You're my pain

А ведь Маринетт была уверена, что у такого прекрасного человека, как Адриан, жизнь пойдет в правильное русло. Хотя бы после того, как отец, напрочь испортивший его бытие со дня кончины матери, погиб, у него обязательно всё наладится, как она думала. Сегодня ей пришлось понять, что некоторым всё же приходилось страдать до конца, коль уже начали. Увы, страдали именно хорошие люди, те, кому такого не пожелаешь уж точно. Она пробовала поговорить со своей квами об Адриане, при ней вслух вспомнив о том, что Кота Нуара ей тоже довелось так бросить. Та отвернула от Маринетт голову от такого сравнения. Выглядела так, будто сама пережила какое-то горе. Тикки ведь раньше с таким воодушевлением представляла, как Леди с Котом снимут друг перед другом маски. Представляла, как отразится шок на лице Маринетт, когда она поймет, кого столько отвергала. Тикки думала, что этот день для неё будет самым счастливым, что за смертью злодея пойдут красивые признания в любви и долгожданное «happy end», которое квами так ожидали. Вместо этого она, не в силах остановить убегавшую из Парижа Маринетт, вопила, какую ошибку она совершала и что будет жалеть об этом до конца своих дней. Вместо этого пару дней назад она столкнулась с Плаггом, которому довелось воочию увидеть все терзания подопечного. Если бы те самые, как сам котёнок выразился, «ничего не знающие оболтусы» не сидели бы рядом, то он бы закричал на всю мощь, напав на Тикки с обвинениями. И он рассказывал, что происходило с Нуаром после окончательной потери его любимой Леди. Как он разгромил комнату в бессилии от понимания произошедшего, как чуть было не попал в больницу от передоза успокоительных, как не спал долгими ночами, а если и спал, то вскоре просыпался от снов, в которых видел Ледибаг. Потом снова начиналась тихая истерика, которую прекратить мог только Плагг, потому что после кончины Габриэля Агреста и пожизненного ареста Натали у парня не осталось никого. Тикки, слушая это, и самой хотелось плакать. Она ведь ждала совершенно не этого. — Почти закончили, — победоносно воскликнула Маринетт, одновременно делая выкройку на тёмной ткани одежды и что-то старательно вырисовывая на листах. — Bien! — восторженно ответил Вивьен Жаккар, смотря на почти готовую модель одеяния из их новой коллекции. — Только вот месье Агресту, думаю, чего-то будет не хватать во время показа. Чего-то особенного и выделяющего, чтобы это было самое «ах!» в сердце. — Я могу выйти с какой-нибудь зверушкой на подиум для оригинальности, — на удивление самым таким будничным тоном проговорил Адриан. — Как насчет чёрного кота? Тогда же рука Маринетт дёрнулась, а ручка, которую она держала, случайно разорвала лист бумаги. Раньше, услышь она о новость том, что сам Адриан выйдет на показ с чёрным котиком на руках, то это вызвало бы у неё сильнейшее умиление с кровью из носа, но вот как раз сейчас это было ну очень не кстати. — Хм, — точно всерьёз поразмыслив над его предложением, Жаккар, приставив указательный палец к подбородку, сузил глаза, пристально осматривая модель. В следующую секунду он быстро снял свою шляпу, что тогда же оказалась на Адриане. — О, блестяще! Что скажете? Не красавец разве? — Д-да, — Маринетт судорожно кивнула боссу в знак согласия, на миг даже почувствовав себя той самой четырнадцатилетней девчонкой. — А вот котов, месье, отметаем, — строго буркнул Вивьен, отмахнувшийся на это предложение, словно от москита. — У фотографа жуткая аллергия на них. Ещё не хватало, чтобы расчихался мне во время съёмок. Маринетт, что же до Вас, то я знал, что доверил такое дело талантливому человеку. — Жаккар добродушно улыбнулся, но, стоило работнице одарить его ответной улыбкой, хмуро добавил: — И очень надеюсь, что мне не придется пожалеть о своих словах. — Не придется, я Вам это гарантирую, — вполне уверенно произнёс поправляющий шапку Адриан. Мысленно Маринетт была ему раз тысячу благодарна за поддержку. Вивьен, промычав что-то, глянул мимолётно на модель, после чего так же оглянул свою работницу. Хмыкнув, он медленно подошел к выходу из кабинета, оставив их наедине. — Что ж, показ уже на следующей неделе, — неловко проговорил Агрест, вместе с тем прервав так нагнетавшее безмолвие. — Что будешь делать потом? — отчего-то слетело с языка Маринетт, которая попыталась успокоиться уже сразу после упоминания о чёрных котах. — После показа отправляюсь в парижский аэропорт. На следующий день улетаю обратным рейсом в Токио, — не особо радостно произнёс Адриан, потупив взгляд и спрятав руки в кармане пиджака. — Во Франции меня… Хорошо помнят. Особенно девушки. Кагами довольно-таки ревностна в этом вопросе, потому задержаться тут на дольше не выйдет, к сожалению. Адриан всем естеством чувствовал, что уезжать с родной страны ему не хотелось, но где-то там, так уж получилось, его дом. Там его жена и их маленькое гнёздышко, на данный момент без детей. С лёгким ужасом он подловил себя на мысли, что даже тут, рядом с Маринетт, ему чувствовалось уютнее, чем дома, рядом с женой. Иногда, как бы ни было то эгоистично признавать с его достатком, Адриан думал, что из одной тюрьмы, построенной его отцом, он перебрался в другую, просто вторая была более просторной и позволяла жить не на птичьих правах. Да и надо было признать, что за то время, что они провели вместе, Маринетт показалась ему по-своему общительным и приятным человеком. По крайней мере, общение без заикания и пунцовых щек казалось ему довольно-таки интересным. Бывало, Адриан думал, что готов был часами так сидеть и говорить, и говорить, и говорить, но так уж получалось, что часы отбивали время до обреченного вздоха быстро, заставляя его возвращаться домой. И нет, не то, чтобы его жена была не достаточно любящей… Адриан чувствовал ощущение того, что тут было что-то не так. Неправильно это всё, и ему было каждый раз стыдно при Кагами от мысли, что будь у него возможность сделать скачок во времени, то он бы отправился в прошлое, чтобы предотвратить их свадьбу. — Он сегодня в хорошем настроении, — удивлённо присвистнул Агрест, глядя на закрытую Вивьеном дверь. — А то все работники мне говорили, что вместо босса у них тучное облако. — Его тяжело задобрить, — усмехнувшись, покачала головой Маринетт. — На самом деле, он неплох. Может попортить настрой своим ворчанием, но уже скоро придет извиняться за это. Ты сам как, готов? — Готов? — театрально удивился Адриан, изумлённо хлопнув глазами для наглядности. — Я готовился к этому больше месяца и был твоим личным манекеном. Конечно же, я готов. — Я просто подумала, что ты уже достаточно давно не выступал на показах и утерял давнюю хватку, — не бесхитростно пролепетала она, попытавшись скрыть лукавую ухмлыку за детской невинностью. — Прошу прощения, юная леди, — якобы оскорбленно возразил он, сложив руки рупором от услышанного, — я чуть ли не с рождения по подиуму ползал. Два-три года отпуска ничуть не испортили меня. Маринетт, пару раз неспешно кивнув, поджала губы, пытаясь скрыть, что слово «леди» в свой адрес заставило её шелохнуться. Из уст Адриана оно казалось ей очень уж знакомым, будто даже интонация совсем не изменилась. — Ты сегодня опять раньше уходишь? — прервала тишину Маринетт, пытаясь приложить все усилия, чтобы в её предложении не было никакого укора. — Нет, — покачал головой Агрест, не в силах скрыть радушную улыбку. — Сегодня Кагами отправилась в посольство японцев во Франции по делам, потому я могу остаться здесь вплоть до того момента, пока ты не уйдешь. Честно, мне тут нравится. Я бы посидел с тобой подольше при любой попавшейся мне возможности. Иногда они общались так, будто были очень близки. Могли открыться, рассказать всё, что тревожило и что происходило в их жизни. Адриан мог ничего не скрывать от неё. Маринетт тоже делилась с ним всем. Ну, как, всем? Естественно, пробалтывать о своей тайне Ледибаг она не стала, решив, что вовлекать в это кого-либо бессмысленно, а уж тем более не рассказывала о неравных чувствах с Лукой. Пока Адриан мог рассказать ей всё, пока она знала, что они оба разделяли очень похожую проблему, Маринетт, к чувству предательства, молчала, заставляя думать, что они вполне себе прилежная и счастливая семья. Оставалось только задуматься, до какой степени