«Между ног ощущение ласки, света и теплоты. Это не может быть кто-то. Это можешь быть только ты. Мы стоим на крыше дома среди темноты. Раздеваешь меня неспешно, добиваясь моей наготы. Отдаю тебе прямо в руки несмелые мои мечты. Разбиваешь их и красиво смеешься, так красиво, как умеешь лишь только ты». Екатерина Нильская.
Брайану не спалось — точнее, явившись за полночь, потому что готовил документы для визита в центральный отдел полиции, и наскоро приняв душ, он провалился в какое-то подобие полукоматозного состояния. То есть вроде это был сон, где в дьявольской пляске смешались Джейсон Кемп, плачущая Клэр, «Вавилон», щенячий взгляд Майкла и, конечно же, Джастин Тейлор! И все эмоции, виновником которых он являлся… Но в то же время Брайан прекрасно осознавал, что это не более чем фантазии измученного усталостью мозга, не желающего давать отдых телу. Джастин, лежа тихо, как мышь, пытался уловить звуки сонного — как он надеялся — дыхания из спальни. Притворился спящим, благо, что время, в которое Брайан явился, это позволяло. Но лучше не рисковать. Все решено. И так обоим будет лучше. В конце концов, для того, чтобы помогать засадить за решетку собственного отца, совсем не обязательно… Убедившись, что в квартире воцарилась такая тишина, что пролетевшая муха могла бы создать шум, подобный рокоту взлетающего самолета, Джастин осторожно поднялся с дивана. И так же осторожно подхватил свой рюкзак, который нарочно держал на полу несколько дней — Брайан даже споткнулся об него на днях, рявкнув, чтобы он его убрал на место, — и одежду с обувью. И уже почти дошел — придется одеваться тихо, чтобы… — Ну, и к каким хуям тебя понесло? — послышался насмешливый голос сзади, и Джастин оказался намертво пригвожден к полу. Но буквально на секунду, потому что уже в следующее мгновение понял, что выход один — бежать! Ведь вряд ли детектив Кинни будет носиться по всей Тремонт или Фуллер в одних трусах. Такого он себе точно не позволит… Джастин рванул дверь в сторону… Но только для того, чтобы оказаться в плотном захвате сильных рук. В другое время, возможно, и порадовался бы желанным объятиям, но сейчас в голове колотилась только одно: исчезнуть, снова раствориться на улицах Питтсбурга… И это придало сил отчаянно пытаться вырваться, пинаясь и толкаясь. Нет! Обрести волю не удалось — по крайней мере, желанную. Брайан резко освободил его, но отпихнул при этом от двери, закрыв ее собой и практически прокричав: — Да успокойся ты, блядь! — И не подумаю, пока не уйдешь с дороги! — прокричал Джастин в надежде на то, что слезы не польются из глаз, как у девчонки-истерички. — Значит, придется тебе заткнуться, чтобы не мешать мне спать! — парировал Брайан, не двигаясь, тем не менее, с места. — Ты не имеешь никакого права держать меня здесь! — Джастин, швырнув рюкзак и вещи на диван, скрестил на груди руки, не отдавая себе отчета в том, что «зеркалит» позу Брайана. — Тогда одевайся, — просто ответил Брайан, пожав плечами. — Отпустить тебя я права тоже не имею. Поэтому — в участок, а оттуда — к маме с папой. — Мы оба знаем, что ты меня туда не отправишь! — Отчаянно хотелось оставить последнее слово за собой. Одержать верх над Брайаном Кинни, сбить с него это раздражающее чувство превосходства и… больше не желать к нему прикоснуться! — Как знаем и то, что ты отсюда никуда не выйдешь, — в голосе Брайана, вроде бы спокойном, слышалась сталь. Решимость стоять на своем до конца. «До моего», — мелькнула непрошеная мысль. Но Джастин не успел ее додумать, потому что Брайан продолжил: — И ни к чему продолжать бессмысленный диалог. Иди спать! — Брайан демонстративно повернулся спиной, сделал шаг в сторону — не составило огромного труда догадаться, что он собирался сделать. Достать ключи, чтобы запереть замок, без такового открывающийся изнутри одним поворотом. И тут все случилось! Как будто внутри Джастина что-то упало, а потом взорвалось красно-фиолетовыми всполохами. И это не он, это они заставили заорать: — Да пошел ты нахуй! Видимо, только для того, чтобы та же неведомая субстанция внутри получила подпитку и придала сил. На то, чтобы резко свалить со столика у дивана карандаши и бумагу — на полу они превратились во что-то яркое и абстрактное, но Джастин этого даже не заметил. Потому что следом полетели