Worthless/Priceless

В воздухе витал аромат традиционных сладостей с пряностями. Из радио доносились рождественские песни. Гирлянды, развешенные по коридору, радостно подмигивали каждому проходящему человеку. Курт вытащил из духовки противень с последними цветастыми печенюшками и довольно выдохнул. – Ну что же, мы закончили. Осталось только насладиться праздником. Хочешь печеньку? Раскрасневшийся в душной кухне Блейн покачал головой. – Нет, спасибо. Я наелся за ужином. Тебе помочь с чем-нибудь ещё? Курт пересыпал небольшую горстку выпечки в тарелку. – Отнеси это, пожалуйста, в гостиную. Я приду через пару минут. Могу со всей серьёзностью заявить, что мы заслужили отдых. Блейн осторожно подхватил тарелку и вышел из кухни. Вскоре за ним отправился и Курт, неся с собой поднос с пятью чашками горячего шоколада. Остальные уже были на месте, пытаясь выбрать, какой фильм сегодня будут смотреть. – Курт, помоги мне, – воскликнула Кэрол. Она сидела на диване, удобно устроившись головой на плече своего мужа. – Я одна против двоих! Курт широко улыбнулся. – Дай-ка догадаюсь, папа с Финном не могут решить между «Крепким орешком» и «Одним дома»? – Да! – застонала Кэрол. – Я же предложила «Реальную любовь» и «Мамма миа». – Мой выбор очевиден, – тут же заметил Курт. – Значит, двое на двое, – ухмыльнулся Бёрт. – Мы в тупике, придётся искать компромисс. Курт, расставляя стаканы в подстаканники, приподнял вверх одну бровь. – Не так-то быстро, мистер. Я уверен, Блейн согласится, что гораздо интереснее в Рождество смотреть про любовь и танцы, нежели про террористов и неуклюжих грабителей с навязчивой идеей. Не правда ли, Блейн? Когда ответа не последовало, Курт выпрямился и внимательно оглядел комнату, а потом нахмурился. – Где Блейн? Финн, набив рот печеньем, пожал плечами. – Он принёс тарелку и ушёл. – Почему? – Не знаю. Он ничего не говорил. Оставив поднос на столе, Курт поспешил в комнату Блейна. Дверь была закрыта, но внизу виднелась полоска света. Он постучал. – Блейн? Ты тут? В ответ Курт услышал шелест бумаги и негромкое: – Да, конечно. Входи, пожалуйста. Он сидел на кровати, выпрямив спину и настороженно глядя на Курта. Рядом с ним лежала книга с закладкой. – Что ты здесь делаешь? – спросил Курт. – Я не закончил сегодняшний параграф, поэтому решил прочитать его перед сном. Нужно ещё с чем-то помочь? Курт нахмурился. – Я надеялся, что ты посидишь с нами, посмотришь фильм, выпьешь шоколада. Ведь сегодня канун Рождества. – Ох, я не могу, – тут же ответил Блейн и опустил голову. – Почему? – Мне там не место, – ответил Блейн. – Рождество – это семейный праздник. – И ты теперь наша семья, Блейн. Курт подпрыгнул, когда рядом раздался голос отца. Он даже не заметил, как тот последовал за ним. Блейн резко вскинул голову и тут же вскочил на ноги. Курт заметил, как у него задрожали колени – он явно хотел на них опуститься. Но в конце концов всего лишь склонил в почтении голову. – Господин? – Присядь. Блейн опустился на самый край, в то время как Бёрт вошёл в комнату и устроился на стуле напротив кровати, уперевшись локтями в колени. Курт остался стоять в дверном проёме, наблюдая за происходящим. – Ты раньше так проводил Рождество? – осторожно спросил Бёрт. – Не путаясь под ногами, подальше ото всех? Блейн кивнул. – Да, Господин. Когда мне говорили, я помогал с подготовкой к празднику, но обычно Рождество – это тихое время наедине с самим собой. – У тебя хоть раз было весёлое, настоящее Рождество? Блейн робко улыбнулся, когда приятные воспоминания нахлынули на него. – Один раз, Господин. Нас было несколько рабов, а наш хозяин уехал на весь уикенд вместе с родителями. Для нас оставили еду и развлечения. Было очень здорово. – Это когда ты был с Ником? – вспомнил Курт. Блейн кивнул и улыбнулся ещё