Моя тихая гавань

      Спускаясь по ступенькам вниз — прямиком в свою новую обитель, Супамон хмурится, даже не замечая того, как чудно и своеобразно устроена его новая комната. Из головы не лезет наглый Сирапхоп, который… А-а-а-а! Который нереально бесит! Это же началось ещё на палубе! Когда он подошёл и дерзко начал приставать к Джеймсу, а потом сразу же проявил к нему неприязнь. Джеймс, конечно, в психологи не метит, но Нэт явно не пытался и даже не собирается скрывать своего негодования по поводу присутствия Джеймса в их доме.       Но знаете ли!..       Не то чтобы Джеймса особо шокирует факт того, что он кому-то не нравится, ха-ха, нет-нет. Просто… Ах! Просто бесит!       Раздражённо шикнув, Джеймс прикусывает губу, наконец-таки поднимая взгляд на комнату. И в восхищение округляются глаза. Привыкший к современным стилям и дизайнам, Супамон никак не ожидал, что окажется где-то посередине. И хотя весь дом, судя по всему, оформлен именно так, его до глубины сердца умиляет красота и гармоничность комнаты, что ему предоставили. Молочные стены, украшенные древесными брусками тёмно-коричневого цвета, изящное полотно с изображением дождливой местности прямо напротив постели, которая, к слову, совмещает в себе и японскую культуру, и современный комфорт. Это вовсе не футон, скорее, больше напоминает матрас, находящийся на двух уровнях от пола. Очень интересно и необычно, ведь раньше Джеймс спал только на самых обычных кроватях. Разница была лишь в стоимости, а это, считай, усовершенствованный футон! Прямиком в эпоху древней Японии из двадцать первого века. Над самой постелью тоже висит небольшая картина с красочным изображением чьей-то фигуры — Супамон не разбирается, но выглядит это полотно весьма привлекательно. Слева от постели стоит большой шкаф с привычными для японцев дверьми — Джеймс открывает его с откровенным восхищением. И пади знай, чего он так радуется подобным мелочам. С правой стороны от постели находится выступ, на котором стоит небольшой чайный столик, а на стене рядом с ним висит плазма. — Обалдеть просто… Знали бы древние японцы, до чего дойдёт человеческий разум через несколько столетий…       Усмехается парень собственным мыслям, переступая невысокий выступ. Внимание привлекают растения, аккуратно, словно под копирку стоящие у тканевой стены. Но вдруг разгорается вполне оправданный интерес: а где же здесь ванная комната, о которой говорила Аризу-сан. В принципе, вариантов, где она может находиться, осталось немного, поэтому Джеймс, веря в собственный успех, осторожно отодвигает незаметную дверь в сторону, попадая в небольшую ванную комнату. Здесь тоже весьма уютно, хотя самое помещение и небольшое. Не смущает Джеймса даже общий санузел, и уж простите его — такого капризного и избалованного, но он же и не жалуется. Стены здесь оформлены неброским цветом камнем, или плиткой, что похожа на камень. И сама ванна сероватого цвета полукруглой формы, а раковина находится на небольшом ящичке, словно паря в воздухе. Хотя такое Супамон видел в своей жизни часто. — До чего же здесь уютно.       Сердце вдруг предательски кольнуло и странное, такое непривычное чувство густым потоком хлынуло прямо из него. Уют…       Это чувство уюта начало заполнять Супамона, кружа голову ему возможными «ах если бы». Возможно, такая жизнь подошла бы ему лучше с самого начала, не тянись он к глянцу и элитарной роскоши, которая доступна только звёздам с громкими именем.       Нервный смешок слетает с губ.       О, ну у Джеймса теперь весьма громкое имя. Переживать не о чем.       