тарелка и кружка — он оставил их неубранными из-за какого то чувства протеста, которое вопило: «Я здесь! Я есть!» Но Брайан даже не заметил, когда пришел домой хмурый и недовольный. Звук разбившейся посуды не привел в равновесие. Скорее, наоборот — буря внутри все разрасталась и ширилась, переворачивая стильный светильник и подбираясь к столу, где Брайан оставил какие-то папки… — Прекрати! — Джастина остановил не окрик, а новый крепкий захват сзади. — Я не позволю тебе разнести всю квартиру к ебеням! — Ты мою жизнь к ним разнес!!! Как раз туда она и покатилась! — А у кого — нет? Джастин почувствовал, как его пытаются развернуть — мягко и аккуратно. Но это выбесило еще больше. Он не собирался успокаиваться в руках человека, побег от которого тщательно планировал. То есть незаметно подсмотрел код от сигнализации, собрал в рюкзак самые необходимые вещи и понадеялся на помощь китайских знакомых — краем уха слышал, что у них много родственников в Пенсильвании. В конце концов, тем тоже могли быть нужны сотрудники, готовые работать почти бесплатно. Да и продержаться оставалось всего ничего. Только как теперь держаться, когда Брайан начал осторожно приближаться, понемногу приоткрываясь, как книга, перелистывая страницы которой, узнаешь все больше интересного, и оно затягивает, заставляя идти дальше. И это после постоянного и упорного игнорирования… Главное — не поддаваться. И не сдаваться… — Не трогай меня! Джастин снова рванулся в сторону, но был остановлен тихим полушепотом: — А ты уверен, что хочешь, чтобы я перестал тебя трогать? Или есть какой-то другой способ заставить тебя прекратить истерить, как лесбиянка в дурдоме? — Да! Открыть дверь! И тогда больше не увидишь ни меня, ни моих истерик! Показания дам, сказал же — твоя репутация крутого детектива не пострадает, не волнуйся! Джастин сделал шаг назад, словно не замечая, как Брайан тоже шагнул. Ему навстречу. И посмотрел так, что из комнаты будто пропал весь воздух, оставляя вакуум. Пустоту. В которой остались только он и Брайан. И еще — его странные, словно поломанные чьей-то потусторонней рукой чувства. Кажется, именно они начали щипать глаза, заставляя их пролиться соленой, обжигающей влагой. И от этого захотелось заорать еще сильнее, в полный голос. Точнее, завыть, как оборотень в полнолуние. И, что самое поганое, все это видел Брайан! Который вдруг резко отвернулся и ушел в спальню. Значит, осталось только залезть на диван и скулить, как побитая любимым хозяином собака… Но Джастин не успел этого сделать, потому что Брайан появился в домашних штанах, накинул на себя лёгкую куртку, швырнул в него пледом с дивана, схватил за руку и поволок к двери. — Я не могу идти на улицу в таком виде! — сквозь продолжающие литься слезы прокричал Джастин. — Мы и не на улицу, — резко осадил его Брайан. Ничего не оставалось кроме как покориться. Все внутри вдруг будто умерло. И сил не осталось, разве что тащиться за Брайаном, как тряпичная кукла, которая бьется об стены. Он и вправду пару раз налетел на косяки, пока они поднимались по короткой лестнице сбоку в какую-то крошечную полутемную комнату, где Брайан отпустил его. Но только для того, чтобы по-кошачьи быстро забраться на приставную лестницу и открыть люк. На Джастина так резко повеяло прохладным ночным воздухом, что он от неожиданности закачался. И упал бы, если бы Брайан не подхватил и практически не затащил наверх, крепко обняв. — Дыши глубже! Джастин и дышал, чувствуя, как начинает кружиться голова — неудивительно, после стольких-то дней взаперти! Он бы наверняка упал, если бы не Брайан, который, кажется, прижал его к себе еще сильнее. Что, конечно, не способствовало прекращению головокружения, а наоборот, еще больше его усиливало. — А теперь смотри, — прошептал в ухо Брайан, чуть отстраняясь. И Джастин посмотрел. На крыши таких же невысоких домов — казалось, что они так близко, что можно перепрыгнуть. Разбежаться и, взмахнув руками, как птица крыльями, перелететь, почувствовав себя свободным. Оказаться ближе к светящимся окнам, многоэтажкам, расположенным дальше по улице… Снова стать собой! Вот только… как теперь быть собой без Брайана? Который вдруг снова заговорил: — Это Питтсбург. Твой город. И завтра жизнь в нем, да и на всей планете, продолжится. Независимо