in arte libertas.

— И что было дальше? — спрашивает Тигнари, увлеченно слушая разговорившегося друга и попивая травяной чай. Удивительно, что студент медицинского вроде него является фанатом чая, а не бодрящего кофе. Кавеху тяжело понять его любовь к этому напитку, потому что сам он жить не может без кофе. В его руках ложечка, которой он помешивает недавно приготовленный баристой флет уайт. Ему все-таки удалось притащить Тигнари в ту самую кофейню рядом с университетом. Она всего за неделю стала его новым домом, в котором он встречал и заканчивал учебный день. — Дальше мы все вместе вызвали такси. Ей богу, хоть убей, не помню, кто платил, но с моего счета ни одной моринки не ушло за весь вечер, — Кавех берет чашку в ладони и греет замерзшие пальцы. На улице по-осеннему прохладно и с каждым днем осень все прочнее закрепляет свои права, заставляя сумерцев вооружаться новым предметом гардероба — зонтом, — Вообще, инициатором был Чайлд. Мы со Скарамуччи, в целом, были не против. — Что еще за Скарамуччи? Имя странное, — Тигнари наклоняет голову набок, заправляя черную прядь за ухо, чтобы волосы не лезли в чашку. — А, точно, я же не рассказывал про него, — Кавех увлечённо жестикулирует, что дает его другу понять, что он опять всю ночь не спал, от чего чересчур перевозбужден, — Дружбан Чайлда. Как я понял, он вообще не из Академии, но каким-то образом попал на посвят. Он знаешь такой... Ну, типичный нефор. В татушках, несколько проколов, весь в черном и сначала показался мне весьма неприветливым, но он неплохой, особенно когда выпьет. Весь вечер мы тусили втроем. — Это я помню, — вздыхает Тигнари. — Так вот, клуб недалеко был, я даже не помню, как мы доехали, но Чайлд точно рассказывал мне что-то про свою работу. В такси меня знатно тошнило, потому что водила вел как сумасшедший. Я не понимаю, почему водители в Сумеру такие бесстрашные? — дождавшись согласного кивка друга, Кавех продолжает, — Время где-то три ночи, мы приехали в клуб. Чайлд, видимо, там постоянник, поэтому выпросил у бармена нам бесплатные коктейли. — Так он еще и пьяница, — Тигнари недовольно фыркнул, на что Кавех закатил глаза, — Ну и ухажеры у тебя. — Хватит, мам. Ревнуешь что ли? Ко всему он просто мой друг. — Ну-ну, — Тигнари скептически глянул на Кавеха, — Охотно верю. — Думай, что хочешь, он реально клевый парень, — Кавех уставше потирает лоб, на самом деле понимая беспокойство Тигнари. Он всегда был наивным, когда дело касалось любви или дружбы, поэтому реакция его друга весьма оправдана, — В общем, всю ночь мы пили и горланили песни так, что у меня голос охрип на утро. А вот сейчас поспокойнее, пожалуйста, — Тигнари нахмурился, сюрпая чай и непрерывно пиля в Кавехе дырку, — Мы немного поцеловались под утро. Тигнари было хотел возмутиться, но Кавех приложил палец ко рту, призывая его помолчать. — Мы условились, что все, что произошло по пьяни, там и останется, так что ничего личного! — тут же возразил он неозвученным мыслям Тигнари, на что тот лишь удрученно вздохнул. На самом деле этот момент четко отложился у него в памяти. Чайлд не был настойчив, обходился с Кавехом весьма мягко, нежно притягивая за талию, вовлекая в ненавязчивый пьяный поцелуй под медленные хиты этого года. В глазах все троилось, в ушах эхо, а на губах чужой расслабленный язык. В пьяных поцелуях с друзьями Кавех видел свою особенную романтику. Он соврет, если скажет, что не воспринимает это на свой счет, но тот факт, что Чайлд в достаточно консервативном месте не постеснялся поцеловать парня, к тому же не лез назойливо, всегда готовый отстраниться, если Кавех того пожелает, был ему весьма приятен. Чайлд и так внушал чувство спокойствия, когда находился рядом. Из-за его задорного характера Кавех мог позволить себе не думать о гнетущих вещах, с радостью шутя на самые глупые темы и говоря о любых приходящих в голову идеях. Больше Чайлд не приставал к нему за вечер, что стало приятным дополнением к их отдыху. Никаких обязательств, никаких скрытых мотивов. Они обсудили это еще тогда, будучи пьяными. Чайлд сразу сказал, что ни на что не претендует и не обязывает Кавеха ему подыгрывать. Все по обоюдному желанию, не выходящему за рамки их проспиртованного состояния. — Потом он вызвал нам такси и довел меня до комнаты в общежитии, попросив отписаться утром. Заботливо, не находишь? — Подозрительно заботливо, — пробурчал Тигнари, нервно тарабаня пальцами по столу. — Ну, Нари! Перестань! Все ведь хорошо, — заскулил Кавех, стараясь вызвать милость друга. — И слава богу. Кто знает, чем это могло закончиться. Кавех, вы были знакомы всего день! — Да знаю я, но теперь-то мы знакомы уже неделю, ко всему он мой одногруппник, мы учимся вместе. — По твоим словам не особо-то он и учится, — Тигнари ехидно улыбнулся, чувствуя вкус победы над наивным другом. — Ну, иногда он приходит на пары, и мы сидим вместе. Правда он каждый раз отвлекает меня от записей, — чувствуя неодобрительный взгляд Тигнари, Кавех тут же прикусывает язык и утыкается взглядом в собственные руки, делая глоток, чтобы как-то объяснить паузу в своих репликах, — Тебе правда не о чем беспокоится, Нари. — Я очень надеюсь, — Тигнари массирует виски и кладет руку на ладонь Кавеха, успокаивая и объясняя свою позицию далее, — Я просто волнуюсь за тебя, Кавех. Ты очень добрый и я не хочу, чтобы другие этим пользовались. Если ты уверен в выборе друзей, то я не буду больше говорить ничего негативного на этот счет. Его взгляд тут же стал неописуемо серьезным, от чего