шире. – Да, Курт. Отец вопросительно на него посмотрел, и Курт пустился в объяснения. – Ник – это раб, которого мы встретили, когда сидели в приёмной у доктора Холланд. Оказалось, что они с Блейном были друзьями, когда работали у одного хозяина. Он и его нынешний владелец, Джефф, через пару дней нанесут нам визит, чтобы мальчики могли провести немного времени вместе. Прости, забыл тебе сказать. Бёрт одарил его многозначительным взглядом. – Хорошо, – в конечном итоге решил он. – Раз вы встретились у доктора Холланд, то всё нормально. А затем снова посмотрел на Блейна. – Видишь ли, мы не относимся к рабам так, как это делают другие. Блейн воодушевлённо закивал. – Да, я знаю, Господин! Вы очень хорошо со мной обращаетесь, Господин. – Мы добропорядочные люди, Блейн. Рабы становятся частью семьи в ту минуту, как переступают порог дома. А в семье мы заботимся друг о друге и проводим вместе время. Блейн молча и ошарашенно на него смотрел. Бёрт наклонился вперёд и положил руку ему на плечо. – Теперь и ты член семьи, Блейн. Завтра мы празднуем вместе с рабами в гараже, и ты едешь с нами. Не прячься у себя в комнате. Хорошо? Блейн кивнул. В уголках его губ спряталась нерешительная улыбка. – Вот и отлично, – подытожил Бёрт. – А теперь мне бы хотелось, чтобы ты к нам присоединился. – Да, Господин, – выдохнул Блейн. Курт расплылся в улыбке. Блейн со своими широко распахнутыми и блестящими глазами был похож на очаровательного малыша в рождественское утро. В принципе так оно и было. Он с нетерпением ждал момента, когда Блейн завтра начнёт открывать подарки. В конце концов, было решено прийти к компромиссу и смотреть «Мамма мия!» и «Один дома». Но Курту было всё равно, ведь практически всё время он украдкой смотрел на Блейна. х х х х Обмениваться подарками у Хаммел-Хадсонов было принято поздним утром после долгого завтрака. В этом году получилось так, что был почти полдень, а они только заканчивали убирать со стола. Вскоре все собрались в гостиной. Блейн нерешительно топтался в дверном проёме, не до конца осознавая, что ему здесь действительно рады. Он с искренним восхищением разглядывал сияющую разноцветными огнями пушистую рождественскую ель, под которой были разложены подарочные коробки всех цветов радуги. Казалось, что ничего прекраснее в своей жизни он раньше не видел. Курт взял его за руку и затянул в комнату, усадил на пол рядом с собой, в то время как Финн занялся распаковкой первого свёртка. Курт любил дарить подарки. Получать, конечно, тоже, но особое удовольствие он находил в реакции человека на его тщательно продуманный подарок. И теперь, пока родители обменивались своими коробками, а Финн пробовал новейшую портативную игровую консоль, Курт обратил своё внимание на Блейна. Который, нахмурившись, с недоверием смотрел на два презента перед собой. – Да, это тебе, – снова заверил его Курт. – Посмотри, здесь написано твоё имя, – указал он жестом на небольшую карточку, которую сделал сам. – Но Курт, это уже слишком. Я не заслужил всего этого. И мне нечего подарить вам всем. – Конечно нечего, никто и не ждёт от тебя подарков, – фыркнул Курт. – Но мы можем тебе кое-что преподнести. Ну давай же, открывай первый, – проговорил он и нетерпеливо пододвинул ближе к Блейну самую большую коробку. – Это от всех нас. А другой – от меня. Блейн дрожащими руками раскрыл упаковку, стараясь не разрывать шуршащую бумагу. К тому времени, как на свет показалась коробка, Курт едва сдерживался, чтобы не выпрыгнуть и не достать её самостоятельно. Блейн широко распахнутыми глазами уставился на картинку. – Это… – Это CD проигрыватель. Я заметил, как сильно тебе нравится музыка, так что теперь ты можешь слушать её и в своей комнате. Я не стал выбирать диски, так что пока можешь брать мои. А если услышишь что-нибудь