очередной провал.

      Редко в квартире Шепсов была тишина. Даже когда ни одного, ни второго брата дома не было, изнутри шли звуки неизвестного происхождения. Соседи, прекрасно знающие, кем являются два парня из квартиры номер сто семьдесят три, выдумывали легенды о снующих из комнаты в комнату духах. На самом же деле, либо Олег, либо Саша стабильно несколько раз в месяц забывали выключать колонку-голосового ассистента или телевизор перед выходом.       Потому для обжитых стен громкие хлопки дверьми, трёхэтажные ругательства, беготня и жалоба за жалобой не стали чем-то новым. Иногда ведь забывали выключать и крикливую «Адскую Кухню», всё здесь давно уже привыкло к громкости Шепсов.       Однако нервозность, с которой весь этот день между комнатами перемещался Олег, стала настоящим открытием для обоих мужчин. Медиум, в отличие от старшего брата, таким уж широким эмоциональным фоном не обладал. Наоборот, всю жизнь отличался почему-то неплохо уживающейся с его вспыльчивостью рассудительностью. Редко позволял брать эмоциям верх над собой, держал их в узде и надёжно закреплённый поводок никогда не расслаблял.       Точно ли никогда?       Лучше уж сказать, изо всех сил старался этого не делать. Иногда злость одолевала, выбивала из рук обладателя пульт управления и начинала крушить всё вокруг. Так пару раз случалось и во время съёмок Битвы.       И всё же, учитывая всё это, Александр Шепс готов был поклясться, что из-за девушек его брат никогда самообладания не терял. Раньше, даже если ему до безумия кто-то нравился, Олег оставался непреклонным. Уж тем более, не наматывал перед ним круги, заламывая пальцы рук, которые своё уже отхрустели ещё пару часов назад, повторяя, какой же он всё-таки идиот.       Саша был рад, что Олег, может, не совсем в своём уме, но-таки назначил встречу, во время которой произойдёт его признание Инге. Что уж там, по сути, он в переписке уже выдал себя с потрохами. Глупость и слепота за Бусловской замечены ни разу до этого замечены не были, она точно прекрасно понимала, что подразумевалось под отправленные прошлым вечером сообщениями.       Шепс втрескался по уши. Так, как до этого, кажется, ещё не влюблялся. Клишированно до жути. Конечно, чаще всего при каждой новой влюблённости хочется бросаться такими громкими заявлениями, наивно полагать, что в этот раз всё по-настоящему. Навсегда. Дальше их только смерть разлучит. И то не факт. Профессия может не позволить. Но в этот раз он верил, таких чувств к кому-то ему испытывать не доводилось.       И брат с широченной улыбкой на лице мог с гордостью подтвердить: Олег таким не был.       — Не нужно было так писать.       — Ты бы не признался, если бы не написал, — потягивая крепкий кофе, произнёс Саша. Его голова покоилась на сжатой в кулак ладони. Он устал уговаривать Олега присесть и перестать носиться по дому. Сдался. Пусть проживает то, что ему нужно прожить. Старший брат стерпит, что ему ещё остаётся?       — В этом и суть!       — В чём, Олеж? — подался чуть вперёд и с вызовом глянул на младшего. — В том, чтобы смотреть на неё, как хищник добычу высматривает? Ты так дыры в Бусловской нашей прожжёшь, мы все ни с чем останемся. Прекрасного человека потеряем.       — Блять, Саш, ты не понимаешь, — наконец упал за стол на соседнее с братом место. Запустил пальцы в волосы, всё ещё нервно тряся ногами так, что зашатался и стол, и кофейная кружка второго Шепса.       — Действительно, куда уж мне? — усмехнулся мужчина. — Думаешь, я в подруг не влюблялся никогда? Хуйня это всё, своим признанием ты дружбу не испортишь.       