Моя тихая гавань

      Джеймс влетает в свою новую спальню как ошпаренный. Его так сильно трясёт, а перед глазами всё плывёт, ведь горькие слёзы обиды не отпускают его. Для чего, ну для чего Нэт ему это сказал? Чем Джеймс так помешал Сирапхопу, что тот так упрямо и грубо проявляет свою враждебность к нему? Он тут не прожил и недели, а уже весь на нервах извёлся, слушая оскорбления в свой адрес. Это такая терапия ему прописана, что ли? Успокоишься там, — говорили они, наберёшься сил, придёшь в себя. Как он может собрать себя по кускам обратно, когда его с такой жестокостью вытесняют? Ведром говна да с горочкой. Ещё и в спину плюнуть осталось.       Шмыгнув носом, спустившись вниз, Супамон сбрасывает с себя всю одежду, направляясь в ванную комнату. Как всё-таки прекрасно, что Аризу-сан предоставила ему такую роскошную спальню с личной ванной. Джеймсу не придётся пересекаться с Нэтом, не придётся видеть его, слышать, достаточно просто не выходить из комнаты.       Забираясь в горячую воду, что наполняет собой белый резервуар, Джеймс блаженно выдыхает, снова шмыгая носом. Он пока что и сам не понял, что именно его так сильно задело. То ли отсутствие какой-то объективности, то ли агрессивные нападки, то ли обычная грубость… А может ли быть, что в такое состояние его ввело осознание правоты сказанного Сирапхопом?       Никто не виноват, кроме него? Он знает.       Никто не обязан решать его проблемы? Так Джеймс и не просил.       Плата за его глупость? Бесспорно. Супамон полный идиот и платит за это именно сейчас. Погрузившись под воду с головой, Джеймс питает ложную иллюзию, что вода вымоет и все мысли, что загрязняют его сознание. Но если бы было всё так просто. Джеймс не может понять, от чего Сирапхоп так негативно настроен к нему. Чем Супамон успел помешать? Должна быть причина для такой неприязни. Нельзя просто так подойти к человеку и вывалить ему в лицо нечто подобное. Это же просто грубо и невоспитанно. Джеймс приехал сюда восстановиться, поправить здоровье, а что в итоге? Столкнулся здесь с новой проблемой, от которой никуда и не сбежишь. Причём у неё даже нет истока, чтобы попытаться хоть как-то её решить. Она просто появилась.       Что же. Такое гостеприимство оставляет желать лучшего. И ведь не пожалуешься никому. Хозяева дома безмерно заботливы и добры, а то, что их внук грубиян-хам… ну а что тут поделать? Не подойдёт же Супамон к Аризу-сан и не скажет ей: «А знаете ли Вы, что Ваш внук редкостный засранец?» Наверное, можно посочувствовать.       Может, Джеймс себя и успокоил, привёл в порядок взбунтовавшиеся мысли, вот только найти в себе силы встретиться с Нэтом снова, не может. Целую неделю он почти что не кажет носа из своей комнаты. Вы только представьте удивление Аризу! Она же вся извелась, пытаясь понять, что такое случилось с Джеймсом, что он так редко начал выходить к ним, ведь весь дом в его полном распоряжении! Но Супамон не может, не может потому что и без того уязвлённую, надломленную душу жестоко лупанули фактами и мнением, которых никто не просил. Теперь он унижен вдвойне, вдвойне более слаб, ведь видеть глаза человека, который так о нём думает, просто невыносимо. Теперь он ждёт, когда Нэт покинет дом. Только после ухода Сирапхопа Джеймс выползает наружу. Аризу-сан почти что дом не покидает, так как делами их бизнеса занимаются мужчины, в основном, её супруг.       Сора также с нетерпением ждём своего нового друга, который ему так сильно понравился! К слову, женщина почти что сразу понимает, что произошло что-то между её внуком и их желанным гостем. Она даже пытается поговорить с Супамоном, выпытать у него, что же такого сказал несносный внук, что Джеймс теперь с ними даже не ужинает, да и на обед не выходит, если Нэт в доме. Разве подобное может хоть кто-то не заметить? Но с другой стороны, будучи осведомлёнными, через какие трудности сейчас приходится проходить Джеймсу, кто может давить на него, пытаясь узнать причины такого поведения. Он же не хочет обидеть кого-то, просто не может справиться с собственными страхами и усталостью. Именно так проходит неделя.       