Кавех неуютно морщится. — Уверен. — Ну и славно. Тогда настоятельно советую подобрать время и рассказать ему о твоих проблемах со зрением — Тигнари, удовлетворённый ответом, убирает свою ладонь и мирно пьет чай, — Как дела на учебе? — Пока ничего интересного, — Кавех намеренно проигнорировал его наставления, сразу же принявшись отвечать на вопрос, — Большинство преподавателей только знакомятся с нами, вводят в курс дела, рассказывают о своем предмете, говорят о своих требованиях. — Советую запоминать, а еще лучше записывать все, что они говорят сейчас. На сессии тебя это невероятно выручит, — Тигнари знал, о чем говорит, поэтому Кавех лишь согласно кивнул, смотря на уже пустую кружку, в которой раньше был вкусный кофе. — Так, время уже десять, тебе, кажется, пора в Академию, — говорит Тигнари, глядя на часы и вновь обращая взгляд на Кавеха, который, подавив ленивый зевок, тут же встрепенулся и поднялся с места. — Я совсем забыл про конференцию, — подхватив шоппер, который лежал на стуле, он накинул его на плечо и задвинул стул, — Прости, что я так убегаю, Нари. Спасибо, что посидел со мной! — говорит он впопыхах, быстрым движением обнимая друга. — Беги давай, а то опоздаешь. Я тоже скоро поеду на семинар. — Хорошего тебя дня, дружище! — тут же лепечет Кавех, уже направляясь к выходу. — Тебе тоже, Кави. Спишемся, — кидает ему Тигнари напоследок, перед тем как Кавех спешно покидает кофейню. Надо же, если бы Тигнари не напомнил ему про время, он бы совсем забыл про дела и, возможно, заказал бы еще одну кружечку кофе. Хорошо иметь пунктуального и ответственного друга. Кавех несчетное количество раз был благодарен Тигнари за подобные мелочи, которые так выручали его в самых различных ситуациях. Он на ходу выуживает из карманов пальто наушники и втыкает один в ухо, чтобы не оставаться наедине с собственными тревожными мыслями об опоздании, хоть университет и находится буквально в десяти минутах, а до начала конференции оставалось целых двадцать. Подцепив пачку сигарет, Кавех вытаскивает ее наружу и тут же достает сигарету, подкуривая ее, от чего ему пришлось сделать вынужденную короткую остановку. Покурить перед двухчасовой пыткой он считал святым занятием, поэтому, зажав сигарету в зубах, он вдыхает едкий дым и тут же подносит руку к фильтру, зажимая его между пальцами. Первая затяжка самая памятная и расслабляющая. Курение всегда помогало Кавеху сконцентрироваться и подумать о насущных вещах трезвым умом, который не тревожат глупые мысли о неудаче. В целом, конференция не представляла из себя ничего важного. Он вообще записался на нее, потому что не хотел просиживать день в общаге, а после в мрачном настроении тащиться к врачу. Прием у офтальмолога всегда вызывал у Кавеха неприятные чувства. Тигнари еще неделю назад настоял на записи и сегодня как раз настало время приема. Он с самого детства терпеть не мог ходить в офтальмологический диспансер, зная, какими осуждающими будут взгляды родителей. Даже сейчас, будучи достаточно взрослым, он не понимал их обвинений по поводу его плохого зрения. Он ведь в этом не виноват? Конечно, он представлял, какой помехой является для собственной семьи, но никогда не мог принять их осуждения за вещь, над которой он не властен. Справедливости ради он вообще не видел смысла записи к врачу, хоть Тигнари уже проводил ему лекцию на этот счет. Ему каждый раз говорили одно и то же. Те же советы, те же вопросы, тот же изучающий взгляд. Он уже давно смирился с фактом, что его недуг останется с ним до конца жизни, но врачи продолжали давать ему ложные надежды. По их словам, какая-то операция может помочь восстановить ему значительный процент зрения. Кавех в это не верил. Даже если это правда, никто из домашних не возьмется оплачивать ему столь дорогостоящую операцию, а сам Кавех уж точно не сможет нарыть подобную баснословную сумму. Мысли об этом всегда заставляли его хмуриться и кусать губы. Сейчас стоило перенести фокус внимания на учебу, чтобы не накручивать себя раньше времени. У него конференция. Это сейчас первостепенное. Стряхнув пепел в урну около крыльца, он спешно докуривает сигарету и выкидывает окурок, залетая в здание. Ему понадобилось пару мгновений, чтобы найти студенческий билет, затерявшийся в шоппере. Предъявляя его охраннику, он проходит в корпус. За неделю он успел выучить самые важные для себя места в Академии, поэтому сейчас уверенно направлялся в сторону гардеробной, расстегивая пуговицы на пальто, чтобы в последствии его было легче снять. Здороваясь с женщиной в гардеробной, он быстро забирает свой номерок и подает ей верхнюю одежду, направляясь на лестничную площадку. Концертный зал находится на втором этаже, это он успел выучить еще во время экскурсии с Аль-Хайтамом. Как он и предполагал — эти знания здорово помогали ему в едва начавшейся студенческой жизни. Он точно знал местонахождения нужных в этом семестре аудиторий, также имел представление о том, где находятся туалеты, кладовые, в которых часто можно было встретить курящих, общие залы и другие не менее важные места. Запыхавшись, пока бежал по лестнице, придерживаясь за перила, он свернул налево, видя собравшихся около входа в концертный зал студентов. Здесь были не только ребята с его факультета, а весь поток первокурсников. По словам Томы, которого всей группой единогласно избрали старостой, сегодня им будут зачитывать о преимуществах поступления в Академию, толковать о важности правильного подхода к обучению и предлагать всяческого рода