Мятеж любви: Судьбы, переплетённые в океане

      Работа на судне оказалась очень утомительной. Сильвера назначили на роль клерка и в его обязанности входило ведение записей, учётов и прочей бумажной возни. Его определили в клерки не просто так, а исходя из того, какой юноша был грамотный и образованный, такого человека на их судне не хватало очень давно. Паренька ввели в курс дела, не особо углубляясь в объяснение, а уже после на него обрушились тонны документации, за которой он проводил почти всё своё время, иногда успевая помогать другим членам экипажа. Особенно часто он оказывал помощь плотнику и даже успел с ним сдружиться — это был пожилой мужчина иссохшего вида, но с живыми и горящими глазами. Этим двоим удалось найти общий язык довольно быстро и никаких конфликтов между ними не происходило. Единственный человек, с кем не ладились отношения у Картера, так это с местным канониром — этот мужчина отвечал за исправность пушек и их работу во время сражения с вражеским судном. Это был тот самый человек, который всячески пытался оскорбить и задеть достоинство парня при первом знакомстве. Не сказать, что кто-то из них двоих в принципе приложил хоть малейшее усилие для того, чтобы сгладить острые углы их отношений, но Сильвер однажды решился и подошёл к тому, пока он сидел за столом и, держа в руке старую фляжку, в которую что-то было налито, пил.             — Ну, здравствуй, — парень уселся рядом с тем и сразу же получил в свою сторону косой взгляд, полный презрения к одному его только виду.             — И тебе не хворать. Чего хотел? — выдавил из себя тот, одним движением руки закрыв фляжку.             — Прояснить все недомолвки с тобой. Не хочу оставаться во врагах.             — Вот как, — он дёрнул бровями, — с небес спуститься решил, малец? Или же испугался, что тебе однажды перережут глотку? — последовала неприятная ухмылка.       Сильвер вдруг нахмурился — он словно почувствовал ощутимую угрозу от этого человека. На его вдруг посерьёзневший вид пират рассмеялся в голос и легко ударил того в плечо.             — Расслабься ты, у меня нет к тебе претензий, — взгляд устремился на горизонт, за который уходило солнце, — да и ты на обиженного не похож.             — Значит можно считать, что всё в порядке? — вопрос Картера прозвучал слегка по-детски, но ему нужно было удостовериться в правильности понимания слов собеседника.             — Да, — последовал кивок, — а теперь иди к чёрту и не мешай мне наслаждаться минутой отдыха!       После этого пираты спокойно разошлись, больше не конфликтуя. Сильверу стало легче жить после этого, зная, что на борту у него нет врагов, которые могут подмешать ему яд в питьё в любой удобный момент. Такие случаи тоже бывали, но, слава богам, местный экипаж был относительно адекватен и его члены относились друг к другу лояльно. Да, к Картеру по началу относились очень предвзято, ведь местные взрослые и старики были убеждены в том, что здесь место только тем, кто уже пожил и что-то о жизни да знает. Сильвер же относился к молодёжи, а потому его всячески пытались вывести с борта, как назойливого таракана, который раздражает и кого-то даже пугает, но тот не поддавался ни на какие провокации. Остерман же наблюдал за всем этим со стороны и ему не показалось, что этот паренёк — славный малый, да и есть у них что-то общее. Он старался особо не встревать в конфликты пиратов между собой, пока это не коснётся его самого, в этой ситуации так же — канонир и клерк должны были сами разобраться в своей ситуации. На удивление ребята оказались достаточно дипломатичны, не то что некоторые, которые решали все конфликты через кулаки. Остерман уже давно является капитаном на этой рухляди и смело может заявить, что сейчас время спокойное, как никогда раньше. Раньше здесь были неоднократные попытки поднять бунт, регулярные конфликты и прочие «радости», которыми корабль изобиловал.       История этого судна берёт начало ещё в те времена, когда королевством заправляла группировка, которая насильственно сместила власть короля и начала вершить свои преступные дела, нещадно испортив качество жизни всех жителей. Было это больше восьмидесяти лет назад. Тогда один человек, чьего имени Остерман не помнит, решил создать свою пиратскую команду из надежды хотя бы это поможет вырваться из полнейшей нищеты. Строительство корабля заняло очень много времени и пришлось потратить не одну сотню монет — человеку было сложно, но он не сдался и довёл дело до конца, спустя пару лет поставив судно на море, но вот беда — ему нужно было дать имя. Тогда человек задумался и, недолго думая, наградил его именем своей возлюбленной — Фелисия. Так этот корабль назван до сих пор, а на его потрепанном флаге всё так же красуется птица, широко раскинувшая огненно-красные крылья, которую изобразила та девушка. На этом корабле капитан сменялся много раз — кто-то держался на этом посту много лет, как, например, Остерман, а кто-то не смог и год, умирая либо от полученной болезни, либо от рук своих же товарищей. Здесь убийства не были редкостью, особенно когда наступали голодные и застойные времена. Остерману же повезло намного больше — когда он стал капитаном, то смог найти со всеми своими напарниками общий язык, да и с теми, кто приходил позже, тоже.       