Прекрасные дни, когда он не слышит его голос, когда он не видит его раздражённого лица. Кажется, Супамону хватило этого времени, чтобы поднабраться духу для встречи с Нэтом. Звучит смешно, но Супамон теперь весь запуганный и израненный. Он же должен себя заново собрать теперь, а как это делать, когда рядом тот, кто помогает разрушать остатки?       Выйдя из комнаты, по привычке, после восьми часов, будучи уверенным, что Сирапхоп уже ушёл, Джеймс столбенеет на месте, когда пересекается взглядами с не менее удивлённым Нэтом.       Ну, в принципе, вот тебе и доброе утро. Честно говоря, глупо было надеяться, что он проживёт тут неопределённое количество времени, больше не пересекаясь с этой язвой. Но, к слову, даже самому себе приятно, но Джеймс реагирует намного спокойнее, нежели себе представлял. Что-то типа сердце бьётся так быстро и скулит от обиды, — чересчур драматично оказалось для такой ситуации. В принципе, слова правдивые, ну а грубость и невоспитанность Сирапхопа — не проблемы Джеймса. Ха!       Джеймс просто уходит вперёд, оставляя Нэта позади себя. — Дфеймс! — на встречу бежит маленькая радость в костюме медвежонка, и лицо Джеймса украшается умилением и счастьем. — Какой сладкий медвежонок ко мне выбежал, — сладко поёт он, поднимая ребёнка на руки, — кто у нас сладенький? Сора сладенький? — а сам носом трётся о детскую щёчку. — Хи-хи! Сола сладкий медфефонок!       Ну как не улыбаться, глядя на это чудо? Как не согреваться от наивного, детского тепла, что так лучисто дарит миру мальчик? — Иди ко мне, — Нэт осторожно забирает сына на руки, косясь в сторону Супамона, но тот на него не смотрит, уходя на кухню сразу же, как Сора оказывается в руках отца. К чему опять эти игры? Новые гадости подготовил? За неделю, пади, в интернете многое вычитал. — О! — Аризу-сан хлопает в ладоши. — Вы оба пришли на завтрак. Прелестно! Сегодня мы завтракаем без нашего прадедушки, — обращаясь к внуку. — Спасибо, — чуть кланится Джеймс, садясь за стол. — Кстати, Аризу-сан, — вновь игнорируя пристальный взгляд чёрных глаз на себе. — Я подготовил эскизы, которые вы просили. Выберете чуть позже? И я начну дорабатывать детали. — Замечательно, Джеймс! Спасибо тебе огромное. Нэт, — садясь рядом с внуком, — ты представляешь, Джеймс, оказывается, так замечательно рисует во всех этих программах на компьютерах. Вот я и попросила его проработать новый дизайн сайта, а также дизайн для новых купонов!.. — А чем плох старый дизайн? — это был не камень в огород Супамона, простой интерес, но Джеймс воспринимает иначе. Думает, что до такой степени противен Сирапхопу, что тот даже рисунок тот него брезгует брать. Раздражённое цоканье слышат все. — Тем, — фыркает женщина, — что он старый. И нуждается в обновлении. А Джеймс замечательный художник и может нам помочь. Иногда не помешает немного красок и обновлений, — мило улыбаясь, разводя руки в стороны. А сама подмигивает Джеймсу. — Дфеймс класиво лисует, папа! — поддакивает Сора.       Не удержавшись, Супамон переводит взгляд на Сору, улыбаясь мальчику, но чувствует этот пронизывающий и тяжёлый взгляд его отца на себе. Продолжает злиться за их общение? Но как ему не контактировать с ребёнком, пока он живёт тут? С одной стороны, слова Нэта о сыне нашли отклик у Джеймса, но при всём желании он не может не говорить с мальчиком, не обращать внимания на его просьбы о внимании, об играх. Он умно придумал: ты не сближайся, всё равно уедешь, вот только забыл дать инструкцию о том, как ему это сделать. — А помнишь, ты хотел нанять художника, что стены в комнате Соры разрисует? Можешь Джеймса попросить. И платить не придётся, — а затем с прищуром смотрит на Супамона, — я надеюсь… — шутит же. Очевидно. — Аризу-сан! — оскорблённо вскидывается Джеймс. Что ещё за разговоры! — Да шучу я, — смеётся она в ответ. — Ну так что, Нэт? — аккуратно поправляя внуку волосы за ухо. — Выбери рисунок, а Джеймс сделает. Нужно только кисти и краску купить. — Сола хофет клолика! И софныфко! Много зайфиков!       Джеймс с большим удовольствием порадует ребёнка, но учитывая отношения его отца к нему, это мало вер… — Я поищу в интернете.       