активности. Все это не было столь интересным для Кавеха, однако прогуливать даже такие бесполезные мероприятия было не в его стиле. Иногда его ответственность выходила ему боком, но Тигнари настаивал на том, что она ему еще пригодится, и вообще, по его словам, на таких мероприятиях можно узнать много чего полезного. Его тут же вытащили за рукав ребята из группы, которые собрались вместе и обсуждали завтрашние пары. Чайлда ожидаемо среди них не было. Еще бы он появился. Он не ходит даже на важные пары к строгим преподавателям, которые по словам старшекурсников нещадно валят на сессии, к чему ему появляться на сегодняшней конференции? Тома радушно с ним поздоровался, попросив поставить подпись в бланке присутствующих. Кавех дружелюбно улыбнулся старосте и принял от него ручку, наугад расписываясь в углу с галочкой. По реакции Томы он расписался в нужном месте, что невероятно радовало. Через каких-то пять минут их пригласили в зал, разрешая выбрать удобные места. Кавех заприметил местечко ближе к концу зала, усаживаясь в начале ряда, чтобы легче было выходить. Он уже чувствовал, как его начинает клонить в сон, хоть конференция еще не началась. В помещении было очень тепло. После холодного осеннего ветра здесь было по-райски комфортно. Так и хотелось откинуться на сидушку кресла и вздремнуть часик-два. Кидая шоппер на ближайшее к нему свободное место, он располагается в кресле, вытаскивая тетрадку и ручку, будучи абсолютно уверенным, что их будут просить записывать что-нибудь неважное. Как только из микрофона раздался тягучий монотонный голос ректора, Кавех зевнул, осознавая, что это надолго. Закинув ногу на ногу, он принялся пялить на сцену, в попытках разглядеть хоть что-то. Мутная картинка было для него привычной. Он не видел ничего из того, что происходило на сцене, хотя в этом и не нуждался. Нужно всего лишь переждать два часика, а потом поплестись на прием. Фактически просто пережить этот день и вечером завалиться в теплую кровать, заказать пиццу и расслабиться за очередным тупым ситкомом. Телефон завибрировал и на дисплее отобразилось сообщение. Прикрывая наушник волосами, Кавех разблокировал телефон так, чтобы это не было сильно заметно, и проверил, что наушники все еще подключены к устройству. У него была особая паранойя на то, что все могут услышать роботизированный голос, читающий ему сообщения. Это будет самым жестким палевом из всех возможных. Поправляя очки, он удовлетворил свою потребность в проверке и включил сообщение. От Рыжая бестия: «Ну че там интересного в шараге? Скажи, если будет что-то важное. С меня шоколадка.» Кавех тихо хихикнул и заблокировал телефон, оставив сообщение прочитанным. Чайлд не из тех людей, что нуждаются в ежесекундном ответе. Это не могло не радовать. Будь у Кавеха минус на единиц так десять поменьше и очки в придачу, он бы, возможно, отвечал куда быстрее, а так... Нет, ну а что. Может ему еще на всю аудиторию начать просить голосового помощника написать за него текст сообщения? Даже на его опыте были персоны, требующие стопроцентного участия в диалоге и закатывающие истерику при отсутствии оппонента в сети. Каким бы отзывчивым и добрым Кавех ни был, он не мог позволить относиться к себе с подобным пренебрежением. В его сознание не умещалась мысль о том, как можно не уважать личное время других людей. Понятие личного пространства для него оказалось куда более ценным, чем он предполагал изначально, особенно когда дело доходило до его увлечений. Кавех уделял творчеству каждую свободную минутку. Все просто: оно расслабляет, отвлекает, радует, огорчает, развивает, и все это одновременно. Для Кавеха искусство — это нечто большее, чем просто хобби. В каждой мелочи он замечал что-то прекрасное. Порой ему казалось, что бог не просто так отнял у него зрение, ведь без него он мог видеть то, что не видели другие. Его виденье заключалось в умении чувствовать и распознавать исходящую от людей, места или ситуации энергетику. Многие назовут это обычной эмпатией, но Кавех считал иначе. То, что многие могут увидеть глазами, он чувствовал сердцем. Иногда этих чувств было в избытке, и чтобы от них избавиться, он прибегал к помощи кистей и красок, изливая накопленное на чистый холст. По словам Тигнари выходило неплохо. Кавех мог доверять только его мнению, потому что кроме лучшего друга его картины больше никто не видел. Он все сознательное детство прятал холсты в шкафу, чтобы любопытные глаза матери не отыскали сокровенный уголок с перенесенными на бумагу тайнами. Иногда ему даже мог понравиться результат, но в большинстве своем он старался не разглядывать готовый вариант, чтобы не найти скрывающиеся в нем недостатки. Картина должна оставаться в первозданном виде, чтобы исправление недочетов не сказалось на ее общей сути. А то мазок там, мазок тут, и вот перед вами уже совершенно другое изображение: приближенное к идеалу, но отдалённое от чувств. Искусство не нуждается в идеальности. Именно несовершенства делают творение таким живым и изящным, именно они придают картине нужный облик. Как оказалось, не один Кавех придерживается такой позиции. В свое время он изучал много информации касательно изобразительного искусства и на просторах интернета нашел множество представителей направлений, обладающих таким же мировоззрением, как у него. Многие деятели искусства закладывали в основу своего течения именно «отсутствие идеальности». Не все видели красоту в вылизанной картинке. Для многих картина, нарисованная на эмоциях, была куда более