Моя тихая гавань

      Зима — сказочное время, когда волшебный мир белым покрывалом ложится на землю. Зима — особое время, когда люди могут прочувствовать особо глубокую связь друг с другом, проникнуться глубиной и нежностью уюта домашнего очага. Джеймс впервые попадает под метель. Первый раз он созерцает такие крупные и красивые снежинки. Эта красота завораживает его настолько, что он ни на секунду не опускает голову, пока они с Нэтом возвращаются домой, совсем не обращая внимания на дискомфорт, который получают его глаза из-за сильного ветра и обильного снега. Он даже почти что не ощущает мороза, который игриво касается любого оголённого участка кожи.       Зато уже вернувшись в дом, оказавшись в тепле и безопасности, Супамон недовольно стонет от столь ощутимого контраста. И холодно, и он весь промок. Бр-р-р-р. Как же хочется плюхнуться в кровать! — Иди обмойся горячей водой, а потом сразу под одеяло, — мягко произносит Нэт, подталкивая вперёд трясущегося Джеймса. — Я говорил, что нужно идти быстрее, но ты же сам не хотел!..       Шмыгнув носом, Джеймс отвечает лилейным голоском: — Но там же так красиво было! — Ты как Сора…       Сирапхоп посмеивается с него, но Супамон больше не чувствует привычных уколов обиды, скорее, теперь этот смех и насмешки согревают его. Потому что они не злые. Потому что Нэт так мягок и осторожен с ним. Уже подойдя к дверям своих комнат, оба парня останавливаются, неловко косясь друг на друга. Вот именно в этот момент Джеймс думает, что всё было намного проще, когда они не общались, ведь теперь он и не знает, что сказать, а растущее смущение лишь сильнее путает мысли. Нэт первым прерывает молчание, за что Супамон ему безумно благодарен. — Это была замечательная прогулка, — шёпотом произносит он, ласково смотря на всё ещё раскрасневшегося парня. — Да, пожалуй… — коротко кивает Супамон, не в силах сдержать улыбки. — Это правда было чудесно… — Тогда, — почёсывая бровь, — спокойной ночи?.. — Угу! Добрых снов, — отвечает ему Супамон с широкой улыбкой, как-то слишком быстро ныряя в свою комнату. И краем уха он улавливает смешок, сорвавшийся с уст Сирапхопа.       А у Джеймса так приятно ноют мышцы от усталости! Это не то чувство, которое выворачивало его неделями ранее. Оно не такое тяжёлое и зыбучее, от которого хочется избавиться. В этом случае, Супамон чувствует себя как никогда полноценно счастливым. Ему хорошо. Просто хорошо от ощущения, что он жив и… что он это он. Впервые, с момента начала скандала, Супамон задвинул мысли об отвращении к себе в самый дальний угол сознания. Кажется, отправить его на этот остров было верным решением.       Утро начинается, что неожиданно, с ссоры между Аризу-сан и Нэтом. Первый раз Джеймс слышит, как громко кричит женщина, и как в тон отвечает ей внук. Супамон даже не сразу понимает, что происходит, ведь эти крики вырывают его из крепкого и здорового сна. После вчерашнего душа, Джеймс, как на лету, добрался до постели, и, едва опустившись на неё, сразу провалился в сон. Так что утренний конфликт, который его встречает, становится не самым приятным сюрпризом для него. — Это ты ему в голову вбиваешь… — Нэт не кричит, но его голос вполне разборчив. Чего не скажешь об Аризу-сан. Вот она на самом деле кричит. — Да как ты так можешь, Нэт? Это же просто бесчеловечно!!!       Почувствовав себя некомфортно, ведь он слышит разговор, не предназначенный для его ушей, Супамон спешит скрыть в ванной, в надежде, что когда он закончит утренние процедуры, то и конфликт между родственниками иссякнет. Ну или хотя бы стихнет. Но надежды его не оправдываются от слова «совсем». Он проводит в ванной комнате порядком получаса, прежде чем ещё минут двадцать выбирает, во что одеться, даже причёску себе делает и лёгкий макияж. А ведь он так давно не красился. Но просто выходить из комнаты не хочется. И неловко, и боязно. Ещё под раздачу попадёт, не дай бог. А у них только-только с Нэтом такой прогресс в отношениях наметился.       