Махнув головой, отгоняя ненужные мысли куда подальше, Джеймс решает заняться распаковкой своих вещей, ну а заодно написать пару сообщений родителям. Честно признаться, брать в руки телефон весьма страшно и неприятно. А ещё сильнее давит факт того, что второй смартфон всё ещё находится в его сумке. Он не знает, зачем взял его с собой, хотя, спросите его сейчас, и Джеймс наверняка найдёт сто одну причину «а почему», но…       Возможно, это даже пойдёт ему на пользу — так он себя мотивирует, ведь, в конце концов, он научиться справляться с собственной зависимостью от социальных сетей, научиться отказываться от участия в том ужасе, где нещадно и подло порочат его имя.       «Шоу-бизнес Азии отличается ото всего, что ты знаешь. Будь готов к тому, что как только ты вступишь на эту территорию, твоё имя, твоё прошлое, настоящее и будущее — всё перестанет принадлежать тебе», — такие слова однажды сказал Джеймсу его учитель, но тогда младший и подумать не смел о том, какая простота и смысл заложены в этой фразе…       Сейчас Джеймс понимает больше, чем ему хотелось бы. Но, видимо, у жизни такова плата за мудрость и знание, которое она дарует наравне с адом. А это именно ад. Как итог, Супамон сидит в другой стороне, на небольшом, малоизвестном острове, в доме подруги своей бабушки в попытке заново обрести себя. Разбитый, униженный, сломленный — видимо, в этом причина того, что сейчас парень чувствует себя правильно. Словно он… в нужном месте.       И нет. Не поймите его неправильно, просто он… Запутался. И чтобы разобраться в себе, в своих мыслях и чувствах, Джеймсу придётся потратить ещё немало сил и времени.       Стук в дверь вырывает Супамона из великих дум, что снова начинают погружать его в мрачные чертоги разума. — Да? — испугавшись, от неожиданности, Джеймс подрывается с постели, резко вскрикнув. — Дорогой, — заглядывает внутрь Аризу, — ужин уже готов. Как тебе тут? понравилось? — а сама улыбается так широко, словно… Словно она просто замечательный человек, способный лучиться счастьем только потому, что её гостю комфортно. Всё же люди удивительные. — Да, конечно, — Джеймс спешит наверх, вежливо кланясь женщине. — Это замечательная комната, — от всего сердца, — спасибо Вам большое! — Ой, ну будет тебе, будет, — смущённо прикрывает руками лицо женщина, в следующую минуту задорно хохоча. — Идём-идём! Время кушать!       Джеймс лишь мысленно успевает ответить ей согласием, ведь в следующий миг она, схватив парня под руку, тащит его за собой. Пока идут в столовую, Супамон успевает осмотреть в помещениях, в которых пока что не был, и лишний раз восхищённо умиляется вкусу и дизайну этого дома. Зал оформлен в белых и бежевых тонах, а прихожая, похоже, тоже осталась неизменённой.       Рассмотреть бы всё поближе, да вот только… — Джеймс, дорогой, — внезапно Аризу останавливается, проворно оказываясь у младшего за спиной. И тот только моргнуть успевает, как чувствует ладони на своей спине, со всей силы толкающие его вперёд. — Знакомься с моей семьёй!       Ещё раз моргнув, чтобы точно убедиться в том, что картина, ставшая перед ним, не является его галлюцинацией — и тут ещ пади знай, что шокирует больше: полный состав семьи или Нэт с ребёнком на коленях, Супамон покорно складывает руки перед собой и, вдохнув полной грудью, делает полный поклон, громко произнося: — Здравствуйте!       Ладно, он признаётся: не ожидал увидеть здесь кого-то, кроме Нэта и его бабушки, но особенно сильно его смутил суровый на вид мужчина, гордо восседающий во главенстве стола. А стол-то, к слову, в европейском стиле, правда кончики закруглены. Но это всё ненужные детали, за которые хватается парень, ведь куда важнее глава дома, который внушает страх.       