привлекательной, чем та, что рисовалась годами с целью затянуть процесс написания, чтобы в последствии можно было придумать интересную байку и продать товар подороже. Было в эмоциях что-то, что сам Кавех невероятно ценил. Придавшись мыслям о великом, он и не заметил, как прослушал приветственное слово от старших курсов, уместив щеку на ладонь и мирно посапывая под звуки немногочисленных аплодисментов. Ночной сон у него редкий и тревожный, зато дневной отличается своей неприхотливостью. Ему даже необязательно нужна горизонтальная поверхность для того, чтобы впасть в дремоту на пару десятков минут. Вот и сейчас, несмотря на шум, большое количество собравшегося народу и прикосновения к плечу, он продолжал дремать, во сне рассматривая цветные картины из главной сумерской галереи. Только вот прикосновения продолжались. Кто-то из надоедливой реальности пытался вернуть его в настоящий мир, причем достаточно настойчиво, если так рассудить. Кавеху такие действия показались немыслимо жестокими. Как можно будить настолько сладко уснувшего студента, который и так утомился от тягот учебы? С недовольным бурчанием разлепляя глаза, он мутным взглядом прошелся по залу и потер веки под очками, сразу после разминая переносицу. Все тот же концертный зал, конференция в самом разгаре, отовсюду слышны активные обсуждения, со сцены раздаются ответы на самые разные вопросы. Ну вот чего ему не спалось дальше? — Доброе утро, — раздалось сбоку после многозначительного кашля. Ох уж этот уже хорошо знакомый голос. Так вот, кто посмел потревожить его мирный сон, — Не находишь неправильным спать в таком месте? — Не находишь неправильным заставлять уставшего человека просыпаться из-за собственной прихоти? — фыркая, передразнивает Кавех, сейчас прекрасно видя нарушителя своего спокойствия. Аль-Хайтам в своем репертуаре. Казалось, в университет он одевается в подобающем стиле, хоть надетая одежда и выдает поспешность его утренних сборов. Недоглаженные уголки темной рубашки, немного съехавший в сторону зеленый галстук, который успели расслабить за пару часов пребывания в университете, помявшиеся где-то изумрудные брюки. Сонным мозгом Кавех отметил любовь Хайтама к зеленому цвету. А может это одержимость? Да ну, бред какой. — Не нахожу, если быть предельно честным, — беспечно отзывается Аль-Хайтам. В его голосе нет даже единой нотки сожаления. Вот подлец! — А стоило бы, — Кавех смачно зевает, даже не удосужившись прикрыть рот рукой, — Ты по делу или поболтать приспичило? Я-то думал наш куратор весьма занятой человек. — Не думал, что ты так сильно интересуешься графиком моей занятости, — съязвил Хайтам, на что получил пренебрежительное бурчание. Видимо посчитав, что, стоя над душой студента-первокурсника, он привлекает много лишнего внимания, Хайтам прошел мимо Кавеха, устроившись на ближайшее к нему сидение. Кавех мученически простонал. Это надолго. — Ну и чего тебе нужно от перваша, который сам еще толком в Академии не разобрался? — спросил он у ехидно усмехающегося Хайтама. Тому, судя по всему, доставляло огромное удовольствие занимать у Кавеха драгоценные минуты, которые он мог провести во сне. — На деле не так много, как ты думаешь, — он залез рукой в свою сумку, чтобы изъять оттуда небольшую бумажку, свернутую в четверо. — И что это? — Кавех соврет, если скажет, что не подумал о том, что драгоценный куратор их курса на самом деле местный наркодилер, по неосторожности перепутавший его с другим заказчиком. — Мой номер. Кавех пару секунд тупо пялил в лицо куратора, прежде чем расплыться в одной из своих самых мерзких ухмылочек. — Ого, какие новости! Не уж то сам Аль-Хайтам хочет со мной познако— — Не спеши с выводами, Кавех, — тут же перебил его Аль-Хайтам, чувствуя, куда он клонит, — Ничего из того, что ты успел себе надумать. Мне нужно, чтобы ты передал мой номер вашему старосте. Кавех тцыкнул, отворачивая голову в противоположную от Хайтама сторону. Больно нужен ему этот номер. Пусть сам старосте и вручает, чего приспичило Кавеха беспокоить? — Ну так сам и передай, — пренебрежительно кидает Кавех, всем видом показывая свою обиду. — Из вашего курса я запомнил только тебя, поэтому, даже если ты назовешь мне имя, я не смогу отыскать этого человека. — Какая честь, меня запомнил такой чёрствый человек, как ты, — с нотками обиды в голосе пробурчал Кавех, все же принимая протянутый ему листочек. — Я что-то не так сказал? — с искренним непониманием спросил Аль-Хайтам, поднимая бровь в вопросе. Кавех лишь отмахнулся. Хайтаму не суждено понять его глубокой душевной обиды. — У вас наверняка есть общий чат. Не думаю, что будет сильно затруднительно просто переслать мой номер старосте, — продолжил тот, отводя взгляд от Кавеха к сцене. Кавех проигнорировал его слова и принялся разворачивать бумажку, на которой крупными цифрами был написан номер и снизу подпись с именем его владельца. — Значит теперь твой номер есть и у меня, верно? — Кавех тут же переменился в голосе, словно пару мгновений до этого не хотел выть от обиды. — Вроде того, но не надейся, что я буду отвечать тебе после девяти в качестве исключения, — Аль-Хайтам умел обламывать. Этого у него не отнять. — А если я очень сильно попрошу, — у Кавеха было игривое настроение, поэтому он решил немного смутить «зеленку». Ну а чего? Тот так нагло и бесцеремонно отрывает его ото сна, а сейчас должен уйти безнаказанным? Кавех посчитает это за проигрыш! — Я подумаю, — Значит все-таки подумает. Хайтам покашлял и кивнул ему на сцену, — И будь