Но, уже собравшись, не зная, чем заняться бы ещё, к тому же сильно нервничая, Джеймс всё-таки выходит в коридор, со стороны зала улавливая продолжающуюся перебранку. На кухню он заходит скованно, стараясь не вслушиваться в утихающие голоса. — Это просто неправильно и ужасно по отношению к Соре… — шепчет Аризу, видимо, пытаясь достучаться до внука. Вот только Сирапхоп, который выходит из комнаты в агрессивном настрое, явно её просьб не улавливает. От вчерашнего открытого парня ничего не осталось. Снова перед Супамоном этот ледяной взгляд, резкие движения, говорящие о сильной злости. Он даже глаз на Джеймса не поднимает, молча занимаясь приготовлением чая. — …       Супамон хочет поприветствовать Нэта, но язык не поворачивается и слова вымолвить. — Джеймси, — на кухне появляется заметно расстроенная женщина, натянуто улыбаясь. — Ты сегодня поздновато проснулся… — Да что-то так спалось хорошо…       А сам украдкой посматривает на Нэта, который продолжает стоять спиной. — Я сейчас разогрею тебе завтрак, — начинает суетиться женщина, и только Супамон подрывается, чтобы сделать это сам, Сирапхоп, со всей силы, ставит кружку на стол, быстрым шагом покидая кухню. Опешивший Джеймс смотрит ему вслед. Это он из-за него разозлился так? Что Аризу-сан предложила разогреть еду? Внутри неприятно заскребло. — Не обращай внимания, Джеймс, — устало выдыхает женщина, — просто мой внук слишком упрямый.       Супамон всё же подходит к женщине, забирая из её рук тарелки. — Вы поспорили? — Ну… — устало женщина потирает переносицу. — Можно и так сказать. Джеймс, — внезапно она берёт парня за руки, с надеждой смотря в его наполненные непониманием глаза. — Вы же, вроде, сблизились. Может, ты с ним поговоришь? — О чём?..       Вот честно сказать, лезть в семейные разборки их семьи, желания нет никакого. Он же вообще знать не знает, что у них там происходит, да и наверняка ведь есть причина, почему Нэт ведёт так себя. Но разве Супамон сможет отказать женщине, которая так о нём заботится? — Бабушка и дедушка Соры, — тихо произносит она, — по маминой линии… Они очень хотят увидеть внука. И Сора по ним безумно скучает.       Вот оно. Проблема, к которой Супамон вообще никакого отношения не имеет, также, как и права лезть в эти разногласия. Разве Аризу-сан не понимает этого? Как может просить его о таком с таким нуждающимся лицом?.. — Я не думаю, что…       Он не сможет попросить. Супамон уже знает, что Сирапхоп плохо отреагирует на его вмешательство в это дело. Но женщина проявляет настойчивость. — Для Соры это очень важно… Нэт слишком упрям и категоричен… — Аризу-сан… — тяжело вздыхает парень. — Я не знаю… Я… Это же не моё дело, понимаете? Нэт рассердится, если я вмешаюсь. — Я понимаю, — печально улыбается женщина. — Всё это, на самом деле, так печально…       Погружённая в свои мысли, она покидает Джеймса, оставляя того с тяжёлыми думами и неприятным осадком на душе. И как можно спокойно позавтракать в такой обстановке? Кусок в горло не лезет. Супамон не может не думать о сказанных словах, о желании Аризу-сан. Она, видимо, хочет порадовать внука, да и родственников тоже. Непонятна только принципиальность и агрессивность со стороны Сирапхопа. Конечно, она не на пустом месте возникла, но имеет ли право Джеймс интересоваться чем-то настолько личным, а тем более влезать в эти разборки?       Джеймс сразу и не замечает отсутствия Соры. Аризу объясняет, что Сора уехал с дедушкой гулять и делать дела, а Нэт отправился на купальни, решать оставшиеся вопросы. Так что всё семейство собирается ближе к вечеру, хотя между Нэтом и его бабушкой витает очевидное напряжение. Джеймс старается не обращать на это внимания, предпочитая общаться с мальчиком, по которому уже успел так сильно соскучиться. И, невольно, глядя на его детское лицо, рождаются мысли о том, что было бы правильно позволить родителям мамы мальчика видеть его. Но где родители Нэта и Масуми? Об этом Джеймс задумывается впервые.       