Пока корабль медленно качался по волнам штурман, обхватив мозолистыми руками штурвал, закричал всему остальному экипажу что было силы в связках, что на горизонте, в синей дали, слабо виднеется земля. Все были рады такой новости, а капитан отдал распоряжение двигаться к этому месту. Экипаж загудел от такой новости и Сильвер, заслышав галдёж наверху из своей каюты, выглянул из-за стопки бумаг и увидел Остермана, который зашёл к нему. На морщинистых устах капитана играла лёгкая улыбка, и паренёк решил спросить:             — Выглядите довольным. Есть хорошие новости, капитан?       Старик медленно кивнул.             — На горизонте остров. Если судить по карте, то там должны находиться сокровища.             — О, это так здорово! — Картер выглядел по-детски удивлённым, — Что вы будете с ними делать?             — Самое ценное — на продажу, остальное же можно взять себе, — ответил Остерман, — наш квартирмейстер оценит добычу.             — Понял, капитан, — коротко ответил Сильвер, посмотрев на свои бумаги уставшим взглядом.             — Выглядишь так, будто на тебе тяжести таскали.             — Есть такое, капитан. Нужно ещё составить учёт по оружию… — в его голосе можно было отчётливо увидеть замученную интонацию.             — Такова работа на судне, салага, — капитан ободряюще похлопал того по плечу, — ты должен был понимать, на что идёшь.             — Не жалуюсь, — коротко и ясно дал понять Сильвер, что с ним всё в норме.       После этого Остерман покинул каюту юного клерка и поспешил по своим делам, оставив паренька в одиночестве. Поработав ещё некоторое время, Сильвер решил подняться наверх и разведать обстановку — всё это время нескончаемый галдёж не прекращался, мешая работе. Там его ожидала стремительно приближающаяся суша, теперь можно было отчётливее рассмотреть эту незначительный в земном масштабе кусочек — горячий и рыхлый песок, густой зелёный лес, в котором деревья плотно прижимались друг к другу и старательно прятали то, что скрывается внутри и волны, игриво разбивающиеся о низкий берег… О таком Картер читал в книгах, но там, как оказалось, всё было здорово преувеличено. Этого и следовало ожидать, ведь читать об угрюмой окружающей реальности никому не было бы интересно, и Сильвер это понимал, но не хотел принимать этот факт до конца. Отчего-то юноша не испытывал восторга, ему было, по большему счёту, наплевать.       Вскоре судно подплыло к острову, все члены экипажа по-прежнему ликовали. Дальше все события были, как в тумане — в поднявшейся суете Картер даже не заметил, как уже ощущал через ботинки горячий песок, стало жарко, на лбу выступила испарина. Он подёргал ворот рубахи, выдыхая. Что ж, с такого места остров смотрелся куда более интереснее и захватывающе, нежели далеко с корабля. К парню подошёл капитан Остерман вместе со штурманом — второй держал в руках карту, которая была зашарпанной и пожелтевшей — казалось, что она вот-вот развалится в руках, став трухой. Остерман начал диалог первый:             — Поздравляю, Сильвер, наше судно богато! — с радостью в голове провозгласил старик, улыбнувшись во все оставшиеся зубы.       Парень натянуто улыбнулся, чувствуя, что жара вот-вот его доведёт до потери сознания.             — Здорово, капитан. Я очень рад…       Штурман вдруг встрял в диалог, задавшись вопросом:             — Остерман, нам его с собой брать?       Мужчина подумал пару секунд и твёрдо ответил:             — Да, возьми его. Пускай посмотрит, но ничего не трогает, — строго зыркнув на Сильвера, тот кивнул.       В глубине Картера души пошла трещина, но он не подал виду, что ему досадно. Просто посмотрит означало, что ему даже мизерная доля добычи не достанется.             — Понял вас, — взгляд штурмана переместился на юношу, — вперёд и с песней, друг.       Здесь Сильвер от неожиданности дёрнул бровями — его впервые назвали другом. Не из-за тёплых чувств, понятное дело, ему было удобнее так обращаться. Парень молча последовал за штурманом — тот был на голову выше, под два метра, плечистее и в принципе крупнее, хотя и Сильвера миниатюрным мальчиком не назовёшь, но его всё равно всячески задирали из-за некоторых женственных черт. Не то, что бы он комплексовал, но неприятный осадок на душе всё равно оставался. Окружающая тишина и шелест листвы начал давить на голову, и юноша завёл разговор со штурманом первый:             — Что это за место, мистер…? — парень вдруг замолчал, когда его жестом прервал мужчина.             — Попрошу без этих формальностей. Я — Виктор.             — Понял. А на вопрос ответите?       Виктор еле слышно усмехнулся. У него всегда вызывали лёгкое чувство забавы те люди, которые были слишком любопытны.             — Это Остров Вечной Бури, Картер. Звучит слишком громко, не так ли?             — Согласен, как-то… пафосно, — немного замялся тот, — а с чем связано такое название?             — Люди создали романтичную и очень печальную легенду о том, что в давние времена было два королевства, которые враждовали между собой. И в них были принц, прекрасный юноша воинственного духа и принцесса — нежная девушка, зачитывающаяся книжками и не выходящая за пределы замка, душа которой рвалась на свободу. Звали их Ардан и Офелия. Однажды, когда принцесса сбежала из замка вечером, уловив момент, когда охранники были отвлечены путём обмана, чтобы попасть на праздник Огней, на рынке она встретила Ардана. И тогда же они влюбились друг в друга до беспамятства. Возлюбленные сбежали из отчих домов, поселившись на тихом, далёком от цивилизации островке, вдали от всей суеты и проблем, наслаждаясь обществом друг друга. Но их счастье продлилось недолго — отец Офелии, разгневанный поступком дочери, послал на остров корабль с военными, которые убили Ардана на глазах у девушки самым ужаснейшим образом. Они его обезглавили. Офелия, не пережив этого горя, в этот же момент обратилась в жестокую, беспощадную Богиню Ветров — её крик был настолько громкий, полный пронзающей боли, что на острове поднялась сильнейшая буря, остров вмиг затопило и все приспешники её отца погибли. Богиня Ветров, убитая этим чудовищным событием, не утолила жажду мести за смерть своего любимого мужчины даже после того, как уничтожила убийц. Много веков её печаль не утихала, и все корабли, проплывающие мимо этого острова, слышали надрывный женский плач. А ещё здесь очень долго была сильнейшая буря, из-за которой остров был словно под куполом, закрытый от посторонних песком…       Сильвер от удивления раскрыл рот, а его глаза широко распахнулись — о такой легенде он нигде не читал и даже не слышал. Это была очень душераздирающая история, которая дотронулась до струн души молодого человека. От этой невообразимой жестокости даже слов на языке не находилось, поэтому Сильвер задался вопросом:             — Что же было дальше, Виктор? — ему не терпелось услышать продолжение.             — История об этом умалчивает.       Картер, с досадой в голове, выдал:             — Очень жаль… А как ты думаешь, чем всё закончилось?             — Я не думал об этом, — бросил штурман, — для меня это — детская история, которую можно рассказать любопытному ребёнку.       Из-за этого Сильвер почувствовал себя немного неловко, он думал, что Виктор ответит на его вопрос, а по итогу выдал то, что ему это неинтересно. Картеру всегда нравилось фантазировать и даже сейчас он построил в голове свою версию того, что было дальше. Ему настолько она понравилась, что он захотел ею поделиться с мужчиной:             — А я придумал! — с горящими глазами сказал юноша, — Я представляю продолжение так: Офелия, докричавшись до Высшего Божества, вымолила, чтобы её возлюбленного превратили в божество. Оно согласилось и Ардан стал Богом Покоя, а вскоре воссоединился с Офелией и после этого они провели вместе целую вечность…       Виктор всё это время молчал, продолжая идти. Сильвер, посчитав это за знак, выдвинул ещё одну версию, которая только зародилась в его голове:             — Или, допустим, Богиня Ветров отринула свою сущность, вновь став человеком и умерла от того, что не перенесла это горе, а в ином мире воссоединилась с Арданом.       Здесь Виктор неприятно рассмеялся.             — Слушай, тебе бы сказки сочинять, а не на корабле работать.       Сильвер тут же поник, сглотнув ком обиды, застрявший в горле и, азартно улыбнувшись себе, равнодушно сказал:             — Знаешь, Виктор, лучше жить с гибким умом и богатой фантазией, нежели существовать с умственной тупостью и скудным воображением.       После этого разговор сошёл на нет. Виктор даже ничего не ответил, не обращая на острый язык этого юноши. Добрались они до назначенного места, где уже были некоторые пираты, в полной тишине и напряжении.       После этого разговор сошёл на нет. Виктор даже ничего не ответил, не обращая на острый язык этого юноши. Добрались они до назначенного места, где уже были некоторые пираты, в полной тишине и напряжении. Несколько пиратов воодушевлённо раскапывали землю ржавыми лопатами, добираясь до сокровища. Сильверу это зрелище быстро наскучило и он решил осмотреться. Отойдя от этой толпы подальше, он глядел на фауну — высокие вечнозелёные деревья, через листву которых немного пробивались солнечные лучи, сырая земля — здесь Картер подумал о том, что это не дождь, а слёзы Богини Ветров. Легенда, рассказанная Виктором, произвела на него сильное впечатление. Не было замечено ни единой птички, под ногами роились много насекомых, он даже видел пару змей, которые его не испугали. Воздух был тяжёл для него, и каждый вдох давался с ощутимым усилием. Устроившись на поваленном дереве, Сильвер решил взять небольшой перерыв. Здесь открывался красивый вид, если задрать голову. Кольцо из деревьев идеально очёркивало кусочек бледно-голубого неба, где не было облаков. Парню так хотелось, чтобы эту красоту увидела его мать. Она всегда мечтала хоть глазком глянуть на необитаемый остров. Картер мечтательно вздохнул, затем соскочил со сломанного ствола и ощутил под ногой нечто странное. Он поднял ногу и увидел золотое кольцо, украшенное сапфиром — парень сразу понял, что это именно этот камень только по его цвету. Сильвер нагнулся и подобрал его, вытерев об рубаху, а затем рассмотрел поближе.       Оно выглядело идеально — блестело так, словно только из ювелирной лавки. Ни единой царапины и потёртости Сильвер не заметил. Он покрутил кольцо, рассмотрел изнутри — гравировок не было, словно оно никому не принадлежало. Это юноша нашёл подозрительным — такие драгоценности не могут валяться в грязи без дела. Но людей здесь никогда не было как таковых, только люди, которые закопали сокровище глубоко в землю… Они его обронили? У Сильвера в голове зароились вопросы, подобно тому, как пчёлы суетятся в улье. Он захотел его оставить на прежнем месте, но что-то в душе его кольнуло в отрицании. Нельзя оставлять это кольцо. Парень почесал подбородок и его вдруг осенило:

«Подарю это кольцо Тее, когда увижусь с ней. Она точно будет рада такому подарку!»