Но, судя по всему, Джеймсу придётся вынести безобидный урок о том, что не стоит судить людей по внешнему виду. Он так часто бывает обманчив. — Ха-ха-ха! Какой прелестный молодой человек! — голос грубоватый, слегка осипший, но интонация и посыл мирные и расслабляющие. Становится немного легче, хотя и чуточку неловко. — Ну не стоит, встань нормально, — судя по скрипу, мужчина встаёт из-за стола, и Супамон тоже выпрямляется, коротко кивая ему. — Меня зовут Икари Кэтсеро. Рад познакомиться и добро пожаловать!       Мужчина вновь присаживается на стул, но встаёт другой парень, сразу же подходя к Джеймсу. — Я Икари Масуми, старший брат Нэта, — кивает он в сторону парня, спокойно сидящего за столом с маленьким мальчишкой. Он, к слову, даже голову не повернул в сторону Супамона, явно ни капли не заинтересованный в происходящем. Но старший выглядит как очень вежливый и мягкий человек. Интересно, на его счёт Джеймс тоже ошибается? — Очень приятно, Пи… Ой! Простите! — случайно оговаривается Джеймс, чуть склонившись, но искоса ловит момент закатывания глаз со стороны Нэта.       «Вот же…» — Бог ты мой, — вдруг хлопает в ладоши женщина. — Расслабься уже! — и следующий шлепок приходится на спину Супамона. — Ты можешь звать меня просто по имени, — тихо посмеивается Масуми, с пониманием смотря на Джеймса. — А это Сора, — указывает он в сторону мальчика трёх лет, что увлечённо раскладывает конфеты по цвету или по виду, сидя на коленях Сирапхопа… Супамон так и не понял, в итоге. — Мой любимый племянник, сын Нэта. Малыш, что нужно сказать? — изменившийся голос вдруг заставляет Джеймса трепетать. Глубокий, но с тем же мягкий, он внушает чувство безопасности, ласково поглощая в себя… Но с другой стороны… У Нэта есть сын?! Excuse Me! — Здлавствуй! — спокойно и вежливо произносит Сора, повернувшись лицом к Джеймсу, Масуми и Аризу. А затем боязливо жмётся к отцу, крепко обнимая того за шею. И, честно, Джеймсу непривычно видеть такую мягкую улыбку на лице этого человека… — Ах! — вновь вскрикивает женщина. — Какие чудесные дети! А теперь за стол!       Первая мысль самая наглая — может ли он выбрать место, где сядет? Ведь чувствует пятой точкой, что окажется он рядом… Конечно же! — Джеймси, садись рядом с Нэтом и Сорой… — указывает Аризу на пустующий стул, и Супамон, скрипя зубами, опускается на него, кажется, с таким грохотом, словно он — огромная скала. Не то чтобы он готов был препираться за место, но… Эх, ладно уж. Что тут возмущаться. Рядом с Нэтом так рядом с Нэтом. Зато напротив Масуми и Аризу-сан, так что всё не так уж и плохо.       Всё внимание Супамона концентрируется на еде, а её тут полно! Много и такая разная, а какой аппетитный аромат! М-м-м-м… Даже не знает, с чего ему начать. В первую очередь, Джеймс пробует мисо-суп с дайконом — почему-то ему крайне редко удавалось кушать это блюдо, однако парню всегда нравился этот вкус. И вот сейчас у него есть возможность поесть суп в домашнем приготовление. И это неописуемый вкус! Рецепторы взрываются маленькими искорками от сладко-нежного удовольствия, и что ещё может сделать человека настолько счастливым, как еда? Еда, что приготовлена с душой! Сашими, темпура, окономияки, удон с курицей, жареная курица, кальмар в кляре — и даже это не то всё великолепие, которое Аризу-сан приготовила на сегодняшний ужин. На душе у Джеймса становится так тепло и хорошо, и немного грустно, ведь снова начинает щекотать сомнение о правильности выбора жизненного пути. Сейчас он — гость, которому позволено