оттого, будешь ты психовать или нет, мир останется прежним. Но свой собственный мир ты можешь изменить. Брайан, замолчав, вдруг подхватил сползающий с плеча Джастина плед и вернул на место. И только тогда Джастин понял, что на улице не так уж и жарко. И что он стоит босиком на холодном материале, по твердости напоминающем асфальт. А может, и на нем — кто там знает, из чего делают крыши? А Брайан, казалось, совершенно не осознавал, что забыл надеть обувь. Он посмотрел как-то странно: задумчиво и вместе с тем загадочно. Но это длилось всего лишь мгновение. А потом, легко запрыгнув на ограждение, протянул руку. Так, как будто это было самой естественной вещью на свете. — Ну же, давай! Не верю, что ты боишься! — Джастин, подтянув плед, осторожно положил свои пальцы на приветливо раскрытую ладонь Брайана и поднялся, чтобы встать рядом. — Не закрывай глаза. Он и не думал этого делать. Наоборот, широко их распахнув, впитывал каждую выбоину соседнего здания, темное небо с редкими искрами серебряных звезд, вдруг поднявшийся легкий ветерок… И Брайана! Потому что в эти секунды он показался ему более настоящим, чем когда-либо до этого, и в то же время совсем нереальным. Словно сейчас бросится вслед за ветром, оставив его одного. Возвращение в мир было быстрым. Джастин не успел ничего понять, как снова стоял на твердом, широком пространстве крыши, будучи прижатым к Брайану. И что-то — может, апрельский воздух или вдруг показавшаяся из-за легкой тучки луна — придало смелости. Джастин обнял Брайана и потянулся к его губам. — Все никак не успокоишься? — Горячее по контрасту с холодом дыхание обожгло так, что казалось, будто наоборот — заморозило. — Никогда! — выдохнул в ответ Джастин и захватил губы Брайана своими. Чтобы тут же потеряться в пространстве, мыслях, звуках, чувствах и всем, что вдруг исчезло. Остался только Брайан, ответивший на поцелуй, ласкающий его губы своими, позволяющий обнять себя и скользнуть руками под куртку, чувствуя обжигающее тепло его тела. Джастин потерялся — забыл все. Холодный ночной воздух, проблемы, заставившие планировать этот дурацкий — сразу надо было бы понять — побег… Забылся он сам. Только руки помнили то, чего никогда не было, и потянулись к поясу мягких штанов Брайана, не прерывая при этом нежного поцелуя, который с каждой секундой становился все глубже и слаще… Брайан вдруг мягко отстранился, но лишь для того чтобы снова схватить его за руку и протащить вниз по хлипкой, не внушающей доверия лестнице и толкнуть к стене. Чтобы тут же прижаться, надавив возбужденным членом на его собственный, уже давно давший о себе знать почти болезненной твердостью. Джастин подался навстречу, снова ловя губы Брайана и обнимая его. Но в ответ раздался тихий смех. Джастин не успел задуматься о том, что того рассмешило, как его снова дернули и потащили вниз. И в в считанные мгновения они оба оказались в лофте, о чем совершенно ошалевшему Джастину напомнил стук задвигающейся двери. Но он тут же забыл о нем, поймав взгляд Брайана, пытавшегося выровнять сбившееся дыхание. Джастин всматривался в золотисто-зеленоватые глаза лишь секунду, чтобы не потерять вдруг непонятно откуда взявшуюся смелость и осознать что, в отличие от Брайана, почти голый — в одних слащаво-невинных белых плавках. Черт, о чем он вообще думает?! Но в мыслях никак не могло оказаться то, что Брайан, разорвав зрительный контакт, подтолкнет его в сторону спальни и будет наблюдать, как он почти падает на кровать — спиной на темно-синюю простыню. И не отрывая взгляда от Брайана, который спокойно, как будто ничего не происходит, освободился от одежды и улегся рядом на бок, оперевшись на локоть и внимательно глядя на него. Джастин этого не видел — фонарь, освещавший окно центральной части лофта, сюда не светил, — но чувствовал. Потому что это пронизывало и бросало в дрожь, создавая почти такую же неловкость, как бугор в трусах. А, к черту! Джастин потянулся к Брайану, стараясь прижаться теснее, и пытаясь поцеловать, попал в шею, потому что Брайан повернул голову. — Как-то слишком резво для того, кто час назад пытался сбежать. Или я что-то не то вижу? — Потому и пытался, что ты меня не видел! — Не сдашься, да? — Джастин почувствовал, как рука Брайана прошлась по его плечу и мягко поползла ниже. — И