«Я соскучился По тебе. Звучит вполне Сентиментально. Я соскучился по тебе Морально, Физически, На всех уровнях Сознания И мироздания. От тёплых воспоминаний Нежностью льёт Молочными реками Все что зародилось с тобой. В сердце До сих пор живёт И чёрт не разберёт, Чем нас тянет друг другу. Дай руку, Бери моё всё, Отмени разлуку, Не уходи, Постой. Я тебя узнаю По стуку. Я тебя узнаю По звуку. По запаху чую. Я тебя невозможно ревную И ничего не могу поделать с собой. Я соскучился По тебе Кардинально. Фатум смеётся громче. Жаль нам Не дал он чуточку больше Времени Разобраться, В чём смысл нашей Коллаборации. А сейчас Как не раскладывай карты, Ты вечно пиковой дамой. По встречке, Сквозь все рубежи, Вне правил драмы. Вечная, Неудержимая, Звонкая. Колокол Моей грудной клетки. Картинами Поллока, Симфонией Баха. Моя вечная плаха И плата за боль. Редкая гемма, Неопровержимая лемма. Ты Единственная Моя Настоящая Любовь. И какие бы не происходили Перемены, Нас сталкивает Вновь и вновь Кроткая встреча, Гипоксия бесед. Мне всегда будет мало тебя. Моя бесконечность, Мой кислород. Я хочу к тебе Насовсем. За все мысли И чувства Ручаюсь. Вне времени, Вне расстояний. Я тебя Обнимаю И невозможно Скучаю». Ваня Гришин
Джастин не помнил, чтобы когда-нибудь в Чикаго было настолько… грустно? Печально? Неправильно? Как будто попал в параллельный мир: вроде бы все то же самое, но неуловимо отличающееся от привычного. Тот же бабушкин дом — небольшой, словно игрушечный, но уютный, с бассейном на заднем дворе, где он всегда любил плескаться в жаркие дни. И даже парни, с которыми раньше общался во время каждого приезда к Грейс, тоже никуда не подевались — и даже вроде рады его видеть. Звали на тусовку, хвастаясь поддельными удостоверениями личности и обещая, что «будет много на все согласных девчонок». Пришлось соврать что-то про аллергию на алкоголь — первое, что пришло в голову. Потому что было совсем не интересно — теперь у них нет ничего общего. И детство закончилось! Джастин почему-то очень отчетливо это понял в самолете, в который попал вскоре после того, как заставил себя едва ли не выползти из подъезда, чувствуя, что жизнь если и не закончена, то явно повернула куда-то не туда. И ему придется с этим что-то делать. Джастин договорился с сестрой Лилин чтобы она взяла на себя работу, сказал маме, что готов рассмотреть университет Чикаго в качестве возможной альтернативы питтсбургской академии изящных искусств, и купил билет. Чтобы все время полета думать о Брайане Кинни! Который, судя по всему, о нем решил не думать вообще. Потому что не ответил на сообщение об отъезде, которое Джастин отправил и за что потом себя еще больше возненавидел. Все кончено. Он не нужен Брайану, о чем тот весьма конкретно «сообщил», проигнорировав. Значит, надо строить свою жизнь без него. И забыть… Но Джастин не был уверен в том, что получится, в чем и убеждался уже несколько дней под бдительным присмотром Грейс. Не то чтобы она следила за ним или проявляла излишнее любопытство, но… От Грейс всегда было невозможно что-то скрыть — она словно видела людей насквозь. И Джастин прекрасно знал, что рано или поздно начнет задавать вопросы. Хорошо, что у нее для этого времени было не очень много — цветочный магазин требовал внимания. Поэтому Джастин шатался по улицам, надеясь, что жаркая погода расплавит мысли о губах, руках и теле Брайана, и заставит их вытечь из его головы прямо на раскаленный асфальт. Или они утонут в бассейне. Джастин с удовольствием сходил бы в гей-клуб, если бы знал, где таковой найти — не у Грейс же спрашивать! Хотя можно не сомневаться, что она бы выяснила это за считанные минуты. Ну, или часы. Занять себя было абсолютно нечем. Джастин сходил в университет Чикаго и познакомился с его учебной программой — впечатляющей, кстати. Да и само учебное заведение