немного больше, чем положено, но всё же… Сидя здесь и наблюдая за этой чудесной семьёй, невольно он восхищается и завидует. Простое общение, простые истории и яркие улыбки. Так и должна выглядеть обычная семья. Это и есть счастливая семья. Невольно закрадываются мысли о своей… Нет, Супамон не может сказать, что он не был счастлив в отчем доме, или что ему что-то недодали, просто… Вряд ли парень вспомнит, когда они могли собраться и просто посидеть за одним столом, обедая или ужиная… Занятые родители, погружённый в работу сын — значит ли это, что их приоритеты были расставлены так, что родные люди ушли на задний план? Значит ли это, что деньги и успех стали важнее всего остального?..       Что всё это вообще значит?..       Джеймсу всегда казалось, что у него есть всё, в том числе и счастливая семья, но теперь, сидя здесь, он задумывается о том, что, возможно, они упустили что-то. Что-то очень важное, но на фоне многих других моментов незаметное. — Дя-дя глусный… — громко стукнув ложкой по столу, Сора привлекает общение внимание к себе. Супамон же, погрузившись в себя, поднимает взгляд на ребёнка, что в недовольстве хмурит брови. — Тебе не вкусно?       Уголки губ невольно начинают подниматься. Ну что же за умилительное создание?! — Мне очень вкусно, Сора. Я просто немного задумался, — широко улыбаясь, отвечает ребёнку Джеймс, и делает вид, что не слышит гневный цок со стороны. И чем Нэт теперь-то недоволен? Или Джеймсу нельзя говорить с Сорой? — Дяде вкусно! Вкусно! Хи-хи-хи! — радостно Сора хлопает в ладоши, широко-широко улыбаясь, а Супамон подмечает про себя схожесть этого прелестного мальчишки с Аризу-сан. Закапризничав на коленях Нэта, Сора опускается на пол, протягивая Джеймсу две конфеты, а затем, одарив парня широкой и радостной улыбкой, убегает в зал, видимо, заниматься своими игрушками. — Ну а вообще, Джеймс, — Кэтсеро вдруг переводит всё внимание на Джеймса, — чем ты занимаешься?       Супамон от неожиданности вопроса замирает, опуская глаза, а вот Нэт напротив, поворачивается к нему лицо и, подперев голову ладонью, с ухмылкой смотрит. Правильнее сказать, в наглую пялится! — Я актёр… — без особого интереса отвечает Супамон, стараясь придать интонации как можно больше вежливости. Да, он не хочет об этом говорить, и уж тем более Джеймс не думал, что настолько постыдная тема станет предметом обсуждения за общим столом. — Милый! — вспыхивает Аризу-сан. — Мы же говорили об этом… — О? О! — какая искренность. — Точно! Я совсем забыл… Ну что же, Джеймс. Актёром быть — хорошо, но жить свободной жизнью намного лучше! — Кстати, вчера, когда… — Масуми решает помочь, наверное, каждому сейчас, избавив от повисшей неловкости. Мужчина ведь и правда не со зла спросил — его понять-то можно. Информация о личной жизни Джеймса для него лишняя, от того слова жены и не прижились в его голове. И Супамон очень благодарен Масуми, который просто перевёл разговор в другое русло, и словно вообще ничего не произошло пару минут назад, вот только Сирапхоп, чуть ближе придвинувшись, продолжает пристально выжигать глазами дыру в профиле Супамона.       Отставив в сторону кружку с ароматным чаем, Джеймс косится в сторону Нэта, лишь приподнимая бровь в знак вопроса: ну что? Чего ты так пялишься? — Хах… — расплывается Нэт в белоснежной улыбке, смотря на Джеймса чарующим взглядом, и от этой картины, против воли Супамона, сердце ёкает в груди. Вот только несмотря на нежные глаза, несмотря на ослепительную, обворожительную улыбку, слова его сплошь яд. — Ты забыл уточнить, какого жанра актёр…       О!       