интересное по радио – видишь, тут есть и радио! – то мы сможем создать твою собственную музыкальную библиотеку. Тебе нравится? Блейн не ответил. Он сидел прямо и неподвижно, слегка приоткрыв рот. Две слезинки медленно соскользнули с уголков его глаз. – Блейн? – нерешительно промолвил Курт. – Что случилось? У того перехватило дыхание. – И это правда… для меня? – тихо уточнил он. – Да, для тебя – подчеркнул последнее слово Курт. – Просто… – прошептал Блейн. – У меня никогда ничего не было. Не было вещей, которые я мог бы назвать своими. У Курта внутри что-то болезненно сжалось. Он об этом вообще не думал. – Зато теперь есть, – мягко подытожил он. – Полностью, до последнего миллиметра твоя. – Спасибо, – с трудом произнёс Блейн. Курт протянул ему второй свёрток поменьше. – Теперь этот. Я выбирал сам и надеюсь, что тебе понравится, – проговорил он и тут же смутился. – Тебе в любом случае такой нужен, и я подумал… ну да ладно, увидишь. Блейн стал неторопливо возиться с упаковкой, при этом не отпуская предыдущий подарок, словно боялся, что он исчезнет в ту же секунду. Наконец он добрался до тонкой чёрной блестящей коробки, внутри которой лежал галстук-бабочка красного цвета, аккуратно прикреплённый к белому ободку. – Это твой ошейник, – поспешил с объяснениями Курт. – Ну или что-то вроде того. По закону ошейник должен облегать твоё горло и содержать информацию о владельце. Мне хотелось, чтобы это было чем-то особенным, поэтому я немного поискал в Интернете и… – он вытащил бабочку и положил на колени. – В мегаполисах люди делают именно так – галстуки или украшения вместо классических ошейников. Им нравится, когда рабы выглядят модно. Так что там это популярно. Получив посылку два дня назад, Курт уже прокручивал объяснения в своей голове, а также в разговоре с отцом. Он долго убеждал его в необходимости этого шага, на что Бёрт в итоге неохотно согласился. А вот Блейн не протестовал совсем. Вместо этого он, широко распахнув глаза, дрожащими пальцами аккуратно погладил ткань бабочки. – Очень красивый. – Его очень просто снимать и надевать, – обратил его внимание Курт, показывая застёжку. – Я знаю, что в классических ошейниках такое не предусмотрено, но мне это кажется абсолютно бесчеловечным. А информация обо мне есть здесь, – сказал он и вытащил небольшую табличку из-под бабочки, где мелким аккуратным шрифтом были выгравированы его имя и номер телефона. Всё, как требовал того закон, но подальше от глаз. Блейн разглядывал кусочек металла с неясным выражением лица. – Здесь сказано, что я принадлежу тебе. – Да. – Я с гордостью буду носить его, Курт. Спасибо. И как бы сильно Курт не презирал закон об ошейниках, сдержать свою радость и тепло внутри от этой фразы он никак не мог. х х х х Гараж находился в другом конце Лаймы. Это было большое трёхэтажное здание с организованным бизнесом на первом этаже и жилыми помещениями на остальных. Во время поездки Блейн, сидящий между Куртом и Финном на заднем сидении, был молчалив и заметно нервничал. Курт пытался его немного отвлечь, рассказывая об этом месте, о его обитателях, да и вообще обо всём, что нужно было иметь в виду. – Кроме нас будет ещё девять человек. Я уверен, что тебе они понравятся. Большинство из них я знаю уже много лет – да я практически вырос, играя со всеми, особенно после смерти матери. Блейн печально на него посмотрел. – Я не знал, что твоя мама умерла. Мне очень жаль. – Это было очень давно, почти десять лет прошло. – Тебе, должно быть, пришлось нелегко, – сочувственно пробормотал Блейн, заставляя Курта сухо улыбнуться в ответ. – Да, – признался он. – Но мы с отцом друг за другом приглядывали, поэтому как-то справились. В детстве я много времени проводил в гараже. Некоторые рабы для меня как дяди и тёти. По сути, мы просто большая