не отстанешь? — Нет… — Джастин ответил новым поцелуем в шею, проведя языком дорожку вниз, к ключице, заставив Брайана вздрогнуть, а его член — напрячься, что Джастин прекрасно чувствовал бедром. — И что с тобой делать? — рука Брайана переместилась на грудь Джастина и поползла ниже, словно случайно задев сосок. Теперь была не его очередь дрожать. — Это я должен тебя учить? — Джастин усмехнулся, заводя руку за спину Брайана и проводя ей вниз. Преграда в виде трусов его не обрадовала. — Чертов пизденыш! Заткнуть его можно было только одним способом — сладким, как мечты в детстве. Затягивающим в омут… Целуя Джастина, Брайан не хотел ни о чем думать — это было выше его сил. Работа. Постоянное напряжение. И дома — тоже! Потому что — Джастин Тейлор! Бесящий соблазн с наивными глазами и крепкой задницей. Тот, что вызывал незнакомые эмоции — никогда раньше не было ничего подобного, раньше все внутри молчало, находясь в бесчувственной безопасности. А сейчас… И есть ли способы от этого избавиться? Хотя бы от части этого? Хотя бы ненадолго… Брайан почувствовал, как Джастин подался ему навстречу в каком-то отчаянном рывке и попытался стянуть его трусы. Но еще не хватало позволить собой командовать, тем более этому мелкому, вознамерившемуся присвоить его. Отобрать у самого себя. У всего, что было, есть и будет Брайаном Кинни! Но не на того напал… Брайан перехватил руку Джастина и сжал в своей, другой стаскивая вниз мягкую ткань, едва не сходя с ума от ощущения нежной кожи и тихого стона, вырвавшегося из зацелованных губ. Еще мгновение — и член Джастина оказался в его руках. — Брайан, я… — Невменяемая истеричка с бушующими гормонами. — Брайан резко двинул рукой, заставляя Джастина стихнуть, и прижался к его губам, доверчиво раскрывшимся навстречу. Провести по напрягшемуся стволу, чуть дольше задержать пальцы на головке, сжать ее и добраться короткими поцелуями до уха, подув по пути на разметавшиеся пряди. — Кто-нибудь уже дрочил тебе? — Ты будешь первым… И уже скоро я… — Нет. — Брайан убрал руку, чтобы стянуть собственное белье, чем вызвал недовольство Джастина. Но ненадолго, потому что, вдруг вспомнив поцелуи на крыше, снова прижал свой требующий внимание член к его. И оказался почти лежащим на Джастине, что словно расплавляло изнутри. Брайан провел рукой по его волосам, отводя их назад, и вернул пальцы туда, где их больше всего ждали. Джастин выгнулся, когда Брайан дразнящим движением провел по его члену, слегка сжимая яички — еще никто не касался его так… откровенно. И от осознания этого звезды готовы были посыпаться из глаз. Особенно после того как рука Брайана дернулась резче, отчего Джастин застонал, не осознавая, как его бедра двинулись навстречу. Он даже предположить не мог, что это окажется настолько приятно, и сжал предплечье Брайана. Только бы он не останавливался… — Расслабься, — раздался над ухом насмешливый полушепот. — Иначе я решу, что ты боишься… Джастин не ответил, потому что пальцы — казалось, что их миллион, и каждый нашел дрожащий от напряжения и возбуждения нерв — снова сжали головку, позволяя ей то совсем скрываться за ними, то появляться. В то время как другая рука Брайана тоже вступила в игру, мягко лаская внутреннюю поверхность бедра. И в то же время губы мягко коснулись соска, заставив молнией пронестись мысль о том, что когда-то он мечтал его проколоть… Но она была медленной и вязкой, проникая словно сквозь толстый слой ваты, будто заполонившей всю его сущность, отрезав от мира. Только он и Брайан… Только желание быть с ним. Ближе, еще ближе… И знакомая дрожь — во много раз сильнее той, что настигала в моменты, когда он сам играл с собой — не заставила долго ждать. Тело напряглось, словно готовясь к прыжку, и Джастин едва успел простонать: «Я сейчас, уже…» Никакая сила не заставила бы его сдержаться в момент, когда наслаждение неслось навстречу, подобно разрывающей небо комете… И его бурный оргазм был квинтэссенцией нового, ни с чем не сравнимого чувства к Брайану Кинни. Первому… И единственному… Возвращение в реальность было медленным, тягучим и мягким. Джастина будто качало на волнах, словно святая святых — кровать Брайана — вдруг оказалась посреди океана. Но он все-таки открыл глаза, чтобы прошептать: — А ты… — А я иду покурить. И надеюсь, что когда вернусь, ты будешь спать. Вместо того чтобы устраивать истерики. И еще: я поменяю код от сигнализации. Выпуская колечки дыма в открытое окно и наслаждаясь тем, как прохладный воздух гуляет по коже, Брайан изо всех сил старался не думать о том, что сейчас произошло. Он очень старался не зайти дальше, но, помимо других проблем, которые Джастин Тейлор умел создавать буквально вот из этого самого воздуха, он научился еще и заставлять Брайана терять контроль над собой. Над эмоциями и… чувствами? Только этого не хватало!***