требовательной была эта девушка, что посмела бросить такого любящего человека, ведь… Ведь это же Адриан! Сам Адриан Агрест. Мальчик-солнышко, добрый и невинный, честный и абсолютно открытый, готовый без корысти помочь и подарить улыбку другим, даже если у самого всё будет плохо. Маринетт ещё в коллеже могла подолгу перечислять его достоинства так, что пальцев на руках не хватило, и она, к тому же, даже не рассматривала те пункты, что он такая обворожительная и известная модель. Может, потому в первый день их знакомства она так сильно влюбилась в него? Тишину прервал зазвонивший телефон, который лежал поодаль от Маринетт. Потянувшись, она попыталась его достать, но тут же этот телефон оказался под рукой Адриана. Той рукой, которую она, поздно заметив, случайно накрыла своей. Оба отпрянули в одно мгновение, дёрнувшись и судорожно обменявшись взглядами. Обоим вспомнился случай в десятом классе, когда во время подготовки к игровому турниру они точно так же соприкоснулись руками, пытаясь взять один и тот же джойстик. Если бы эта ситуация повторилась к тому моменту, когда от одного имени Адриана фантазия вырисовывала ей розовые мечты, то Маринетт бы зарделась до такой степени, что толстовка Кима позавидовала бы! Сейчас, когда на пальце тяжким грузом поблескивало обручальное кольцо, это было непозволительным. Лёгкий румянец, всё же, всплыл на щеках от этого прикосновения. — П-прости, — неловко, но всё же с тем серьёзным лицом выдохнул сквозь сжатые зубы Агрест. — Я хотел подать тебе телефон и… — Всё хорошо, — простодушно ответила Маринетт, не сразу опустив взгляд на сенсорный экран гаджета. Это звонил Лука. Их разговор был совсем недолгим. После этого Маринетт медленно взялась за сумку. — Теперь уже ты прости, — продолжила она, складывая туда все принадлежности, принесенные из дома, — но рабочее время подошло к концу, а Лука хотел, чтобы я пришла как раз в это время. Говорит, что я и так мало времени с семьёй провожу. — Не стоит извиняться, — улыбчиво ответил Адриан, попытавшись скрыть, что был немного расстроен. Всё-таки, он бы с радостью остался рядом с Маринетт ещё на некоторое время. Каблуки отстукивали по полу, пока она шла до двери. Этот миг хотелось затянуть. Хотелось даже застыть на месте, когда рука схватится за ручку двери. Делать всё, лишь бы остаться здесь дольше и не идти в этот кукольный дом, до отвала наполненный мерзкой ложью. Из-за неё. Рука намертво схватилась за ручку, сжимая её до покрасневших костяшек пальцев. Дышать стало сложнее, будто в области лёгких на неё пало что-то тяжелое. — Маринетт? Голос Агреста вывел её из прострации. — Послушай, Адриан, — вдруг начала она, скрывая за маской педантичности то, что вот-вот могла задохнуться, — представь, что есть две девушки: одна любит тебя, но ты к ней ничего такого не чувствуешь, а есть ещё одна, в которую ты влюблён, но она любит другого. — медленно повернувшись боком, та уткнулась взглядом в пол, не зная, зачем задала такой вопрос. — Что бы ты делал? Маринетт не заметила, как округлились глаза Адриана от такого рода допроса. — Я бы добивался девушку, в которую влюблён, — сказал он так, словно говорил о чём-то простом и понятном. — Даже если она влюблена в другого парня? — Да, — не раздумывая, уверенно ответил Агрест. — Надо давать заранее знать о своих чувствах. Потом может быть слишком поздно. Сейчас он ей как никогда напоминал Кота Нуара. Он ведь тоже был настолько слепо и безгранично влюблён в неё, что фраза «я люблю другого» на него не действовала никак. — Но если бы у неё сложились отношения с тем человеком, которого она любит, — в его взгляде отразилась печаль, а сам он болезненно выдохнул, — то я отпустил её. Она, не сжимая кулаки, — а ведь хотелось так — поникла. — Маринетт, — как можно более осторожно, но не без привычных ему ноток беспокойства, окликнул её Адриан, — с тобой точно всё хорошо? Сердце до боли сжалось. — Я в полном порядке, — коротко и ясно. Она начала покрываться этой фразой с десяти лет. В двадцать она стала её жизненным кредо, походящим на проклятие. В двадцать восемь Маринетт поняла, что она вовсе не в порядке.