очередной провал.

      За столько лет, что Инга знакома с Александром Шепсом, она ещё ни разу не чувствовала такого по-настоящему дикого желания не говорить с ним.       Причиной стали его хитрая ухмылка, прищур и скрещенные на груди руки. Он притаптывал ногой и молчаливом ожидании брата и ученицы, которые медленно приближались к месту съёмок. Вместе.       Только завидев старшего медиума с том состоянии, в котором он находился, Бусловской захотелось развернуться и вообще в съёмках участия не принимать.       Может, не так уж и сильно ей хотелось одержать победу? У неё всяких наград дома было и без руки предостаточно, куда более, между прочим, приятных для её детской версии. Очевидно же, что для ребёнка, любая, даже самая незначимая, на первый взгляд, грамотка, является предметом куда более дорогим сердцу, чем многие призы, получаемые во взрослом возрасте. Нет этого искреннего, неподдельного счастья, блеска в глазах, с которыми из рук классного руководителя получаешь диплом «Лучший Читатель».       Вот, честно, лучше бы её тягу к чтению ещё сотней бумажек похвалили, а не с видом всезнающего, всемогущего существа глядели на то, как она с одним из своих самых близких друзей пребывает к месту съёмок.       Саша поздоровался с Олегом и с лёгкостью отпустил младшего к остальным, вовнутрь, а вот девушку Шепс решил помариновать.       — Ты решила брата у меня отобрать? — спросил, одной рукой обняв её за плечи. Хохотнул, заметив, какой затравленной она начала выглядеть. — Не кипишуй, Ин, матери не скажу, что уже с мальчиком под одной крышей ночуешь. Выросла.       — Осторожнее, моя детская травма может заметить в тебе признаки отцовских переживаний, заставлю алименты платить, — взяла себя в руки и с лёгкостью перевела стрелки на самого Александра. — Десяти процентов с выплат за Дэдди Мёрфи для начала будет достаточно.       — Номер Лариной у меня есть, не паясничай, — нарочито посерьёзнел.       Конечно, оба понимали, что медиум ни за что не сообщит Татьяне о том, насколько сблизились Олег и Инга в последнее время. Как минимум, потому что Шепс знал, как, впрочем, никто, кроме членов семьи и его самого, мать Бусловской никакую из сфер жизни дочери не опекала так же сильно, как её романтические отношения.       Очевидно, в большинстве своём из-за печального опыта, через который ей самой пришлось пройти, свидетелем которого стала сама Инга.       Трое отчимов, ещё больше ухажёров, только один из них задержался на пару лет — отец Гриши — но и о нём семья не слышала уже давно.       Татьяна не хотела такой же участи для своих детей, хотела максимально снизить количество потенциальных шишек, что им придётся набить, и сама не заметила, как стала гиперопекать обоих в теме личной жизни.       Буквально.       Из понимающей, в меру строгой, дружной с детьми матери, превращалась в дотошную родственницу, не дающую продохнуть никому в радиусе несколько километров, ровно в тот момент, когда услышала о партнёре сына или дочери.       Инга до сих пор с ужасом вспоминает и свой подростковый опыт с этой стороной личности её родительницы, и истеричные жалобы на неё со стороны младшего брата, около полугода назад, не понимая последствий, познакомил свою первую девушку с матерью и не предупредил об этом сестру.       Шепс знал обо всём этом не понаслышке.       Потому что однажды уже стал свидетелем этой сцены. Со своим молодым человеком Бусловская знакомила и мать, и ставшего на тот вечер настоящей отцовской фигурой для девочки-подростка Александра. Он разряжал обстановку и по-дружески успокаивал Татьяну, но, как бы дети не были благодарны ему за старания, это, в общем-то, мало чем помогало.       Подобной пытки и для девушки, что стала ему настоящей семьёй за все прошедшие года, и для младшего брата медиум сто процентов не желал. Знал, что время придёт, им всем нужно будет столкнуться с Лариной лицом к лицу, но, пока отношения только на горизонте мелькали, все могли продолжать жить спокойно.       И всё же, удовольствия от наличия какой-никакой власти Шепс не мог не получать совсем.       Несмотря на огромное, по его мнению, количество положительных качеств, которыми он обладал, в нём была и вот эта, чуть ли не ребяческая, вредность, которая сильнее всего проявлялась при взаимодействии мужчины с младшими членами семьи, Ингой Бусловской включительно.       — Брата я твоего не отбирала, — сказала, успокоившись. — Сам из моего дома уходить не хочет.       — Отобрала! — воскликнул. — Приворотила!       — Приворотами не промышляю, знаешь же, — отмахнулась. Даже в шутку не любила упоминания о себе в этом ключе. — Хочешь, поехали ко мне сегодня, поможешь мне его выгнать.       — Не-ет уж, за столько лет я с ним намучился. Твой черёд пришёл.       — Ну Саш! Он же…       — Знаю-знаю, Инга, — Шепс перебил её, смеясь чуть ли не убегая от неё вперёд. — Пост сдал — пост принял.       — Я киста в индустрии, — не задумываясь, ответила. Только несколько мгновений спустя до неё дошёл смысл сказанного.       — Чего?       — Песню вспомнила, раньше нравилась, — Бусловская нагнала медиума и, поравнявшись с ним, стала подниматься по ступенькам. — Ты, кстати, не боишься, что я тебе оценку занижу сегодня?       — Положа руку на сердце, дорогая, скажу тебе, — с излишним драматизмом, что был присущь мужчине, он и впрямь прижал ладонь к груди. — Я понимаю, что в твоих глазах я никогда не сравнюсь с Райдос. Никогда и не пытался.       — Рада, что ты это понимаешь. А Гецати… — тяжело и громко вздохнула, заставив собеседника засмеяться в голос.       — Мне начать про него шутить, а не про вас с Олежей?       — Опция шутить про мои одиночество и самодостаточность есть? — отрицательно замотал головой, всё ещё улыбаясь от уха до уха. — Значит, лучше про нас с Олегом.       — Так мило, ты уже не протестуешь даже…       — Я сейчас отпрошусь в туалет и оценку на кол заменю, если не заткнёшься. Ещё и остальных подговорю, чтоб слили Шепса за слишком длинный язык.       — Сдаюсь.       Однако всё более-менее приподнятое настроение Инги испарилось в момент, когда включились камеры.       Спасало наличие Влада под боком и то, что между ними всё начинало вновь теплеть. Первое время в зале, даже до начала съёмки, росло напряжение, и Бусловская, как и во времена их совместного сезона, усмиряла свои нервы, крепко обнимая друга за руку. Никакого холода, по крайней мере, в этот день между ними не было. О большем Инга просить не решалась.       С обратной стороны был Дима, всем видом показывавший, что, если нужно, он обязательно поможет тоже.       Хорошо было иметь друзей рядом.       Особенно, когда для рейтингов опять раздули конфликт из ничего. Так казалось медиуму и, в общем, всему «молодому» поколению Сильнейших, кроме, разве что, Олега, который активно заступался за брата, пока Лина и Влад через него переговаривались и смеялись, заражая этим смехом Ингу.       Может, в других обстоятельствах она прониклась бы ситуацией Саши, поддержала бы Олега, но, во-первых, в большинстве своём претензии коллег она разделяла, что ясно стало бы видно, если бы их попросили показать оценки.       А во-вторых, конфликт реальным она не считала и знала, что все они как поссорятся из-за дурацкого поведения на испытании, так и помирятся. Вся эта ситуация не виделась Бусловской чем-то, на что она готова была растратить пару тысяч нервных клеток.       Не стоило оно того.       Вот, по-щелкунчиковски сжав челюсть, Шепс уходит из зала, мол, устал быть центром очередного конфликта на проекте. Хотя все понимали, такой человек, как Александр, устать от внимания попросту не мог.       Башаров раз пятнадцать кричит ему вслед так, будто его хоть что-то в этой ситуации искренне волнует. И здесь все понимали, что для него все экстрасенсы и людьми полноценными не были, так, второсортные актёришки.       И все закричали.       Инга от повышенной громкости на их прошедшем концерте ещё не отошла, вся эта ругань только усугубляла её и без того шаткое положение. Девушка облокотилась о Череватого, продолжившего стоять как ни в чём не бывало.       — Он сказал, что мы никто, Олег, давай я тебе напомню!       — И чё молчали тогда, сопли жевали? — громкость своего риторического вопроса Бусловская никак не контролировала в надежде, что её реплика потонет в целом центнере таких же бредовых фраз. А так, хоть они с Димой и Владом улыбнутся.       Но её надеждам не было суждено сбыться. Не в этот прекрасный вечер.       — Сопли жуёшь здесь ты!       И ни капли не обидно.       С чего бы ей на такой обижаться, верно?       Каждый день человек, которого ты чуть ли не до уровня кумира с детства возносил, взял и самым по-детски тупым образом ответил на абсолютно несерьёзный вброс.       Ещё бы Райдос её вонючкой какой-нибудь обозвала, прям не хватило какого-то обращения в конце.       — На Шепсиков кричите, сколько вздумается, Буслика сюда не приплетайте, — Влад наконец приобнял подругу и впервые посмотрел на Викторию. Та уже глядела на него с немым вопросом. — Вот так, сказанёте, не подумав, а нам потом с последствиями слов ваших разбираться.       — Она ни с кем, кроме нас, не разговаривала, а ты на неё, как шакал, накинулась, — вступился и Дима.       Да. Хорошо было иметь друзей рядом.       Райдос уже была готова парировать фразы парней, но её остановила ладонь Константина, опустившаяся на плечо ведьмы. Она подняла глаза на него и была встречена его, как и всегда, невозмутимо-спокойным выражением лица.       — Они правы.       Два слова.       Два слова понадобилось Константину Гецати, чтобы всё напряжение между оставшимися участниками шоу испарилось. Удивительный человек. По истине удивительный.       Череватый и Матвеев кивнули мужчине в знак благодарности, а Райдос подошла к компании и с виноватым видом извинилась перед Бусловской.       Вот в этот момент и правда вся ситуация перестала задевать Ингу абсолютно. Она провела параллель с детскими гулянками во дворе, ссорами и мелкими драками там. Гецати в этой Вселенной — чей-то старший брат, которого все семилетки уважали только из-за того, что тот в два раза выше них.       Сказал два слова — весь многоквартирный муравейник снова погрузился в успокаивающую тишину. Все ему благодарны: и бабушки у телевизора, и молодые люди, желающие немного отдохнуть после работы или учёбы, может, всего вместе.       Один человек усмирил всех разом.       Такого ни вонючкой не назовёшь, ни слово «сопли» при нём сказать не решишься.       Авторитет настоящий.       Дима, Влад и Инга расположились на подоконнике и рядом с ним. Лина встала в другой части зала рядом с Викторией. Всем не очень нравилась перспектива просидеть в готическом зале сильно дольше, чем обычно.       — Буслик, ты чё опять уставшая такая? Ты провалялась на диване весь день, — Влад знал, потому что с утра до вечера смотрел её кружки в телеграме, которые она записывала, находясь в одном и том же положении.       — Оставь её в покое, люди утомляют. Особенно громкие, — с улыбкой ответил Матвеев.       — Поэтому, Димка, я тебя люблю сильнее Череватого, — сказала и обняла друга. — Всегда поймёшь, всегда поддержишь.       — Пошёл я нахер…       — Шучу я, Владик, ты же знаешь? — Инга повернулась и к нему, закинула левую руку на его плечо — парню пришлось слезть с подоконника, чтобы она свободно дотянулась — правую оставила на плече Димы. — Спасибо, что за меня заступились. Яб не смогла.       — Потому и заступились. Знали, струсишь.       Засмеялись.       — Так, ребят, давайте договоримся, кто следующий уходит? — спросил ведущий, отходя от Шевченко. Он оказался с шаге от Бусловской, отчего девушку вдруг передёрнуло.       Давно она не видела его так близко.       Приятного в этом было мало.       — Могу я следующей в очереди быть? — все взгляды мигом оказались на медиуме. — Шучу я! Решила разрядить обстановку называется…       — Делаем ставки, вернётся?       А можно правда поставить?       Инга могла с точностью до минут назвать, сколько им осталось ждать момента, когда оба Шепса вернутся в зал.       Не хотелось бы хвастаться, но Бусловская и вправду хорошо знала обоих мужчин, уже даже не понимала, кого знала лучше.       Конечно, вернётся. Да, драматичный до ужаса, но Саша ни за что бы не сдался так просто.       В конце концов, его первой руке наверняка так одиноко на том алтаре в его квартире… Ей нужна компаньонка…       — О, — ровно в момент, когда Бусловская ждала появления беглеца, дверь открылась. Шепс встал прямо перед девушкой, не заметив того, что прошёл мимо неё. Инга оттолкнулась от подоконника и приблизилась к мужчине. — Ты как? Нормально?       Кивнул.       Нихера себе.       Совсем недавно шутила о том, что он не умел затыкаться, а тут… Даже звука ни единого не издал. Просто кивнул.       Может, что-то в конфликте его по истине умудрилось задеть? Может, не всё произошедшее было сделано для шоу?       Хотя, в общем-то, нельзя сказать, что Ингу это так уж сильно волновало. Сейчас главное — показать оценки, прокомментировать их и вернуться домой.       Как и всегда, Бусловскую больше всего на свете мотивировала перспектива оказаться в стенах родной квартиры как можно раньше. Если можно было ускорить процесс съёмки, она со всей силы хваталась за предоставленную ей возможность.       — Вот от Инги я десятку никак не ожидала. Обычно они с Олегом во всём согласны, а здесь…       Кинув мимолётный взгляд в сторону упомянутого медиума и заметив, что тот с округлившимися глазами уже смотрел на неё, пожала плечами:       — Сама удивлена, потому что ваше варево и довольно странный, в моём понимании, ритуал — совсем не мой метод работы. Может, дружба с Череватым наконец начала плоды свои давать, точно вам не скажу. Но желания занизить балл за несогласие не было. Слишком уж была заворожена вашей работой. И твоей, и Константина. Энергетика, магия — всё на наивысшем уровне находилось. Эта десятка — скорее благодарность за то, что показали, насколько зрелищным наше дело бывает.       — Спасибо. Очень ценю.       Кивнула.       Десятку, поставленную Гецати, её, к счастью, объяснять никто не заставил. Все сложили два и два, поняли, что аргументы в пользу наивысшей оценки будут теми же, что и в случае с Райдос.       А вот восьмёрка Шепсу…       — Для меня, как я уже повторяла неоднократно, неприемлемо это поведение ребяческое, которое ты и сегодня проявить умудрился. Да, отлично провёл работу, да, люди остались довольны твоей работой, и, да, блять, твоя версия на все сто процентов та же, что и у меня. Но то, как ты себя показал… Саш, я во многом на тебя ориентировалась в подростковом возрасте, ты моим наставником самым настоящим был. Я обязана тебе половиной того, что знаю и умею. И отчего-то ты решил это всё перечеркнуть неумением коммуницировать с людьми. Нежеланием нормально, без конфликтов, обсуждать, предлагать свои решения проблем. Я прям недовольна осталась. Прости.       — Не извиняйся. Понимаю. Подвёл.       И в выражении его лица впервые за вечер виднелось чувство вины.       Вот эта двадцатичетырёхлетняя девчонка, когда-то давно вступившая в его жизнь, девчонка, которую он, как сейчас помнил, они с Керро называли своей крёстной дочерью, стала единственным человеком во всём здании, который сумел раскрыть ему глаза на то, что он сделал не так.       Конечно, Шепс в этом никогда никому не признается. Так же, как и не скажет брату, что ему не нужна была его слепая поддержка, ему нужен был вот такой пинок, который и дала ему Инга.       Саша продолжит стоять на своём перед камерами, но обязательно извинится перед всеми участниками конфликта вне их.       И, в первую очередь, постарается искупить вину перед Бусловской.       Потому что видеть разочарование его поведением на испытании в её глазах приносило куда больше боли, чем самая колкая фраза любого из коллег.       Эту перемену в настроении не мог не уловить Олег. Он вспомнил, отчего, как он думал, ему не нравилась Бусловская все те годы, что он заочно знал её по рассказам Саши и ещё тогда, много лет назад, Мэрилин.       Вновь внутри закипела братская ревность, затуманила взгляд, неожиданно вернулась давно погасшая злость. Слова эти в формате бегущей строки, заслоняющие зрение: «Он заботится о ней сильнее, её мнение интересует его куда больше, он любит её больше…»       С подросткового возраста Олег Шепс недолюбливал Ингу Бусловскую, до этого ни разу с ней не встречавшись, потому что был уверен, что она была в состоянии увести у него самого, наверное, близкого ему человека, старшего брата.       Он никогда в жизни не озвучивал этого никому, никому в этом не признавался, но глупая подростковая ревность, это чувство собственничества, которое он всю осознанную жизнь пытался подавлять, никогда не проходило.       И каждый раз, когда он оставлял Сашу и Ингу наедине, ощущал колющую боль в районе сердца, из раза в раз от неё отмахивался.       Но сегодня, когда она ни капли интереса к ментальному состояния старшего Шепса не проявила, наоборот, только смеялась над Сашей в компании своих друзей, игнорируя проблему, злость вернулась. Разве можно было так наплевательски относиться к человеку с такой доброй душой? Ценила ли она вообще то, насколько ей с ним повезло?       Ценила, ценила, конечно, ценила, как никто другой бы не оценил появление абсолютно непричастного к её семье человека, ставшего по-настоящему родным для неё. Однако эмоции Олега взяли верх, и он не видел этого в упор.       Пропустил мимо ушей её монолог, извинения в конце.       Даже то, что долгое время Саша и Инга уже после съёмок обговаривали случившееся, долго обнимались и просили друг у друга прощения.       Все это видели и слышали.       Все, кроме Олега, который только и ждал, пока они договорят, чтобы сообщить девушке, что он поедет домой с братом, а за вещами, оставшимися в её квартире, зайдёт как-нибудь потом.       Ни Александру, пытавшему его о причинах перемены настроения, ни Инге, в расстроенных чувствах уехавшей к Череватым, он ничего так и не объяснил.       Продолжил держать чувства, тянущиеся за ним с детства, в себе.       Авось прокатит. Может, сами пройдут. Просто нужно некоторое время подержать дистанцию.       Не так сложно ведь, да?