Брайан резко открыл глаза и в накатившей панике бросил взгляд на часы — шесть сорок… Стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, откинулся обратно на смятую подушку и, сделав пару глубоких вдохов-выдохов, закрыл глаза. Можно было спать еще как минимум два часа, но сна уже как не бывало. Учитывая, что весь вечер и половину ночи писал доклад, с которым сегодня предстоит выступить в центральном управлении, уже сейчас ожидал нудную головную боль, обычно сопровождающую недосып. С чего Карл решил делегировать ему это злосчастное выступление, было не совсем понятно. Конечно, капитан будет присутствовать в зале и, если увидит необходимость, поддержит или добавит что-то свое. Но в течение недели собирать материалы, рассылая запросы во все участки города, просиживать часы за пересмотром десятка папок с незавершенными делами пришлось Брайану. А находя необходимое — анализировать, систематизировать, сверять почерк убийц, искать то, что могло объединить нераскрытые преступления… И все это за пять прошедших лет! Брайану казалось, что он насквозь пропах бумажной пылью, и приходя домой, по полчаса проводил в душе, пытаясь избавиться от флёра затхлости состарившейся бумаги. А вчера, наконец, удовлетворившись полученным результатом, заставил себя буквально доползти до кровати, опасаясь уснуть прямо за компьютерным столом, рискуя наутро потерять способность поворачивать голову. К сожалению, единственный знакомый хиропрактик вел свою деятельность далеко от Питтсбурга, а другого искать не было ни времени, ни сил. Закурив и привычно пуская в потолок колечки сизого дыма, Брайан снова и снова прокручивал в голове слова, что обязаны были убедить собравшееся начальство объединить найденные дела в одно. К тому же необходимо создать специальную рабочую группу, потому что, как ни крути, а вырисовывалась очень неприятная серия в исполнении того самого вновь объявившегося маньяка, убивающего парней-геев определенного типажа, не отягощенных повышенной социальной ответственностью. В большинстве случаев это были хастлеры, чьи трупы находили, как правило, в мусорных баках с одинаковыми следами удушения, оставленными, скорее всего, чем-то похожим на удавку или гарроту*, судя по странгуляционной борозде. А в крови всех жертв присутствовал сильный наркотик, именуемый «белым китайцем». И, как вишенка на торте, как бы странно это ни звучало относительно убийств: все жертвы были изнасилованы. Этих факторов должно хватить для возбуждения дела о серийном убийце и начать его активные поиски. Немного выбивались из предпочитаемого преступником круга несколько жертв, чья жизнь была вполне благопристойной — на первый взгляд. Но и они, по показаниям опрошенных родственников и друзей, любили временами покуролесить. Хотя и не выходили далеко за рамки дозволенного, позволяя себе быстрый перепих с едва знакомыми партнерами, что для них стало в один не прекрасный момент последним удовольствием, полученным при жизни. Сегодня в полдень вопрос по поимке маньяка должен решиться окончательно и однозначно положительно. Брайан ожидал, что его назначат старшим по этому делу, учитывая проведенную работу и знание всех мельчайших деталей, относящихся к убийце. Судя по глубине странгуляционной борозды, преступник физически силен, поскольку сонная артерия не просто перекрыта, а буквально раздавлена тонкой удавкой, на каждой жертве оставившей идентичные микрочастицы синтетических волокон. По заключениям криминалистов, это была банальная полипропиленовая веревка, которую до сих пор используют для сушки белья, что сильно усложняло расследование, поскольку приобрести сей предмет можно в любом хозяйственном и даже цветочном магазине любого города мира, а не только Питтсбурга. Убийца, черт его подери, умен