понравилось — наверняка студенты живут здесь яркой, полноценной жизнью. Той самой, которую хочет для него мама. А он хочет Брайана! Зачем, ну зачем ему понадобилось тогда… даже не в «Вавилон» тащиться — черт с ним, с клубом! А спорить с Брайаном, когда тот примчался за ним. Ведь приехал же! И во многом был прав! Только глупая гордость и обида не позволили это признать, и вот теперь все получилось так, как получилось. Он остался один — без Брайана, без его объятий, поцелуев и того сумасшедше-счастливого чувства, которое возникало оттого, что тот просто был рядом. А теперь дни стали словно окутаны туманной дымкой. И ощущением, что все это — не по-настоящему. Что это не его дни, не его город и не его жизнь! А его — осталась там, в Питтсбурге. С Брайаном Кинни. С невероятным, до невозможности любимым Брайаном Кинни. — Джастин, ты наверху? — раздался снизу голос Грейс, словно вырывающий из полузабытья. Того, где они с Брайаном еще были вместе. — Да, иду! — отозвался Джастин, вздыхая и вставая с кровати, где проводил почти все время, когда бабушки не было дома. И когда они вместе не гуляли по городу, заходя в кафе, кино, парки… Грейс знала, кажется, каждый уголок Чикаго, и сколько бы раз Джастин ни приезжал, всегда находила, чем его удивить. В этот раз выставка современных художников даже смогла отвлечь от печальных мыслей. Правда, ненадолго. Грейс появилась, окутанная ароматом духов и цветов, и Джастин невольно залюбовался: отправляясь в свой магазин, бабушка всегда надевала воздушные, летящие светлые платья с цветочным же принтом. По ее словам, чтобы соответствовать обстановке и настраивать покупателей на нужный лад. То есть влюблять их в букеты, которые мастерски создавала — вкус у нее был безупречный и букеты от Грейс Моррис пользовались популярностью. Да и сама бабушка всегда выглядела замечательно: прическа, уместный макияж. Но при этом сразу было понятно, что она старалась хорошо выглядеть, но ни в коем случае не молодилась, подобно многим ее ровесницам. Джастин, кстати, точно не знал, сколько Грейс лет — разве что путем нехитрых подсчетов предполагал, что шестидесятый день рождения она уже праздновала. Вопрос только в том, когда именно. — Чем займемся вечером? — Грейс присела на диван, отставляя в сторону сумочку и снимая туфли на высоких каблуках, вытягивая ноги. — Насколько я помню, никаких интересных мероприятий на сегодня у нас не запланировано, но… — Может, просто полежим у бассейна? — перебил Джастин, которому совершенно не хотелось куда-то идти. А вот поплавать — другое дело. Тем более, маленький домик Грейс имел далеко не маленький бассейн, возле которого бабушка устраивала вечеринки для соседей — как раз такая была позавчера. — Отличная идея. Только лосьон не забудь — сгоришь. Джастин уже не помнил, в какой раз проплывал туда-сюда. Мышцы начали ныть, но это отвлекало от навязчивых размышлений о том, сколько дней он уже не видел Брайана. Но не прогоняло его изображение, возникающее, кажется, везде. — Оттого, что ты будешь мелькать у меня перед глазами, как взбесившееся морское млекопитающее, проблема не решится. Джастин как раз чуть притормозил, поэтому и услышал спокойный голос Грейс, лежавшей в шезлонге под огромным зонтом радужной расцветки — Грейс купила его в то лето, когда он признался в своей ориентации. Такой вот своеобразный знак поддержки, декларация независимости на отдельно взятом чикагском дворе. — О какой проблеме ты говоришь? — притворился непонимающим Джастин, прекрасно зная, что с Грейс это бесполезно. — О такой, о которой, я надеюсь, скажешь ты. Возможно, если дашь своим мыслям вырваться и оформиться в слова, они натолкнут тебя на лучшее решение, которое можно принять в данной ситуации. А чтобы тебе было легче, упрощу сказанное до двух слов: кто он? Джастин, подтянувшись на руках, присел на край