Ну-у-у-у-у…       Ха-ха-ха…       Обескураженный такой грубостью, Джеймс поворачивается лицом к Нэту, оскорблённо смотря в глаза напротив. Понять ведь не получается… Даже если Джеймс настолько сильно не нравится Сирапхопу, причина ли это говорить подобные вещи… Какого рода жанр? Ха-ха, ну конечно же этот ублюдок видел всё то, что слил его бывший в сеть. Да кто не видел-то, а? Разве что вот Сора, и то, в силу возраста!       Боже…       Какой позор…       К горлу подкатывает ком, а тошнота начинает саднить по желудку. Появляется вероятность того, что всё съеденное может в скором времени найти свой путь обратно… А этого не хотелось бы, по крайней мере, за общим столом. Потому Супамон, сделав грудью полный вдох, медленно встаёт из-за стола и, поклонившись, поблагодарив за еду, покидает столовую, направляясь на ватных ногах в свою новую комнату. Может быть, он слишком остро среагировал? Слова Нэта не самые ужасные, что уже были сказаны Джеймсу. Далеко не самые… Но…       Ах!       Громко хлопнув дверью, оперевшись об неё спиной, Супамон устало прикрывает глаза. Да, хорошо, слова далеко не самые гнусные, что сказаны парню, вот только суть вовсе не в этом. Изначально, причина пребывания Джеймса здесь — исцеление. Место, где парень будет в безопасности, где сможет разобраться в себе, где сможет набраться сил, где сможет преодолеть те препятствия, которые возросли на пути его жизни… Но разве может он чувствовать себя здесь в безопасности, когда тебя исподтишка так и норовят уколоть? И почему- то душит, так сильно душит отсутствие логичной причины! Сам Супамон никогда не опускался до такого: ну что-то вроде отвечать говном на говно — достоинство стоит на первом месте, но сейчас же Супамон слишком уязвим.       Ха-а-а-а-а… — Слабак…       Слёзы непроизвольно скапливаются в уголках глаз. И самое глупое во всём этом — плакать-то вообще не хочется. И причины для слёз нет. Идиотская фраза с уст Сирапхопа — не оправдание тому состоянию, в которое погружается сейчас Супамон. А ему плохо. Ему очень плохо. На душе саднит, а сердце словно растерзано в клочья. Не думать — совет, что он слышит от людей, да вот только как же ему остановиться?!       Смахнув крупные капли с щёк, Супамон плетётся в ванную, в надежде, что горячая вода смоет с него всю тяжесть этого непростого дня. Да. Слишком много разом на него свалилось: предательство возлюбленного, общественная травля, случайная попытка самоубийства, переезд в другую страну, тяжёлый переезд… Новые люди, новый темп жизни, человек, который с ходу выразив свою неприязнь — на фоне всего этого, Джеймс оказался в уютной и дружной семье, против своего желания осознав, что ему очень не хватало такого в своё время. Намного проще справляться с трудностями, когда они наступают поочерёдно, но когда тебя накрывает лавиной это безумие… Как с этим справиться… Джеймс пытается, вкладывает все силы, что у него есть, но…       Все эти рассуждения просто вода, утекающая сквозь пальцы. И погружаясь в горячую воду с головой, Супамон даёт себе обещание, хотя бы попытаться абстрагироваться от тянущих размышлений, мыслей и представлений. Думать как можно меньше, как можно больше концентрироваться на том, что происходит сейчас.       И всё же ванна помогает освежиться, помогает избавиться от тягостей. Может, это и временный эффект, но главное, что именно в данный момент, одевшись в свою уютную, тёплую пижаму, Супамон с улыбкой, поддавшись усталости, забирается на свою новую постель, с блаженной улыбкой укутываясь в воздушное одеяло. Парень не любит мягкие кровати, но здесь именно то, что радует его душу. И подушки нужной толщины, и одеяло необходимой плотности. На самом деле, всё это глупости, которые веселят Супамона, а веселье и улыбки, искренние, это то, что ему сейчас необходимо для того, чтобы достичь исцеления.       