и осторожен! Ни у одной из семи найденных Брайаном жертв на теле не было обнаружено посторонних следов: ни слюны, ни потожировых, ни спермы. И лишь одна малюсенькая зацепочка: малораспространенный анальный лубрикант производства Германии с маслом, чтоб его, жожоба! Маньяк-эстет, этого еще не хватало для полной картины! Второй немаловажный момент: жертвы были задушены, скорее всего, в момент полового акта, что следовало из положения следа от веревки на шеях убитых — сзади и снизу вверх — и растянутых подкожных мышц шеи, иногда даже надорванных, что усугубляло прижизненное кровоизлияние, оставляя синяки в соответствующей области. Видимо, убийца не понаслышке знаком с анатомией и тем, как ведет себя тело в момент удушения: мышцы, в том числе и интимные, напрягаются, происходит резкий спазм и медленное расслабление, когда мозг, лишенный кислорода, перестает контролировать тело. Видимо, насильник не щадил уже не сопротивляющихся жертв, ловя кайф от спазмирующихся мышц. По крайней мере, состояние анусов жертв говорило именно о жестком способе насилия: почти все имели характерные травмы и даже разрывы прямой кишки. Исходя их этого, Брайан сделал вывод, что преступник имеет отношение к медицине. Возможно, врач, парамедик, спасатель, пожарный… Да, в конце концов, даже полицейский знает анатомию и умеет оказывать первую помощь. А убить человека гораздо проще, чем спасти. Хотя любой может изучить предмет, было бы желание. Но все же Брайан склонялся к профессионалу — его чувствительная во всех смыслах задница подсказывала обратить пристальное внимание на первый вариант. — Брайан! — донеслось с дивана. — Заканчивай курить, я тебя уже не вижу в этом дыму! Джастин потягиваясь, слез с дивана и распахнул створку окна настежь, наблюдая, как дым стремится на свободу, подхваченный потоком прохладного утреннего воздуха. После недавней истерики и последовавшего за ней единичного послабления контроля Брайан больше не укладывал его в свою кровать, что вызывало чувство тоски и досады по поводу дурацких принципов, выдуманных Брайаном на ровном месте. Но навязываться Джастин не спешил. Тем более, мысль, что упрямый детектив его хочет, грела дремлющих бабочек где-то внутри живота и вселяла надежду на фееричное продолжение… Пускай и не сейчас! — Совсем охренел? Задохнуться же можно! — Джастин плюхнулся рядом с Брайаном, который нехотя выплыл из рассуждений и задумчиво посмотрел на него. — Я думаю, Солнышко, — произнес он. — Сигареты помогают разложить мысли по полочкам. — И развесить легкие по рентгеновским снимкам! — фыркнул Джастин, толкая Брайана коленом. — Может, тебе в медицинский пойти, а не в институт искусств? — подколол Брайан и прикурил новую сигарету. — Я серьезно, — вздохнул Джастин, — ты слишком много куришь! Мой дед умер от рака легких, потому отец никогда даже не пробовал. — И многое потерял, — возразил Брайан. — А как же травка? Веселые студенческие годы? Или он у тебя с пеленок был черствым сухарем и ботаном? — Что-то вроде, — кивнул Джастин. — Учился в Дартмуте, не состоял ни в каком братстве, избегал общения с сокурсниками. Потому его не любили и сторонились, а ему было похуй. Цель оправдывает средства — его любимая фраза. — И откуда ты знаешь такие подробности? — удивленно повернул голову Брайан. — Дед рассказывал, в пример мне его ставил. Для него папаша был идеальным сыном. — Да уж… Идеальная оболочка, скрывающая гнилую начинку. И почему ты на них не похож? — В маминых родственников уродился, — тепло улыбнулся Джастин и печально вздохнул. — Вижу, — хохотнул Брайан, притягивая Джастина к себе. — Распиздяй еще тот, явно не в Крейга Тейлора. — И ничуть об этом не жалею! — Джастин удобнее устроился на плече Брайана, уткнувшись в основание шеи и потеревшись носом о теплую кожу. Легонько поцеловал, мгновенно забыв, о чем думал не более пятнадцати минут назад. Ну как бороться с таким искушением, если даже от мысли о нем начинает сотрясать крупной дрожью? — Не начинай, — предупредил Брайан, но, вопреки строгому тону, крепче прижал тонкое тело к своему боку. — У меня сегодня сложный и важный день, я не могу беспрестанно думать о тебе и не заиметь стояк! Меня не поймут. — Будешь горячо выглядеть на сцене с оттопыренной ширинкой, — засмеялся Джастин и, перекинув ногу, оседлал Брайана, потираясь о его член промежностью. — И куда ты? — В центральное управление с докладом… Блядь, тащиться в Нордвест да еще по пробкам — то еще удовольствие! — Брайан затушил окурок. — Вот что ты творишь, зараза мелкая?! — простонал он и впился в подставленные губы уже лежащего на нем Джастина. «К херам принципы», — подумали оба, неизбежно утопая друг в друге. Сеанс упоительных поцелуев затянулся на добрые полчаса, плавно перейдя к взаимным ласкам и быстрой дрочке прижатых друг к другу членов, плотно захваченных в кольцо двух переплетенных пальцами рук.***