семья, сам увидишь. И тебе нечего бояться. Блейн нерешительно кивнул и оттянул воротничок своей рубашки, что досталась ему от Курта. Ошейника не нём не было – рабам полагалось носить его в общественных местах, а Хаммел-Хадсоны и Блейн направлялись из одной частной собственности в другую на машине. Курт приодел его в новую и чистую одежду и даже немного подравнял концы вьющихся волос. Одежда больше не висела на Блейне, как две недели назад, но и не была впору, а штаны и вовсе держались только за счёт широкого ремня с пряжкой. – Теперь, когда у тебя есть ошейник, я смогу взять тебя с собой в поход по магазинам и прикупить нормальных вещей, – мечтательно проговорил Курт, на что Блейн недоумённо нахмурился. – Но у меня есть нормальные вещи. Они очень хорошие, Курт. – Да, есть, но я бы их так не назвал. Они тебе совсем не подходят. Тебе нужна одежда, в которой ты не будешь тонуть, Блейн. И я с нетерпением жду момента, когда смогу поиграть с цветом. У тебя хорошая кожа, а у меня столько идей… –Только не забывай, что ты должен уложиться в бюджет, – напомнил Бёрт, внимательно следя за дорогой. – Превышаешь лимит – платишь из своего кармана. – Да знаю, знаю я. – Курт закатил глаза. – Весь кайф обломал, – пробубнил он себе под нос. – Я всё прекрасно слышал, – сухо ответил Бёрт и заехал на парковку перед гаражом. – Мы на месте. Попрошу одного из парней помочь нам с пакетами. Но не успел он взять телефон, как входная дверь распахнулась и на пороге появился большой лысый мужчина с широченной улыбкой на лице. – Это Джим, – пояснил Курт Блейну, который заметно напрягся при виде такой махины, уверенно шагающей к машине. – Выглядит пугающе, я знаю, но в душе он настоящий плюшевый медвежонок с золотым сердцем. Он был самым первым рабом в гараже и… – Все знакомства могут подождать, мальчики, – прервал их Бёрт. – Машина сама себя не разгрузит. Курт пожал плечами и участливо погладил Блейна по руке. – Не переживай. Семья, помнишь? Несмотря на дружеское подбадривание, Блейн был молчалив и старался держаться поближе к Курту, помогая вытаскивать свёртки и коробки из багажника. Когда они проходили мимо главного входа, Блейн резко остановился. Курт проследил за его взглядом и увидел огромную табличку.

Мы не продаём, не сдаём в аренду и не позволяем покупателям прикасаться к нашим рабам.

– Ох, а я уж и забыл об этом, – произнёс он. Блейн вопросительно на него взглянул. – Она висит здесь уже лет десять. У нас были проблемы с клиентами, которым нравилось распустить руки. Помню, отец даже потерял нескольких после того, как здесь появилась табличка. – Он снова пожал плечами. – Пойдём внутрь, а то холодно. Изумлённый Блейн последовал за ним. Комнаты рабов занимали два этажа – пять спален для двоих наверху и огромная гостиная на втором этаже. Сегодня она была похожа на большой муравейник: все копошились и что-то делали, громко смеялись и разговаривали, таскали еду и вещи на кухню, а также расставляли стулья, чтобы все смогли разместиться. Бóльшую часть столовой занимал стол, и он уже ломился от угощений, которых бы хватило на целую армию. Небольшую, но очень голодную армию. Аромат, витающий над мисками и соусницами, был изумительным, а вкус, с уверенностью подумал Курт, будет ещё лучше. Роб и маленький Джон – рабы, которые готовили еду по особым случаям, наподобие этого, – может, и выглядели как постаревшие тяжелоатлеты, но на деле были непревзойдёнными поварами. Курт направился к небольшому столику, стоящему в стороне, чтобы помочь Кэрол с десертом и конфетами, которые они привезли из дома. Рядом тут же нарисовался Хоппер, высокий и худой мужчина, предлагая свои услуги. Среди знакомых Курта не было бóльших сладкоежек, нежели Хоппер, но даже при этой его особенности мужчина оставался очень худым – причём