Ночь выдаётся по-настоящему сладкой. Нервы и измотанность, конечно, дают о себе знать, но честное слово, Джеймс давно не спал так крепко и так легко. Он ведь даже заснул, пока ещё девяти часов не было, прошептав себе под нос: на новом месте, приснись жених невесте! И похихикал, как дурачок. Ну а что? Почему бы и не порадовать себя такой глупостью? Он слишком много внимания и сил отдал на негатив, который окружил его со всех сторон, теперь же необходимо добраться положительными эмоциями и счастливыми моментами. А Супамон не сомневается, что в этом месте он сможет обрести себя, ведь, порой, вернуться к истокам, это самый верный путь.       Сон был долгий и глубокий, и, о да, жених приснился! Ха-ха, но тут уж немудрено, ведь Джеймс сам зациклился на Нэте, так что и ждать чего-то другого не стоило. Просто Супамон с улыбкой встречает своё первое полноценное утро на Окиношиме — осеннее, влажное, прохладное утро, с женихом из сна, ха-ха, сладко потягиваясь в постели. Разумеется, Супамон не думает о том, что такие сказание значат что-то серьёзное, вовсе нет. но это веселит его, искренне веселит, ведь в который раз он убеждается, какая великая сила заключена в разуме человека. Но шутки шутками, а часа показывают только половину шестого утра — видимо, привычка с большого города, вставать так рано. Съёмки тут, съёмки там — полностью забитое расписание. Хм-м-м-м… А если так подумать, как давно Джеймс вот так вот просто высыпался? Когда он ложился в удобное для себя время, просыпаясь по биологическим часам? Счастье, даже самое крупное и лучистое, строится из мелочей. И, кажется, Джеймс не просто это понял, а именно осознал. Значит, жизнь даёт ему шанс всё исправить? Даёт ему ещё одну попытку, чтобы быть… счастливым.       Потратив несколько минут в ванной комнате, переодевшись в тёплый свитер и джинсы, натянув мохнатые тапки с лисьей мордой, Супамон, как можно тише, выходит из своей комнаты, направляясь в сторону кухни. Всё же ловит себя на мысли о вчерашнем инциденте с Сирапхопом, но также признаёт, что с реакцией погорячился. Нэт — хам, но это только его проблема. И пока что Джеймс не подпускает его к себе, всё будет хорошо.       «И всё же… У такого невежи, такой сладкощёкий сын!»       Но жизнь — та ещё шутница, но Супамон и не предполагал, что, зайдя на кухню в такую рань, кого-то может там встретить. И конечно же, в самых лучших традициях, этот кто-то — Нэт, который поворачивает голову в сторону Супамона, но затем снова отворачивается, продолжая помешивать сахар в своём кофе. Джеймс же тоже не планирует вести беседу с этим человеком, да и оставаться наедине с ним лишний раз тоже, потому, как можно аккуратнее и быстрее, достаёт кружку, ту, что вчера ему была под чай выделена, и занимается уже своим делом, мысленно напевая выдуманную мелодию. Пока заливает кипяток в кружку, ловит себя на мысли, что не помешает финансы вложить в общий бюджет, ведь жить на халяву — не в стиле Супамона.       Да, надо будет Аризу-сан денег отдать. Хотя бы за еду.       Погружённый в бытовые мысли, вдохнув аромат свежезаваренного чая, Джеймс лениво покидает кухню, даже не обращая внимания на пристальный взгляд, которым его прожигает Нэт. Пусть смотрит, коли так надо! А Супамону есть ещё о чём подумать. Что он собирается сделать на той самой террасе, через которую они с Аризу зашли в дом. Аккуратно прошмыгнув коридор, Супамон проскальзывает в приоткрытую дверь, сразу же сжимаясь от холода. Всё же осень — не самое тёплое время года, но стоит парню открыть фусуму, как лица касаются обжигающие ледяной влагой ладони осени, нежно убаюкивая своими поглаживаниями.       