывает глаза и продолжает идти в направлении тринадцатого зала, пытаясь игнорировать навязчивое желание сострить или вмазать. — Я тебя даже не знаю, — ворчит он в ответ.       — Да, но… — прерывается Иван. В его голосе нет напряжения; он, должно быть, привык таскать тяжести. — Хигучи и остальные достаточно противоречивого обо мне мнение, ведь... Чуя мимоходом окидывает того глазами. Ему тяжело отделаться от мысли, что при виде этого парня его мысленному взору предстает образ Дазая. И это ему очень не нравится.       — Ведь что? Иван на мгновение колеблется, прежде чем признать:       — Я би. Рыжий спотыкается о трубку пылесоса и на секунду ему кажется, что только что в его голове произошло мелкое замыкание. Он... Бисексуал? И что это должно дать? Ему нравятся и девочки, и мальчики? Ивану могут нравиться мальчики? И он в этом честно признается? Ему не стыдно? Или даже... он не чувствует отвращения от самого себя? Как он свыкся с общественной неприязнью? Эти вопросы крутятся на языке у Чуи, и он старается как можно сильнее прикусить его, чтоб ненароком не задать их, когда он снова как следует хватает пылесос и начинает идти, надеясь, что Ивану не покажется слишком забавным то, как рыжий чуть не споткнулся, вписавшись в пол. На мгновение Чуе вспоминает его ранее поведение. Означает ли это, что он тогда... флиртовал? Он так... интересовался мной? Ни в коем случае, мы только познакомились! Вдобавок, мысли об Иване в подобном ключе вызывают лишь рвотный рефлекс.       — Итак, ты... — начинает Чуя. Он слышит, как его собственный голос внезапно зазвучал крайне сдавленно, что вынуждает его технично прочистить горло, — ...интересуешься обоими полами?       — Мальчики и девочки, да, — отвечает Иван в подтверждение. — Ты ведь уже не маленький, так? Глаза рыжего расширяются, и он слегка сглатывает, шагая чуть быстрее.       — Ага. — Бормочет он. Иван не может быть моложе двадцати. Но на вид ему также и не дашь выше двадцати пяти. Может быть... двадцать два? Что-то около того.       — Расскажи мне о своем парне, — просит Иван. Чуя тут же возмущенно визгивает, останавливаясь на пути, чтобы повернуться и пристально посмотреть на Ивана, прежде чем тот взглянет направо и заметит, что они стоят прямо возле тринадцатого экрана.       — У меня нет ебанного парня, — рявкает он. В отчаянных попытках скрыть возникший румянец он бросается к дверям, желудок снова скручивается в странный узел. — Меня… меня интересуют только девушки.       — О, — тянет Иван, как если бы открыл для себя один из незыблемых законов мироздания, — Так значит, он ещё не знает о твоей влюбленности.       — Я не влюблен в него!       — Да неужели?       — Я только что сказал тебе: меня привлекают исключительно девушки. Иван вскидывает бровь, следуя за Чуей внутрь зала, поднимая пылесос одной рукой. — Я тоже так думал, когда был в твоем возрасте, — говорит он. — Хотя я просто отрицал это.       — Мне нечего отрицать! — Визжит Накахара.       — Тогда почему ты сейчас думаешь об одном конкретном мальчике? — спрашивает Иван дразнящим и раздражающим тоном. — Если ты не влюблен в никого, то слово «парень» для тебя ничего не значило бы и повода для столь бурной реакции тоже не было. Ты мог навесить на меня ярлык сумасшедшего и просто забить, а вместо этого завелся и признался, что действительно есть кто-то особенный. Глаза рыжего расширяются, и он бормочет, стараясь избежать изучающего взгляда русского, пока они поднимаются по рампе к экрану. — Я думал… я думал, что под «парнем» ты имел в виду того, кого я представлял на твоём месте, — бормочет Чуя, и он даже чувствует легкую застенчивость, что, честно говоря, близко к худшему чувству на свете. Иван издает небольшой смешок. В отличие от Дазая, его слышать не приятно. Что-то в его смехе… не то, и Чуя не может не задаться вопросом, есть ли что-то еще, за что все называют его засранцем. Потому что Хигучи казалась слишком милой, чтобы судить кого-то по его сексуальной ориентации, и даже Йосано настороженно смотрела на иностранца, а она определенно не гомофобка. Иван издает еще один небольшой смешок. — Представлял на моем месте? — ухмыляется он, пока рыжий наклоняется к розетке и включает пылесос.       — Вы чем-то очень схожи, вот и приходят всякие ассоциации,— парирует Чуя. — Теперь мы можем действительно работать, а не говорить о Дазае?       — Так его зовут Дазай, а?       — Ой, я серьезно. Нам нужно работать.       — Есть, сэр!       — Завали уже...       — Будет сделано, сэр!