Олег поднял взгляд на Александра. Взгляд, полный злости, с которой он с раннего детства на брата не смотрел.       Потом Шепс зарычал, вскочил и принялся ходить взад-вперёд снова. Тридцатый раз за день.       — Мне похуй на дружбу, — спустя пару минут молчания заявил. Потом, осознав, что именно сказал, поспешил исправиться. — Блять. Не то имел в виду. Знаю, что ничего этим не испорчу. Я не маленький мальчик уже, Сань.       — Я в курсе…       — Боюсь, что она того же не чувствует, — было видно, Шепс выбился из сил. Он не смог произнести эти слова в полную громкость, так, чтобы собеседник услышал его. Тому пришлось додумывать. Хорошо, что это не было такой уж сложной задачей. — Боюсь, пошлёт. Последнее, чего я хочу — это ей на нервы действовать. Она и так стрессует много…       — Уверяю тебя, Инга и после смерти стрессовать не перестанет. Она человек очень тревожный. Это часть защитного механизма, ей очень непросто пришлось в жизни, — мужчина одобряюще похлопал брата по плечу. — Но ничего из этого не влияет на очевидное: ты ей небезразличен.       — Откуда ты знаешь? — Олег внимательно заглянул в глаза брата, пытаясь выудить из них хотя бы небольшой намёк на то, что тот лжёт. Ничего не увидев, просиял. — Она тебе сказала, да?       — Она мне никогда бы не сказала, — усмехнулся. — Помнит, как впервые ко мне совет любовный просить пришла. Мы с Мэри тогда в игривом настроении были. Ну и подшутили. Инга дулась на нас, пока тот её на свидание сам не позвал.       — Что значит «подшутили»? — Олег нахмурил брови.       — По мелочи. Сказали, что нужно рюкзак его спрятать где-нибудь в школе, тогда парень точно поймёт, что он в её вкусе, — Шепс улыбнулся воспоминаниям. Тогда чувствовал, что поступил не лучшим образом, ведь девочка им доверяла. Но по прошествии времени вспоминал о тех днях с одной только теплотой. — Зимой это было. Спрятала под новогоднюю ёлку, которая у них в главном холле стояла в школе.       — Нашёл?       — Нашёл. Ещё сценку отыграл, благодарил Деда Мороза за то, что тот подарил ему прям то, что хотел. Лёшка артистом был тем ещё. Рассказывал мне потом, что лямку от рюкзака увидел сразу, но весь день исправно не подавал виду. Потому что лучшим новогодним подарком для него была улыбка Инги, — Саша заметно погрустнел, что Олег не мог не отметить. Мужчина взял откуда-то чайную ложечку и стал помешивать остатки своего кофе, остывшего уже до температуры арктических льдов. Было видно, витал в своих мыслях, поддался соблазнительным воспоминаниям. — Она так красиво улыбалась тогда.       Младший Шепс прикрыл глаза и представил расплывшиеся в улыбке пухловатые розовые губы. Сам не смог сдержать эмоций. Расплылся так, что чуть было не позабыл о том, где и с кем находился. Инга перед ним сейчас не сидела, им ещё только предстояло встретиться.       — Её улыбка — произведение искусства.       — Определённо, — с ноткой печали хохотнул старший. — Мне кажется, ты бы в обморок упал, если бы увидел то, как она улыбалась до того, как… — остановился.       Резко Александр понял, что русло, в которое завернул разговор, было ему неподвластно. Он стал углубляться в вещи, углубляться в которые не имел никакого права.       Медиум вскочил со стула и пулей метнулся к кухонной раковине. Брат последовал за ним. Наблюдал, как старший намывает измученную чашку, слушал премерзкий звук трения губки о керамическое изделие. Скривился. Но не совсем из-за неприятного сопровождения, скорее, из-за того, что Саша очевидно скрывал от него что-то важное.       