добр, не дрыхни на собраниях, тебя слишком хорошо видно, а твои очки не помогают скрыть факт того, что ты спишь. И вообще, зачем тебе очки в помещении? — все еще недоумевает Хайтам, поднимаясь со стула и продолжая пилить Кавеха взглядом. Ну и зануда. — Я же уже говорил, — Кавех вздыхает и трет виски, всем видом показывая, как устал от откровенно глупых вопросов. Словно ребенку простые истины объясняет, — Это мой стиль. Нравится мне их носить, понимаешь? Хайтам тупо кивает. Видимо этот неинформативный ответ смог утолить его незначительное любопытство. Обходя Кавеха, он задержался у его ряда, поправляя сумку на плече, собравшись спускаться вниз. — В любом случае, я сказал все, что хотел. Мне пора на собрание студ совета. — Сочувствую им. В здании и без твоего присутствия душно, — невзначай подкалывает его Кавех. Хайтам, однако, его не понимает, изгибая бровь в непонимании и, недолго думая, направляется на выход из концертного зала. Мог бы хоть спасибо сказать. И все же Кавех нелепо хихикает. Ему доставляло удовольствие введение этого человека в ступор. Ох уж это непонимание на чужом лице от таких очевидных подколов. Словно его в первый раз пытаются вывести на эмоции безобидной колкостью. Будь у Кавеха очки или стопроцентное зрение, он бы с радостью посмотрел на то, как Аль-Хайтам прикусывает губы, когда думает над его замечанием, или почесывает лоб, не зная, что ответить. Вероятно, его поведение куда более забавное, чем Кавех может заметить. Он не мог видеть румянец на щеках «бесчувственного» человека, его слегка подрагивающие пальцы, сминающие листок перед подачей, бегающие из угла в угол глаза и дергающуюся от учащенного дыхания грудь. Он не мог видеть самое важное. Просидеть остаток конференции оказалось не так уж и трудно. Придерживаясь совета Хайтама, Кавех постарался не спать во время выступления старших курсов. Как никак они готовили это для них. Он и не подумал, как неуважительно это может выглядеть со стороны, от чего сейчас испытывал легкое чувство стыда. Оставалось надеяться, что все тревожные мысли только в его голове и никто не успел затаить на него обиду за короткий сон во время приветственного слова. Их отпустили пораньше. В зале попросили остаться тех ребят, которые желают записаться на представленные кружки и активности. Желающих оказалось достаточно, так что даже подступить к сцене, рядом с которой находился выход из помещения, была весьма затруднительно. Кавех старался выползти из этой толпы как можно быстрее. Его всегда смущало такое обилие народа, в котором он не владеет своими движениями. Попытки пробиться сквозь людей оказались безуспешными, поэтому пришлось расслабиться и отдаться потоку, который вел к выходу. Забывшись, он чуть было не упал, запнувшись об порог, но ему повезло опереться на дверь, предотвратив возможные неприятности. Буквально через пару минут он уже во всю мчался к выходу из университета, надеясь, что его позор увидело как можно меньше людей. Надо же ему было запнуться в таком очевидном месте, да еще и на глазах стольких людей. Впрочем стоило ему выйти на крыльцо, как все надоедливые голоса разом умолкли, оставшись в стенах Академии. Осенние виды умели успокаивать. Улыбка невольно наползла на лицо Кавеха. Воткнув второй наушник в ухо, он включил любимый плейлист и, закутываясь в пальто посильнее, поспешил в общежитие. Холодные ветра в это время года не удивительная новость, но сегодня они что-то совсем разбуянились. Вот только Кавеха это нисколько не пугало. Старая музыка в наушниках побуждала его к романтизации всего происходящего вокруг него. — I love you baby, and if it's quite alright, — пел голос из глубин прошлого, с тем сказочным мотивом, под который хотелось танцевать у новогодней елки с бокалом шампанского в руке, — I need you baby to warm the lonely nights. Кавех заметил, что качает головой в такт мелодии, незаметно для самого себя улыбаясь во все зубы и периодами нашептывая известные ему с детства строчки. I love you baby, trust in me when I say. Oh pretty baby, don't bring me down I pray. Oh pretty baby, now that I've found you. Let me love you baby, let me love you. Под такое музыкальное сопровождение к своей жизни Кавеху начинало казаться, что он живет в каком-то ретро фильме и на самом деле около общежития его поджидает старенький форд мустанг, в котором сидит красивый мужчина с большим букетом белых роз, и Кавеху остается лишь закинуть шоппер на заднее сидение и усесться рядом с кавалером, чтобы всю поездку болтать о всяких глупостях, иногда касаясь жилистой руки, лежащей на коробке передач. Остановившись посреди дороги, он резко похлопал себя по щекам. Молодой человек из его мечт не остался безликим. У него были платиновые волосы, отливающие серебром, зеленый классический костюм и черт возьми... Он что, подрисовал ему черты, которые представляет у Аль-Хайтама? Какого черта тут происходит! Они общались от силы пару раз, что творит его расшалившийся мозг. Он бы мог понять, если бы на его месте была рыжая макушка. Там и денег предостаточно, и общения навалом и ко всему даже поцелуй был... Но чтобы Аль-Хайтам... Потирая горящие адским пламенем щеки, он зажмурился, не понимая собственный мозг и его шальные фантазии. К тому времени песня в наушниках уже сменилась, да и новый порыв ветра намекнул поторапливаться, если он не хочет слечь с простудой на следующий день. Песня Ланы Дел Рей дала ему возможность оторваться от потока мыслей и поспешными шагами дойти до двери общежития. Всю оставшуюся