Уже после ужина, он и Сора отправляются в игровую, чтобы оценить полученный результат. Спать там папа ещё не разрешает, но восторг и умиление ребёнка говорят о том, что Джеймс отлично справился со своей работой. Чтобы скоротать время, Супамон предлагает посмотреть какой-нибудь мультфильм по телевизору, пока в зале никого нет, и Сора с удовольствием соглашается. Правда, мальчик засыпает, не посмотрев и половины. Сказывается усталость, ведь Сора и встал рано утром, и целый день с прадедушкой провёл. Супамон уже подумывает о том, чтобы отнести ребёнка к отцу, как тот, собственной персоной, появляется в проёме, вымотано смотря на сына. — Он так быстро уснул… — шепчет Джеймс, внимательно смотря на Нэта. Но тот молчит, присаживаясь рядом с ними, ласково поправляя волнистые волосики мальчика за ушко. — Ты в порядке, Нэт?.. — В порядке.       Ответ получается сдержанным и не очень искренним. Видно, что парню тоже плохо, что ему тяжело даётся этот конфликт, который не имеет решения, получается, из-за его же — Нэта, принципиальности. — Ты не думаешь, что правильно бы было уступить? — Джеймс произносит это быстро и, вероятно, прежде чем обдумывает тактичность и суразность предложения. «Не моё дело», — сказал он Аризу-сан, а сам, видя, как мучается и сам женщина, и Нэт, а ребёнок попадает под перекрёстный огонь, Супамон делает этот шаг.       Саркастичная усмешка срывается с губ Сирапхопа, пока он аккуратно берёт сына на руки. Видимо, слова Джеймса сильно его разозлили. — Я думаю, — тихо отвечает он, — что ты лезешь не в своё дело.       Грубо, но по факту. Джеймс сразу прикусывает язык, дабы не разозлить Нэта ещё сильнее. — Тебе помочь?.. — всё же вырывается с его губ, но в ответ слышится лишь тихое и холодное: — Сам справлюсь.       Да. Походу, Супамон конкретно проебался, когда решил озвучить мнение, которое его не просили высказывать.       После этой неприятной беседы Джеймс находится не в своей тарелке. Он-то думал, что на следующее утро Нэт будет более сговорчивым, и им удастся решить возникшее недопонимание, вот только Сирапхоп словно пропал. Нет, он всё ещё присутствовал в доме, но складывалось впечатление, что Джеймса он упорно избегает. Сомнения закрались, когда Нэт перестал играть вместе с Сорой в присутствии Джеймса, а окончательное подтверждение он получает, когда Нэт, завидев его на горизонте, резко сворачивает в другую сторону. Что ж. Ну хоть не зубоскалит как раньше. А Джеймсу тоскливо, да и чувство вины подвывает в груди. Он настолько часто начал думать о Сирапхопе, что и не заметил, как на пустых листах начали появляться портреты этого парня. Это Супамон всё испортил? Или же Нэт слишком остро реагирует.       Три или четыре дня Супамон вообще не видит Нэта в доме. Джеймс старается, честно старается не думать о случившемся слишком много, к тому же Аризу-сан столько извиняется, что вот, она на эмоциях надавила на Супамона, а, в итоге, он и Нэт вновь поругались. Конечно же она не виновата. Джеймс же сразу сказал ей, что не считает правильным вмешиваться в их семейные дела, однако влез. Осознанно и только по своему желанию. И, наверное, хорошо, что Нэт не запрещает Соре общаться с ним, хотя мог бы. С приближением выходных Супамон совсем затихает. Часто проводит время с Сорой, играя, а ещё выходит на вечерние прогулки в одиночестве, как раз-таки по тому маршруту, который показал ему Нэт. Снег так красив и так притягателен. Ну а ещё, самую малость, он поднимает Джеймсу настроение. Только вот сегодня, вернувшись домой, Супамон совсем не ожидает застать там Сирапхопа, который от него даже не убегает. Мрачный, даже, скорее, поникший, он задумчиво смотрит перед собой, снимая наручные часы. Джеймс же, ощутив предательски сжавшееся сердце, плотно сжимает губы, намереваясь просто пройти мимо. Им лучше вообще молчать, нежели ругаться. — Я оставил Сору у бабушки и дедушки… — сухо вылетают слова шёпотом, когда Джеймс выравнивается рядом с ним. От накатившего разочарования и обиды за детское поведение не остаётся и следа. Появляются сочувствие и понимание. — Ты молодец… — комментирует Супамон, спустя несколько минут молчания. Но Нэт выглядит так, словно вот-вот развалиться, словно непосильная ноша почти что додавила его. — Хочешь чай? — ну а что ему ещё сказать? Сейчас что-нибудь спросит, уточнит, опять нарвётся на «это не твоё дело». И ведь Сирапхоп прав будет, как бы грубо это не звучало. Что ж так сложно с людьми отношения выстраивать! — Можно… — тихо выдыхает Нэт, первым двигаясь с места.       