Олег должен был узнать, о чём старший Шепс не договаривал.       — Почему Инга больше не улыбается так, как улыбалась раньше? — вопрос отрекошетил от стен квартиры.       Саша молчал.       Тогда Олег повторил вопрос и вновь ответа не получил.       — Саша, я должен…       — Я не должен, блять, — сорвавшись, бросил полотенце, которым уже некоторое время натирал свежепомытую чашку, и в мгновение ока навис над младшим. Он угрожающе тряс перед ним указательным пальцем. — Я распизделся. Наговорил лишнего.       Вдох-выдох.       Отпрянул от Олега и, разгладив на себе одежду, похлопал парня по плечам, успокаивая и себя, и его. Обоим нужно было. Напряжённый вышел денёк. А ведь он ещё не закончился!       У Александра ещё, как назло, с самого утра было предчувствие нехорошее. Он пытался заглушать его радостью за Ингу с Олегом, но не выходило. Зудящее такое чувство, грязное какое-то, доставучее. Очень неприятное. И связано оно было с надвигающейся встречей. В этом Шепс был уверен на все сто процентов. Иначе он не был одним из самых известных медиумов страны.       — Хорошо. Спрошу Ингу об этом.       С этими словами младший брат оставил старшего в одиночестве домывать остатки посуды. Взялся за дело — делай его до конца. Мужчина с этим не спорил, лишь послушно намылил губку. Такой себе исход диалога получился, Инга ему голову открутит за длинный язык, в этом Саша не сомневался. Но лучше так, чем рассказать всю её трагедию Олегу за неё. Этого бы Бусловская не простила ему точно.       Утром Инге удалось скребущее ощущение неготовности ко встрече с Олегом игнорировать при помощи репетиции, на которую она впервые приехала первая. Сильно заранее. За час до назначенного времени.       Всё время, что была одна, наперегонки неслась со внутренними голосами. Чувствовала себя игроком в Гитар Хироу, где невозможные гитарные соло умудрялась завершать идеально только из-за того, что не имела проблем с мелкой моторикой и умением отличать друг от друга цвета.       С каждой наигранной мелодией мозоли на подушечках пальцев начинали болеть всё сильнее, зато надоедливый писк из ушей уходил, уступал место знакомым песням, к исполнению которых позже присоединились её друзья. Близился марафон нескольких выступлений за неделю. Подготовка была куда усерднее прежнего, что играло Бусловской на руку, несомненно.       Однако ближе к двум часам дня компании нужно было расходиться. Кто-то спешил на работу, кто-то — на учёбу, кого-то партнёр дома к определённому времени ждал.       У Инги был вариант поехать в пустующую квартиру и позволить своим внутренним демонам, объединившимся с тараканами против неё самой, сожрать её, не дать и шанса дотянуть до момента, когда увидит Олега вживую.       Впервые после разговора с Череватым.       Поэтому Бусловская выбрала вторую опцию, запасную: без предупреждения завалиться к Лине в надежде, что та с распростёртыми объятьями примет подругу и не заставит её объясняться. Ей нужен был кто-то, кто, по сравнению с Матвеевым, Череватым и старшим Шепсом, знал о ней недостаточно компрометирующей информации. Немало, но и не столько, чтобы, например, даже обдумывать перспективу рассказать подруге о странной связи двух Олегов и Влада.       Джебисашвили не знала о старшем Бусловском почти ничего, только то, что тот был херовым отцом и помер, когда Инга была совсем маленькой. Будучи тем ещё эмпатом, и без рассказанной в мельчайших деталях истории состроила свои выводы, основываясь, по большей части, лишь на то, как больно Инге было касаться этой темы. Если двадцать лет спустя смерть отца настолько гложила медиума, значит, там что-то гораздо более мудрёное, чем обычный суицид или смерть спившегося алкоголика.       — Значит, на свиданку с Олегом идёшь? — заданный с хитрым, как у настоящей лисицы, видом вопрос ведьмы даже поднял настроение Бусловской. Больше всего сейчас она хотела считать то, что должно было произойти в течение нескольких часов, свиданием.       — Похоже на то, — натянуто улыбнулась. Врать Лине не хотелось, но приходилось.       — Нервничаешь? — вербальный ответ и не нужен был. Вся дёрганность медиума выдавала её с головой. — Вижу, нервничаешь. Да незачем.       — Лин, спасла, признаюсь честно, — Джебисашвили звонко рассмеялась, а внутри Инги разлилось тепло.       Всё-таки невероятная какая-то у Лины энергетика была. Со дна Марианской впадины настроение без особых усилий поднимет до какого-то космического уровня. А историями своими усмирит, разгонит тревоги.       Потому что в этой женщине любви было, хоть ковшом выгребай. Она с радостью делилась ей, а те, кто были готовы подарок принять, без угрызений совести этим и занимались. Дают — бери.       Инга была прекрасна осведомлена о том, что многие и её энергетику считали такой же. Люди тянулись к ней, а она — к ним в ответ, что привлекало остальных всё сильнее. Замкнутый круг, но разрывать его Бусловская ни за какие деньги не стала бы. Ей нравилось помогать людям, не пользуясь для этого даром «сверхчеловека». Она любила замечать эти лёгкие перемены в ауре людей, что оказывались в её компании.       Даже те, кто при первой встрече считали её обычной шарлатанкой, представителем свеже выведенного вида воров, скрипя зубами, признавали, находиться с этой девушкой рядом — одно удовольствие.       И всё же, Бусловская была уверена, до Лины не дотягивала и близко. То, что просто своим существованием, вытворяла ведьма, и впрямь было достойно всевозможных человеческих, нечеловеческих титулов.       Инга обожала Лину. Восхищалась ей.       Поэтому и решила, что приехать в такой тяжёлый для неё жизненный момент в гости к подруге — лучший исход событий. Кто лучше Лины помог бы Инге обуздать взбесившегося внутри зверя?       Никто.       — Сможешь довериться Олегу? — неожиданно для Бусловской спросила женщина. — Для этого нужно забыть о прошлом.       Инга точно знала, что не рассказывала Лине ни одну из двух самых слезливых историй в её жизни. Так через кого произошла информационная утечка? Влад же не мог вот так просто обо всём рассказать. Точно не мог. Шепс тоже вряд ли.       Райдос?       Она историю семьи знала отлично в силу дружбы, что вела с Лариной. А в последнее время Бусловская стала замечать Викторию и Лину вместе. Однажды даже со съёмок уезжали вместе. Как потом объясняла подруга, отправились поужинать да пообщаться. Много общего нашли, несмотря на то что одна специализировалась на родовых проклятьях, другая — в проклятья не верила совсем.       — Ты о чём? — решила не изобретать велосипед и попросту сыграть дурочку.       — Я никогда не просила тебя ни о чём мне докладывать. И сейчас ни о чём не прошу. Просто… — женщина обвила девичье тело руками и аккуратно положила голову на плечо Инги. — Ты достойна жить счастливую жизнь, моя дорогая. Пока ты живёшь прошлым, к сожалению, этого у тебя не получится.       И самым страшным было то, что Лина, как никогда, была права. Слова отозвались в сердце, а Инга впервые в жизни задумалась, так ли она хотела поговорить с отцом. Действительно она в этом диалоге нуждалась или продолжала идти к этому, потому что должна была?