настолько, что возникал резонный вопрос, как эти две палочки, называемые ногами, вообще выдерживали его. Где-то справа Курт слышал смех Гадкого Пита, седовласого раба, чьё лицо было обезображено розовыми шрамами – подарком от предыдущего владельца и его хлыста. На другой стороне комнаты рядом с рождественской ёлкой стояла Фран, одна из двух женщин в гараже, и активно жестикулировала в разговоре с самым младшим из всех, Эндрю. А на кухне кто-то громко распевал популярную песню, совершенно не попадая в ноты. Курт здесь чувствовал себя как дома. Но в эпицентре хаоса Блейн стоял, как потерянный и испуганный ребёнок. Когда пришло время садиться за стол, Курт усадил его рядом с собой, и этим удалось немного успокоить Блейна. А следом и вкусная еда и праздничная атмосфера внесли свою лепту. Курт был поражён тем, как аккуратно и дружелюбно все вели себя с Блейном, ненавязчиво втягивали в разговор, не задавали лишних и болезненных вопросов. Даже громкоголосая Фран, которая не привыкла фильтровать свою речь (а потому никогда не работала с посетителями), была необычайно милой и воздерживалась от грязных ругательств. Должно быть, Бёрт немного ввёл всех в курс дела, потому что никто не спрашивал о прошлом, что по обыкновению было главной темой для обсуждения. У каждого в этой комнате были свои демоны из прошлого, но с Блейном всё было иначе. Рабы наслаждения проходили через такой ад, который был недоступен рабам на тяжёлых работах. Ближе к десерту Блейн улыбался гораздо смелее и активно общался с Шэннон – женщиной среднего возраста с кудрявыми волосами и большим мужеподобным телом. По какой-то причине другие рабы прозвали её Бист – Зверь. Они с Блейном быстро нашли общий язык. В какой-то момент Блейн громко, но кратко засмеялся, и Курт удивлённо замер над тарелкой. Он впервые слышал его смех. Наконец, ужин закончился, и все собрались в гостиной. Кто-то уселся на диванах и креслах, тогда как другие чувствовали себя комфортно и на полу. Когда Курт вернулся с кухни, то увидел, что Блейн стоит в стороне и смотрит на всё восхищённым взглядом. Для человека, который привык к постоянному притеснению и жестокому обращению со стороны прежних хозяев, подобная картина казалась настоящим чудом: довольные и расслабленные рабы вместе со своими владельцами праздновали Рождество. – Ну что, джентльмены, – выкрикнул Бёрт, стоящий рядом с большим свёртком у ёлки. – И леди, – добавил он. – Нет здесь никаких леди, босс, – хмыкнула Фран, на что остальные мужчины довольно загоготали. Курт знал, что и Фран, и Шэннон были столь же сильными и закалёнными, как и остальные рабы противоположного пола. По-другому и быть не могло. – Отлично, потому что я сомневаюсь, что леди по достоинству смогли бы оценить настольный футбол, что я вам дарю. Крики радости раздались в комнате, и двое из рабов начали открывать подарок, тогда как остальные принялись двигать мебель, чтобы освободить место. Финн тут же предложил свою помощь, не меньше других радуясь новому приобретению. Теперь большинство столпились вокруг стола и, по-дружески перебивая друг друга, радостно обсуждали стратегии. Курт несколько минут разглядывал этот хаос, но вскоре заскучал от всей этого пластиковой суеты так же сильно, как и от настоящего футбола. Он отступил и оглянулся, пытаясь найти Блейна. Тот сидел на диване, пристроенном в самом углу. Но был он не один – компанию ему составлял Джим, который улыбался и что-то тихо рассказывал. Когда Курт двинулся в их сторону, Джим тут же поднял взгляд. – А вот и самый лучший из них, – проговорил он. Блейн, только заметив Курта, слегка улыбнулся, и Курту показалось, что он немного расслабился. – Лучший из кого? – спросил Курт, подходя вплотную. – Я всего лишь рассказывал Блейну, в какую чудесную семью ему удалось