дорогу до своей комнаты он размышлял о произошедшем в его голове. Хотел ли он повторения такого сценария подсознательно или мозг просто наложил образ человека, с которым он недавно контактировал? Может ему вообще все равно с кем таким промышлять, от этого и образ выбран рандомно? Ну уж нет, он никогда не был ветреным и подобное поведение не мог позволить даже шальному разуму. Кидая шоппер на пол и развязывая слегка душащий его шарф, он прямо так, в верхней одежде, сел на пол и закинул голову наверх, уставившись задумчивым взглядом в белый потолок с обваливающейся штукатуркой. У него в запасе целых десять минут на то, чтобы прийти в себя, прежде чем собрать всю волю в кулак и направиться в офтальмологический диспансер. Радовало лишь то, что с момента выхода из учебного заведения он еще ни разу не задумался о предстоящем приеме у врача. Обычно подобные мысли у него появляются сразу же, стоит лишь подумать о белых стенах больницы. Однако сейчас вид Аль-Хайтама в классическом костюме не хотел покидать его голову. Кавех вообще сомневается в том, есть ли у него подобный наряд, и даже не лелеет надежду на завалявшийся у Хайтама в гараже форд мустанг, доставшийся ему в наследство от какого-то богатого прапрадедушки и стоящий сейчас целое состояние. По всем параметрам Аль-Хайтам выглядел как типичный студент художественного направления. Немного своеобразный, со своими заскоками, не думающий ни о чем, кроме своих картин... И черт возьми, Кавеху нравился даже этот его образ. Что вообще могло привлекать в задроте-живописце, который явно может перечислить все существовавшие когда-то и существующие до сих пор направления в искусстве? Наверное, даже этот факт чего-то, да стоил... Найдя в себе силы, чтобы подняться с холодного пола, Кавех добрел до кухни, открывая дверку холодильника, быстрым взглядом окидывая его содержимое, чтобы достать вчерашний кекс, которым он перекусит перед приемом. Открывая пластиковую упаковку, он глянул на время, решив, что стоит поторопиться, потому что путь до больницы неблизкий, а опаздывать не хочется. *** Не прошло и двух часов адских мук с общественным транспортом, и вот Кавех уже стоит на перекрёстке напротив сумерского офтальмологического диспансера. Под тикающий звук он переходит дорогу на зеленый свет, останавливаясь около входа, задумчиво глядя на стеклянные двери непроницаемым взглядом. Он на месте. С детства терпеть не мог места подобные этому. Каждый поход к врачу заканчивался обвинениями от родителей в собственной неполноценности и желанием исчезнуть из этого мира, чтобы в другом переродиться в зрячего человека, не доставляющего другим столько проблем. Если раньше он боялся идти в больницу, то сейчас при любом контакте с офтальмологами он испытывал ненависть и агрессию, направленную в большинстве своем на окружающих. Сегодня он себе такого не позволит, пообещал еще стоя на остановке и ожидая транспортное средство. Еще тогда пришлось попросить милую девушку подсказать ему номер нужного автобуса, когда он подъедет. Та с радостью согласилась и даже довела его до дверей. Такие добрые люди не заслуживают стать жертвами его негатива и поэтому сегодня он постарается прервать порочный круг. Невзрачная дверь со скрипом открывается и из нее выходит взрослый мужчина, решивший придержать Кавеху дверь. Поблагодарив его, Кавех заныривает внутрь и морщиться от больничной энергетики. Тут царит своя тревожная атмосфера, которая донельзя его напрягает. Все те же мрачные пейзажи: белые стены, вылизанная дочиста плитка, скучающие лица медицинских работников, сидящих за стойкой регистратуры. Смотреть на это не доставляло никакого удовольствия, поэтому он решил не медлить и сделать все побыстрее, беря себя в руки и направляясь в сторону стойки регистрации. После недолгого объяснения ситуации он называет свое имя флегматичной женщине, что-то неохотно печатающей на рабочем компьютере. Через десять минут мучительного ожидания ему наконец-то подают заранее подготовленную медицинскую карту, в которую оставалось только вписать нужные данные из предоставленных Кавехом документов. — Нужный вам кабинет находится вон там, — женщина указала направление рукой, не отрывая глаз от экрана, — Пятая дверь с левой стороны. 105 кабинет. Кавех кивнул в благодарность, не видя смысла в словах. Его не услышат, еще лучше — проигнорируют. Очереди в диспансере сегодня достаточно длинные, впрочем, как и всегда. Ничего другого он и не ожидал от столичных больниц. Благо хоть записи не надо было ждать полгода из-за наличия справки об инвалидности. Кавех подходит к нужному кабинету и оглядывает людей. Придется побороть стеснение и спросить, кто следующий и за кем он будет. — Прошу прощения, кто последний в 105 кабинет? — негромко спрашивает Кавех, сминая рукав толстовки от нервов и посматривая на людей, лица которых все равно не в силах разглядеть. На него тут же обращает внимание парень с тёмно-синими волосами и кажется черной повязкой на глазу. Он сильно выделялся на фоне остальных людей, ожидающих своего приема. — Вы будете сразу после меня, — с улыбкой говорит он, и Кавех, доброжелательно кивая, садится на свободное рядом с ним место на диванчике, тут же втыкая наушники в уши. Не то чтобы он специально выбирал место рядом с этим молодым человеком, просто из вариантов сидеть рядом со взрослой особой, от которой пахло дешевыми духами за километр, и рядом с вполне себе адекватным парнем, с неплохим одеколоном и вроде даже сносным характером. Он, недолго думая, выбрал