Конференц-зал центрального управления полиции Питтсбурга, как обычно, был заполнен лишь на треть, поскольку результаты работы подразделений, выраженные в цифрах и процентах, интересовали исключительно руководство. Основной же состав спокойно и упорядоченно делал свою работу, предоставив составлять отчеты тем, кто по долгу службы просиживал штаны в кабинетах. Но сегодняшняя повестка дня несколько отличалась от привычных ежемесячных совещаний вопросом, освещать который придется детективу Кинни — как тому, кто лучше всех на данный момент ориентировался в преступлениях предполагаемого маньяка. Выступления представителей других отделов длилось уже сорок минут, и Брайан в нетерпении постукивал носком начищенного ботинка по обшарпанным доскам видавшего миллионы подошв пола. Сегодня он был одет в классический костюм «Армани» — светло-серый с отливом, — белую рубашку и черный галстук в белую крапину, что выделяло его из основного состава присутствующих, в большинстве своем облаченных в полицейскую форму, соответствующую подразделению. Подобный наряд словно возвращал Брайана в далекое адвокатское прошлое, вселяя уверенность в голос и твердость во взгляд, что было крайне необходимо, чтобы убедить руководство в том, что расследуемое им дело выходит за рамки обычного убийства. Наконец, настала его очередь подняться на невысокую сцену и занять твердую позицию за трибуной, снабженной тремя микрофонами и маленькими бутылочками с питьевой водой. Брайан прочистил горло, немного пересохшее от длительного молчания, и заговорил… К его радости в зале стояла полная тишина, не нарушаемая даже поскрипыванием кресел. Присутствующие внимательно слушали доводы, сравнительный анализ семи найденных дел, выводы криминалистических экспертиз и удрученно хмурили брови, понимая, что детектив абсолютно прав и простыми убийствами это назвать нельзя — слишком много совпадений. И еще больше — вопросов. Огласив все, что долго прокручивал в голове, выстраивая канву доклада, Брайан сделал вывод и обратился к руководящему составу, глядя непосредственно на Роберта Макнейли, занимавшего должность начальника полиции Питтсбурга с девяносто шестого года и зарекомендовавшего себя как жесткого, но справедливого шефа, каким его сделала служба в морской пехоте США: — Таким образом, считаю оправданной необходимость создания специальной рабочей группы, в состав которой должны войти представители всех шести полицейских участков города. Я уверен, что деятельность преступника распространяется не только на четвертый участок, и трехгодичный перерыв наталкивает на мысль, что это время он провел с пользой для себя где-то поблизости. Собранные мной данные коснулись лишь двух участков — четвертого и пятого, — и выяснилось, что убийства, произошедшие на территории пятого, были совершены именно в три года затишья в четвертом. Что дает мне право утверждать правоту своих выводов. Пересмотрев все без исключения нераскрытые дела об убийствах, схожих с найденными семью, мы сможем увидеть картину в целом и начать действовать, разработав план обнаружения и поимки, не побоюсь этого слова, маньяка. Учитывая, что сфера его интересов довольно узка и типаж жертв определен, можно будет довольно точно обозначить круг поиска и поймать, наконец, этого выродка… — Брайан запнулся, — простите, эмоции. У меня все. Прервав затянувшуюся паузу, шеф Макнейли поднялся на сцену и, встав рядом с Брайаном, взял слово: — Вы отлично поработали детектив Кинни. Соглашусь с вашими выводами. Рабочая группа будет создана в ближайшее время — приказ издам незамедлительно, а руководить ею предстоит вам. Считайте это дело приоритетным и на моем личном контроле. Капитан Хорват, как ваш непосредственный