***

      Инга сидела на злосчастной скамейке, смотрела на другую, точно такую же, ту, на которой несколькими неделями ранее они с Олегом вместе увидели неупокоенный дух старика. Девушка выкуривала уже третью сигарету. Одна за другой уходила с бешеной скоростью, такой тяги к курению Бусловская не испытывала месяцами. Слегка даже закашлялась.       А Шепс всё не шёл.       Через несколько дней им нужно было выезжать на совместное испытание. Три сильнейших медиума, чьи методы работы беспрерывно сравнивают с первого появления Инги на телевидении в качестве экстрасенса, не группы поддержки матери. Последнее испытание перед «летними каникулами». Если что-то пойдёт не так, они могут не увидеться до самого сентября.       Инга не хотела признавать, но она не была готова прощаться с Олегом так надолго. Он стал неотъемлемой частью её жизни, тем, кто разбавлял приевшуюся рутину чем-то абсолютно новым, неизведанным. Провести без него больше двух месяцев было сродне пытке.       И, наверное, именно эти ощущения, в первую очередь, служили доказательством того, что Бусловская, как бы не отнекивалась, к Шепсу дышала как угодно, но уж точно не ровно.       То ослабляла, то вновь затягивала галстук, теребила его пальцами, увлечённо мяла его, пару раз даже чуть не прожгла сигаретой. Волновалась жутко. Столько всего враз навалилось, одна тема хуже другой.       Она что, сейчас откроется Олегу, пока они, такие нарядные после съёмок, будут сидеть на деревянной скамейке и курить?       Хотя нечему удивляться, всё это вполне в их стиле. По-Инга-Олеговски.       — Прости, — запыхавшийся парень упал по соседству, уже сжимая руками фильтр. — Башаров, сука, не отпускал.       — Нравишься ты ему. Обычно от всех свинчивает в секунду.       — Значит ли это, что я от него по лицу рано или поздно получу? — спросил и сделал ещё одну затяжку. Девушка не поняла, закашлялась она или засмеялась. Смотрела на друга с выражением полного шока. — Что? Ты ещё скажи, что не понимаешь, о чём я.       — Шепс, ты за кого меня принимаешь?       — За девчонку смышлёную, — свободную ладонь по-свойски опустил на её колено, слегка сжав. Инга не успела отреагировать на прикосновение: рука пропала так же быстро, как и появилась. — Должна понять.       — Да понимаю я! — сама не понимала, почему, но раздражалась.       Хотя чего в этом непонятного-то было?       Оба сейчас делали вид, что не провели весь день, находясь не в своём уме. Оба оклемались только к моменту, когда нужно было выезжать на съёмки. До этого часами изводили всех, но больше всего, самих себя.       И, похоже, надеялись, что весь пережитый стресс пройдёт бесследно. Просто уйдёт, когда они его об этом хорошо попросят. Не на того напали! Он уйдёт, только оставит за собой шлейф раздражительности, активировать которую сможет любая мелочь.       — Чё ты бесишься?       — Хер знает, Шепс. Чё я бешусь?       Пересеклись взглядами и не могли их друг от друга оторвать. То ли любовались, то ли молниями перекидывались — где-то между, в лимбо, находились. Челюсти от нарастающей злости были сжаты, а в зрачках, вроде, даже огненные узоры показывались.       Завелись.       К сожалению, без толики сексуального подтекста. Он бы им отнюдь не помешал.       — Да не ебу я, Бусловская! — воскликнул.       Вернулись к обращению по фамилиям. Придётся заново всё начинать… Рюмочная, ночёвка, игнор, прогулка… В таком порядке всё было? Или нет? Не волновало сейчас. Главной целью стало друг друга на этой скамейке не попереубивать, не стать третьим призраком, запертым в рамках небольшого сквера.       — Я те объяснил, опоздал я не по своей вине!       — Но и не торопился, — фыркнула. — Я вся извелась, блять.       — Что мне сделать? Пожалеть бедненькую?       Пламя разгоралось. Пара цеплялась друг к другу по пустякам. Да, Инга была до тошноты пунктуальной и обычно правда достаточно резко реагировала даже на опоздания в несколько минут. Но никогда она не обозлилась бы настолько, как в этот раз, если у человека была веская причина припоздниться. Особенно, учитывая, что договорённость звучала как «встреча после съёмок», а не «встреча ровно в полшестого вечера».       