бассейна, встряхивая головой так, что капли, разлетаясь вокруг, попали на полотенце бабушки, и столкнулся с ее спокойным взглядом. Она умела так смотреть, как будто знала все, что было за столетие до нее, и что будет после. Джастин понял, что увернуться от разговора, не обидев, будет почти невозможно. А обижать Грейс — последнее, чего бы ему сейчас хотелось. Поэтому пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем ответить: — Брайан. Детектив Кинни… А дальше слова полились сами собой, будто Джастин не имел над ними власти с того момента, как впервые увидел Брайана в кафе на Либерти. И потом — в «Зеленом манго»… Джастин слегка запнулся лишь тогда, когда дошел до дня рождения, но Грейс на это понимающе усмехнулась: — Я не потеряю сознание от слова «секс» — ну хотя бы потому, что я мать твоей матери, а другого способа являть на свет новых людей человечество пока не изобрело. И то, как оно происходит у парней, мне тоже известно. Теоретически, естественно. Джастин понимал, что, наверное, должен чувствовать себя смущенным, но вместо этого расхохотался, чтобы, успокоившись, продолжить рассказ и закончить его у захлопнувшейся двери лофта. А потом посмотреть на Грейс в ожидании приговора. — Ты уже сам все решил, — улыбнулась она. — Не будешь же учиться здесь? — Нет, — вздохнул Джастин. — И не пустишь все на самотек, даже не попытавшись увидеть Брайана? — Не знаю, — вздохнул Джастин, — хочет ли он видеть меня. — И не узнаешь, пока не заставишь его поговорить. Ты прекрасно понимаешь, что сюда он не приедет. Даже при том, что узнать мой адрес для полицейского будет делом пяти минут. — Брайан не станет. Мы не в кино. Грейс замолчала и внимательно посмотрела на него. Так, что Джастин вдруг почувствовал себя как в детстве, когда она ругала его за опасные шалости, и скосил взгляд в сторону. — Джастин, сейчас гораздо важнее, что будешь делать ты. И будешь ли вообще.***
Маньяк в голову не лез. Все мысли крутились вокруг мелкого белобрысого наглеца, чья задница так и просила ремня. Только Брайан боялся, что тому это понравится. Вот же зараза! Не было печали… Может, зря так в лоб разложил по полочкам, что могло бы произойти, не подоспей он вовремя? Но, с другой стороны, позволить кому-то оттрахать это глупое недоразумение в состоянии невменяемости он тоже не мог! Так что пусть бесится — перебесится! В конце концов, кто из них умный взрослый человек?! Так-то оно так, но кошки на душе подскребывали, мешая работать, мешая спать, да, блядь, просто мешая! А еще внутри все переворачивалось от собственного малодушного поступка: мало того, что выставил из лофта едва пришедшего в себя подростка среди ночи, еще и закрылся в своей скорлупе, не впустив назад, когда тот пытался вынести дверь, наверняка перебудив немногочисленных соседей. Да и что теперь рвать на себе волосы и после драки кулаками размахивать? Нормально с ним все. Патрульные по его просьбе проверили на следующий день, заехав в «Зеленое манго»: бледный, грустный, но живой и здоровый. Брайан мысленно успокаивал себя, уговаривая не думать о парне. Ну что в нем такого, чего нет ни в ком другом? А других было такое количество, что не один «Титаник» можно загрузить под завязку. Но никто никогда не цеплял ни душу, ни мысли. Были те, кто ненадолго привлекал внимание, но «ненадолго» — ключевое слово. Самый длительный период повторений длился чуть больше месяца и то на заре его адвокатской карьеры. Брайан пытался создать имидж успешного, несмотря на молодость, грамотного адвоката, способного любого клиента вытащить из задницы, какой бы глубокой она ни была. А для этого нужно было сорок восемь часов из двадцати четырех возможных посвящать работе, и времени на личную жизнь попросту не оставалось. Вот тогда и попался на пути финансист одного из фигурантов уголовного дела, ставший регулярным трахом на пять