начальник, будет курировать процесс и докладывать лично мне о ходе следствия и оперативных действиях. Так же все бумаги: санкции, распоряжения, приказы, которые потребуются в процессе, будут считаться первоочередными. Карл, — обратился он к капитану, — сразу ко мне без посредников в любое время. Мне совсем не нравится, что какой-то, как верно заметил детектив, выродок, водит нас за нос неизвестно сколько лет! На этом совещание окончено. За работу, коллеги! — Ну, что же, — нарушил тишину в машине Хорват, — ты сделал это. Смог сдвинуть дело мертвой точки, Кинни. Молодец, хотя я и не сомневался. Думаю, у нас есть пара дней до создания группы, чтобы определиться с дальнейшими действиями по делу Тейлора. Как минимум, нужно его возбудить… — Тейлора? — хмыкнул Брайан. — Дело! Озабоченный ты засранец, — засмеялся Карл, что немного разогнало нервное напряжение последних часов. — Сделав это, мы сможем привлечь соответствующие отделы и отстраниться от непосредственного расследования, учитывая предстоящую работу с нашим неуловимым убийцей. Кстати, Джастина придется после дня рождения отселять: нам не нужны инсинуации на тему давления на свидетеля или твоей личной заинтересованности. А адвокаты за это уцепятся намертво, сам знаешь. — Знаю, — согласился Брайан, — и понимаю. Не думаю, что Джастин будет против. — Кстати, как он там? — Да что с ним может случиться? — махнул рукой Брайан. — Бухтит время от времени, истеричка мелкая! Требует свободы и посылает нахуй. Вопреки смыслу сказанного, в голосе Брайана чувствовалось тепло и забота, а не логичное, казалось бы, раздражение. Карл сдержал улыбку, понимая, что был прав: между этими двумя что-то происходит. И слава Вселенной, если это так. Капитан искренне желал своему лучшему детективу счастья, даже если оно отличалось от его собственного представления о таковом. Счастье — многогранное понятие, и Брайан достоин его как никто другой. Пусть даже это мелкий белобрысый мальчишка. С ним скучно не будет — это точно! Резкий телефонный звонок заставил вздрогнуть обоих. — Хорват, — рявкнул капитан в трубку и, глубоко вздохнув, резко развернул автомобиль, забросив на крышу полицейскую мигалку. — Что? — предчувствуя проблемы, коротко спросил Брайан. — Поздравляю, у нас еще один труп! — Он? — По всей видимости, — кивнул Карл, вцепившись в руль мчащегося с иллюминацией автомобиля. — Молодой парень, блондин, изнасилован и задушен… — Где? — Пиццерия на Рональд-стрит. Нашел уборщик, вынося мусор. — Пиздец, Карл, он совсем с катушек слетел! Уже днем трупами разбрасывается! — рука непроизвольно потянулась к пачке «Мальборо», но курить в машине Хорват не разрешал. — Или решил поиграть с нами, скучно стало… — Играть с нами смертельно опасно, блядь! — Но он-то об этом не знает, — коротко глянув на детектива, произнес капитан. — Ну так узнает, можешь не сомневаться! — припечатал Брайан, сминая бело-красную пачку в кулаке. *Удавка — разновидность гибкого оружия, техника применения которой ограничена выполнением одних лишь удушающих приемов. В качестве такового используется удавка, струна или нейлоновая леска. Гаррота известна также как инструмент удушения иного рода. Представляет собой крепкий тонкий шнур, обычно снабженный кольцевидными либо продолговатыми рукоятками на концах. Но если гаррота является специально подготовленным удушающим оружием, то струна или леска — это подручное оружие. Обычная верёвка (бечёвка) тоже часто используется в качестве удушающего и гибкого оружия. На тюремном жаргоне верёвка именуется «карболе», «кигма», «село», «стропы», «хевель», «варея»; верёвка с петлёй — «офицерской сбруей». Собственно удушение называют следующим образом — «ремешок накинуть», «подержать за машину», «грант» (специфический прием удушения, когда жертва располагается спереди от атакующего). Понятно, что удавка — это оружие, применяемое исключительно для преднамеренного убийства. Это оружие является наиболее эффективным для бесшумного убийства, тихого удушения. При удушении кабель охватывает горло жертвы, исключая любую вероятность возможного крика, исключает появление крови. Также оружие имеет малые габариты и вполне может не иметь металлических деталей, следовательно, его крайне трудно обнаружить при обыске и невозможно обнаружить металлодетекторами.