Нельзя опоздать, если изначально не согласовать время встречи.       — Рассказать, какого хуя мы здесь забыли, — выплюнула и уставилась перед собой. Её фраза стала своеобразным сигналом для обоих.       Поняли, что собрались они не для того, чтобы ссориться, как уставшие друг от друга старые супруги, не ищущие ничего, кроме возможности улизнуть, отдохнуть от в печёнках сидящей компании. Собрались как раз для того, чтобы стать, как говорится, осознанной парочкой: обговорить всё, как два взрослых человека.       Да, это они могут.       Ну, обычно могут.       Хотя, если очень уж постараются, смогут и сейчас.       — Инга, я… — Олег почувствовал, что в горле пересохло, ещё там же встал ком, голос сел, а язык прилип к нёбу. Организм объявил «красный код», закрыл все выходы, даже аварийные, не позволял Шепсу выдавить из себя больше ни слова.       — Свинья, — закончила фразу, всё ещё слегка дуясь. Однако, очевидно, злость понемногу покидала её, иначе срифмовала бы немного другим образом.       — Блять, — выругался тише некуда, затем подскочил на ноги и вытянул перед собой руки. — Встань. Пожалуйста.       Спорить не стала. Молча вложила свои ладони в его, слегка оттолкнулась от насиженного места и вновь поравнялась с ним. В открытую пялились друг на друга, не замечая даже, как близко друг к другу находились их лица. Одно лёгкое дуновение ветерка могло бы это небольшое расстояние между их губами с лёгкостью закрыть.       Но ветра не было. Лето на носу, будь оно неладно!       — Я тебя на дух не переносил. Саню к тебе ревновал с такой силой, что, казалось, встречу и на месте замочу.       — Ебейшее начало. Меня, оказывается, хотят убить все… — ко рту был приставлен указательный палец. Массивный перстень холодил нежную кожу. Инга замолчала.       — Не перебивай, — прошептал. — Я проебал момент, когда ревность эта местами поменялась. Отвечаю, мне хуёво становилось каждый раз, когда ты с кем-то смеялась, а рядом не было меня. До сих пор не могу понять, когда начал часы считать до нашей новой встречи. Но чёто не то заподозрил, когда, блять, до твоего дома на своих двух попёрся из-за предчувствия нехорошего. Ты, Бусловская, отвечаю, околдовала меня. В другого человека превратила. Я себя не узнаю вообще нихуяшеньки.       — Я ничего…       — Не перебивай, попросил же. Ещё раз собьюсь, больше ни на что из этого не решусь, — дождавшись, что Инга кивнёт, решив не протестовать, продолжил. — Ты мне нравишься безумно. Я с ума по тебе схожу. И жизни без тебя не представляю.       Вот и всё.       Выпалил.       Сейчас она скажет, что ничего подобного к нему не чувствует, что на эту встречу согласилась из жалости, из желания поговорить о том, что им пора бы со всей этой дружбой завязывать. Вон, с Череватым помирилась, с Матвеевым ещё лучше подружилась — места для Шепса нет больше. Точно не для двоих. А между Сашей и Олегом выбор, конечно, очевиден.       — Скажи что-нибудь, — не просил, умолял, хотя внешне оставался спокойным.       — Я тоже, — пробурчала под нос, застыдившись. Почувствовала прикосновение пальца к подбородку. Олег одним лёгким движением заставил их вновь встретиться взглядами. — Я тоже с ума по тебе схожу, Шепс, но…       — Всегда есть злоебучее «но», — тяжело выдохнул через нос и немного отстранился.       Теперь их разделяло смертоносное расстояние: один шаг. Казалось настоящей пропастью.       — Ты не знаешь меня, — усмехнулась, чувствуя, как к горлу подступали рыдания. — Не знаешь, какой я могу быть. Какой являюсь большую часть жизни с четырёх, сука, лет.       Упала на корточки, обняв руками колени и уткнувшись в них подбородком. Пара мгновений — Олег опустился рядом, совсем не думая о том, что дорогущий пиджак пострадает. Как он уже не раз говорил, главной задачей было сделать так, чтобы не пострадала Инга.       — Расскажи.       Громко шмыгнула носом.       — А у меня и выбора нет, Олеж.