Джеймс же поражается тем, как легко его плохое настроение, что плотно душило его несколько дней подряд, рассасывается как по волшебству, стоит Нэту вновь протянуть ему руку. Не слишком ли всё очевидно? Или Супамона так легко прочитать? Что же это всё значит, в конце концов? Вопросов много, но ни на один ответа нет. Единственное, что понимает Джеймс — факт того, что рядом с Нэтом нет страхов и беспокойств, что рядом с ним хорошо и тепло, спокойно и душа трепещет от мягкой улыбке на таком красивом лице.       Последние дни, пока Нэт не появлялся на глазах у Супамона, в доме было особенно тихо. Масуми вновь покинул страну из-за рабочих поездок, а Сора много времени проводил с прадедушкой, так что Аризу-сан и Джеймс коротали время вдвоём. И за это время женщина посвятила парня во многие подробности жизни его бабушки, а также с юмором рассказывала о том, как они, по молодости, творили всякое, а теперь ну ни разу об этом не сожалеют! А ещё она учила его готовить! Традиционные японские блюда, и, стоит отметить, что Супамон подошёл к этому обучению весьма ответственно. Это всё к тому, что прямо сейчас Джеймс собирается угостить Нэта пирогом, который испёк сам. — Держи, — он подвигает к парню кружку с горячим напитком и блюдце с кусочком лакомства. — Спасибо. — Сора счастлив? — неуверенно пытается завести беседу Супамон, слегка напрягаясь от такой тяжёлой сосредоточенности на чужом лице. — Вполне…       Так. Разговор явно не клеится. Кажется, говорить на эту тему желания у Сирапхопа нет никакого. А раз так, то… — А я вот сам пирог испёк, — лучше сменить тему. — Как тебе? Нэт наконец-таки поднимает на него свои глаза. И Джеймсу кажется, что тот… плакал? — Серьёзно? Получилось очень вкусно. — Твоя бабушка научила меня…       За столько дней на лице Нэта вновь проявляется улыбка. И Джеймс улыбается в ответ ещё шире. — Так что я теперь тоже готовить буду, — продолжает Супамон. — Никогда не подумал бы, — тихо усмехаясь, — что ты увлечёшься готовкой.       Супамон обиженно-наигранно супится. — И почему же? — Ну ты, — подпирая подбородок рукой, смотря прямо в глаза напротив, — не складываешь о себе такого впечатления…       О-хо-хо-хо! — Так ты, значит, по людям вот так судишь? — начинает разыгрывать великую обиженку Джеймс, точно видя, что Нэта это веселит. Почему бы не поднять парню настроение, если это в его возможностях? — Но ты ведь тоже судил меня так, разве нет? — не остаётся в долгу Нэт, кажется, чуть больше оживляясь. Чтобы у него там не произошло, Джеймс явно способствует улучшению морального состояния парня. — Прошу заметить, — откидывается парень на спинку стула, скрещивая руки на груди, — что ты первый начал! Тогда… на пароме! Да и потом! Да и всегда!       А вот и первые смешки. — Я же уже объяснял тебе… Да, ты мне сначала не понравился…       Вот Супамону бы язык покороче: — А сейчас понравился?       Он всем телом напрягается, когда вопрос слетает с губ. И уже готовится отшутиться и дать сто и одно пояснение, что Сирапхоп неправильно его понял, когда слышит уверенный и мягкий ответ: — Понравился.       Ну всё. Сердечная мышца подтаяла, а само сердце сделало тройное сальто назад и вперёд. Уши начинают так сильно гореть. — Ты смутился, — издевательски подмечает Сирапхоп, шире улыбаясь, а Супамон, как наивный дурачок, за уши хватается, выдавая себя с потрохами. — Не правда!       И оба начинают смеяться. Всё напряжение и недомолвки выходят через смех. Нэту становится легче, после общения с Джеймсом, и Супамону становится лучше, когда он убеждается, что установившаяся между ними связь имеет свою прочность. Конечно же сорвавшийся с уст вопрос его смутил, а ещё больше в краску вогнал ответ Нэта, но зато какой! Одно слово, а внутри Джеймса такая лёгкость и нега, и, кажется, бабочки в животе развлекаются.       