попасть, – объяснил Джим, поворачиваясь обратно к Блейну, в то время как Курт присел на краешек стола. – Поверь мне, сынок, я знаю, как страшно постоянно менять место обитания, где каждое оказывается гораздо хуже предыдущего. Но если о тебе заботится Мастер Курт, то ты в хороших руках. Лучших хозяев, чем Хаммелы, тебе не найти. Блейн робко улыбнулся и посмотрел на Курта. – Я знаю. – Взгляни на Эндрю. – Джим указал на мальчика, который, опираясь на костыли, общался с Бёртом. – Он появился здесь в прошлом году. Шестнадцатилетний мальчишка, чья нога оказалась на пути уборочной машины. Торговцы заверяли, что всё под контролем и заживает отлично, но потом оказалось, что туда попала инфекция. Блейн с замиранием сердца слушал Джима. – И он сумел выкарабкаться? – О да, – мрачно закивал тот. – Всё благодаря Мистеру Хаммелу. Менее достойный человек оставил бы раба умирать, узнав о серьёзности увечья. Но только не он. Мистер Хаммел заплатил докторам, купил необходимые лекарства, сделал всё, что было в его силах, даже когда врачи заверили в необходимости отрезать ногу. Другие считают, что безногий раб бесполезен. Но посмотри на него – он жив, здоров и работает не хуже остальных. Сейчас Эндрю занимает должность на ресепшене, и он чертовски хорошо справляется со своими обязанностями, постоянно придумывая что-то новое и полезное для бизнеса. Признаюсь, в своё время у меня были сомнения, но Мистер Хаммел сказал, что любой раб, в первую очередь, человек, и при надлежащем уходе и обращении сможет прожить долгую и счастливую жизнь. И он был прав. Блейн задумчиво посмотрел на Эндрю. Но Джима было уже не остановить. – И если тебе нужны ещё доказательства того, какие у тебя чудесные владельцы… Кому ещё придёт в голову оказывать посильную помощь рабам в подготовке к экзамену и дальнейшей, свободной жизни? Блейн тут же перевёл недоумённый взгляд на Джима. – Свободной? – Ага! – нахмурился тот. – Ты не в курсе? – Джим посмотрел на Курта. – Но я же… я же помогал Мастеру Финну загружать учебники в багажник. Я был уверен… – Я всё ждал подходящего момента, чтобы объяснить, – вмешался Курт, чувствуя себя словно пойманным на лжи. – Чёрт подери, Мастер Курт, я прошу прощения, – расстроился Джим. – Не надо было ничего говорить. – Ничего страшного, я всё равно собирался вскоре всё рассказать Блейну. Да и потом, ты знаешь гораздо больше меня, так что почему бы тебе не ввести нас обоих в курс дела? Блейн заметно напрягся и неуверенно переводил взгляд между Джимом и Куртом. Последний вдруг почувствовал, что краснеет. Он должен был сообразить раньше, как помягче всё рассказать Блейну, но теперь было уже слишком поздно. – Блейн, Джим теперь свободный человек, – начал он. – Но раньше он был у нас рабом. – Первым рабом, которого Мистер Хаммел купил в гараж тринадцать лет назад, – с гордостью добавил Джим. – Десять лет я работал на него, как раб. А сейчас у меня есть небольшая квартирка в городе, но я всё равно здесь. Я бы никогда отсюда не ушёл. Лучшего начальника, нежели Мистер Хаммел, просто не существует. – Но… неужели рабы действительно могут стать свободными? – тихо и недоверчиво спросил Блейн, как будто эта информация противоречила всем полученным ранее знаниям. – Ещё как можем, – поддакнул Джим. – Требуется много сил и времени, а также добрых людей в окружении. Но случается и такое. Все рабы в гараже в конечном итоге станут свободными. После меня это случилось ещё с двумя – с Хоппером и другим малым, который переехал в город, чтобы создать собственную семью. Потому его сегодня и нет с нами. И наша Бист следующая. В один день ты тоже станешь свободным. Ты ведь уже работаешь с учебниками, да? Начал гораздо раньше, чем все мы. Когда Курт посмотрел на Блейна, тот выглядел испуганным – и как будто обманутым. Курт попытался