       Довольный своей находкой Сильвер вернулся к пиратам, которые уже раскопали землю и достали сокровище, раскрыв его. Снова стоял галдёж, как в тот момент, когда они подплывали к этому острову. Слышались вздохи восхищения. Парень протиснулся между членами экипажа и рассмотрел содержание почерневшего от времени сундука — внутри, до верха, лежали золотые монеты с незнакомой ему символикой, невероятно дорогие, по всей видимости, драгоценности — рубин, вставленный в золотой перстень, изумрудное колье, аметисты, александриты и ещё великое множество самых разных видов камней, от которых у Сильвера закружилась голова. Он никогда не видел в своей жизни столь огромного количества бесценных вещей. Никто из пиратов не осмеливался приближаться ближе, не веря своим глазам. Картер же, сделав неуверенный шаг вперёд, а затем ещё несколько более стойких и устремлённых, дошёл до сундука и взял оттуда монету, сжав между большим и указательным пальцами. С любопытством хмыкнул, а затем его оттуда дёрнул за шиворот Остерман, откинув назад, в толпу. Монета полетела обратно в сундук.             — Картер, тебе не позволено это трогать. Что за своеволие?! — рявнул капитан, подойдя к тому.       Парень встал и с вызовом посмотрев тому в глаза, ответил:             — Я всего лишь посмотрел, не украл же. Да и не собирался. Что в этом такого?             — Не задавай лишних вопросов и следуй распорядку, малец. Против правил идти тебе точно нельзя, — высказал какой-то шакал из толпы.       Их взаимное прожигание взглядами быстро закончилось, Сильвер сдался первый, уступив в этот раз Остерману. Старик подошёл к сундуку и со всей гордостью заявил о том, что теперь они могут отправляться торговать этими драгоценностями на рынок, им за это точно много заплатят. Всю эту воодушевляющую речь Картер слушал краем уха, думая о том, сколько ему придётся писать в этот раз. Все мысли занимала исключительно работа. И Тея. Интересно, как она там? Сильвер не хотел признаваться себе в том, что немного начал по ней скучать. От этого у него покраснели уши, а затем и нос, но нужно было сохранять образ безэмоционального члена экипажа, который максимально серьёзен и слушает речь капитана очень внимательно. Вскоре сокровище было загружено на корабль и теперь место назначения — чёрный портовой рынок. Путь обещает быть долгим…

***

            — Открывай дверь, сейчас же! Тея, не смей меня злить, — прорычал отец, подобно бешеному зверю, сорвавшемуся с цепи.             — Я не буду этого делать, — отчаянно проговорила девушка, запираясь в своей комнате изнутри на замок.       Тея сползла по двери вниз, сжимая на затылке волосы, она крепко зажмурилась и вся съёжилась, желая, чтобы весь творящийся кошмар вокруг неё прекратился. Причёска, ещё аккуратно собранная пару минут назад, разваливалась, и вплетённые розовые цветы выпали оттуда, падая на пол. Из уголков глаз девушки потекла пара слезинок, которые она быстро смахнула. В груди смешалось непринятие текущей ситуации и предопределённого будущего вместе с сильнейшим отчаянием, приправленным слепой надеждой в лучшее. Может ей удастся сбежать от нелюбимого мужа? Или он вышвырнет её сам, вскоре после женитьбы, за невыносимый характер и упёртый нрав? Куда менее вероятно было то, что он откажется от Теи прямо во время церемонии. Сейчас было время обеда — живот девушки заурчал, она нахмурилась. Вчера у Теи совсем не было аппетита, ведь зная, что ждёт её на следующий день. В её голове возникла решительная мысль:

«Ну уж нет, я лучше буду голодать, чем выйду отсюда!»

      Тем временем строгий голос отца за дверью стал более мягким:             — Тея, ты ведь понимаешь, что…             — Нет, не понимаю! — не дала ему договорить дочь, сорвавшись на крик, — Моя мама, наверняка, хотела бы для меня лучшей судьбы… — страх сковал горло и она замолчала.             — Так нужно, милая. Я знаю, что ты чувствуешь, но ты должна это сделать, — отец провёл по поверхности двери шершавой ладонью, осев на пол, — я всегда помогал тебе и во всём поддерживал, теперь твой черёд оказать помощь мне.       Он почувствовал, что Тея его слушает — молчит.             — Сейчас у нас нет выхода, но я обещаю, что когда я разберусь со всеми проблемами, то освобожу тебя от этой участи. Ты не должна жить с человеком, которого почти не знаешь и тем более не питаешь к нему тёплых чувств. Знаю, что я не самый лучший отец в мире, но… Я всегда старался оградить тебя от всех возможных проблем, Тея, но пришло время повзрослеть и понять, что я не способен оберегать тебя от всего плохого, как бы мне этого не хотелось, — в его усталых, мрачных глазах отражалась мольба, — я всегда буду рядом с тобой и никогда не отвернусь, ты веришь мне?       Тея прижала руку к груди, слушая сердце, что стучало словно в горле и, глубоко впитав в себя слова отца, разрыдалась. Хрупкие плечи затряслись под накатившей на неё истерикой, дыхание стало прерывистым и очень частым. Отец никогда не говорил Тее столь тёплых слов, и в её груди что-то перещёлкнуло. Почему он не говорил этих слов ей раньше? Почему не показывал свою любовь, делая всё молча, не выражая эмоций? Почему не обнимал Тею, когда та плакала? Девушка окончательно запуталась в своих чувствах и действиях, разрываясь между той стороной, которая хотела отказаться от всего и начать жить с чистого листа и стороной, которая была вынуждена принять то, что ей уготовано, не высказав и слова против. От этого у неё заболела голова, она приложила руки к вискам, сконцентрировавшись на ощущениях. Пульсация в голове немного заглушала душевную боль. Солёные дорожки засохли на алых губах, неприятно стягивая их, перед глазами стояла пелена. Тея глубоко вдохнула и посмотрела в окно, вытерев слёзы из внутренних уголков средними пальцами. Солнечный свет ярко освещал комнату, она легонько улыбнулась — хорошая погода давала незначительное, но облегчение.       