Во мраке бесконечной ночи

Обречённых ждёт поражение. Так говорилось в какой-то балладе, ничем не отличающейся от других. В ней бравый рыцарь спасёт прекрасную златокудрую деву. А старуха-ведьма, понадеявшаяся заполучить красу девицы, останется поверженной. Спас бы кто Лилит. В её жизни так и не было ни единого спасителя. Поэтому пришлось самой стать себе и героем, а после и злодеем. На распутье выбора между жизнью и смертью, никто не утянул её силой на сторону жизни. И Лилит сама выбрала, как и всегда. И поэтому сейчас летела в пропасть. Она готовилась к болезненному удару о землю. Это должно быть больно, не зря же страшно. Но Лилит даже не закрыла глаза, считая секунды до соприкосновения. Одна, две – они тянутся ужасно медленно. Даже было время подумать. Например, что последним в её жизни видом стало серое небо и каменная башня. Умереть в городке, который сама же убила – ирония. Ирония – сплошь её жизнь. Была ли Лилит когда-нибудь счастлива? Однозначно, да. Когда-то давно, Лилит была счастлива. Но это было так давно, будто это все случилось лишь однажды во сне. А потом... Сны закончились. Просто оборвались. У них даже не было определенного финала. Мечтать о счастье стало просто смешно. В жизни все и так уже оказалось решено. Этот шаг был смелым поступком. И, несомненно, хитрым. Потому что никто не ожидал его. Но Лилит не долетела до земли. Потому что кое-кто оказался таким же хитрым и понял ход её мыслей. И этим загубил Лилит, спася жизнь. Сильные руки поймали ее на середине. Отведя взор от привычного хмурого неба, Лилит наткнулась на аккуратное лицо и алые глаза. Нахмурившись, она проворчала древнее ругательство. И замолчала. Лилия выиграл. Любые потери сразу же забывалась, растворялись в тумане. И они однозначно стоили этого надменного чувства победы. Глядя на чужое оправданное разочарование, он чувствовал своё превосходство. Глядя, как заходили желваки на женском лице, Лилия усмехнулся. Наконец-то, он может расслабиться. Насколько это возможно для генерала: - Не кажется, что нужно выразить мне благодарность за спасение, о, дева в беде? Лилит не хотела смотреть на этот насмешливый взгляд алых глаз. Лилия даже маску снял, наверное, специально, чтобы она видела его триумф. В чем его винить? Он выиграл, имеет право насмехаться. А она имеет полное право ему не отвечать. Лилит отвела взгляд на башню, из окна которой виднелась фигура Баула. Черт, почему только Лилия не поднялся вместе с ними. Его ход она не предвидела и не предугадала. Бесконечный бой всё же окончен. Её поражением. Вздохнув, Лилит злым шепотом почти неслышно произнесла. Зная, что Лилия услышит: - Жалко, что я не смогла вас проклясть. - Это трудно сделать, – Лилия ожидал чего-то более эмоционального. Потому что это конец для неё. Но Лилит осталась немногословной, словно окоченелый труп. Её взгляд направлен в никуда, что его нельзя даже попробовать поймать. Всё в пустую. - Боюсь, что так, – она покорно согласилась, потому что точно знала: это правда. Будь она даже более могущественной, то ничего бы не смогла сделать. Единственным проклятием Лилии может стать лишь магия Её Величества. А её Лилит никогда не пересилит. Можно даже не пытаться. Она резко повернула голову; взгляд её острый – смирение со своей судьбой уже случилось. Отрицание прошло. – когда меня убьют, за вами я приду первым. Поверье о неупокоенных было известным даже среди фейри. Слуа – те, кто не нашел достойного приюта после жизни. Злоба поглотила их и без того маленькое и неживое сердце. Продавшие свои чёрствые души дьяволу, они, неприкаянные, бродят по свету, заглядывая к тем, кто ненавистен им. Страшно привлечь в дом слуа. Он не отстанет, пока не сживет со свету каждого в роду своих врагов. Лишь сильная магия может их уничтожить во второй раз. Уже навсегда: - Ради бога. Почту за честь, что меня будет преследовать мертвая ведьма, – Лилия отвечал шуткой на её слова, потому что ни сколько не боялся. Даже не опасался. Кто-то должен отправлять негодяев в последний путь. Несмотря на их обещания вернуться за ним. - Мне вот интересно: а вам по ночам, как спится? – резко повернув голову, произнесла Лилит. Вопрос внезапный, не требующий никакой реакции. Лишь простого ответа. – Или палачам снятся только жертвы по ночам? Слова бьют