примирительно улыбнуться. – У нас ещё впереди много времени. Все книги пока для того, чтобы Блейну было, чем заняться, пока он набирается сил, – объяснил он Джиму. Блейн недолго обдумывал сказанное. – Но я уже набрался сил и чувствую себя гораздо лучше. Поэтому… могу я спросить? Что дальше? Я перееду в гараж и буду работать наравне со всеми? Курт знал, что план был таков, но даже мысль о том, что Блейн будет где-то далеко, что они не будут видеться каждый день, заставляла Курта содрогаться. – Я… давай будем фокусироваться на настоящем, хорошо? – уклонился он от ответа. Джим удивлённо на него посмотрел, после чего снова повернулся к Блейну. – Всё равно должно пройти несколько лет. Правительство сделало так, чтобы рабов было не так-то просто освободить. – Десять лет, правильно? – спросил Курт лишь для того, чтобы внимание Блейна переключилось на Джима. Тот кивнул. – Чисто теоретически раб должен служить последнему хозяину не менее пяти лет, но требуется больше времени, чтобы собрать достаточное количество денег для обеспечения независимости раба. Твой отец платит всем рабам, как если бы они были его работниками, и кладёт все деньги на индивидуальные счета, которыми каждый из нас сможет воспользоваться после освобождения. Чтобы скопить необходимую сумму, требуется десять лет. Да и потом, важно ещё сдать экзамен. – Какой экзамен? – прошептал перегруженный новой информацией Блейн. – Людям нравится верить, что рабы глупее животных, поэтому они и придумали экзамен, который необходимо сдавать перед освобождением, – презрительно проворчал Джим. – Для того ты и учишься, чтобы доказать всем, что ты достаточно умён и готов быть законопослушным гражданином. Это серьёзное мероприятие, но не волнуйся, до него ещё жить и жить. – Только не мне, – сказала Шэннон, которая уже некоторое время молча слушала разговор, стоя неподалёку. – До моего экзамена осталось всего два месяца, – объяснила она, когда Блейн вопросительно на неё посмотрел. – А если… раб не хочет быть свободным? – с непроницаемым выражением лица промямлил Блейн, и у Курта кольнуло где-то глубоко внутри. Может, слишком рано было вываливать на него всё это. – Ох, лапушка, ну конечно ты этого хочешь, – проговорила Шэннон и втиснулась между двух мужчин на диван, после чего ласково погладила Блейна по руке. – Поверь, если есть хоть какой-то шанс, то тебе не захочется быть рабом всю жизнь. Но не переживай, никто не будет заставлять тебя и никто не бросит на произвол судьбы. Хаммелы – самые лучшие. Ты больше никогда не будешь один. Блейн кивнул, но на вид не казался полностью убеждённым. Он просто нацепил маску для всех окружающих. Джиму и Шэннон этого хватило. Они продолжили рассказывать о добродетелях Хаммелов, об их посильной помощи и желании освободить своих рабов, а также показать всему миру, как к ним следует относиться на самом деле. Курт продолжал стоять рядом, улыбаться и кивать, постоянно краснеть, чувствуя, что он совсем не заслужил всех этих прекрасных слов. х х х х Они отправились домой через два часа. Блейн был молчалив с самого начала, и Курт постоянно на него поглядывал, пытаясь понять, всё ли в порядке. Сложно было сказать. Видно было, что Блейн сильно устал. Всю дорогу Финн, Курт и Блейн просидели молча на заднем сидении. Правда, на полпути Курт почувствовал прикосновение к своему плечу. Он повернулся как раз в тот момент, когда Блейн распахнул глаза и выпрямился. – Прошу прощения, Курт. Я, должно быть, уснул. Я не хотел… – Всё в порядке. – Больше всего на свете Курту хотелось погладить его по руке, успокоить, унять дрожь и сказать, что он может положить голову ему на плечо, если сильно этого хочет. – Ты должно быть вымотался. День был долгим. – Долгим. А ещё непередаваемо чудесным, – с нежной улыбкой добавил Блейн.