Просмеявшись, Нэт, вставая из-за стола, внезапно предлагает: — Может, фильм посмотрим? Там какой-то сериал новый вышел. Говорят, интересно.       Сердце Супамона пропускает пару ударов. Он словно очарован этим привлекательным парнем настолько, что едва может контролировать себя, что едва ли может рационально мыслить. — Я не против. А твои ба… — Сегодня они будут поздно. Я в душ, потом приду к тебе. У тебя есть ноутбук?       Погодите-стойте-минуточку! В смысле, к тебе приду? То есть они не в зале будут смотреть, а в… комнате?.. Да ещё и наедине… Прежде чем Джеймс успевает хоть как-то среагировать, Нэт уже покидает кухню, а Супамон машинально начинает убирать со стола. Пожалуй, глупо уже отрицать, что Нэт нравится ему куда больше, чем просто приятель или друг. В этом человеке Джеймс находит спасение, этот человек способен вызывать в нём такие лёгкие и чистые чувства, что даже голова кругом. Все проблемы и заботы уходят на второй план. Только рядом с ним. Всё то, что продолжало рушиться в Джеймсе, всё то, что умирало в нём, сказочным образом остановил Нэт, позволяя ранам заживать безболезненно.       Но вдвоём! Да ещё и в спальне!       Ах. И самое забавное в понимание Джеймса, это принятие того факта, что Джеймс ожидает от этого просмотра нечто большее. Так и бывает, правда ведь? Это же абсолютно нормально, если людей так тянет друг к другу? Между ними нет никакого расстояния, между ними нет никаких препятствий. — Ты идёшь? — зовёт его Нэт, и Супамон, пару раз ущипнув себя за щёки, направляется в сторону их комнат, где его уже ждёт Сирапхоп. — Веди меня, — усмехается он, — в своё логово.       Джеймс цокает, закатывая глаза, но пропускает парня вперёд, плотно закрывая дверь за ними. Без задней мысли, даже не подумав, что Нэт может увидеть то, что не должен. Так-то Супамон очень чистоплотный, поэтому никогда и не переживает по поводу гостей, но рисунки, что остались лежать на его постели, выдают те секреты, в которых он себе только-только признался.       Слегка удивившись тому, что Нэт не забирается на постель, а стоит и что-то увлечённо рассматривает, Джеймс немного подвисает, а потом, словно нырнув в ледяную воду, резко подрывается с места, суетливо собирая раскиданные листы. Сердце стучит так, что в ушах шумит. — Ты красиво рисуешь, — а Нэт словно издевается! Проворно так вырывает рисунок из чужих рук, поднимая его над головой, ведь засмущавшийся Супамон так активно пытается его отобрать. — Я хочу забрать его. Это же мой портрет, имею право.       От этих слов вспыхивает и возмущение, так что Супамон начинает более активную атаку на Нэта. Они вот вроде не сильно по росту отличаются, однако дотянуться до рисунка ну никак не получается! А ведь они так близко, Джеймс так отчётливо ощущает тепло и аромат чужого тела. Это делает его слишком уязвимым, и он спешит отступить, приняв поражение, ведь желание, которое распустилось в нём молодым и красочным бутоном, едва ли не толкнуло его на поступок, о котором он, вполне возможно, мог бы пожалеть.       Кажется, самое время познать дзен, иначе Джеймс сейчас в лужу превратить от перенапряжения. И почему здесь так душно? Пока Супамон убирает остальные рисунки, Нэт забирается на постель, молча беря в руки чужой ноутбук. Когда Джеймс присоединяется к нему, Сирапхоп уже нашёл сериал, о котором говорил, и оба, удобнее устроившись на подушках, начинают его просмотр. К слову, первая серия производит впечатление на обоих парней, так что Нэт, положив ноутбук на постель со своей стороны, позволяет совсем расслабившемуся Джеймсу лечь себе на грудь, чтобы продолжить просмотр в более удобном положении. Но эта поза далеко от простого удобства. Она интимная, личная. От сериала отвлекает, к примеру, биение сердца Нэта. Как же прикажете слушать персонажей, когда тут такое: тудум-тудум, тудум-тудум. Звук, который очаровывает и поглощает. Джеймс плавно двигает ногу на бёдра парня, ещё теснее прижимаясь к нему. Всё тело словно в огне от желания, недопустимого и жаркого, которому отдаётся во власть Джеймс. — Как же бесит этот персонаж, — недовольно фыркает Джеймс, повыше устраивая голову. Нэт позволяет, ведь сам помогает Супамону сдвинуться, чтобы им обоим удобно было. — А мне кажется, очень даже ничего, — явно чтобы подразнить, не соглашается с ним Сирапхоп, начиная лёгкие поглаживания пальцами по плечу Джеймса. И если учесть, что Супамон находится в футболке, то, думается, Нэт прекрасно чувствует дрожь, которой покрывается тело парня.       