долгих недель. Но этот Мэлвин — какое тошнотворное имя для симпатичного парня — научил Брайана обрубать все интимные связи сразу и не щадя, что впоследствии переросло в принцип одноразового траха. Ну а кому понравится наглое и открытое посягательство на свободу, независимость и право распоряжаться собственным членом?! И после отвратительной сцены ревности, закончившейся разбитой соковыжималкой от Филиппа Старка, Мэлвин был решительно выдворен из лофта, а позже и из жизни Брайана, хотя еще долго выедал мозг чайной ложкой, пытаясь вернуть все как было. Больше Брайан никого вспомнить не мог. Ни по именам, ни по внешности. Парни мелькали, как поезда: ушел один, пришел другой. Свято место пусто не бывает. И после стольких лет упорядоченной жизни, на тебе: блондинистое голубоглазое чудо, а, скорее, чудовище, которое никак не хотело становиться проходящим поездом! Как будто Брайан — его конечная остановка, а рельсы позади разобрали, блядь! Брайан усмехнулся собственной аллегории и посмотрел на часы: почти полночь, а сна ни в одном глазу. Зато член из-за стоящего перед глазами Джастина требовал разрядки. Пальцы привычно обхватили ствол, проходясь по всей длине, но короткий звук входящего сообщения, отвлек внимание.«Самолет в шесть, рейс 3582».
Ни слова больше. Значит, все же малыш решил лететь в Чикаго… Правильное решение, Чикагский институт искусств один из лучших в стране. И от Питтса далеко, может и забудет то, о чем помнить не стоит. А он сам окунется в работу, перестанет думать о ничего не значащих вещах, даже если это и неправда, и жизнь войдет в привычную колею… Четвертый час… Если выехать прямо сейчас, то как раз успеет к вылету. Зачем ему это? К чему бередить то, что сам же решил похоронить поглубже? Но жутко хотелось еще раз увидеть Джастина, утонуть в глазах напоследок, запустить пальцы в пшеничные пряди и поцеловать. В последний раз. Кто в здравом уме променяет Чикаго на провинциальный Питтсбург? Брайан был уверен, что Джастин не вернется. А потом закрутит учеба, студенческая жизнь с ее вечными вечеринками и новыми знакомствами. То, что Джастин будет пользоваться успехом у тамошних педиков, даже не подвергалось сомнению. А, значит, найдет кого-то своего возраста и забудет об усталом детективе, помешанном на работе. Но какие бы выводы ни делал мозг, тело словно жило своей жизнью, поднимаясь с кровати, одеваясь и садясь за руль. До аэропорта полчаса, но учитывая раннее утро и свободные дороги, он будет на месте минут через двадцать. И тогда останется куча времени, чтобы затащить Джастина в туалет и хорошенько оттрахать, чтобы неделю чувствовал его в себе и помнил. Хотя бы неделю… Всего лишь неделю… Но ведь можно посмотреть под другим углом: целую бесконечную неделю! Загоревшись каким-то отчаянным оптимизмом, Брайан помчался в аэропорт твердо уверенный в том, что это лучшее прощание из всех, что мог бы придумать. Но извиняться он не намерен! Потому что прав, хотя и был довольно резок. Чем ближе Брайан подъезжал к месту назначения, тем меньше решимости оставалось. Припарковав «Джип» у самого края стоянки — подальше от входа в здание, Брайан не спешил покидать салон. Никогда прежде он не чувствовал такой неуверенности, как сейчас. И страха, что вообще выбивало из привычной колеи. Вдруг Джастин не остыл за эти дни? Пошлет к херам и даже не оглянется? Да похуй! С этим Брайан справится: прижмет к себе, зацелует до звездочек перед глазами, и пизденыш оттает. Не этого опасался бесстрашный детектив, совсем не этого. А того, что отпустить не сможет! Что превратится в лесбиянку с ПМС и будет умолять Джастина не уезжать! Эпическое зрелище: Брайан Кинни у ног твинка! Брендон узнает — засмеет! Да и не только он. Вся Либерти, что еще помнит его в лучшие годы, будет покатываться со смеху и тыкать пальцами! А слухи на этой улице распространяются, как грипп в пору эпидемии! «Нахуй это! Возьми себя в руки, тряпка!» — мысленно пинал себя Брайан, поглядывая на часы. Посадка уже началась, но он так и не двинулся с места, упорно борясь с собой… Наконец, зеленые цифры на табло достигли точки невозврата, и спустя пару минут Брайан тоскливым взглядом проводил огромный белоснежный «Боинг», уносящий от него Джастина. Может быть, навсегда.***