Ну ничего себе. Несколько дней назад ядом плевал, чтобы сына оградить от Джеймса, а теперь согласился на то, чтобы Супамон ему комнату разрисовал? Неужто чувство вины заело? Хотя… немного, но всё же зная этого парня, чувство вины ему чуждо. Закончив завтрак, Джеймс только начинает думать о том, что ему сейчас можно поделать — он вот один раз взялся посуду мыть, а его Аризу-сан пару раз тряпкой огрела. Не лезь на мою кухню, говорит, а то, что Супамон хоть как-то возместить ущерб своего пребывания здесь хочет, с этим что делать? Так и появилась идея о помощи с сайтом в оформлении. Но сейчас речь, конечно, не об этом. Привычно сейчас проводить время с Сорой. Эти дни они так много рисовали и читали вместе, а Сора самостоятельно собрал все-все пазлы, которые ему накупили. Джеймс, на радостях, фотографировал каждое, такое значимое событие! Возможно, будь он с Нэтом в хороших отношениях, то поделился бы этими радостями, ведь это было бы правильно. Но что ж тянуть эту тему. Не срослось — не сложилось. В любом случае, сегодня он дома, а значит, с Сорой Супамону не побыть.       Вопрос решается сам собой, когда счастливый мальчик ставит перед фактом своего отца и нового лучшего друга о том, что они сейчас идут к нему в комнату, смотреть мультики и рисовать. — Лисовать!       И всё тут. И не откажешь ведь. А по обоим видно, что чертовски неловко, что желания особого нет. Только ради Соры… Они проводят долгие несколько часов вместе. Джеймс уже не знает, куда себя деть от этого пристального взгляда. То ли дело они были вдвоём с Сорой — часы летели как минуты, ну а теперь, когда любимый папочка здесь, да ещё и так внимательно следит за тобой, минуты длятся часами. Он и так извернётся, и так присядет, помогая Соре рисовать, внимательно слушая все его истории, а Сирапхоп всегда где-то рядом, старается также активно взаимодействовать с сыном. Но тут Джеймс ничего против и не имеет, ведь Сора безумно любит его, впрочем, как и Нэт Сору. Поэтому Супамон позволяет себя на долю секунды умилиться с этой картины, прежде чем вновь отсечь Нэта из своего поля зрения.       Новое желание озвучивает Сора, вновь приводя в шок обоих парней. — Хофу фото все вместе! — радостный мальчик забирается на колени Джеймса, который, слегка растеряно, смотрит перед собой. Нэту не особо нравится, что тот фотографирует его сына, но Соре-то нравятся все эти маски зайчиков и котиков. — Папа, — а сам так широко улыбается, так счастливо, Джеймс видит, потому что позволяет себе приподнять взгляд на Сирапхопа. Видит, с какой любовью и сожалением он смотрит на свою кроху. Молча двигается к ним, так небрежно, но случайно касаясь плечом плеча Джеймса, а Супамон открывает камеру, позволяя Соре выбрать желаемую маску. Знаете ли, фотосессия получается знатная, ха-ха. Они фотографируются и милуются на видео не меньше сорока минут, но разве можно было ожидать другого, давая ребёнку такую игрушку в руки? Он так счастливо пищит и заливисто смеётся, когда очередная маска касается их лиц.       В этот момент в голове всплывает неожиданный, но волнующий Джеймса вопрос. Где же всё-таки мама Соры?       От неловкого занятия их спасает Аризу-сан, что привычно, счастливо хлопает в ладоши, увидев такую замечательную картину с такими прелестными детьми! Зовёт их уже на обед — так долго они провели вместе. И от этого дуратского «долго», Супамона пробрало изнутри. Он обвинял Нэта в эмоциональных качелях, а сам оказался таким же. От ненависти до игнорирования, от игнорирования до дрожи где-то внутри, где-то трепетом в сердце — просто потому что сидели рядом, порой касаясь рук друг друга, просто потому что нежный и любящий голос Нэта звучит как самая сладкая колыбель, потому что от него так приятно пахнет… Такой перспективы Супамон от себя ну никак не ожидал, потому стремительно спешит побыстрее покинуть обеденный стол, ссылаясь на желание поспать. Вот только к столу присоединяется глава семейство со своим старшим внуком, а Масуми не хочется отпускать Джеймса. Во всяком случае, складывается такое впечатление, ведь он то и дело задаёт ему какие-то вопросы, пытаясь разговорить.       