второе. Ему никогда не было комфортно сидеть в очередях, особенно в больницах, да и он, как и в детстве, все еще тревожился насчет будущего приема у офтальмолога. Кавеху никогда не нравилось сидеть у врача и отвечать на откровенно тупые вопросы, сразу после слушая наставления от специалиста, уверяющего его в возможности улучшить зрение. Вряд ли эти очевидные и от того бесполезные советы вообще чем-то способны ему помочь. Не радужных мыслей в его голове с каждой минутой становилось все больше и больше, зато парень рядом с ним выглядел весьма расслабленным. Если верить системному уведомлению на его беспроводных наушниках осталось мало зарядки. Кавеху оставалось разве что грустно откинуться на спинку дивана, запрокинуть голову наверх и тяжело вздохнуть. Паршиво. К слову, он словил себя на мысли, что следить за действиями незнакомых людей не слишком вежливо, и чтобы хоть как-то отвлечься от больничной суеты, прибавил громкость, стараясь вслушаться в текст песни «Do I Wanna Know?» группы Arctic Monkeys. Слова отдаются у него в голове легким эхом, перебиваемые лишь басами, исходящими из наушников. Всячески перенося фокус внимания, он невольно начинает подпевать исполнителю в своей голове, призакрывая глаза и рисуя рандомные сюжеты. Песни этой группы всегда справляются со своей задачей отвлечь его от гнетущей реальности, расслабляя даже в самые неприятные моменты его жизни. Он не замечает движения рядом с собой. Парень, до этого сидящий близь него без единого движения, слегка касается его колена аккуратным движением, обращая на себя чужое внимание. Кавех поворачивает голову в его сторону, вынимая один наушник из уха, вопросительно глядя на мыльное смуглое лицо. — Это Arctic Monkeys? — спрашивает он с улыбкой, глядя на него своим единственным глазом. Кавех удивленно кивает и спешно убавляет громкость, понимая, что музыку в его наушниках слышно рядом сидящим, что может их смущать. — Я тоже люблю эту группу. Это «Do I Wanna Know», я прав? — Да, все верно, — Кавех активно закивал головой и для подтверждения показал экран блокировки телефона, на котором в данный момент светится название играющей песни. — Не откажешь мне в просьбе послушать вместе с тобой? — парень показательно зевает, лениво жестикулируя рукой что-то невнятное, — Здесь дико скучно, а мои собственные наушники разрядились в самый неподходящий для этого момент, — он полностью поворачивается в сторону Кавеха, пожимая плечами, — Раз у нас похожий музыкальный вкус, думаю никто никому не помешает. Обещаю быть тихим! — посмеиваясь, говорит он. У него единственного здесь была какая-то собственная притягательная энергетика, поэтому Кавех, легко кивая, протягивает ему наушник. — Я Кейя, кстати. — Кавех. — Тоже с глазами беды? — Да, — удрученно вздыхает Кавех, — Надо подтвердить, что мое зрение не стало еще хуже за прошедшие полгода. — Ого, а почему ты тогда не в очках? — спрашивает Кейя, слегка придвигаясь в его сторону. А обещал быть тихим. — Не хочу носить эти уродливые окуляры. Кейя посмеивается и согласно кивает. — Понимаю, я тоже долго не мог смириться с повязкой на глазу, но как-то раз моя племянница сказала, что в ней я похож на пирата, представляешь? — он поправил волосы с легким смешком, — Это меня успокоило. Видимо мне суждено быть героем детских сказок. Не совсем та роль, о которой я мечтал, но тоже весьма неплохая. Кавех посмеялся. И вправду ведь похож на пирата. — О-о! Мой любимый момент, — Кейя тут же притих, начиная тихо мурылкать слова припева. Надо заметить, вокальные данные его у него весьма неплохие. Голос сквозит легкой хрипотцой, иные назовут его прокуренным, и все же Кавех видел в этом особый шарм. Do I wanna know If this feeling flows both ways? Sad to see you go Was sort of hoping that you'd stay Baby we both know That the nights were mainly made for saying things That you can't say tomorrow day. Кейя пел красиво, не стесняясь других присутствующих. Такой свободе Кавех мог лишь позавидовать. Но, черт возьми, его любимый момент. Неуверенно открывая рот, под ободряющие кивки Кейи, он тихо начинает произносить слова, отдаваясь моменту. Плевать, что будет дальше. Crawlin' back to you Ever thought of calling when you've had a few Cos I always do Maybe I'm too busy being yours to fall for somebody new? And I've thought it through Crawlin' back to you. Текст пошел по второму кругу и Кавех затих, слушая уверенный английский Кейи. Он сразу показался ему не местным, но чтобы иметь такой шикарный акцент... Отдышавшись на проигрыше, Кейя звонко рассмеялся, когда началась другая песня. — Спасибо за помощь в исполнении, шикарно поешь, — Кейя мягко похлопал Кавеха по плечу. — Не лучше твоего, — Кавех, раскрепостившись окончательно, сам не заметил, как перешел на неформальный стиль общения. Дверь в кабинет открылась и из нее вышла женщина в годах, оповещая об очереди следующего. Кейя с Кавехом одновременно подняли на нее взгляд. Кейя обратился к Кавеху быстрее, чем он смог погрузиться в грузящие его мысли о слишком приятной случайности, которой не суждено продолжится. — Позвольте похитить ваш номер, мистер Кавех, — манерно заявляет Кейя, и Кавех, посмеиваясь, берет протянутый в его руки телефон, записывая свой номер в телефонную книжку. — Меня уже зовут, поэтому буду вынужден оставить свое сокровище, но надеюсь, оно ответит мне сегодня ближе к ночи, — Кейя театрально прижимает руку к сердцу, словно изображая всю скопившуюся за его жизнь печаль в столь саркастическом жесте, тут же поднимаясь с