— Да, мама, я тебя слышу, — вздохнул Джастин в трубку. Ничего нового, правда, услышать все равно не удастся: процесс по делу отца продолжается, мама заканчивает курсы повышения квалификации и в начале сентября начнет работу в одном из агентств по продаже недвижимости. А еще общается с юристом и, кажется, рада, что он решил учиться в Питтсбурге. Джастин, правда, еще не говорил ей, что собирается жить в кампусе или снимать квартиру — с Грейс они это уже обсудили. Наскоро попрощавшись, Джастин вернулся к прерванному занятию — рассматриванию потолка в спальне. Телевизор смотреть не хотелось, как и плавать — тем более, начался дождь. Грейс ушла на день рождения к подруге, извинившись, что не может взять его с собой — намечалась чисто женская компания. Джастин был этому рад — как-то не представлял себя среди десятка пожилых дам. Тем более, помимо зрительного контакта с потолком он был занят еще кое-чем. Уже пятнадцать минут пытался решить, какое сообщение отправить Брайану, но все варианты стирались как неподходящие. «Привет, как дела?» — глупо. Конечно, не настолько уничижительно как «Прости меня, я скучаю», но близко к этому… Что, вот что можно написать после такой встречи, какой была их последняя?! Тем более, такому человеку как Брайан. А может, лучше вообще ничего не писать, а просто позвонить? И что сказать? Брайан наверняка будет саркастически молчать — о, он прекрасно это умеет! А ему что делать? Блеять в трубку, как обкурившийся осел? Замечательный вариант! Джастин отбросил телефон, словно это было что-то раскаленное, грозящее обжечь кожу до кости. Также обжег его сердце Брайан… И покрываться льдом оно пока не собиралось…***
— Общее совещание участка перенесли на следующую неделю, ты в курсе? — Брайан повернулся к Брендону, который только что появился в кабинете, на ходу жуя что-то похожее на бутерброд. Коллеге сейчас тоже не позавидуешь: на него свалилась куча дел, не столь значимых, как его собственное расследование, но все же. Хорват уже подал заявку в центральное управление на еще одного детектива, вроде обещали расширить штат, но сколько лет уже обещают. — Нет, не знал. — Брендон упал на свой стул, едва не уронив стопку бумаг. — Надеюсь, его назначат на то время, когда я буду в суде по делу о мошенничестве со страховкой. — Не думаю, что тебе так повезет, — усмехнулся Брайан, дотягиваясь до кружки кофе. — Черт, где синяя папка? — ругнулся Брендон, печально оглядывая не самый опрятный в участке стол. Хорват давно не угрожал лишением премии, поэтому заботиться о поддержании порядка стимула не было. — Где — не знаю, а вот из архива звонили минут пятнадцать назад — вроде бы готовы документы, которые ты запрашивал. — Отлично! — бросив недоеденное в мусорную корзину, Брендон почти выбежал из кабинета. Но не прошло и минуты, как дверь снова открылась. Брайан, не поднимая головы, усмехнулся: — Что ты забыл на этот раз? Но что-то похожее на стон заставило его все же отвлечься от поиска скрепок и тут же вскочить. Карл Хорват едва стоял на ногах, опираясь на косяк — казалось, что сейчас пол просто перестанет его держать. Одного взгляда на пепельно-серое лицо капитана хватило, чтобы догадаться и почувствовать, как внутренности скручиваются в тугой узел. Брайан едва успел подхватить Хорвата, колени которого подкосились, и прохрипеть, не узнавая собственный голос: — Кто? И поймать имя, похожее на тяжелый вдох, прежде, чем капитан лишился сознания.