Честно сказать, Джеймс не сложил какого-то конкретного мнения о Масуми. Вообще, Супамон тот человек, который не судит по первому впечатлению, ведь для понимания общей картины нужно время и общение. Нэт — исключение, ведь всегда они бывают, правда ведь? Масуми вот кажется приятным и воспитанным человеком, а Ради тоже таким казался… Да-а-а-а. Страх подрывает способность Джеймса на установление связей с новыми людьми. Это ему приходится признать. — Так ты рисуешь! — радостно произносит Кэтсеро. — Тогда почему бы ему не украсить ворота в наши источники? Что-нибудь нежное, мягкое. — Я тоже думала об этом! — Аризу полностью поддерживает мужа. — Ох, но мы сейчас решили разрисовать комнату Соры, тогда после… Джеймс, ты хоть не против? — мягко обращается она к притихшему парню. — А то мы тут за тебя решения принимаем… — Нет-нет, — спешит ответить Супамон, — на самом деле, мне в радость! Я очень люблю рисовать, — признаётся Джеймс. — Просто не взял с собой сюда ничего, думал, куплю тут…       Только есть ли на острове подобные принадлежности? — По этому поводу не беспокойся, — подмигивает Масуми. — Мы всё купим, всё приобретём. А можно я выберу рисунок? — а сам, словно ребёнок, губы дует, обращаясь к главе стола. — Можно, — отмахивается мужчина от внука, сосредотачивая всё внимание на Соре.       Джеймс же, не теряя времени, всё-таки покидает общий стол, уже даже и не против того, чтобы подремать пару часиков. Возможно, спать не стоит, а лучше погулять… Ночью будет спаться просто замечательно.       За руку осторожно хватают, вынуждая остановиться. — А? — Джеймс вспешке поворачивается. — Масуми, — и скромно улыбается. — Я уже уезжаю, пошли, проводишь? — предложение, которое имеет только один ответ. И он положительный. Да и Супамон не против. Он как раз думал о прогулке. Почему бы и не проводить человека, который так приветлив с ним. — Конечно. Только возьму куртку!       Быстро забежав в комнату, Джеймс возвращается к парню. — А ты где живёшь? — уточняет Супамон, пока они неспеша идут к двери. — У меня дом ближе к нашим источникам, — улыбается Масуми. — Так сподручнее. Дедушка часто у нас остаётся…       «У нас», — проносится в голове фраза, пока Джеймс обувается. Значит, у Масуми есть вторая половинка. А это же просто замечательно! Супамон чувствует себя легче, ведь подсознательно воспринимает любого парня как опасность, а с тем повышается и уровень недоверия. — Вот как… — Ты, — неуверенно начинает он, подавая руку парню. — Последние дни почти не выходил из комнаты. Это из-за Нэта? — смотрит как-то задумчиво.       Вот такой вот прямой вопрос ставит Супамона в замешательство. Готовы ли они к таким откровениям? Это что, он специально хотел выцепить Джеймса для разговора про его брата? Но Супамон же не может пожаловаться, что плохой Нэт его обижает. — Н-нет, — не сразу отвечает Джеймс. — Ничего такого! Я… — Бабушка очень беспокоится о тебе, — таким строгим Масуми Джеймс ещё не слышал. — Боится, что тебе у нас плохо. Она думает, что Нэт тебе гадостей наговорил, вот ты и закрылся. Мы… не желаем тебе плохого, Джеймс… — Масуми, я никогда не… — Я знаю, — перебивает он парня, резко останавливаясь возле автомобиля. — Послушай, — как-то тяжело почёсывает бровь, а у Джеймса от этого диалога кошки на душе скребут. — Я знаю, что мой брат что-то наговорил тебе. И знаю, что тебя это задело, но я прошу тебя не думать о Нэте плохо. Есть причина, по которой он так ужесточился и стал грубее, — глаза Масуми выглядят очень печально, — и я знаю, насколько тяжело тебе сейчас, — чуть тише произносит, — но поверь, мы все безумны рады, что ты тут. Мы готовы тебе помочь, хочешь — оставайся здесь насовсем. Мы вот такие люди. Но на слова Нэта просто не обращай внимание. Размолвки между вами влияют на общий климат в доме, а это, в первую очередь, плохо для Соры. — Он твой брат, — вздыхает Джеймс, не отвергая услышанные слова. — Конечно ты будешь говорить о нём только хорошее.       Масуми понимающе улыбается, с лёгкой иронией смотря на Супамона. Тот покрасневший нос в шарф прячет, но глаз с Масуми не сводит. — Дело не в этом. Ты ведь совсем его не знаешь, как и он не знает тебя. Но вы уже выстроили кучу стен вокруг себя, отказываясь признавать друг друга. Как-то по-детски, не находишь?       