диванчика. — Конечно, мистер Пират! — подыгрывает ему Кавех, оставаясь в приподнятом настроении после столь неожиданного и приятного знакомства. Кейя вручает ему украденный ранее наушник и скрывается за дверью, помахивая рукой на прощанье и оставляя Кавеха наедине с собственной улыбкой. Прием проходит без значительных перемен. Ему снова советуют носить очки с толстющими диоптриями, снова выписывают кучу витаминов для зрения, снова просят пройти миллионы тестов и посидеть за дорогущими аппаратами, чтобы подтвердить факт того, что его зрение стабильно. Как Тигнари того и хотел, его ставят на учет, а значит самое время возвращаться домой. *** Под одеялом тепло и уютно, а тлеющая в руках сигарета и недоеденная пицца делают этот вечер еще приятнее. Он заслужил отдых за сегодняшний нелегкий день. Вначале встреча с Тигнари, потом конференция, потом разговор с Хайтамом, а дальше поход в больницу, который скрасил новый знакомый, уже отправивший ему поцелуйчик в личные сообщения. Сейчас Кавех прижимает голые коленки к груди, грея ноги под одеялом, переписываясь с Чайлдом. У него сегодня тоже напряженный день на работе, поэтому вся его речь сплошь и рядом состоит из нецензурных слов, заставляя Кавеха хихикать от его негодования в голосовых сообщениях. Смотря на надпись «печатает...», которую он видел мутной белой полоской на черном фоне диалога, он в моменте вспоминает, что должен переправить контакт «зеленки» Томе. Кавех, недолго думая, обращается к голосовому помощнику и просит найти контакт старосты, сразу после высылая ему номер. Тома чуть ли не в эту же секунду отправляет ему добродушный смайлик и достаточно длинное благодарственное сообщение. Славный малый. Кавех зевает, потирая глаза и обращая внимание на время. Уже давно одиннадцать вечера, но завтра он забудет отписаться «зеленке», что отправил его номер, поэтому, наплевав на все возложенные на него запреты, Кавех садится строчить ему сообщение, довольно быстро открывая окно с пустым диалогом в мессенджере. От Кавеха: «Я передал твой номер старосте. Его, если что, зовут Тома ;)» «Славный малый, блондин, обычно носит красные толстовки и клетчатые брюки. Его легко найти, и на аватарке у него стоит его милейший песик — Таромару!» На его удивление сообщение просматривают чуть ли не сразу же. От Зеленка: «Хорошо, спасибо за информацию.» Хайтам пишет с точками, о чем Кавеха оповещает голосовой помощник. Чайлд, видимо, уже отрубился. Кавех так рассудил, потому что он молчит достаточно долгое время. От скуки Кавех решается продолжить диалог. От Кавеха: «Как собрание?» От Зеленка: «Тебя интересуют дела студенческого совета?» От Кавеха: «Просто интересно)» Он отправляет смешной смайлик, надеясь, что это нужный. Вроде там должен быть котик, который показывает большой палец, но кто же знал, что следующим действием он показывает фак? От Зеленка: «Я успел сделать что-то не так?» От Кавеха: «Чего?» «Э.. Да нет, с чего взял?» Кавех заметно стопорится. С чего это у Хайтама такие мысли? Он не похож на человека, который загоняется по пустякам и накручивает себя, читая сообщения от других контактов. От Зеленка: «Тогда к чему этот стикер.» Кавех в непонятках приближает телефон к лицу, чтобы рассмотреть анимированное изображение повнимательнее, и охает, тут же принимаясь писать ответ. От Кавеха: «Ой, это случайно!!!!» От Зеленка: «Случайности неслучайны. :)» Кавех морщится. Еще и с сарказмом пишет, ужас какой! Только он может писать ему с издевкой. От Кавеха: «Ну ты и душный!» «Чего не спишь?» Он и не надеялся на ответ, отчего особенно радостно улыбнулся вибрации телефона с новым уведомлением. От Зеленка: «Готовлюсь к просмотру.» От Кавеха: «Уже? Только неделя ведь прошла???» От Зеленка: «Лучше заранее приступить к работе, чтобы потом не писать впопыхах.» От Кавеха: «Нет, ну ты правда душнила. Тебе надо носить футболку с подписью, чтобы люди сразу понимали твою натуру» Хайтам отправляет сощуренный смайлик, явно не выкупая стеба Кавеха. Интересно, он и вправду не понял или просто притворяется? От Кавеха: «Покажешь??» От Зеленка: «А тебе интересно?» От Кавеха: «Конечно)) Интересно знать, какую тему ты выбрал» От Зеленка: «Минуту.» Хайтам выходит из сети и Кавех ложится на живот, подтягивая к себе пачку сигарет и зажигалку. Он уже обвыкся, начиная шалить с сигаретами прямо в комнате общежития. Тигнари этому явно не обрадуется. Хайтам не заставил себя ждать, оправляя ему какое-то вложение. Кавех поспешно его открывает, приближая телефон к лицу так, чтобы можно было рассмотреть картинку во всех деталях. И вправду, он начал работу над этюдом рук. Кажется, смотрелось уже довольно неплохо, хотя это был только подмалевок. От Кавеха: «Хочешь я тебе попозирую ахаха)» Предложение было скорее для вида, но Хайтам тут же просмотрел и начал печатать, правда делал это на удивление долго. От Зеленка: «Было бы неплохо, мне не хватает живого примера.» — Ого, не думал, что он подойдет к предложению настолько серьезно, — высказался вслух Кавех, прокручивая фильтр между пальцев. От Кавеха: «Выглядит уже кайфово, но если тебе правда нужна моя помощь, то я не против ее оказать. Оплату принимаю сигаретами и кофе!» От Зеленка: «Чудно, тогда еще спишемся. Я продолжу работать.» От Кавеха: «Давай, удачной ночки!» На этот раз Кавех проверил, чтобы стикер точно подходил. Он глупо улыбнулся экрану и смущенно закрыл диалог, чтобы прижать телефон к груди, откладывая сигарету на пепельницу. Стало так тепло. Кажется, становится все интереснее и интереснее.