Несмотря на некоторую натянутость отношений Теи с отцом, она всё равно его любила, как бы холоден он не был. И сейчас девушка верила ему, она знала, что этот человек её не подведёт. Род Флориан всегда славился своим несгибаемым и умным нравом — её повиновение перед страхом будет оскорблением для всех её предков. Тея примет эту ситуацию достойно, знает, что справится, несмотря на всю тяжесть её дальнейшей жизни. Но кое-что ещё давало ей положительно эмоцию. Мальчишка Сильвер. Тот, к которому она неслась на всех парах, чтобы успеть его проводить в долгий путь. Щёки Теи стыдливо порозовели — отчего-то её казалось это неправильным. Врать не будет, тем более себе — Сильвер ей нравился, но ни он, ни она не решились повлиять на ситуацию между ними из-за стеснения и боязни отказа. Флориан давно заметила, как тот неловко пытается оказывать ей знаки внимания. Да и не только он. Девушка нравилась многим, ведь была очень красива, но почему-то угораздило её зациклиться на Картере, который мало что смыслил в манере общения с юной дамой, которая далеко не пальцем деланная. Всё это было очень забавно и приятно для Теи — было в этом ухажёре что-то такое, что цепляло. Не внешность, нет. Искренность его чувств, их открытое проявление, не подавленное обществом. Обходительность, уважение границ — Сильвер знал, где не стоит пересекать черту. Боги, он словно был соткан из самых лучших черт характера, да и к тому же наделённый миловидной внешностью, что, конечно, играла немаловажную роль.       Тее на самом деле жаль, что ей не удалось узнать Сильвера поближе, хотя они жили очень близко много лет. Сначала он казался ей слишком маленьким, и по лицу, и по характеру — никакой зрелости, хотя не сказать, что она выделялась особой мудростью и адекватностью своих поступков. Девушке всегда была интересна компания других людей — ей нравилось проводить время с девушками и парнями, которые были немного старше её, Сильвер туда никак бы не вписался и смотрелся бы странно. Он всегда был не особо общительным человеком, упиваясь книгами и времяпрепровождением в своей компании, где ему больше никто нужен не был. Изенфольд был небольшим посёлком с запутанными переулками, которые Тея с рвением исследовала с друзьями, и за всё время узнала самые потаённые места. Даже те, куда не следовало ступать. Отец её был против этого — он не хотел, чтобы дочь навлекла на себя какую-нибудь беду — бандиты так и жаждут выловить первую красавицу и совершить нечто страшное, потому что тогда в городе происходил беспредел. Настоящее процветание воровства и шарлатанства! А юную Флориан ничего не останавливало от своего действия. Должно быть, она хотела, чтобы отец поседел раньше времени.             — Тея, поговори со мной, — снова прозвучал мужской голос за дверью.       Девушка прислонилась к двери и повернула голову в сторону, устало прикрыв глаза. Ей больше не хотелось сопротивляться, ведь в этот момент она придумала план «п», на случай, если её будущий «супруг» начнёт сводить её с ума. На душе Теи легче, будто оттуда упал камень, и теперь она могла свободно вдохнуть свежий воздух. Затем, нарушив комнатную тишину, она проговорила:             — Я выхожу, отец.       Затем встала и, подойдя к своему туалетному столику, посмотрела в зеркало. Оттуда на неё глядела Тея, с заплаканными глазами и прояснившимся взглядом, в котором читалось то, что она знает, как поступить дальше. Серые очи будто заледенели, покрылись толстым слоем льда, а на ресницах застывшие слёзы превратились в наледь. Тея поправила волосы, вытащив украшения оттуда и сложив их на столике. Это ей подарила семья жениха. Подачки. Густые локоны девушки напоминали просыпающийся весенний лес, озарённый светом — отец всегда говорил, что это досталось от матери, потому она сильно её напоминает. Её бледные руки гладили прядь волос, а взгляд бродил по комнате. Было тяжело осознавать, что теперь она сюда будет редко заявляться, если ей это будет позволено. Тея покрутилась перед зеркалом, осмотрев наряд ещё раз, и поняла, как же шло ей это платье — оно такое праздничное! Белое, закрывающее её ноги без туфель, которые она скинула перед тем, как закрыться в комнате. Оно не было слишком украшено, только рукава были пышными. Затянутый корсет, прошитый жемчужными пуговицами, подчёркивал округлую грудь. Ткань приятно обволакивала тело, струясь и переливаясь на свету. Когда Тея примерила его впервые месяц назад, оно на неё едва ли налезало, а теперь было как влитое. Она ощутимо похудела и не сказать, что это было поводом для радости — излишняя худоба при её высоком росте не красила, а делала лишь болезненной. Сильвер бы вряд ли её узнал… Да что же она снова о нём?! Тея резко отмела эти навязчивые мысли и сконцентрировалась на обстановке.       Ей нужно было собраться с силами, чтобы выйти из комнаты, но сейчас их катастрофически не хватало. Сжала кулаки, да так, что ногти впились в ладони — наказывает себя за то, что не может сделать и шага в сторону выхода. «Нельзя быть такой слабовольной дурочкой, Тея, ты ведь не такая!» — вторила девушка себе в сотый раз, сокращая расстояние до двери. Шаг был медленный, но уверенный — пути назад нет. Дальше всё было для неё как в тумане — события закрутились веретеном и стали одним очередным пятном в её жизни. Вся эта свадьба — Тея обводит взглядом людей, что собрались на этом празднике жизни — не более, чем формальность, декорация. Гости то и дело осыпают несчастную невесту добрейшими пожеланиям — взаимопонимания, гармонии, счастья, здоровеньких наследников… Они не догадываются, что это — всего лишь красивый фасад, внутри которого всё начинает постепенно гнить. Служанки усужливо хлопочут вокруг Теи, наблюдая за её самочувствием. Чешется язык на грубость — одёргивает себя, держа лицо. Ей на этом празднике совсем не весело, но улыбка по-прежнему на месте. Приветливая настолько, насколько это возможно. Уже совсем скоро ей предстоит пройти под свадебный алтарь, где её будет ждать «любимейший» жених. За сегодняшнее утро это будет первый раз, когда они увидятся спустя долгое время и второй раз их пересечения в целом. Тея устремила взор вдаль, задумавшись о чём-то своём, и в этот момент рядом с ней возникла дотошная служанка:             — Госпожа, почему вы такая унылая? — писклявый голосок начал резать по левому уху невесты.             — Ступай, куда шла и не мешай! — огрызнулась Тея, одарив ту гневным взглядом.       Служанка была на порядок ниже девушки и полнее, с мягкими чертами лица и округлыми формами. У неё были длинные, каштановые кучерявые волосы, которые топорщились во все стороны. Одеяние было скромным, но соответствующим для её обязанностей. Возраст у неё был, как показалось Тее, чуть больше двадцати.             — Господин О’Фарелл хочет вас увидеть перед церемонией. Попросил передать, что уже ждёт вас во дворе.       Девушку захлестнула волна возмущения — он что, уже не даёт ей право выбора? Да как он смеет?! Служанка легко считала с лица недовольство и стушевалась, понурив голову, но рискнула окликнуть ту повторно:             — Госпожа…       Тея, всё же сохранив самообладание, как можно спокойнее отреагировала:             — Что? — ни одна мышца её лица не дрогнула.             — Я тоже, как и вы, не согласна с тем, что происходит. Просто знайте, что вы не одна, — голос служанки стал намного тише и вкрадчивее.       Эти слова заставили девушку вскинуть брови от удивления. Она кивнула и кратко, но с теплотой в голосе ответила:             — Спасибо.       От осознания того, что в этом мире есть ещё, как минимум, один человек на её стороне, настроение стало немного лучше.             — Ну, мне пора идти… Госпожа, не задерживайтесь.             — А что, у господина О’Фарелла настолько хрупкое терпение? — улыбнулась Тея.       Служанка хихикнула, осторожно посмотрев по сторонам — похоже, шутить про столь важную персону было всё равно что осуждением, если не глубоким оскорблением.             — Это звучит забавно, госпожа, но будьте осторожней с выражениями, — покачала головой девушка, — ради своей же безопасности…       Тея хмыкнула — не показалось.             — Не волнуйся, я же невестушка. Думаю, такая шалость сойдёт мне с рук. Они же заинтересованы в этом браке, а не я.       В глазах той прошла тень, как будто в этой ситуации Тея сильно заблуждалась.             — Просто берегите себя, госпожа. Это самое главное, остальное пройдёт.             — Как твоё имя?             — Эринн, — янтарные глаза той блеснули.             — Эринн, значит… Приятно познакомиться, — Тея протянула руку, и та её дружелюбно пожала, — прости, что нагрубила. Сама не своя.             — Я понимаю вас, не стоит. Это сильный стресс для столь юной девушки…             — Пожалуйста, на «ты», — ей было некомфортно, когда к ней обращались так официально.             — Х-хорошо. Мне пора идти, ещё несколько поручений не выполнено, а времени осталось совсем немного.       Эринн доверительно сжала ладонь Теи между рук и заглянула в той глаза:             — Поспеши, — её уверяющий взгляд переместился за спину и вернулся обратно, — ещё увидимся.             — Спасибо, Эринн.       На том девушки и разошлись. Тея, вплоть до места встречи с женихом, думала об этом диалоге. Этот немного нервный взгляд Эринн, предупреждения… Всё наталкивало на мысль о том, что проблем, видимо, теперь не оберёшься. С другой стороны её успокаивала мысль, что отец ни за что не отдал бы её замуж за самого ужасного и деспотичного человека на свете. Хотя кто знает? Деньги здесь были бо́льшим приоритетом, чем безоблачная жизнь дочери. Тея не стала раскручивать это колесо тревоги и страха, решив сконцентрироваться на окружающей обстановке. Вдохнув глубже, её изнутри заполнил запах лилий, она улыбнулась и посмотрела на солнце. Тея подняла ладонь, закрыв светило рукой, и развела пальцы, так, чтобы через них проходил яркий луч. Тепло коснулось щеки. Всё как в детстве, только теперь было много забот и проблем. Её минутное наслаждение прервал мужчина, который появился будто из ниоткуда. От него повеяло удушливым одеколоном. Его громкая усмешка резанула слух.             — Какая забавная картина. Я случайно не мешаю тебе наслаждаться одиночеством, моя дорогая?       Тея закрыла глаза и поджала губы, её рука опустилась. Это он. Двэйн О’Фарелл. Отпрыск богатой ирландской семьи. Очень предприимчивый и хитрый, иначе не смог бы сколотить себе добротное состояние, как говорят. Девушка в раздражении зыркнула на мужчину, нахмурив брови.             — Говори, что хотел. Я не собираюсь с тобой много общаться, — её глаза с нескрываемой злобой впились в него.       Пришлось задрать голову для того, чтобы видеть этого человека отчётливо. Резкие, выделяющиеся черты лица, волевой подбородок, хитрый прищур, рыжие, уложенные волосы… Всё выдавало в нём человека «непростых кровей». Уж его-то возраст Тея узнала сразу же — у них разница в двенадцать лет. Ему было тридцать лет. Если бы Тее было столько и она была бы незамужней, это стало бы поводом для осуждения. Мужчине же это только поощрялось, независимо от его возраста. А ещё лучше, если у него были дети вне брака.             — Тебе придётся, жёнушка. Всё же это наша свадьба.             — Свадьба, устроенная исключительно по инициативе твоих родителей и моего отца. Не забывайся. Нас ничего не связывает. И не будет.             — Верно, не связывает. Но после этого дня ты будешь под моим контролем, у тебя больше не будет возможности говорить мне эти слова без последствий.       Здесь Тея почувствовала страх, она отступила назад, будто на неё готов напасть сам волк.             — О чём ты говоришь? Угрожаешь мне?       Тот двинулся на нее.             — Никто, — он прижал девушку к стене и впечатал ладонь туда, не давая ей хода, — никто не смеет обращаться со мной подобным образом. Ты, — он пальцем поднял подбородок, чтобы та смотрела ему в глаза, — тем более.             — Иди к чёрту, Двэйн, — Тея повернула голову, — я не позволю вытирать об меня ноги ни тебе, ни и твоей семейке!       Он едко усмехнулся.             — Что за дерзкая и невыносимая девчонка… — мужчина задал вопрос в пустоту, — слишком самоуверенная ты для своего возраста. Родители не занимались твоим воспитанием?             — Мною занимался отец. А твои родители твоему обращению с девушками явно не уделили должного внимания, — парировала Тея и улыбнулась краешком губ.             — Хорошо, что я терпеливый, — он сжал кулак, впечатанный в стену так, что захрустели костяшки, — с такой чернью, подобной тебе, невозможно обращаться по-хорошему.       Мужчина отстранился и косо посмотрел на девушку. Он дёрнул бровью, пройдясь по ней многозначительным взглядом с головы до ног и обратно.             — Хотя, признаться, ты отлично сложена. Для тебя могу сделать исключение.       Из его уст это звучало совсем не как комплимент. Тея поморщила нос.             — Ну, желаю тебе хорошо провести время до церемонии. Совсем скоро увидимся вновь.       Тея не стала отвечать Двэйну и тот сразу же куда-то удалился. Ей не было интересно узнать, куда он направился. Одно присутствие этого ирландского господина вызывало смутную тревогу, так что его когда его не было становилось намного лучше. Переведя дух, Тея направилась к центру всего торжества. Долг, навязанный ей извне, давил на плечи — она чертыхнулась. Пускай не положено, но иными словами Тея не смогла описать своё настроение. Дошла быстро, сама не заметила как. Взгляд прошёлся по толпе — соседи, тётушка Эстер в том числе, румяная и радостная за невесту. Она подбежала к Тее и взяла её за руки, начиная свою речь:             — Ох, Тея… Ты такая красивая в этом наряде, не насмотреться! — её комплимент звучал искренне.       Девушка умилительно улыбнулась. Она поправила прядь волос и зарделась.             — Спасибо, тётушка Эстер… Я польщена.             — О-о, прошу, отбрось это обращение, оно меня старит, сколько я раз говорила! Просто Эстер, дорогая, — сказала женщина, вложив в это присущий ей артистизм.             — Поняла, приношу извинения, — Тея чуть поклонилась, — не хотела вас обидеть этим словом.             — Какая же замечательная девица! — воскликнул кто-то из гостей, толпящихся неподалёку, — Гляньте, какие отточенные манеры, а жесты…       Тея заметно смутилась и с мольбой глянула на Эстер. Та пожала плечами.             — Ты здесь в центре внимания. Привыкай, дорогая, — прошептала женщина, улыбнувшись.             — На вашу пару будут многие озираться. Невеста завидная, а жених… — Тее показалось, что Эстер воспарила в мечтах, — ну каков, каков!       Флориан не была согласна на этот счёт, но спорить не стала, продолжая покорно слушать. Сейчас ей лучше играть роль покорной и хорошей девочки.             — Надеюсь, что ты будешь счастлива и познаешь все прелести семейной жизни! Для Теи это звучало подобно приговору, но для старшего поколения это являлось нормой. Она кивнула и сдержанно ответила, наклонив голову вперёд:             — Спасибо, Эстер. Да будет так.

«Да будет так…»

      Прозвучала торжественная музыка, нежная и радостная мелодия, свидетельствующая о начале церемонии. Тея с трудом сглотнула, впиваясь диким взглядом в свадебный алтарь. Её ноги немного затряслись, а в голове забилась мысль: может, ей сбежать? Нет, не выход. Тея не может этого сделать, хотя бы ради отца. Он столько денег потратил на это торжество, даже больше, чем семья О’Фареллов. Организовал всё, начиная от найма необходимого персонала и приготовления огромного количества блюд, заканчивая антуражем. Особенно дорого обошёлся наряд самой девушки, портниха сняла с неё мерки и потом шила это платье так долго, что взяла с отца двойную плату. Деваться некуда. Заплатил. Фату же заказали у другого мастера. Те «потенциальные родственники» сбросили с себя всю ответственность на плечи куда более бедного человека, чем они и у них даже в груди ничего не щемило. Тея бы и не знала об этом, если бы не подслушала разговор отца, плотно прислонившись к двери. Он прятал её от этих неурядиц. Хотелось помочь, но чем? Оставалось молча наблюдать, да и только. Музыка стала громче и более могущественной, вызывая в душе Теи очередной приступ тревоги, который она пыталась удержать в своей груди, чтобы тот не вырвался в неконтролируемые слёзы.       Вдох. Тея ступила на край белоснежной ковровой дорожки, распахнув глаза. Подоспел отец и легонько похлопал её между лопаток. В переводе с отцовского — «расправь плечи». Что она и сделала, улыбнувшись уголком губ. Мужчина бережно взял Тею под руку. Синхронно они пошли вперёд, нога в ногу. Всё вокруг так затихло, что даже птицы не пели свою мелодичную, задорную песнь, как это было обычно. Казалось, что весь мир замер в ожидании чего-то. Двэйн уже стоял у алтаря, на его устах играла хитрая улыбка, прищур выдавал в нём то, что для него не имело это никакой ценности. Чуть позади этой статной фигуры находился низкорослый и полный священнослужитель, то и дело поправлявший свою камилавку и худощавый нотарий, уже готовый заверить этот брак. Перо в его руке заметно тряслось. За алтарём, с большой раскрытой книгой, стоял свидетель. Он смотрел на новоиспечённую пару с умилением, его взгляд из-под густых белёсых бровей был мягок и добр. Отец и дочь медленно, оттого и более солидно, дошли до алтаря, затем он словно испарился. Тея, погладив себя по руке, посмотрела на свидетеля. Он незаметно для всех, кроме неё, кивнул. Далее последовала недолгая, но немного удручающая речь свидетеля. Тея не слушала, она смотрела тому куда-то за спину и утопала в омуте своих мыслей. Наконец, последовал вопрос к Двэйну:             — Клянёшься ли, Двэйн, быть опорой и поддержкой для своей невесты, Теи?       Двэйн вдруг посерьёзнел.             — Клянусь.       Голос выдавал всё обратное.             — Клянёшься ли, Двэйн, слушать и слышать свою невесту, Тею?       Он посмотрел на неё, чуть повернув голову, и ответил:             — Клянусь.       Свидетель перешёл к Тее.             — Клянёшься ли ты, Тея, уважать и ценить решения своего жениха, Двэйна?       Она, без задней мысли, ответила.             — Клянусь…       Мужчина прищурился, но продолжил:             — Клянёшься ли, Тея, пройти все трудности рука в руке с Двэйном?