Конечно же находит! Но разве Супамон хоть раз начинал первым?! — Хорошо, Масуми. Я постараюсь не обращать внимания на слова твоего брата, — оспаривать что-либо будет наглостью и неуважением со стороны Джеймса. — Всё наладится, — открывая дверцу автомобиля, произносит Масуми. — Тяжёлые ситуации позволяют людям стать сильнее, обрести более зрелые качества. Посмотри на свою ситуацию со стороны и подумай, что именно привело к тому, что ты имеешь сейчас. И настолько ли всё плачевно, что стоит опустить руки…       Джеймс не произносит в ответ ни слова, но старший брат Нэта их и не ждёт. Он снова окидывает Супамона понимающим взглядом, а затем начинает выезжать, пока Джеймс помахивает ему вслед. Дождавшись, когда ворота плотно закроются, небольшими шажками парень начинает свою прогулку. Сегодня намного холоднее, чем вчера. Бр-р-р… Нужно купить куртку потеплее, а то эта совсем не греет! А ведь скоро выпадет снег.       Уголки губ приподнимаются.       Как приятно будет увидеть снег, коснуться его, ощутить… Вдохнуть полной грудью морозный аромат! Ах! С Сорой покататься на санках, а может, они сделают большого снеговика! Вот же здорово будет. А там и новый год не за горами…       «Куда отправятся родители?»       Каждый год они что-то организовывают, придумывают, а теперь, учитывая в какую ситуацию поставил их сын… Чёрт! Слова Масуми рвутся в бой! Подумай-подумай-подумай. Нэт уже сказал, потому что Джеймс — идиот. Вот что привело его к этому. С другой стороны, он познакомился с приятными людьми и попал в здоровую атмосферу семейных отношений. Не сказать, что у него была какая-то больная, но его родители — деловые люди, и едва ли он могли дать Джеймсу то, чего он хотел. Он рос, глядя на них, он реализовывал себя, глядя на них, теперь же, смотря на них, он думает только о том, что никогда не поставит карьеру перед личными отношениям. Нет ничего важнее семьи, и не надо ему ни денег, ни славы, когда рядом есть те, кто его любит. Любовь ведь тоже разная бывает. И Супамон не сомневается, что мама и папа, а тем более бабушка любят его, но их нет рядом. И его проблемы — они только для него. Несмотря на душную тень, что ситуация отбросила на семью Супамонов, их жизнь продолжает идти дальше, и они преодолевают свои трудности сами.       Обида ли говорит в Джеймсе? Раз родная семья не смогла дать той поддержки и опеки, в которой он теперь нуждается, как он может просить чего-то от чужой?..       Но и Супамон сам согласился на эту авантюру. Оставаться в большом городе для него сейчас было бы испытанием. А здесь… Так тихо, так спокойно и красиво.       Проходя мимо спящего дерева, парень нежно проводит покрасневшими пальцами по одной из веточек.       Масуми попросил Супамона подумать, но чем больше он думает, тем более тошно ему становится. Ощущение собственной неполноценности вновь закололо под боком. Он не имеет никакого права в чём-либо обвинять родителей, но так тоскливо на душе от понимания того, что такого беззаботного и счастливого детства, какое проходит в этом доме, у него не будет.       Пару раз кашлянув и шмыгнув носом, Джеймс возвращается в дом. Спешит налить себе горячего чая с лимоном, поесть булочек, что испекла Аризу-сан. Нэта с Сорой не видит, так как они ушли смотреть мультфильмы, и Супамон решает не мешать отцу и сыну. Это их особенное время, только для них двоих. Он же возвращается в свою комнату, плотно набив живот вкусностями, но возле двери обнаруживает неожиданный подарок. Пачка художественных листов и карандашей. Неожиданно и приятно, однако… От кого такой щедрый дар? Он ещё пару минут стоит и думает. А это точно ему? Может, Сора забыл? Но это профессиональные листы, а мальчик на таких не рисует. Тогда кто? Масуми? Аризу-сан. Где-то шмыгает безумная мысль, что это Сирапхоп, но Супамону самому становится смешно. Точно не Нэт.       В любом случае, постояв ещё немного, Супамон забирает своё ценное приобретение, уже точно зная, как скоротает ближайшие часы. Кажется, ему этого очень не хватало — просто сесть и вывалить на листы весь тот раздор, что терзает душу.