Глубокий вдох.       Аромат мокрой земли и листвы пробирается в лёгкие эйфорией. И голова идёт кругом. Клубы тумана у земли, тёмное небо, с едва заметными просветами, ещё хранящие яркие краски листья — сердце так трепетно стучит, а Супамон, кажется, нашёл место, которое сможет успокоить его тяжбы, какими бы тяжёлыми они не были бы.       Присев на край террасы, пождав ноги, Джеймс согревается горячим чаем, пока глаза лучатся экстазом от умиротворяющего вида, что хранит это двор. Вот честное слово, если бы Супамон знал, что подобная красота способна оказывать такое влияние на сердце, то давно бы перебрался в похожее место и… просто жил бы. Встречая рассветы и провожая закаты — наедине с собой, полноценно и счастливо.       Осенний ветерок, что играется с прядками волос, видимо, поддерживает эту идею. Жить в гармонии с природой, жить в гармонии с собой…       Вспорхнув, ресницы опускаются, а губы расплываются в нежной, не обременённой лишними эмоциями улыбке. — Вернись в дом. Здесь холодно, — голос мягкий и глубокий, но интонация холодная, даже слегка враждебная. И он-то сам с ним заговорил? Серьёзно?       «Нэт».       Джеймс перестаёт улыбаться, но не позволяет себе поддаться дискомфорту, что приносит ему присутствие Сирапхопа. Отставив в сторону полупустую кружку, Супамон достаёт свой смартфон, делая несколько фотографий сказочной красоты, что раскинулась во дворе дома Икари.       И снова глубокий вдох.       Как же хорошо…       Джеймс дёргается от неожиданности: на плечи опускается массивная мужская куртка, и глаза парня наполняются сомнениями и непониманием. А Нэт словно и не собирается пояснять свои действия или мотивы, молча обувается, выходя во двор. Но Супамон смотрит на него упрямо, исподлобья, тоже не собираясь задавать каких-либо уточняющих вопросов. Подумаешь, куртку накинул, тоже вот поступок. Он же сам сказал, что холодно, и что же это… Забота?..       Брезгливо морщится Джеймс от собственного предположения. Не то чтобы ему неприятно, скорее, это не сходится с тем, что уже было. Но прежде чем парень успевает развить эту мысль, Нэт холодно бросает через плечо, уходя в сторону гаражей: — Бабушка рассердится, если ты заболеешь. Не доставляй проблем моей семье. — Хах… — иронично усмехается Супамон, смотря вслед уходящего грубияна. Удивительный человек, если подумать. То есть, он ему откровенно не нравится, но он готов наступить на собственный хвост, чтобы бабушке угодить? С одной стороны похвально, конечно, но с другой… Не стоит лицемерить, не стоит угрожать Джеймсу — проблема в том, что он может заболеть? Так чего Нэт переживает? Благо больниц полно, и Супамон, в случае чего, обязательно посетит одну из, ведь он-то если болеет, то очень сильно. Отлёживаться дома — не его вариант, но что знает этот парень! Но хоть Джеймс и ругается мысленно на Нэта, уголки губ приподняты, а сам парень удобнее укутывается в чужую куртку, не упуская возможности щёлкнуть пару раз и себя. Для личного архива, так сказать.       Джеймс не верит в эти истории людей, которые «начинают новую жизнь», потому что это полный абсурд. Что это за новая жизнь? Ты заново родился, учился, рос и совершенствовался? Нет. Разумеется, нет. Новая глава — допустимо. И это, что начинается в жизни Джеймса.       С улыбкой! С трепетом на сердце! В настоящем раю для души! — Кажется… я могу быть счастливым…