«Нет!»

            — Клянусь.       Затем свидетель удовлетворительно кивнул и теперь наступил «долгожданный» для Теи момент — слияние двух душ в поцелуе. Отдать свою часть души жениху, получив его, стать одним надёжным целым, полюбить друг друга безоговорочно… Не прельщало. Без пяти минут супруги развернулись друг к другу. В тёмно-зелёных глазах Двэйна появилась какая-то новая эмоция, которую Тея не смогла считать. Она подняла голову, не показывая своего недовольства. Белоснежная фата колыхнулась под дуновением ветра, мужская рука пригладила её. От его прикосновения кожа головы покрылась мурашками. Невеста незаметно дёрнулась из-за этого. Двэйн усмехнулся, и в этот момент подул сильный порыв ветра. Фата закрыла их обоих от окружающих глаз. Не став терять момент, он очень близко приблизился к Тее. Она не успела отпрянуть когда тот шикнул:             — Стой спокойно.       Тея, почему-то, послушалась. Двэйн осторожно посмотрел по сторонам и взял её за талию, потянув на себя. Руки девушки моментально легли тому на плечи. Она не глупая, сразу поняла его план. Что ж, за это можно было сказать слова благодарности. Лицо Двэйна приблизилось к её, кончики носов соприкоснулись, губы оставались на расстоянии. Гости захлопали в ладони — сочли, что всё случилось. План сработал. Ветер прекратился и они отстранились друг от друга. Прошло ещё какое-то время, и начался пышный пир, который затянется, как минимум, до утра. Гости начали распивать горячительные напитки и веселиться под музыку. Про Тею все забыли, а вот про жениха нет. Тётушка Эстер не сочла лишним действием пробиться в его компанию. Ради Бога! Девушку это не волновало. Выловив Двэйна из толпы весельчаков, она коротко его отблагодарила:             — Спасибо, Двэйн.             — За что же ты меня благодаришь, милая моя?             — Ты знаешь, — она отвела взгляд в сторону, к отцу. Тот пристально наблюдал издалека.             — Я сделал это только потому, что мне бы самому стало бы неприятно целовать такую, как ты.       Это слова были словно выплюнуты Тее в лицо. Она раскраснелась от гнева, захлестнувшего её. Она прокричала:             — Урод!       Здесь некоторые из гостей в недопонимании и замешательстве глянули на неё. Двэйн обнял её и погладил по голове. Захотелось резко оттолкнуть его, но он держал крепко. Как мышь, каким-то проклятьем застрявшая в мышеловке, будучи живой — это про её текущее положение.             — О, драгоценная моя, я понимаю твоё настроение. Завтра всё будет хорошо, обещаю тебе…       Актёр. И верят ведь.             — Ненавижу тебя, — прошептала Тея.             — И я тебя люблю, солнце, — проговорил он так, чтобы слышали все.       К глазам подступили горячие слёзы. Тея не выдержала и оттолкнула Двэйна, пойдя прочь. Он не пошёл за ней следом, оставаясь в гуще развлечения. Девушка почти бежала, то и дело запинаясь в своих неудобных туфлях, которые ей одолжила одна знакомая. Бежала от мира, людей, себя. Плевать, что подумают остальные. Боль внутри была настолько сильной, что разрывала изнутри своими когтями, ломая рёбра. Тея молниеносно пробежала мимо отца и зашла в дом, поднявшись в свою комнату, хлопая дверьми на всём пути. Девушка упала лицом в подушку, стали слышны тихие всхлипы. Совсем скоро, минут через десять, в дверной проём заглянула женская фигура. Прозвучал тихий голос:             — Тея?       Девушка подняла голову и увидела, что там стояла Эринн. В этот же момент Тея себя отругала — когда заходила, слишком сильно хлопнула дверью, да так, что та отскочила обратно. Цокнула языком, вытирая с глаз слёзы. Изобразила самое непринуждённое лицо в мире и вступила в диалог:             — Ты немного не вовремя, — отвернулась.             — Прости мне эту вольность, но скажи, что там случилось?       Тея горько усмехнулась. Говорить Эринн правду не стала — пускай она на её стороне, но слепо доверять не стоит. В этих семейках все любят строить друг другу козни, включая персонал.             — Ничего, — моргнула, отводя эмоции из-за недавнего события на второй план, — просто Двэйн урод, какого только поискать.             — Скажи, у тебя на сердце есть кто-то другой?       Тея вдруг вспомнила Сильвера. Их последнюю встречу и их обещание. Немного наивная и влюблённая улыбка появилась у неё на лице. Губы сами сложились в ответ:             — Да.       Эринн откровенно удивилась. Её глаза расширились. Тея продолжила, словно в бреду:             — Семена… Семена…       Она встала с кровати и начала шарить по туалетному столу, затем в шкафчиках. Наконец, достала оттуда маленький мешочек:             — Да, — она робко посмотрела на Эринн, — да…       Сжав мешочек в руке, Тея приложила его к сердцу. Мечтательно вздохнула. Рядом с ней опустилась Эринн. Её рука упала на плечо той.             — Я не знаю, что у тебя с ним, но чувствую твою тоску. Сильно скучаешь?             — Очень, — тихо прошептала Тея, — хочу, чтобы он скорее вернулся из моря.             — Моряк?             — Пират.       Эринн удивилась ещё больше, но ничего не сказала.             — Необычную профессию он себе выбрал, — улыбнулась новая знакомая.             — Боюсь я за него, Эринн.             — Он обязательно вернётся, — ей взгляд упал на мешочек с содержимым, — я так понимаю, это с ним связано?             — А, — она посмотрела на руки, — да…             — Всё будет хорошо.       После этого Тея и Эринн крепко обнялись. Минута спокойствия была получена из этого сложного дня, но за ним следовал не менее трудный — переезд невесты в дом О’Фареллов.