Легонько Джеймс бьёт Нэта в грудь, поднимая на него хмурый, но такой мерцающий взгляд: — Вот всегда ты так!.. — А что, — посмеивается Нэт, опуская взгляд на Джеймса. — Он очень своенравный, думает лишь о себе, пытается защитить себя, — перебирает он, всё шире улыбаясь. — Что же в нём такого бесящего? — Ну потому что он вот такой! — не сдаётся Джеймс, слегка отодвигая голову, чтобы лучше видеть парня. — Ради собственного эгоизма, вредит другим… Не нравится! — как заключение. — Ха-ха-ха, — рука Нэта нежно ложится на плечо, начиная более уверенные и ощутимые поглаживания, и на это, так предательски, отзывается горячим жаром внизу живота у Джеймса. Он непроизвольно стремится оказаться ближе к брюнету. — Дай-ка угадаю. Тебе нравится главный герой…       У Джеймса сейчас если сердце не выскочит, то расплавиться к чертям собачьим, а потом зальёт всё его перевозбуждённое нутро. Какого хрена Нэт такой сексуальный? Боже… ещё немного, и Супамон сорвётся… Этот аромат чужой кожи сводит с ума. Мягкий, словно прохладный мёд… — Угу…       Нэт осторожно касается своим лбом лба Супамона, разрушая единственную, хлипкую границу между ними. — Так предсказуемо…       Рука, покоившаяся на груди Сирапхопа, лихорадочно скользит вверх, по шее, останавливаясь где-то возле уха. — Просто мне нравятся хорошие парни… — выдыхает Джеймс, пока Нэт склоняет голову ближе к нему. — Хорошие парни… бывают только в кино…       На выдохе звучит, теряясь в тёплом и таком желанном прикосновении. Каждая клеточка взрывается искрами истомного наслаждения, густым потоком заполняя Джеймса. Он сильнее прижимается в ответ, протяжно выстанывая, когда их с Нэтом языки касаются друг друга. От тяжёлого дыхания Сирапхопа возбуждение лишь повышает свой градус, а Джеймс и без того едва соображает. Удобнее повернув голову, проворно цапнув парня за губу, Джеймс мажет языком по приоткрытым устам, со сладостным всхлипом вновь скользя языком внутрь. Как же хорошо. — М-мх…       Джеймс прогибается, когда рука Нэта начинает скользить по талии, ниже, останавливаясь на выпирающих косточках. Он не переходит границу, но озорно играет рядом с ней, поглаживая тело такого чувствительного и отзывчивого Джеймса. Упиваясь едва уловимыми слуху стонами Сирапхопа, Джеймс теряет связь с реальностью окончательно, не выдерживая изощрённых и умелых манипуляций чужого языка. Его ещё… никогда так не целовали.       Нэту ведь тоже не лучше. У него от возбуждения в голове стучит, а каждый новый всхлип, каждый новый стон Джеймса лишь ближе подводит его к краю. Он безумно хочет Джеймса, но боится причинить ему боль. Вот только Супамон-то вовсе и не против. У него всё равно внизу сейчас всё взорвётся, так что от любой сладкой пытки не откажется. Инстинктивно он приподнимает таз, пытаясь направить руку Нэта к нужному месту, и это становится спусковым крючком — массивная ладонь грубо накрывает твёрдую плоть, плотно сжимая. Супамон вздрагивает, хватаясь обеими руками за лицо Нэта. Горячее дыхание так приятно ощущается прохладой не влажных губах. Нэт нежно всасывает нижнюю губу Джеймса, игриво полизывая её, не отрывая взгляда от окончательно заискрившихся глаз Супамона. — Я… — Дети! Мы дома! — радостный мужской голос ощущается как ушат ледяной воды. Безумно возбуждённый, едва соображающий, Джеймс отталкивает от себя Нэта, боясь, что их могут застать в этой позиции. — Вы где?       Дрожа всем телом от возбуждённого взгляда чёрных глаз, которые явно не скрывают желаний своего хозяина, Супамон коротко машет головой, а Нэт, как-то особо сексуально усмехнувшись, громко произносит: — Сейчас поднимемся.