точно в цель, будто Лилит знала о всех его ранах. Хотя она всего лишь горько насмехалась. Она просто не могла знать. Потому что никто не знал. Даже сам Лилия иногда сомневался: что-то может отзываться в его душе болью? Видимо, может. Ему просто повезло, что сны не приходили так часто. Сплошные кошмары – их удается избежать: - Этот вопрос хочется задать вам, – Лилия не увиливал, он просто отвечал, как ему удобно. Бессмысленно раскрывать всю душу совсем чужой женщине. Тем более врагу. А Лилия не делал этого даже перед теми, кому мог доверять. - Прекрасно сплю, – на тонких губах возникла усмешка, будто Лилит совсем наплевать на то, что происходило в её жизни. Как же она бессовестно врала. И Лилии, и самой себе. Ему только сейчас, а себе дольше. Гораздо дольше. Но сейчас не время вспоминать историю её жизни. Да и времени, которого казалось так много, у Лилит практически не осталось. - Я тоже. Они оба не знали, как обманывали. Что груз воспоминаний, который был у Лилии с каждым днём казался всё более тяжёлым. Но он продолжал тащить его на себе, потому что избавиться от него невозможно. У Лилит все гораздо проще. Всё ей снилось, всё помнилось. И весь кошмар этого она понимала. И они оба не осознавали, как схожи в своем положении. Под ногами – не ногами Лилит, разумеется – уже была земля. Она-таки долетела до чертовой земли живой. А шанс этого был крайне низок. Но всё-таки ей не повезло. Произошла случайность, чудо, о котором она не просила. Случай, испортивший всё. Он продлил ей жизнь ещё на пару трудных деньков. Не сказать, что Лилит это особо радовало. Спасибо за такую милость говорить не хотелось: - Вам так понравилось держать меня на руках, генерал Ванруж? – Лилит язвила не потому, что ей очень хотелось. Чувство безысходности поглотило её. Терять ей стало уже нечего. Раненый хищник убегал зализывать раны. Обречённый кидался в заведомо проигрышный бой, потому что смерть его ожидала в любом раскладе. Лилия смотрел на нее со спокойным безразличием. Потому что чувствовал презрение, свойственное любому победителю. И сам он понимал, как некрасиво сейчас поступит. Но вспомнилась злоба от тех неудач. Виной которых была Лилит: - Ничуть, – Лилия отпустил её. Отпустил отвратительно грубо и неожиданно. Что Лилит с тихим криком упала на землю. Стыдно ли ему? Если только совсем немного. В остальном больше забавно. С недовольного взгляда, которым его в очередной раз – Лилия уверен, что в очередной – пытались убить, с волос, так некстати лезущих в лицо. Вкус победы был совершенно не тот. Лилия помнил его, он не забывался. Когда после жёсткой битвы, ты выходишь победителем – живым. Сейчас это чувство было мимолётным. Будто что-то пошло не так. Будто выигрыш достался благодаря огромным потерям. Хотя это совершенно не так. Лилия сам не понимал, что это за чувство. Просто все закончилось. И ничего нельзя изменить. Когда ее заковали, Лилит увидела человека, которого здесь быть не должно. Единственный, кто знал, что она не колдует в эти дни. И что она будет здесь. Он вызнал это своим навязчивым любопытством. Любопытством, которое сгубило её. Дыхание сбилось и замерло где-то в горле – Лилит стало понятно всё. Как можно ждать, что человек, которому она всё же верила, предаст? Лилит не доверяла ему всё, лишь так, немножко. Но и это уже было опрометчиво. Глупо. Так глупо. Ей не семьдесят и не сто, чтобы так поступать. Надо было жить, как и раньше, с мыслью, что каждый сам по себе. И всё было бы хорошо. По крайней мере, не так плохо, как сейчас. Лилит смотрела на Генриха, замечая, что солдаты остановились. Им был подан знак замереть. На нем нет кандалов – сам привёл. Лилит охотно верила, что ему угрожали – на большее эти солдаты не способны –, но для неё это ничего не значило. Какой же он дурак, заигравшийся в своей гордыне. Дурак, так отчаянно желавший поймать молнию, что сам не заметивший, что окончательно свихнулся. Генрих, видно, нервничал. Аж сам шагал назад, от неё. Хотя Лилит не делала ничего такого. Лишь подходила поближе. Где же его былая бравада? И неужели он боялся женщины? Прежде гордыня не позволяла признать этот страх, который закрадывался в душе при появлении Лилит. А сейчас Генриху было уже всё равно. Сейчас он свободен, а она в цепях. Он будет жить, её удел – умереть: - Я жду. - Чего? - Объяснений, – которые уже ничего не изменят. Но они хоть как-то утешат Лилит. Ей очень хотелось так думать. Но она понимала, что ничего они не сделают. - А что мне ещё оставалось делать? К тому же мы с тобой оба злые. Ты должна понять. Прости, Лилит. - Ясно, – Лилит отвернулась, лишь бы не смотреть на Генриха. Будто ей противно, поэтому она смотрела на мрак, который образовывался среди деревьев. Тяжело выдыхая, она бросила сухо, будто отрезала. – осел. - Может и осел, зато живой, – уж точно не Лилит его сейчас учить. И говорить что-то. Так хотелось напомнить, что её в скором времени ожидают горячие объятия костра. Но Генрих чувствовал, что это лишнее. Ему надо убираться отсюда – от этого круга вооруженных и опасных фейри и обиженной ведьмы – пока он ещё живой. Лилит смотрела в его спину, мысленно повторяя, что он осёл. Глупый идиот и осёл. Других слов не было. Её эмоции вышли из-под контроля, а вместе с ними и магия. И она вылилась в слово "осёл", пропитанное её обидой. И это получилось неспециально, но уж точно со зла. С большого зла. Солдаты видели, как некогда человек медленно и мучительно превращался в осла. Как руки его заменяли копыта, а лицо вытягивалось и покрывалось жёсткой шерстью. Ужасное зрелище, но осудить было нельзя. Нечего предавать. И остановить это невозможно, процесс превращения уже был пущен. Как только последние человеческие слова Генриха превратились в раздражающий крик осла, Лилит с усталым вздохом присела, поправляя совсем грязное платье. Надо будет упросить генерала отвести её домой, переодеться. Не покажут же её королеве в таком виде. Но это после, а пока она пальцами подзывала к себе осла. Он, утратив человеческий разум, послушно шёл к ней. С животными у ведьм лучше, чем с людьми: - Может и осел, зато живой, – с особым злым наслаждением повторила слова Генриха Лилит. И врала, зная, что долго жить он не будет. Волки всё ещё жили в этих лесах, и они вечно голодны. Но осознание, что такое жизнь и что такое смерть не пришли к Генриху. И стало слишком поздно. Лилит выпрямилась. Её больше нисколько не интересовала судьба этого осла. Она обрекла его на смерть – вполне достаточно. Дальше природа сама всё сделает. И живым он не вернётся. Некроманты не восстают из мертвых. А ослы уж тем более. Она осталась один на один со своей судьбой. Непонятной, неопределенной, очень туманной. Хотя конец её вполне ясен и горел красным пламенем. Лилит, честно сказать, совсем не хотела думать об этом. Но и знала, что от этого не сбежать. Потому она просто дойдет до своего горящего алтаря с достоинством: - Что ж, бравые солдаты нашего славного королевства, поздравляю вас с победой! Вы поймали женщину, – она понимала, сколько позора скрывалось в этих словах для воинов. И Лилит с явной насмешкой кланялась им. И показывала всю свою почтительность. И видела, как напрягались некоторые. Переживать им нужно было начинать, когда они увидели, как Генрих стал ослом. Без заклинаний произнесенных вслух. – Я ваша. Её вели, пристально следя за каждым движением. Будто все вокруг боялись, что Лилит уничтожит их всех одним заклятием. Если бы она могла, то так бы и сделала. Но это не в её силах. По крайней мере, пока. А позже будет уже поздно. Поэтому всё бесполезно точно также, как и бесплодны молитвы. Перед Лилит шел Лилия с одним солдатом. Они, наверное, единственные, кто не обращали на неё внимания. Они о чем-то разговаривали. Она даже могла услышать о чём. О полукровках. И наверняка о ней ещё. Вспомнили бы время, когда на них велась охота, когда их сжигали вместе с другими еретиками. Лилит так забавили слова Баула – вроде так его назвал Ванруж – о том, что в его роду не будет полукровок. Просто смешно. У любого, даже самого принципиального, фейри в роду обязательно появится полукровка. Потому что этих ночных тварей тянуло к людям как к источнику вечной энергии. Они хотели их, хоть и ненавидят. Энергия людей – их способ жить ещё дольше. Будто практически бесконечность их не устраивает. Но ведь именно для этого фейри воровали человеческих детей и соблазняли простых женщин. Чтобы они рождали таких же маленьких тварей с примесью фей в крови. За что их будут ненавидеть вечно. И фейри, и люди. О, фейри загубили таких, как сама Лилит, не один десяток...